Больше рецензий

4 июня 2012 г. 09:33

390

5

Бывает, дадут книгу почитать, а она настолько близка по духу, что отдавать не хочется. Тянешь-тянешь, а отдашь – начинаешь скучать по ней. В электронном пространстве ее нет (или, может, есть, но не дается в руки)... И вот сердобольные родные делают подарок – эту самую книгу! И можно снова уйти в нее и пе-ре-чи-ты-вать столько, сколько хочешь, а не глотать поскорее, как чужую.
Все это относится к воспоминаниям Анастасии Цветаевой.
Книга всем взяла: теплом, светом, немрачной трагичностью, совершенно осязаемыми впечатлениями детства, тонкой психологичностью, поразительными описаниями увлеченностей самыми разными занятиями, и в целом – картиной века. Никакая художественная книга не дает такого осязания хода времени, как настоящая (только переложенная на бумагу) жизнь.
Будучи сестрой такой личности, как Марина Цветаева, менее известная Анастасия не проявила ни тени ревности или зависти. Наоборот, в каждой странице слышна любовь – безусловная, но не слепая. Есть и критика, и недоумение, и горестность, но совсем нет черной краски – ни по отношению к своим, ни по отношению к чужим.
Особый мир – язык. Учившаяся в нескольких странах «мультиязычная» Ася окутывает читателя превосходным русским языком. Много пассажей, посвященных словам, понятиям, ассоциациям. Много музыкальных образов – как будто со страниц льются звуки рояля. Много искристых, ароматных, радостных наблюдений и природных, бытовых, харАктерных и страноведческих сцен. Настоящее богатство.
Знаю, что жанр мемуаров не всеми любим, но для меня дневники и воспоминания – самое ценное в литературе. От такой книги отказаться невозможно, ведь это тот редкий случай, когда читаешь чужие воспоминания, а видишь почему-то – свои. Парадокс.

Ветка комментариев


Вот его и прочту сначала, спасибо!
Я в стихи окунаюсь, но странно как-то: читаю первые строфы, если трогают, читаю до конца, а если нет — привет, перескакиваю к следующему. Особенно не люблю поэмы. Краткие формы, философский подтекст, глубокая аналитика внутренних перемен, личность — и все это должно быть не вымученное, а как росчерк пера. Вот мерило хорошей поэзии, кажется.