5

Вы никогда не задумывались на тему близости судеб писателей и их читателей? Существует ли такая схожесть и часто ли она встречается? Видимо, такое родство душ возможно только с автором книг, которые стали для читателя родными, полностью поглотили его.
Когда я читала «Проблемы поэтики Достоевского», этот вопрос кружился в голове, и я решила на примере Бахтина и Достоевского посмотреть, права ли я хоть в какой-то мере. Судите сами:
1. И Достоевский, и Бахтин родились в многодетных семьях. У Достоевского было шестеро братьев и сестер, у Бахтина – пятеро.
2. Оба учились в Петербурге, хоть он и не был их родным городом.
3. Оба были арестованы и приговорены к каторге/лагерю.
4. Оба были лишены права жить в крупных городах.
5. Оба вернулись в Петербург/Ленинград, после окончания времени запрета.
6. Для любителей астрологии могу сообщить, что они оба Скорпионы.
Оба – творцы, оба – философы. Бахтин не только знал творчество Достоевского как ученый, но и чувствовал – как читатель.
Книга Бахтина – очень интересна всем почитателям таланта Федора Михайловича. Однажды я услышала мнение, что некоторые студенты-филологи считают его проклятием филологических факультетов, но мне кажется, что это мнение людей, случайно ошибившихся ВУЗом. А теперь о самой книге.
В своем отзыве я хотела бы остановиться на тех гранях исследования, которые были особенно для меня интересны.
Во-первых: в произведениях Достоевского самого Достоевского – нет! Подождите минутку, положите гнилой помидор, случайно оказавшийся в ваших руках, и дайте мне пояснить свою мысль. Идеи, о которых говорят герои Достоевского – это идеи ГЕРОЕВ! Автор полностью отстраняется от них и излагает мысли ТОЛЬКО от имени князя Мышкина, человека из подполья или Ставрогина. Это не значит, что ФМ не разделяет ее или не считает ложной, важно то, что перед читателем она предстает с точки зрения персонажа.

…Достоевский умел именно изображать чужую идею, сохраняя всю ее полнозначность как идеи, но в то же время сохраняя и дистанцию, не утверждая и не сливая ее с собственной выраженной идеологией.
Идея в его творчестве становится предметом художественного изображения, а сам Достоевский стал великим художником идеи.

Во-вторых: нелепые и иногда совершенно нелогичные ситуации встречи героев, их столкновения, нужны Достоевскому для испытания идей каждого из них. В диалогах героев автор представляет диалоги их идей. Автор, как ювелир, показывает нам игру бриллиантов при разном свете и с разных сторон и только в диалоге, в споре, наиболее ярко и выпукло мы видим мысли каждого из них. Заметьте, не автора, а каждого из героев! Вот тут и возникает полифонизм.
Вообще, полифонизм - термин музыкальный. В полифонии нет деления на мелодию и аккомпанемент, все голоса равноправно ведут свои партии, от наложения которых образуется полифонический стиль. Бахтин распространил этот термин и на литературу.
Полифонический роман – новое слово в художественной прозе. Его новизна в том, что, как и в музыке, нет основной мелодии, лейтмотива и нет аккомпанемента. Все голоса (идеи, мысли) в романе - полноправны и за счет их одновременного звучания возникает новый по своей сути тип романа.

Идея – это живое событие, разыгрывающееся в точке диалогической встречи двух или нескольких сознаний. Идея в этом отношении подобна слову, с которым она диалектически едина. Как и слово, идея хочет быть услышанной, понятой и «отвеченной» другими голосами с других позиций. Как и слово, идея по природе диалогична, монолог же является лишь условной композиционной формой ее выражения...

Даже монологи у Достоевского – это диалог человека с представляемым оппонентом. Он говорит за него, отвечает ему и оправдывается перед воображаемыми обвинителями.
В-третьих: в романах Достоевского и авантюрных романах много общего. И в тех и в других нет твердых социально-типических качеств. И это совершенно логично вырисовывается из первой, высказанной ранее, мысли. Если автор хочет показать идею, то идея эта должна быть более глубокой, чем, например, идея типичного купца, как купца, или типичного разночинца – именно как разночинца. Она должна лежать не в социальной плоскости.

Необходимо еще раз подчеркнуть, что герой Достоевского – человек идеи; это не характер, не темперамент, не социальный или психологический тип: с такими овнешненными и завершенными образами людей образ полноценной идеи, конечно, не может сочетаться. Нелепой была бы самая попытка сочетать, например, идею Раскольникова, которую мы понимаем и чувствуем (по Достоевскому, идею можно и должно не только понимать, но и «чувствовать»), с его завершенным характером или с его социальной типичностью как разночинца 60-х годов: идея Раскольникова тотчас же утратила бы свою прямую значимость как полноценная идея и вышла бы из того спора, в котором идея эта живет в непрерывном диалогическом взаимодействии с другими полноценными идеями – идеями Сони, Порфирия, Свидригайлова и других. Носителем полноценной идеи может быть только «человек в человеке» с его свободной незавершенностью и нерешенностью.

В-четвертых: в романах Достоевского многое взято из карнавала. Карнавальность – это еще одна традиция в литературе, берущая свое начало несколько веков назад. Давайте вспомним, как часто мы видим в его произведениях «коронованного шута», который в конце романа низвергнут с трона! Как все герои у него переплетены, несмотря на чины и титулы, как бывало на карнавалах. Сколько в них героев «комичных» и смешных. И, главное, постоянно сталкиваются противоположности: любовь-ненависть, добро-зло, вера-неверие. Причем полярные понятия перемешиваются и меняются местами постоянно.

Я остановилась только на некоторых аспектах, раскрытых в труде Бахтина. Поверьте, это лишь капля в море, но, надеюсь, эта капля поможет вам получить общее представление об исследовании, и, самое главное, решить, нужно ли вам его читать.
Некоторые моменты исследования помогли мне сформулировать более четко те ощущения, которые возникали у меня при чтении Достоевского, а некоторые (связь с авантюрным романом и карнавалом) стали полным откровением. Мне кажется, что каждый, решивший прочитать эту книгу, найдет что-то интересное для себя. Что-то, что поможет понять или, может быть, взглянуть с другой стороны на романы любимого автора.
Кому бы я порекомендовала книгу? Безусловно, всем почитателям Федора Михайловича. Если вы не любите книги Достоевского – вряд ли Бахтин подтолкнет вас в его сторону, хотя, это только мое мнение. Тем же, кто зачитывается «Бесами», задыхается, читая «Братьев Карамазовых» и улыбается, склонившись над «Романом в девяти письмах» - ЧИТАТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО!