4 Сидящий в грязи не любит света

Две составляющие одного романа - Париж, город любви, рассвет в котором, у подножия Эйфелевой башни, мечтают встретить многие и Эмиль Золя, вождь и теоретик так называемого натуралистического движения в литературе и автор знаменитой статьи «J’accuse» («Я обвиняю»), за которую писатель заплатил изгнанием в Англию.

Два героя одного романа - Флоран, маленький человек и его трагедия, и Центральный рынок, с естественным течением жизни определенной группы людей.
Молодой человек, обессиленный долгими скитаниями, полными страданий, лишений и постоянного страха, въезжает в город на повозке, груженой репой. Ирония судьбы. Человек, страдающий от невыносимого голода, понимает, что конечный пункт его путешествия будет находиться на Центральном рынке.

Флорану почудилось, что перед ним раскинулся какой-то странный город, четко разделенный на кварталы, с предместьями, деревушками, с местами для гулянья и дорогами, с площадями и перекрестками, который однажды в дождливый день по прихоти неведомого гиганта был целиком перенесен под огромный навес.

Ремарка-подтверждение того что Центральный парижский рынок составляет некое обособленное государство со своими законами и порядками, направленными, в конечном счете, на одну-единственную цель: производство и сбыт невообразимых, циклопических объемов пищи. Живой и безжалостный организм, переваривающий не только груды овощей, фруктов и мяса, но и жизни людей.
Сытая жизнь в своей пагубности и разврате чрезмерности. Именно в этом причины гибели во Флоране способности остро мыслить и реагировать на окружающие бесчинства властей. Достаток и сытость как причина многих человеческих бед и даже пороков.

Если же пристально взглянуть на героев романа родственного нам вида нomo sapiens, то быть читателю, в большинстве, в разочаровании. Редкое собрание трусливых пустозвонов - мелкая буржуазия, либо пролетаризировавшаяся интеллигенция, не способная ни на резкие действия, ни на единство в собственных рядах. Участь Флорана, понятная с самого начала, не внушает особого сопереживания. Инфантильность и игры в революцию подразумевают раздачу подзатыльников разной степени насыщенности.

Сталкиваясь с творчеством автора не в первый раз, нахожусь в определенном сомнении как читатель.
С одной стороны, крайний натурализм, в описаниях всего и вся, мне неприятен, касается ли это рыночного изобилия или пышности телесной. С другой стороны, прямые параллели между сытостью и характерами героев - оправданный шаг, когда пишешь о самых что ни на есть животных, о гладкости боков и "непричинении зла окружающим". Все эти "поросячьи рыла", "мальки барабульки" и "нестерпимо смердящий сыры" гораздо честнее, на мой взгляд, Флорана политика-мечтателя, отказывающегося от доли в наследстве, но совершенно спокойно живущего в доме брата. Закономерный финал с кучей доносов и новым сроком. И лишь два момента на прощание от автора - зяблик, который обретает свободу от руки Флорана, и Клод, бормочущий себе под нос: «Какие же сволочи, эти порядочные люди!».

О требухе и кухонных революционерах. О невозможности ускорить исторический ход.