Рецензии

Привычная серость ноябрьского - уже такого зимнего - утра. Привычное бесцелье, когда желанное отчего-то кажется недостижимым, а достижимое - не таким уж нужным и важным. Время узаконенной хандры - очень уж к подобным настроениям располагает поздняя - позднее некуда - уральская осень, несмотря на устанавливаемые по городу новогодние елки. Осень в душе, пока еще осень. Словно замирает время. Затихает жизнь, уходят в спячку чувства - до новой весны. Все кажется таким тягуче однообразным. И все вроде бы так живут. Каждый день - одно и то же, все разговоры переговорены, засасывающая рутина из череды мелких дел, ни на грамм не приближающая к заветной цели. И так проходят годы, и так проходит жизнь. Именно так она и может пройти - в страхе перед собственными мечтами, когда не веришь в свои силы, в отупляющей тело и ум лености, в следовании за другими вместо того, чтобы слушать собственное сердце и внимать голосу своего разума.

Внимать даже тому въедливому, противному, но правдивому, который нашептывает: а все ли действительно так живут? Не хочешь ли ты этим оправдать собственное малодушие, кивая на других вместо того, чтобы делать хоть что-то? А вдруг есть и те, кто не отказывается от мечты? Кто идет к ней постоянно, несмотря ни на что, ни на какие препятствия - ни на происки злопыхателей, завистников, сплетников, ни на обстоятельства, не всегда складывающиеся так, как нам удобно? Кто отказывается ради ее достижения от минутных забав, удовольствия, покоя? Кто продолжает тратить последние силы - до капельки - на то, что другие считают недостижимым? Кто упорно следует к цели, не слушая других? Кто продолжает верить в искренность, порядочность, дружбу даже после коварных предательств самых близких, самых дорогих? Кто верит в себя и свою счастливую звезду? Не опускает руки и не горюет долго над совершенными когда-то ошибками (покуда ты еще жив на этом свете, ты волен все исправить)?

И однажды, таким же промозглым ноябрьским вечером - не утром, нет, книги, как и положено предупредительным гостям, приходят вечерами, - в твою жизнь размеренно и не спеша входит книга, распахивает для тебя свои теплые объятия и знакомит с героем. А ты стоишь такой ошеломленный: а ведь скрипучий голос был все же прав - идеалисты, упрямо и часто устало бредущие к свей цели, когда остальные и не думают о подобном, действительно существуют. Отчего им не быть? Вернее, отчего им быть лишь на книжных страничках? Они давно есть среди нас - незаметные, быть может, но все-таки существуют. Они были и будут всегда.

Как тот же Огюст де Монферран из такой красивой, теплой, уютной и вдохновляющей истории Ирины Измайловой. Человек невероятных масштабов личности. Реально существовавшая историческая фигура. Художественный вымысел в книге писательницы гармонично сплетен с историческими фактами, что сразу делает роман еще более ценным.

Читала и восхищалась поминутно, завидуя (в том не грех и признаться) энергии, фантазии, целеустремленности этого необычайного человека, замахнувшегося, казалось бы, на недостижимое - недостижимое при жизни обычного человека.

Императорское поручение выстроить Собор кажется невероятной удачей для начинающего, по сути, архитектора, да еще находящегося в чужой стране. Вот только это не всегдашняя радость от удовлетворенных амбиций и успокоенного тщеславия. Это еще и пот, и слезы, и кровь, это каждодневный, выматывающий все жилы труд на протяжении - вы только вдумайтесь в эту цифру, осознайте ее по-настоящему! - сорока лет! Отдать четыре полных десятка лет своей жизни воплощению дерзкой во всех отношениях мечты и достижению далекой цели. Гений мысли и труда, не иначе.

Кто другой, возможно, бы и сдался на его месте, но не таков был француз, обретший - и полюбивший, кстати говоря, ее затем всей душой - новую родину в лице России, вначале встретившей и принявшей его не совсем приветливо. Отдать бОльшую часть жизни работе на чужую страну, на украшение чужого города... Нет, он был не только великим архитектором, он всегда оставался и великим человеком. Красоту видел не только в соразмерности линий и геометрии пропорций - он видел красоту души, он уважал каждого встреченного на своем долгом жизненном пути человека - аристократа или крепостного, Императора либо коллегу по строительству - неважно, одинаково порядочен, доброжелателен, сдержан он был со всеми.

Подлинная страсть находила долгожданный выход в архитектуре, зодчестве и любви. За каждым великим мужчиной обычно стоит преданная женщина. Была такая и у Августа Августовича (так его нарекли в матушке-России) - верная Лиз, поддерживающая в тяжелые минуты, когда, казалось бы, опускаются руки, всегда находившая для любимого мужчины теплые слова заботы и утешения. Верная подруга, любовница, жена, не побоявшаяся когда-то бросить все во Франции и поехать вслед за ним в далекую, непонятную, холодную и "варварскую" Россию..

Настоящая книга и стала для меня романом об архитектуре и любви, взаимно дополнявших и обогащавших друг друга на протяжении всего действия. С людьми искусства непросто и вместе с тем так удивительно находиться рядом . Видеть блеск в глазах, ощущать эту невероятную одержимость работой, когда все мысли там, на стройке, когда вечером запираешься в кабинете, работаешь над чертежами и проектами, учишься у великих мастеров камня, когда ложишься под утро утомленный и такой счастливый...

Я правда не знаю, увлечет ли вас роман об архитекторе так, как он увлек в эти последние ноябрьские дни меня, увлечет ли искусством камня и линий, подарит ли минутку вдохновения... Мне же о таких удивительных людях хочется читать всегда, безмерно восхищаясь их умом, пространственным мышлением (чего у меня никогда не было, а жаль...) и врожденным чувством прекрасного - умением видеть красоту и, главное, создавать ее... Я не знаю, сделает ли этот роман вас лучше, подарит ли уверенность в собственных силах, вдохнет ли полет мысли, но я точно знаю одно: с ним вы наверняка проведете немало приятных, теплых, чертовски атмосферных (о, этот Петербург на страницах книги поистине живой!) минут и часов чтения, когда на время отключаешься от царящей за окном непогоды, спасаешься, зарывшись с головой в книжные главы, от досадных жизненных неурядиц, когда вместе с обаятельным Монферраном (а именно такое впечатление создается от главного героя) следуешь за его мечтой, когда под конец книги (а она пролетает с какой-то немыслимой быстротой, несмотря на свой немаленький объем) начинает казаться, что невозможного для человека не существует. Пока ты жив. ты можешь все, что бы тебе ни говорили завистники.

5/5, забыла упомянуть еще одного - тоже главного - героя книги. Это тот самый Исаакиевский собор, который так упорно возводил Огюст де Монферран. Не довелось мне пока еще воочию лицезреть это архитектурное чудо, но до чего же увлекательной оказалась историческая экскурсия, рассказывающая о нем и устроенная Ириной Измайловой! Благодаря таким книгам переносишься на время в таинственный Петербург, забывая о реальности...

Великолепный роман о гениальном архитекторе, о его творениях и, конечно, о Петербурге, прочитанный буквально на одном дыхании.

Мог ли предполагать юный французский паренек, любивший рисовать и мечтающий строить прекрасные здания (тогда как дядя прочил ему карьеру юриста), что однажды увековечит свое имя в веках, а главное творение его жизни станет визитной карточкой не только города, но и огромного государства? Нет, он мечтал, конечно же, о славе, но вряд ли думал, что его талант возвеличит его среди славнейших имен человечества.
Огюст Монферран. Кто же он? Французский архитектор или все же русский зодчий? Несомненно, русский. Потому что свои творения он сделал в России, увековечил свое имя в камне именно на русской земле.
Ирина Измайлова великолепно передала историю жизни Монферрана. Все человеческие эмоции и чувства смогла передать: и любовь, и предательство, и зависть, и обиды, и прощение. Где - то, конечно, отошла от истины (например, история знакомства архитектора с его Элизой), но разве это отменяет ту поддержку, которую дарила этому гению его жена? Бесконечно тронула история Алешки, верного слуги... нет, больше, чем слуги! Верного друга и наперсника, ставшего не просто близким человеком, а родным. Не знаю, насколько она вымышлена, не нашла подтверждений, но хочется верить, что так все и было.
Помимо Монферрана перед читателем пройдут имена и других великих людей России: братья Брюлловы, Василий Стасов, Андрей Штакеншнейдер, Карл Росси и многие другие. Не все эти люди верили в талант Монферрана, были и те, кто откровенно не любил зодчего, плели интриги, ставили препоны в его труде. Но он твердо верил, что его предназначение на земле - этот собор, которому он посвятил 40 лет своей жизни. Ни холера. ни чума, никакие другие потрясения не смели преступить дорогу гению, пока он шел к своей цели. Построил... и тихо ушел из жизни.
Я в восторге от романа, очень люблю произведения такого плана. И если вы еще не читали, то очень - очень рекомендую.

Судя по рейтингу и количестве прочитавших... Можно подумать, что эта одна из лучших книг, написанных на русском языке, которая просто почему-то не выходит дальше определённых кругов, где истинные ценители и литературные критики не втоптали в грязь её сущность, поставив тем самым на законное место. "Возможно, это и так..." - подумал я и решил прочитать, заметив на неё очередной хвалебный отзыв, и наконец-то не дрогнув перед криком соблазна. И знаете что? На мой субъективный взгляд, человека, прочитавшего более сотни различных книг, посвящённых разным сюжетам, акцентам, героям и личностям... Она действительно отлично написана и не содержит очевидных изъянов. Я зря каждый раз удивлялся оценкам друзей, с недоверием рассматривая расстановку высшего балла для этой работы. Забегая вперёд, хочется быть объективным. Нет, это не самая лучшая книга, не самая прекрасная любовная линия, не самая захватывающая дух история, но в целом она пленит и манит описанными событиями, характерами, отношениями между героями, величием произошедших событий и поворотов, возможно не меньше, чем повсеместно почитаемый сегодня "Граф Аверин".

Я дважды бывал в Санкт-Петербурге, находился у подножья и забирался наверх Исаакиевского собора, который безусловно является одним из самых удивительных зданий в мире, с учётом, его размеров, красоты и масштабов строительства. От него нельзя оторвать взгляд и хочется лицезреть каждую деталь в различных вариациях допустимых расстояний, подобравшись вплотную или находясь на несколько сотен метров от его величественного корпуса. Разглядывая город с высоты или стоя на твёрдых ступеньках задирать голову к небу. Абсолютно с любой точки он заставлял замирать сердце и перестать дышать столь размерено, наслаждаясь полученным видом. Подобному ему, этот роман завораживает, словно конструкция здания и точно не оставит равнодушным любителей исторических романов и качественно написанной прозы.

Что примечательного в этой книге и почему она определённо стоит внимания? Об этом несколько позже, изначально я предпочитаю добавить ложку дёгтя в умении рекламировать книгу, лишь слегка коснувшись постройки. Давайте разберём аннотацию. Из неё становится известно, что его строительство растянулось на сорок лет (с 1818 по 1858 годы) и за это время Российскую империю потрясали бунты, стихийные бедствия и эпидемии, однако ценой многих жертв и вопреки тяжелейшим испытаниям главный Собор страны был построен и освящен.

Роман Ирины Измайловой в увлекательной форме рассказывает подробную историю строительства Исаакиевского собора, а также биографию его гениального зодчего Анри де Монферана, чья жизнь, полная невероятных приключений, может затмить лучшие страницы книг Александра Дюма.

Здесь нужно остановиться и сделать одно замечание. Не стоит относиться к данному произведению, как к биографии с добавлением художественный декораций. В ней полно литературного вымысла и фасадов, способных скрывать неровности прожитой жизни. Плюс это сравнение с Дюма смотрится ненужным истошным криком, в котором данное произведение совсем не нуждается.

Подобно собору из романа Кена Фоллетта «Столпы Земли», Исаакиевский собор является здесь душой всего произведения и служит своеобразным фоном для истории любви и страсти, предательстве и верности, истории, в которой переплетаются судьбы многих людей. Но в первую очередь «Собор» — это роман о гении, способном преодолеть все преграды на пути к своей Божественной цели.

Кто же стал воплощением этой гениальности?

Огюст Монферран

Анри́ Луи́ Огю́ст Рика́р де Монферра́н (фр. Henri Louis Auguste Ricard de Montferrand, в России также Август Августович Монферран и Август (Августин) Антонович Монферран; 23 января 1786, Шайо, предместье Парижа, Королевство Франция — 28 июня [10 июля] 1858, Санкт-Петербург, Российская империя) — французский и российский архитектор, крупнейший петербургский зодчий позднего неоклассицизма, один из основоположников архитектурной эклектики. Создатель Исаакиевского собора и Александровской колонны в Санкт-Петербурге. Осуществил подъём и установку Царь-колокола на пьедестал (по проекту архитектора Ивана Мироновского).

Почётный вольный общник Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге (с 1831), почетный член Академии Святого Луки в Риме, Академии изящных искусств во Флоренции и Института британских архитекторов в Лондоне.

Именно о об этом человеке и создании собора автор написала данную книгу,разбавляя реальность художественным вымыслом и своим альтернативным вариантом истории, который часто не совпадает с реальностью, но от этого не перестаёт выглядеть хуже. 

На страницах романа нам предстоит узнать о пути героя, преодолении трудностей, самопожертвовании и вере в завершении этой невообразимо-трудной постройки.В нём содержатся тонкие любовные линии, величие архитекторской мысли, множество реальных фактов, сотни сомнений и тернистый путь к намеченной цели.

Текст читается с неописуемым восторгом и в состоянии требовательного запоя насыщения количеством букв, обладает запоминающимся даже через продолжительное время сюжетом. Здесь есть, что цитировать и чему удивляться, получая огромное удовольствие от содержания прозы. К нему определённо стоит прикоснуться на фоне всей литературы, которую мы имеем сегодня на полках.

Здание построенное на костях, как и роман, продолжает радовать видом, через десятки и сотни лет и теперь его автор увековечен не только на одном из рельефов здания, но и в прекрасной книге, где он выступает в роли главного героя. Эта история должна вызывать интерес к своему содержанию по причине величия, как образец попытки добиться поставленной цели, она должна увлекать, как прекрасно написанное повествование, с некоторой долей исторической правды в основных вещах, что касались сюжета. Книга о том, как человек, жертвуя многим, отдаёт жизнь за мечту. Автор постройки умер всего через месяц после окончания работы всей своей жизни и не был захоронен у её подножья, вопреки собственному желанию из-за несоответствия веры, но признаться честно, он вложил себя всего целиком в каждый элемент этого здания, что стало гораздо более ценным. Рекомендую к прочтению любителям прозы, желающим познавать новое и лицезреть что-то прекрасное. Как всегда, в окончании рецензии, парень изображённый на фотографии крайним слева, должен произнести фразу подводящую итог его текста:

"Читайте хорошие книги!" (с)

Вот уже полторы недели никак не могу собраться и написать о своих впечатлениях, не идет и все. А тем временем, книга мне понравилась, так что грех о ней не рассказать.

«Собор» - из тех исторических романов, которые написаны хорошим языком, прекрасно выстроены сюжетно и читаются легко, увлекательно и, возможно, даже запоем. Нужно только помнить, что это именно художественный роман, а не биография, так что не стоит принимать все происходящее за истину в последней инстанции или же злиться по поводу того, что автор что-то где-то романтизировала или приукрасила. Отчасти «Собор» можно сравнить с книгами Александра Дюма, при чтении такое сравнение невольно приходит на ум.

Роман Ирины Измайловой посвящен жизни и работе Огюста де Монферрана – архитектора великолепного Исаакиевского собора и Александровской колонны. Честно сказать, я мало что знала о нем, кроме того, что он строил свой собор 40 лет и говорил, что не умрет, пока не достроит. И, собственно, выполнил обещание. Роман же позволил в увлекательной форме узнать побольше и о нем самом, и о строительстве собора. И уж на что я далека от архитектуры и ничего в ней не понимаю, но в исполнении Ирины Измайловой следить за судьбой архитектора и творения всей его жизни было очень интересно.

Автор вплела в свою книгу множество реальных фактов из жизни Монферрана: его участие в наполеоновских войнах и ранение; начало работы в разоренной Франции, где после войны для архитектора нельзя было найти достаточно много заказов, чтобы не быть грани нищеты; альбом в подарок Александру I и приглашение приехать на работу в Россию; все перипетии, взлеты и падения, с которыми пришлось столкнуться при строительстве… Жизнь его проходила на фоне крупных исторических событий, которые Ирина Измайлова, конечно же, тоже опишет: войны и смены власти во Франции, наводнение в 1824 года в Санкт-Петербурге, восстание декабристов, эпидемия холеры…

Монферран в романе – живой человек, со своими достоинствами, недостатками, сомнениями, эмоциями. Не берусь судить, насколько образ, созданный Ириной Измайловой, соответствует действительности, но образ этот получился живым и ярким. Герой романа – сильная, незаурядная личность, чрезвычайно одаренный человек, который живет и дышит любимым делом – архитектурой – и, будучи крайне требовательным к себе самому, так же относится и к другим. Он очень прямой, честный и справедливый человек, уважающий чужую работу и талант, но не приемлющий глупости, лени, воровства, попыток спрятаться за чужую спину. Он учится, совершенствуется всю свою жизнь, он перфекционист и трудоголик, который, кажется, никогда не устает, работая день и ночь и горя своим проектом. А еще он – любитель прекрасного и страстный коллекционер. В то же время Огюст обладает очень взрывным, вспыльчивым нравом, легко приходит в бешенство и тогда на эмоциях может наделать глупостей. Но также он очень добр и великодушен, не может оставаться равнодушным к чужим страданиям.

А страданий ему пришлось повидать немало. Такие грандиозные проекты, как Исаакиевский собор, к сожалению, всегда строятся «на костях». Несчастные случаи на строительстве, люди, умершие во время эпидемий в переполненных бараках, смерти просто-напросто от плохих условий для рабочих – их за время строительства был не один десяток тысяч. Комиссии и комитеты всегда готовы выделить деньги на наиболее великолепную отделку, но построить лишний барак или приспособление для облегчения тяжелого труда – ненужный перерасход. Людей всегда можно нанять новых, по стране еще много осталось. Сильное впечатление производит, например, описание того, каких нечеловеческих усилий стоили цельные гранитные колонны: добыть, отколоть так, чтобы не повредить, потом перевезти, придать форму, поднять... Невольно задумаешься.

Монферрана на строительстве любят и уважают за талант и работоспособность, а еще больше – за то, что он и себя не щадит, и старается помочь, кому возможно, а наиболее талантливым – дать возможность учиться. Но так было не всегда. Репутация завоевывалась годами, а в первое время ему ежедневно приходилось воевать буквально со всеми: чиновниками, мастерами, рабочими, другими архитекторами. Последние видели в нем только пришлого француза, который неизвестно за какие заслуги получил возможность вести крупнейшее строительство, «уведя» эту возможность из-под носа у отечественных архитекторов. Рабочие и мастера же не доверяли ему, справедливо предполагая, что тому, кто стремится к собственной славе и богатой наживе, кто реализует свой небывалый проект, скорее всего, не может быть никакого дела до бед обычных людей и до того, что отдельные «муравьи» будут калечиться и погибать. Они его уже заранее ненавидят, ожидают, что он будет требовать невозможного, воровать, карать и орать, и нужно много времени, чтобы сломать эту стену недоверия.

Все это – неотъемлемая часть работы. Можно быть сколько угодно талантливым архитектором и инженером, великолепно спроектировать и продумать каждую мелочь (а мелочей много и за всем нужно следить, все предусмотреть, все проконтролировать), но этого не будет достаточно, если не станешь еще и организатором, умеющим, где нужно, убедить, где нужно – ударить кулаком по столу (или не по столу), способным заставить бюрократическую машину двигаться в нужном направлении, а огромную массу людей делать то, что требуется, в обстановке, где каждый готов ставить палки в колеса, подставить, донести, обвинить, где постоянно возникают разнообразные препятствия, от чисто технических сложностей до природных катаклизмов, и от непробиваемости чиновников до желаний левой пятки императора. Даже у меня, хотя я всего только читатель, опускались руки при осознании того, насколько сложно в таких обстоятельствах вообще что-нибудь сделать. Только крайне целеустремленный перфекционист может довести все это до конца, и не просто «как-нибудь», как придется, а именно так, как задумал, как видит правильным. Такую силу воли ничего не сломит и не остановит, даже эпидемия чумы или холеры. Хотя, безусловно, и Монферрану не раз казалось, что он взял ношу не по силам.

Но не собором единым дышит роман, автор рассказывает нам так же и о частной жизни Монферрана. По сюжету романа, ему невероятно повезло встретить в жизни таких людей, как его возлюбленная Элиза и верный слуга Алексей. Элиза – его добрый гений, спасающий ему жизнь, смягчающий его бурный нрав, способный дать мудрый совет и беззаветно любящий. Думается, их история сильно приукрашена и романтизирована, но в том виде, как она подана в книге, все время было ощущение, что Монферран просто-напросто не заслуживает такой женщины. Потому что обращается он с ней, прямо скажем, просто по-свински, и его гениальность вряд ли извиняет его в этом вопросе. Но она принимает и любит его таким, какой он есть, и предана ему всецело.

Как итог. Это прекрасный и увлекательный исторический роман, который позволит больше узнать о строительстве собора и о судьбе его создателя, в очередной раз погрузиться в эпоху, увидеть галерею ярких героев, а также просто хорошо провести время с интересной книгой. Так что, если любите такое, то от души рекомендую.

P.S. А еще у книги прекрасная визуально и тактильно обложка, сподвигнувшая меня купить и читать роман в бумаге, о чем я нисколько не жалею.

Первое свидание

Всегда мечтал побывать в космосе.

Почему-то сразу вспоминается анекдот. За время пребывания на борту МКС вместе с российскими космонавтами первый космический турист Деннис Тито выучил три фразы: “здравствуйте”, “спасибо” и “куда ты, нахрен, руки суешь”.

“Из ресторанов в космос не летают”. Юрий Гагарин.

Апрель 2011 года. На полках ЖЗЛ Гагарина. 50 лет со дня первого полета. Надо брать.

Посмотрел в архивах погоду в Москве за 12.04.61. +2. Как сейчас. Весна. Грачи прилетели. Юра вернулся. Скоро приедет во Внуково. Будет идти по ковровой дорожке с развязанным шнурком на доклад Хрущеву.

Тысячи мальчиков начала 60-х обязаны своим именем ему, настоящему супергерою. Круче Элвиса и Мэрилин. Он очаровал молоденькую английскую королеву. Он приучил букингемских обитателей доставать лимон из чая, чтобы съесть его.

Юрий-Георгий, “земледелец” по-гречески. Он и сделал эту Землю: “Какая же она красива!” Под сиденьем спецпитание, удостоверение космонавта, пистолет, порошок от акул, цветной порошок для снега, чтобы легко было найти. Письмо жене уже отправлено:

- Валечка, ты, пожалуйста, не забывай моих родителей, если будет возможность, то помоги им в чем-нибудь. <...> Ну вот, кажется, и всё. До свидания, мои родные. Крепко-накрепко, вас обнимаю и целую, с приветом ваш папа и Юра.

Никто не знал, где приземлится: на Эверест ли, посреди океана ли. Вернулся на Землю в районе Саратова, где начинал летать на самолетах.

Все хотели быть похожи на него. И были на него похожи. Потому что все участвовали в космической программе. 12 апреля - сильнейший национальный антидепрессант после 9 мая. И почему хорошие вещи происходят с моей страной весной?

“Идея Гагарина”.

Данилкин: “Идея Гагарина” - в том, что решение проблемы дефицита электротоваров, обеспечение возможности критиковать начальство по телевизору и соблюдение 31-й статьи Конституции - всё важно сегодня и неважно завтра, а главное для человечества - на Марс, на Марс, на Марс. Что в этом, собственно, и заключается конструктивно понятая свобода - в работе, в возможности заниматься творчеством, в производстве новых знаний, в духовной экспансии, в преодолении самих себя. Что не плохое или хорошее государство, а сегодняшнее, наличное состояние материи, “физика” - есть то, что нужно преодолеть; выйти из физики к метафизике. Что каждый человек - “луч света, мчащийся на свидание с Богом”.

На уроках рисования задавали рисовать кувшин, а у меня все равно выходила ракета.

Никогда не видела вживую Исаакиевский собор, кое-что читала о нем, но кроме фамилий некоторых живописцев в голове ничего не осталось. А Огюст Рекар де Монферран - для меня оказался совсем новым персонажем. Так что вся книга для меня была как откровение)) Конечно, после того, как закрыла книгу, я немного погуглила, чтобы узнать реальную историю.
От книги я в полном восторге! И от этой охудожественной биографии, и от описаний этого грандиозного строительства и от необычной жизни самого Огюста. Просто поразительно, как автор смог передать любовь Огюста к профессии, к новой родине - России. Можно сказать, что Огюст стал более русским, чем некоторые русские по рождению.
В проекте де Монферрана, в его руках камень оживал, Огюст в камень вдыхал жизнь. Он гений зодчества. И может быть поэтому из-за своей гениальности он был нетерпим. Да, он был честен и порядочен, а еще у него был очень непримиримый, вспыльчивый характер. Чаще от своих вспышек страдал же он сам, но видно такова плата за гений.
А еще Огюст был очень упорен в своих целях. И именно благодаря его упорству мы видим Исаакиевский собор. Ведь столько было препятствий, завистников, недругов. Просто чудо, что выстоял и де Монферран и был построен собор.
40 лет. 40 лет стройки и жизни. Были болезни, были аварии, были смерти. Огюст мог умереть несколько раз за этого время, но будто что-то или кто-то его охранял, берег для собора. Но стройка закончилась и будто кончилось отведенное Огюсту время, прозвенел звонок...
После себя он оставил каменную красоту и любящих и уважающих его людей.
Наревелась я над этим романом, давно столько не плакала.

Недавно я посмотрела фильм "Время первых", снятый по книге Алексея Леонова. Это тот случай, когда чтение книги после экранизации прекрасно дополняет фильм. И я очень рада, что познакомилась с фильмом и книгой именно в таком порядке, хотя первоначально планировала только читать. Но так как бумажного экземпляра у меня не было (в итоге я взяла книгу у знакомых после фильма), было решено смотреть фильм, который к тому же был задан ребенку на классном часу для просмотра с родителями. Посмотрели с удовольствием. Естественно, мне захотелось всё-таки прочесть первоисточник, тем более, что в фильме освящён только один единственный момент - выход в открытый космос и все, что с ним связано. В книге Леонов очень подробно рассказывает и о своем детстве, об учебе, о женитьбе и работе, о тренировках. Помимо выхода в открытый космос, очень подробно рассказано о миссии Союз-Аполлон и о других проектах. Леонов рассказывает о людях, с которыми встречался. Помимо известных российских и советских деятелей Леонов встречался с Пабло Нерудой, Пиночетом, Шарлем Де Голлем, Пикассо, Артуром Кларком, Фрэнком Синатрой и другими знаменитостями. Леонов рассказывает о своей дружбе с Павлом Беляевым, Томом Стаффордом, Юрием Гагариным.

В книге очень много юмора. Удивительный был человек - полный жажды жизни, обладающий огромной выдержкой, мужеством, способностью мгновенно ориентироваться во внештатных ситуациях, и при этом он был художником, умел видеть красоту и наслаждаться прекрасным, был очень позитивный, смотрел на все с юмором и умудрялся "куролесить" в самых серьезных ситуациях. Мне очень понравился розыгрыш, который Леонов устроил американским коллегам после первой состыковки Союз-Аполлон - он умудрился на космический корабль протащить этикетки с водкой и быстренько приклеил их на тюбики с борщом. Когда американцы перешли из Аполлона на Союз, Леонов сказал, что по русской традиции надо отметить. Американцы страшно сопротивлялись, это ведь запрещено, да ещё и идёт трансляции на весь мир. Леонов, недолго думая, отрубил связь и протянут американцам "водку". В общем, розыгрыш удался. Американцы и смеялись и возмущались одновременно.

Ещё один момент мне очень понравился. Когда Артур Кларк спросил Леонова, что он думает по поводу того, что в своей книге он назвал космический корабль его именем, Леонов ответил: "Я постараюсь быть хорошим кораблем".

Есть в книге и печальные фрагменты. Леонов рассказывает реальные обстоятельства гибели Гагарина и других летчиков и космонавтов. Рассказывает о последнем разговоре-исповеди Королёва. Но самая трагичная история - это рассказ о смерти космонавтики в России. Читать это, конечно, очень страшно, тем более что нашу космонавтику добили не в девяностых годах, а в наше время.

Очень рада, что всё-таки прочитала эту книгу. Она произвела на меня большое впечатление. Алексей Леонов стал для меня настоящим героем, которым я восхищаюсь.

Как пишет Википедия, на странице, посвященной герою книги:

Советский и польский военачальник, дважды Герой Советского Союза. Кавалер Ордена «Победа». Единственный в истории СССР маршал двух стран: Маршал Советского Союза и маршал Польши. Командовал Парадом Победы 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве. Один из крупнейших полководцев Второй мировой войны.

Исходя из вышесказанного, есть смысл более подробно познакомиться с биографией исторической личности, прославленного героя и военачальника.
Данная книга, выпущенная в серии Жизнь замечательных людей по прочтении станет тем необходимым толчком, могущим поспособствовать к дальнейшему изучению жизни, а главное, профессионального пути Рокоссовского К. К.

Книга представляет собой общий план жизненного пути маршала, иначе не сказать.
Давая общее представление о его жизненных приоритетах, основных вехах пути, вскользь упоминая о личностных качествах, автор тем самым невольно подталкивает к дальнейшему изучению материала, ведь жизнь прославленного героя была насыщена самыми разнообразными событиями.

Поляк по отцу, русский по матери, прошедший Первую мировую войну, Гражданскую, один из многих обвиненных по делу военных 1937 года, проведший в тюрьме три года,но оставшийся в живых и сумевший состояться в профессиональном плане, а не сгинувший на просторах необъятной Родины, он тем не менее не утратил душевных и моральных качеств, о которых всегда тепло отзывались те, кто был с ним бок о бок.

Вкратце останавливаясь на основных вехах жизненного пути, автор тем не менее, как мне показалось, не копает глубоко, не ставит себе целью задаться вопросами и выяснить ответы на них, рассказывая более или менее известные вещи в историографии, не привлекая большого количества документов, а соответственно, и не ссылаясь на них. В этом заключается основной минус книги для меня, когда видишь только поверхность, но не подводные камни и течения, вызвавшие то или иное событие.

Но соблюдая определенный баланс между профессиональной и личной жизнью героя, автор тем самым стремится дать более полное представление о Рокоссовском К.К., предстающем необыкновенной личностью, талантливым военачальником, стремившемся воевать умом, а не количеством, умением отойти в сторону, когда нужно, а не лезть на пролом и внесшем значительный вклад в дело Победы, и повторюсь, пробуждает неподдельный интерес к личности героя и поиску новой информации.

Люблю я книги серии «ЖЗЛ». Хотя они очень изменились в последние годы. И если раньше это были приглаженные и подстроенные под цензуру биографии, то сейчас частенько идёт обратный процесс: нарыть как можно больше недостойных поступков «великих», вывалить компромат, извалять главного героя в дерьме и доказать, что он — проект эпохи и грамотного пиара, а так, собственно, ничего особенного, обычный человек и даже почти посредственность. Этакая жёлтая пресса под обложкой солидного издания (встречались мне такие книги, к сожалению).
Очень боялась я, что и с Гагарином проделают то же самое. Начиная с детства, я очень много читала про первого космонавта. Но в советское время книги про Гагарина напоминали рассказы про Ленина — этакие правильные, наглаженные, симпатичные и умные мальчишки (юноши, мужчины). Только один с ранних лет грезил о счастье всего человечества, а другой бредил небом и звёздами.

Но, к счастью, обошлось. И хотя Лев Данилкин не оставил за бортом некоторые «горячие» эпизоды биографии Гагарина, но вот что удивительно, эти факты ничуть не умоляют заслуг первого космонавта, а просто являются штрихами к портрету живого человека, а не идеального советского правильного глянцевого коммуниста.
Глядя на огромный список перелопаченной литературы, я понимаю, что труд любого биографа подобен труду шахтёра: шлака много, полезных ископаемых не очень.
О Гагарине писали очень много, но, к сожалению, практически всё было подправлено, вычеркнуто, переписано в угоду «интересам партии и советского народа». Идеология. Первый человек в космосе должен был быть олицетворением продукта Советской эпохи — непогрешимым, обаятельным, идеальным. И получается, что от живого, со всеми недостатками и проступками, с неудобными и некрасивыми страницами биографии человека, остался этакий приглаженный бравый советский офицер, которому, правда, очень тяжело давались все интервью и конференции, потому как он очень боялся сказать что-то не то.

Мне очень понравилось как Данилкин собрал биографию Гагарина из уже ранее опубликованных материалов, мемуаров, художественных книг. Получился такой симпатичный коллаж из разных цитат, который то подтверждает, то уничтожает миф о Гагарине-суперчеловеке.

Самое главное подтверждение — это то, как человек шёл к своей мечте, как много учился и работал над собой, как бешено тренировался, не жалея себя, и как бесстрашно вступил в Неизвестность, под названием Космос. И как бы не пытался кое-кто сейчас принизить подвиг этого человека — подумаешь, полтора часа в Космосе! Ерунда какая! — это совершенно не так. Вдумайтесь,он был Первым. Ведь никто не знал что там будет. Никто не мог предполагать как поведет себя ракета в черной бесконечности. Никто не гарантировал, что космонавт вообще сможет вернуться назад и при этом остаться в полном здравии. Да, были эксперименты с животными. Но очень уж разными были итоги таких вот космических путешествий. И сюрпризов до последнего времени было предостаточно. Да и у Гагарина не всё в полёте было гладко. А уж приземление было практически катастрофичным. Но вот Фортуна всё же была на его стороне и всё закончилось не так-то плохо.
В книге собраны воспоминания о Юрии Алексеевиче от разных людей. Тут и близкие родственники, и одноклассники, и земляки, и сослуживцы. Воспоминания разные, но вот характер в них вырисовывается один — это по-хорошему упёртый, очень цельный человек, балагур, весельчак, но очень принципиальный, требовательный, ценящий дисциплину и порядок, а так же, работоспособный и умеющий учиться. А ведь как много замечательного -то в нём было!

А вот и другие, не очень-то красивые или просто нелепые истории.
Одна из них об избиении курсанта Гагарина. Избили его достаточно жестоко, Юрий даже в госпиталь попал. За что? Да за то, что очень уж правильным был и закладывал командирам по полной своих товарищей, которые опаздывали из увольнительной или за другие проступки.
Очень, по-моему, яркий штришок к характеру.
Несколько довольно забавных эпизодов посещения Лондона и встречи с королевой. О том, как посмотрев на многочисленные столовые приборы рядом со своей тарелкой, Гагарин взял ложку и, улыбнувшись, сказал: «А давайте есть по-русски?!» На что королева радостно воскликнула: «Давайте! Давайте есть по-гагарински!»
Или анекдотичный эпизод с лимоном, ломтик которого Гагарин выловил из чашки и сжевал «на глазах у изумленной публики».
А вот и совсем некрасивая история из разряда «он, она и его жена». Вот на ней совсем не хочется останавливаться, но это факт, который не красит первого космонавта, но, опять же, очень «очеловечивает» его.

У Данилкина получилась интересная книга. Конечно, он не смог ответить на главный вопрос: как и почему погиб Гагарин. Видимо, ещё не время для таких откровений. Не очень хорошо описаны и последние годы жизни Гагарина. Всё-таки должно быть побольше причин для объяснения неудач и плохого настроения. И ещё мне очень не хватило семьи в этой книге. Хотя здесь есть реальное объяснение: жена Гагарина, Валентина, всегда была закрыта для прессы и своих дочерей научила тому же. При написании книги, Лев Данилкин обращался к ней, но она сотрудничать с очередным биографом не стала. Ну, что же. Имеет право. Тем более, что негативного опыта общения с журналистами у неё больше, чем достаточно.

И тем не менее, книгу стоит прочитать. И тем, для кого Гагарин — икона и идеал. И тем, для кого — фантазия и продукт советской идеологии. И тем, кто ничего не знает об этом человеке.
А он достоин того, чтобы его помнили. И ценили. И не забывали. Он — часть нашей непростой истории. И наша гордость (простите за пафос)!

Цитата: Никто не предполагал тогда, что побеждённые будут жить лучше, чем победители...

Впечатление:

Книга была прочитана очень давно, но воспоминания некоторых историй до сих пор остались в памяти. И недавно в одной из библиотек я наткнулась на стенд, оформленный в честь освобождения Ленинграда и окончания блокадного периода. Да, в моем городе этот день празднуется и отмечается в память о тех ужасных днях и каждый раз практически все жители города участвуют в проектах посвященных этому дню. Вот кстати фото книги со стенда:

На самом деле- эта КНИГА очень крутой проект от журналистов АиФ, которые приложили много усилий для того чтобы собрать в живые письма очевидцев войны и это не просто те, кто жил в этом ужасе, это дети. Читать книгу из-за этого тяжело, я ревела, много и часто. Но чтение того стоило. Но пока перечитывать не готова.
Книга узнаваема и часто эти дневники используются в музеях и проектах, вот пример (сорри за фото, иногда это делается быстро и получается сумбурно, это музей в Тольятти):

Сейчас книгу в бумажном варианте отправлю бабушке на чтение, так как она любит эту тематику и сама является ребенком, который жил в мире, где небо было не мирным.

Читать/не читать: читать

Красивой истории - красивую рецензию. С такой установкой мне хотелось бы писать этот отзыв, но красиво я не умею, поэтому просто немного о книге и своих впечатлениях.

Книга великолепна. Это из тех исторических романов, читая которые, не испытываешь желания мчаться проверять, точно ли автор соблюдает хронологию и правда ли, что эта историческая личность именно так и говорила. Главное ощущение от книги - писательница любит своих героев и очень-очень любит собор. И любит своих читателей не меньше, чем персонажей: здесь смогут найти что-то для себя почитатели исторических романов, любовных историй и даже немного мистических рассказов. Ну разве не мистика - то, что юный французский дворянин, который до того, как стать сержантом в армии Наполеона, только-только начал учиться архитектуре, на пороге смерти, как думал он сам и его доктор, после серьёзного ранения просто увидел - в бреду ли, во сне ли, в прозрении? - место, где он возведёт Храм...

Раненый не слышал вопроса, он говорил захлебываясь, отчаянно напрягаясь:
— Я видел реку… широкую, цвета ртути… сильную, холодную реку! Я видел всадника в лавровом венке… а за ним, за его спиной — храм… Светлый мрамор и красные гранитные колонны…

Сам приезд Монферрана в Россию был довольно случайным, как он и сам тогда считал:

Служба в войсках императора раз навсегда сделала меня неблагонадежным в глазах королевского правительства. Я не могу рассчитывать на карьеру во Франции.

Чтобы уж быть окончательно честным, он должен был упомянуть ещё и об обещании жениться, которое совершенно не хотел исполнять, а Россия показалась ему достаточно отдалённым местом, чтобы потенциальный тесть не надумал его искать... И столь же совершенно случайно именно накануне отъезда он помирился с цирковой наездницей Элизой (а это не кто иной, как девчушка, которая притащила его раненого с поля боя в Италии домой, где его смог хотя бы осмотреть врач), с которой отношения были бурными и сложными, не без "дружеской" помощи его давнего приятеля Антуана Модюи, тоже архитектора, некоторое время до Монферрана и потом тоже работавшего в России. И столь же случайно по пути происходит столкновение с русским помещиком, готовым убить своего крепостного, совсем ещё мальчишку, которого Монферран и выкупает за свои дуэльные пистолеты (наградное оружие, между прочим, но денег для выкупа у него в тот момент нет), и таким образом рядом с ним на всю жизнь остаётся слуга, помощник и друг Алёша Самсонов.

В книга очень много исторических персонажей: от каменных дел мастера Самсона Суханова до императора Николая I, от Пушкина, с которым состоялось шапошное знакомтсво, до Брюллова, с кем и ругались, и мирились, но очень ценили друг друга, от молоденького помощника архитектора Штакеншнейдера до великих Росси и Стасова, которые сначала не слишком доверяли "приблудному французишке", считая его рисовальщиком нереальных дворцов и уж никак не архитектором, и тем более не инженером, способным рассчитать небывалые на то время конструкции. Без особой подачи информации со стороны Модюи и тут не обошлось... Но необыкновенная работоспособность, требовательное отношение не только к рабочим, но и к себе, постоянное обоснованное объяснение последующего шага стройки со временем переломило отношение всех к Монферрану.

Вы не авантюрист, как я прежде думал, вы подвижник. Только вы из веселых подвижников, и это, право, тоже великолепно.

— Эк, однако, вы сказали: «живой камень»!
— Неправильно? — быстро спросил Огюст. — Да, конечно, камень мертвый. Но мне было не сказать иначе: я слов мало знаю.
— А лучше и я бы не сказал. — Суханов вздохнул. — Ишь как вы чужой язык чуете, Август Августович!

Его боятся не потому, что он злой. У него просто душа сильная. И он ленивых не любит.

День за днём - растёт громада собора, идёт обыденная жизнь, которую, как извержения вулкана, встряхивают питерские наводнения и эпидемии холеры, смерть единственного сына, неожиданный забег налево (ну, это я как-то некрасиво назвала, на самом деле это было головокружительное чувство к головокружительной и очень необыкновенной женщине), хотя в душе Монферран всегда знал, что его Алёша абсолютно прав, говоря про Элизу:

Женщин-то много. И полюбят вас многие, как вас не полюбить… А иная и поймет, если душа большая… А вот прожить рядом с вами тенью вашей, да в вашем свете не померкнуть, а ярче разгореться; не остыть, а вас согревать много лет; и никем не быть, и всем быть для вас — так разве кто еще сможет?

И вот собор готов, освящён, на троне уже другой император, не тот, кто задумал это строительство, и единственный момент, когда жалко было Монферрана до слёз: когда после его смерти отказано было в возможности похоронить его в склепе под собором. Собором, которому он отдал все свои умения...

Модель собора, изготовленная мастером Салиным и преподнесённая императору; плафон, расписанный Карлом Брюлловым; дверь собора, для фигур которой позировали многие рабочие со стройки; сам Монферран, оставшийся до старости моложавым и энергичным. Здание в центре в представлении не нуждается...

— Я хожу смотреть на него каждый день, — тихо сказал Модюи. — Его колокольни еще молчат, но он будит меня по утрам. Я иду к нему, как на казнь. Иду постигать то, чего не постиг за всю жизнь. Дерзость мысли и дерзость воли.

35 дневников ребят, выживавших во время Великой Отечественной... Это малая кроха переживаний погибших ≈39 млн. подростков и ≈36 млн. детей и оставшихся в живых. Эти хроники нужно читать, чтобы сохранить память и передать ее своим потомкам, чтобы самому не забывать, чего стоило одержать победу над фашистами. И не только в преддверии Дня Победы нужно обращаться к таким строкам - они вне времени, как и память о тех, кто ради нас жертвовал собой, о тех, чья жертва бесценна даже при том, что современные люди совсем того, как оказалось, не стоят (в Украине, например, сегодня день какого-то там примирения вместо завтрашнего Великого Дня). Подвиг свидетельствует не о качествах тех, ради кого, а о том, кто тот, кто его совершил. Вечная память и вечная гордость нашим людям, боровшимся с фашизмом и национализмом!!!

Дневник Тани Савичевой - читала ранее: смерть, смерть, смерть...
Дневник Тани Рудыковской - поесть, еда, покушать, смерть, смерть...
Дневник Юры Рябинкина - вина за потери карточки (!), денег, за то, что исподтишка не выдерживая у матери с сестрой тянет из-под носа последнюю еду...

слова его сестры: ...я ведь должна быть Человеком! Должна быть достойна тех людей, моих близких и мне незнакомых, которые погибли в блокаду. Потому что за мою жизнь слишком много заплачено...

Дневник Леры Игошевой - судьба: уехать в Ленинград из Москвы, не зная, конечно, что их ждет... раздоры в семье и "буквально влюбилась" в маму, а папа - "неприятное впечатление эгоиста".
Дневник Тани Вассоевич - первая блокадная зима стала последней для детства девочки, схоронившей в нее всех.
Дневник Гали Зимницкой - когда-то реакцией на дневник были слова "не нужно, слишком много уже этой памяти, зачем ворошить" (!)... судьба - будто по воле девочки все остались в Ленинграде, выжили не все... смерть первых привязанностей, самоубийство матери знакомой девочки, не выдержавшей ужасы войны...
Дневник Капы Вознесенской - только имя...
Дневник Миши Тихомирова - микроскоп, исследование микроорганизмов, продолжающих жить и при блокаде, помогали не сойти с ума.
Дневник Маруси Ерёминой - с ума не сойти помогали воспоминания о крае родном, о деревеньке Сосновке, из которой выехала учиться девочка в большой город Ленинград.
Дневник Бори Капранова - звала его какая-то неведомая сила на фронт, здесь была для него скука душевная - невыносимая...
Дневник Лены Мухиной - читала ранее/неприятное впечатление от больше подросткового, чем военного дневника - не будь такого множества прочитанных других, быть может, и, правда, подумалось бы, что война ушла на фон, а подросток остался с пубертатными метаниями, но ведь они есть - и дневник Мухиной выглядит как пример инфантильности, осложняющей другим жизнь, как пример порока.
Дневник Юры Утехина - самый счастливый ребенок - вся его семья уцелела в войну.
Дневник Майи Бубновой - грубость, патетичность родинолюбия*, быт...
Дневник Вали Петерсон - акцент на живодерстве (да, ели кошек и собак в войну - но практически смаковать эту вынужденность...)
Дневник Саши Морозова - ничего не известно...
Дневник Коли Васильева - все умерли... "почти что дневник Тани Савичевой, только мальчишеской рукой..."
Дневник Аллы Киселёвой - в тему к вынужденному поеданию домашних животных - "...кролика (так условились называть кота)"
Дневник Люды Отс - погила в собственном доме от бомбежки...
Дневник Тамары Лазерсон - бежавшая из гетто, в котором царили страшные порядки (не только благодаря немцам): "литовцы все пропускают, только евреи сами отбирают"
Дневник Маши Рольникайте - здесь будет ссылка на рецензию, когда прочту отдельное издание...
Дневник Васи Баранова - угнанный в Германию, потерявший любимую, но там же ее и сумевший отыскать, мальчишка.
Дневник Лизы Вейде - о том, как живут самые достойные (и по происхождению, и, в большей степени, по тому, что пришлось пережить) - выжив, на последнем месте работы, при отце, происходящем из старинного рода, трудилась уборщицей в общественном туалете... (!)
Дневник Бори Андреева - изящный, иначе не сказать по фото в хронике, мальчик горбатился на шахте...
Дневник Ромы Кравченко-Бережного - "вот вам и "вильна Украина""...
Дневник Ани Арацкой - единственное свидетельство из Сталинграда с ужасами и болью, с сидением с мертвым папой 2 дня без воды, сна и еды, с мучительной жизнью в холодном декабре в палатках...
Дневник Зои Хабаровой - крымчанка, пострадавшая от высылки бабушки с дедушкой, закинутых как мешки в грузовик живыми, едва не потерявшая родителей из-за надуманного обвинения по статье.
Дневник Володи Борисенко - второй крымчанин, чудом избежавший угона в Германию (я как вспомнила сбежавшую с поезда, везущего туда же, родную сестру моей бабушки - дрожь, ужас...)
Дневник Жени Воробьёвой - мечтательная почитательница Пушкина в окружении немецкого ада - только представьте...
Дневник Володи Чивилихина - мальчик в тылу в войну продолжал пытаться жить - учился танцевать (будто насмешка рока), размышляющий над словами ровесницы, не эгоист ли он...
Дневник Коли Устинова - одни и те же 12 лет: купанье с друзьями в море - юнга на военном судне...
Дневник Наташи Колесниковой - о том, как "ценят" людей, прошедших фашистский ад - "у меня было сложное материальное положение, болел муж, и в надежде выручить за свои вещи хоть что-то я сдала дневник в музей..."
Дневник Тимуровской Команды -имена неизвестны, кто они были эти ребята, пытающиеся помочь...
Дневник Аллы Ржевской - видевшая ад, а потому, выжив, от всей души старающаяся помочь всем, кому возможно, девочка-женщина.
Дневник Владика Бердникова - наверное, самая ребячья хроника - мальчишка раскрашивал картинки, клеил вырезанные листки календаря, писал лозунги и куплеты в своем дневнике...
Дневник Саши Ведина - мальчик, достававший из-под матраса пачку сигарет "Эпоха", чтобы понюхать и вспомнить отца, которого он ждал... ждал еще много лет после войны... ждал и не дождался...

Никогда не забывайте то, что сделали наши бабушки и дедушки, то, чем они не побоялись пожертвовать!!! Подвиг должен быть навеки вечные сохранен, несмотря на то, как сильно у нас его пытаются забрать, вытеснить из памяти и души!!!

Лица войны...

(тот самый "шахтер")

свернуть

And enterprises of great pith and moment
With this regard their currents turn awry,
And lose the name of action.
Вильям Шекспир, "Гамлет", 1603

Что же это такое – книга литературного критика (неплохого, но порой довольно поверхностного) о первом космонавте? Удобоваримо ли это? Сразу бросается в глаза, что такая книга не может быть обычной, она таит в себе (или просто обещает) возможности, но вот степень их реализации абсолютно непредсказуема.

Данилкин угадал с формой – книга создана для нынешних читателей и полностью состоит из довольно коротких цитат, надёрганных из колоссального количества источников. Клиповое мышление во всей красе (и я почти не иронизирую).

Именно эта калейдоскопичность создает любопытный эффект. Оказывается («подтверждается» будет точнее), что Гагарин – это просто миф. Все очевидцы расходятся в деталях по всем пунктам. Описания последних дней перед полетом, утра старта, встречи на Земле, прибытия поисковых групп – все это не сходится в 10-15 источниках даже в малейших деталях. Место посадки гуляет по карте, цвет скафандра меняется постоянно, фуражка становится то пехотной, то артиллерийской. Никто не может сказать - как было на самом деле, да и не было этого «на самом деле» в реальности. Т.е. было, конечно, но как – никто никогда и не узнает, источники нам точно не помогут.

Но Данилкина это совсем не смущает. Наоборот, эта разноголосица вместо стройного хора даёт понять, что событие свершилось действительно очень крупного масштаба, и люди сразу начали вплетать в то, что они видели, свои впечатления, мечты и фантазии.

В ситуации, когда каждый из нас знаком с каноническим мифом (году в 92-93 мы в первом или втором классе читали какие-то лубочные рассказы о приземлении в степи), на первый план выходят неожиданные подробности, которые никто не скрывал, но которые скрадывались при первом знакомстве. Меня впечатлило то, что Гагарин еще в 1951 году делал доклад по Циолковскому. Вспоминал ли он его десять лет спустя? Выстраивал ли сам для себя цепочку шагов, которая привела его на стартовый стол?

Ещё книга Данилкина подарила мне потрясающего человека. Механизатора Мишанина. Он был в полевом стане, когда приземлился Гагарин и (отдельно) спускаемая капсула. Этот наш человек успел раньше военных, залез в капсулу и нажал все тумблеры (слегка испугавшись зловещего тикания после очередного нажатия), а также сумел стянуть тюбики с космическим питанием. Он явно проходит по разряду «Эту страну победить нельзя».

Финальным, крупным и впечатляющим мазком были книги Гагарина, его читательский список. Не только русская классика, не только переформатировавшая воображение советских людей Туманность Андромеды , не горьковский список "Жизнь молодого человека" ()Бальзак, Стендаль, Гёте) или Артур Кларк. «Маленький принц», «Старик и море», Уловка-22 (sic!). Живой человек был куда рельефнее своего образа (банально, но убедиться в этом каждый раз интересно).

И радио. Представьте себе тот мир, где радио было главной артерией коммуникации. И создаётся впечатление, что новости распространились быстрее, ибо радио работало постоянно. И не только в домах, но и общественных местах. Да, сейчас доступ быстрее, он-лайн, но он происходит по запросу. А тут люди в поле слушали сообщения о первом пилотируемом полёте и не слишком сильно удивились Гагарину, разве что только тому, что по радио говорили, что он ещё над Африкой, а он уже у Энгельса.

Данилкин создал дайджест, приправленный короткими авторскими вставками. Можно считать, что он принёс Гагарина поколению 2000-х.

Но так ли всё радужно и просто? Увидел ли я живого Гагарина в потоке противоречащих друг другу свидетелей? Он ли это или всё тот же плакатно-экранный образ? Удалось ли Данилкину, используя свой метод компиляции, вскрыть скорлупу?

Дальше...

Строго говоря – нет. Калейдоскопичность калейдоскопичностью, но довольно скоро ты начинаешь чувствовать то же, что и при чтении книжных рецензий автора. Попсовость. Да, именно так, поверхностность восприятия. В какой-то момент Гагарин вообще перестаёт существовать, автор добивается решительной победы анализа, раскладывая героя на атомы, а синтеза даже не начинает. Вот они, десятки, сотни голосов, но где между ними человек?

Данилкин разбрасывается, часто уходит в детали, которые не рисуют искомого портрета. Его зацикленность на сторонних людях, которая, по явной идее, должна была создать контекст (все эти механизаторы, одноклассники, официанты, сослуживцы), создаёт лишь информационное болото. Много в книге лишнего, что не мешало бы при редактуре отсечь.

То, что явно впечатляет Данилкина – СССР ранних 60-х, когда всем, не только самим гражданам первого в мире социалистического государства, казалось, что у нас может получиться, подано им слишком разрозненно, так что, опять же, целостную картину приходится восстанавливать по крупицам, самому. И мои же восторги по поводу радио (т.е. того, как это подано в книге) начинают на фоне разброса и пересортицы казаться частным случаем на пёстром фоне.

Список книг? А что он доказывает? У нас нет и крупицы данных, чтобы понять, как он эти книги воспринимал (по крайней мере, в этой книге и намёка нет).

В который раз я думал о косности нашей пропагандистской машины. Долгие годы после первого полёта тщательно нажимали на то, что с кораблём всё было хорошо, никаких проблем при посадке не было, всё штатно. От этого сам Гагарин просто вставал в ряд Белки, Стрелки, Чернушки и Звёздочки, сел-слетал. Куда существеннее и мужественнее смотрелся бы он, если бы сразу говорили о том, как он преодолел жуткое вращение, в которое ушёл корабль после ошибки в расстыковке. О том, как он сумел вскрыть кислородный клапан после катапультирования, после того, как кислород не поступал шесть (sic!) минут. Какова была бы реакция, если бы он упал на поле под Саратовом мёртвым? Все эти проблемы и его на них реакция рисуют самого Гагарина куда рельефнее, чем однообразные мантры о чудесной автоматике.

P.S. Одному мне кажется, что со скафандром Джона Гленна что-то не так? Он выглядит как карнавальный костюм, нет?

Не знаю, что конкретно я ждала от этой книги, но могу сказать точно, что ожидания были завышены. Все-таки автором этой книги указан сам Валерий Легасов. А это без сомнений человек выдающийся, человек большого ума и, как мне кажется, не менее большого сердца. Он занимает центральное место в расследовании причин и ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Он находился в самой гуще событий, видел происходящее в Чернобыле тех годов со всех сторон, действительно, с абсолютно разных точек зрения. Именно Легасов выступал на конференции МАГАТЭ в Вене, где представил свой всесторонний доклад, который сделал немыслимое, во многом сгладив острые углы. И вот передо мной книга,автор – Валерий Легасов, точнее, так написано на обложке. Внутри же оказывается немного другое. От других книг о Чернобыле эту книгу отличает мало что, это обычное расследование журналистов, не ученых, не очевидцев событий.Единственное новшество – она основана на записях Валерия Легасова, да и то, нев полном объеме. Не секрет, что перед своей смертью академик Легасов записал ряд аудиокассет, где изложил свой взгляд на события, произошедшие до, во время и после аварии на ЧАЭС. В интернете можно найти эти записи, а также их стенограммы. С ними мне довелось ознакомиться пару лет назад. Тогда они произвели на меня неизгладимое впечатление. Сейчас же... Это выглядело как эксплуатация имени великого ученого, эксплуатация страшной трагедии, чудовищной катастрофы. Для меня остается загадкой, почему журналисты, составившие книгу,решили, что они вправе вырезать куски из сказанного Легасовым? Я думаю, что этот человек точно понимал, что и зачем он говорит, кто вы такие, чтоб что-то вырезать? Эту книгу мне советовали как нечто, что должен прочитать каждый, кто хочет погрузиться в тему Чернобыльской аварии. И быть может, если бы эта книга была первой прочитанной по этой теме, то она дала бы свой эффект, но на данном этапе она оказалась для меня абсолютно проходной, не несущей для меня никакой новой информации. В список обязательных к прочтению я бы ее точно не включила,разве только для галочки. Странные ощущения остались после прочтения, очень неоднозначные.

Ну… вроде как по замыслу, история/хроника/описание династии…

По названию – и особенно по обложке – каждому ясно, что здесь речь пойдет о династии Боярских. Автор тоже принадлежит к указанной династии – там их полно, можно запутаться в Боярских, особенно если это женщины, чье имя начинается на «Е». В общем, автор – сестра Михаила Боярского, двоюродная, что называется – кузина… Хотя сейчас это слово звучит как-то странно. Не к месту как бы. Вот она решила написать историю своей династии.

Вообще-то, я теряюсь в догадках, для кого предназначена эта книжка – ну, что для Боярских, это понятно, но издано же на всю страну, так сказать, общим тиражом? Не то что отпечатано для своих, для личного пользования? Наверно, я бы сказала… для самых упоротых фанатов Михаила Боярского… А если кто к таковым не относится, то – мне почему-то ощущается – от этой книжки можно разве что проникнуться стойкой ненавистью ко всем Боярским вообще и к Михаилу Боярскому в частности. Вот я так определенно, начитавшись, поглядываю мельком на какие-нибудь фотки и машинально думаю – до чего все же неприятные люди… Так что, можно смело утверждать, автор достигла невиданных успехов, прямо на удивление.

Значит, тезисно… Первым делом, что я узнала из этой книжки – Боярские наняли какого-то историка, и он им установил аристократическое, дворянское происхождение, восходящее аж прямо к XVII веку… Поэтому, гордо пишет автор, у нас такая красивая фамилия! (скептически) Ну, не знаю… я, конечно, не историк (на гонорарах), но мне представляется, что вполне можно интерпретировать и так, что такая фамилия скорее свидетельствует о происхождении из крепостных, из холопов там… По принципу – «чьи людишки? – да боярские…» Точно так же – как мне где-то попадалось – такие же красивые фамилии, как Рождественский, Преображенский или там Успенский означают принадлежность к соответствующему по названию монастырю…

Ну ладно, в общем, автор на основании этого исторического исследования сразу же начинает отыгрывать потомственную дворянку и аристократку. Да, в отличие от большинства Боярских она не имеет отношения к актерской профессии. Как тут мельком вроде упомянуто, она смогла только в театроведы… хотя к финалу выяснилось, что и в театроведы не смогла, а вообще непонятно, чем занималась в жизни – вроде что-то мурлыкнула про переводы. Неважно, все равно она актриса в душе. Поэтому при чтении у меня упорно вертелся в голове известный мем – ну, одно время был очень навязчивым - про Лизу Боярскую – «Входит Лиза. Она в образе». Вот и тут так же – автор постоянно в образе.

Потом, естественно, автор сходу сообщает про родственника – дедушку – которого репрессировала кровавая гэбня. Дедушка был священник, его неоднократно арестовывали и отпускали, а в 30-х арестовали и не отпустили, а потом оказалось, что расстреляли. Автор даже съездила посмотрела архивы, ей дали для ознакомления дело… Короче, я не знаю, что ей дали, у нее же ничего не поймешь, но что-то она посмотрела. Тут еще интересный момент, что до этого автор долго и красочно распиналась о том, что вот они жили в то время в Кинешме, и прямо дедушка с бабушкой так пеклись о простом народе, так ласково со всеми обращались, а они вот взяли и поди из зависти и злобы донесли на дедушку. И вот когда она стала собирать материалы для своей книжки, то ей стали писать и люди из Кинешмы, писали, что помнят дедушку и бабушку, готовы поделиться сведениями и воспоминаниями, но ей все равно было подозрительно и тяжело, потому что кто-то же из этих людей донес на дедушку… из зависти и злобы. А потом, значит, она описывает, как пошла смотреть эти архивы КГБ (НКВД, то есть?), красочно описывая, конечно, как ей там было тяжело и жутко находиться, и тут – опа – сообщает, что, оказывается, на дедушку донес кто-то из их же среды! Из священников, то есть. Ей об этом бумажка в деле попалась. Ну и что – после этого автор как-то что-то выразила о своих недоброжелательных и беспочвенных, как выяснилось, наездах на людей из Кинешмы? Которые бескорыстно хотели ей помочь с материалами для ее книжки? Да ни фига. А зачем, в самом деле. Ну и, само собой, даже не стоит ожидать, что автор толком расскажет, в чем обвиняли дедушку. Она и не рассказывала. Полагаю, ей и в голову не пришло это выяснить. Ну а зачем – и так же всякому ясно, что в проклятом совке если кого и арестовывали, а тем более расстреливали, то определенно ни за что.

Так что, в плане исторической – да какое там, исторической – ну хоть семейной – хроники история получилась, я бы сказала, крайне туманная. Автору было неинтересно углубляться в какие-то скучные детали и подробности. Зато она с удовольствием рассказала по этому поводу феерическую по маразму байку – якобы проклятые кровавые чекисты явились арестовывать дедушку, арестовали, посадили в свой автомобиль и давай над ним смеяться, что вот он типа поп, а они его арестовали, так что же он не попросит своего боженьку, чтобы тот за него заступился. И тут вдруг автомобиль как давай ломаться! Они его починят, проедут, а он опять ломается! И наконец так сломался, что они его не смогли починить. А так как они не знали, как еще доставлять в тюрьму арестованных, кроме как на автомобиле, то ничего не придумав, дедушку отпустили, и он спокойно вернулся домой. Ну, у меня просто нет слов. Цензурных, я имею в виду. Конечно, кокетничает автор, это только семейная легенда (но с подтекстом – что все-таки что-то в этом есть!)… Ну так зачем ты тогда ее здесь рассказываешь, место занимаешь? Вместо того, чтобы изложить реалии… Затем, думаю я, что автор мифоманка. Ей пофиг на реалии и вообще на реальность. Живет чувствами – во сне, то есть.

Ну и так далее, и тому подобное. Вплоть до того – договорилась автор – что когда юный Миша Боярский во время учебы в своем театральном вузе поехал с группой на картошку, то оказалось, что их направили в то село, где проживала их старая прислуга, и, конечно, с восторгом пишет автор, в этом селе крестьяне все хорошо знали Мишу Боярского, и они только его увидели, сразу понеслось – барич приехал! Мама дорогая! Соображаю я. Это в СССР, в 70-е годы… крестьяне обрадовались, что барич приехал… «Входит Лиза. Она в образе» - опять запылали буквы в мозгу, и все такое.

То и дело автор заботливо вставляет дежурные фразы – ну, чтобы читатель не забывал, на каком он свете – «это было в глухие советские годы», «шли жуткие советские годы» и т.д. Учитывая, что при этом автор – уж как смогла, выжала из себя хоть что-то, когда речь зашла о собственном детстве – описывает прямо-таки картины сказочно идиллической и безоблачно-беззаботной жизни… Квартиры в центре города, которые менялись одна на другую, дачи в элитном поселке для творческой элиты, слева на бережку сидит Анна Ахматова, справа народные артисты, режиссеры и прочие, специализированные пионерские лагеря и дома отдыха для детей творческой элиты, летом поездки с родителями на гастроли на юга на полном государственном обеспечении, «бедводмедно, то есть, даром» (с) – ну, все же закрывали глаза, если актер, который прима, возьмет с собой на гастроли и своего ребенка… То все эти причитания про «жуткие советские годы» звучат исключительно шизофренически.

Но если вы думаете, что это я, по своему обыкновению, зацикливаюсь на антисоветчине, так и не только из-за этого. Автор просто не в состоянии писать никакие биографии, тем более исторические хроники… Элементарно – она, по ходу, мозгами не пользуется в принципе и вообще не интересуется реальностью. Это такой тип мышления, соображаю я… Ну вот, скажем, у нее суть сводится к чему – вот она рассказывает про Михаила Боярского – «он очень талантливый, он играет на музыкальных инструментах и поет, он артистичный, у него много поклонников, они ему не дают прохода», в таком роде. Ну, хорошо, мы и так все это знаем. Делал-то он что? «Он с блеском сыграл в фильмах «Три мушкетера» и «Собака на сене»! Мы ЗНАЕМ это. Вся страна знает, что Михаил Боярский сыграл в фильмах «Три мушкетера» и «Собака на сене». Но происходило-то это как? Как он попал на эти роли? Как шли съемки? «А вот Лиза Боярская! Она очень талантливая, очень ответственная! Очень работоспособная! Она собранная и деловая! И еще очень красивая! Она с успехом играет в кино и в театральных постановках тоже!» Да знаем мы это все… Но делает-то она конкретно что?? Заметьте – это автор все пишет в режиме реального времени. Будучи родной сестрой – кузиной – упомянутого Михаила Боярского и родной тетей упомянутой Лизы Боярской. Вот они тут, никуда не делись. Она же может их просто об этом спросить, легко и просто. В голову не приходит. Что тут вообще еще о чем-то стоит писать.

Короче говоря, воспринимать этот опус как «хронику» или «биографию» нет никакого смысла. Для этого автор слишком мало приводит фактов и конкретики. Только и передает свои разнообразные чувства. Чувства дело такое – она чувствует вот так, а я чувствую по-другому… Особенно начитавшись подобной херомантии… Я бы вообще за такие художества выставила единицу, не задумываясь. Но тут еще такой момент – половину книги составляет уже другое – дневник той самой упомянутой бабушки. Как озаглавлено «дневник петербургской барышни» что ли. За период 1903-1911 года примерно. Вот это уже совсем другое дело, и это действительно крайне интересный материал. Из-за него собственно я и решила взять эту книжку в библиотеке.

К сожалению, безумная автор со своими закидонами и тут значительно все напортила. Как я поняла, бабушка вела дневники достаточно длительное время. И в очень непростой и интересный период нашей истории. Но автор радостно заявила, что она их сократила и отредактировала! Чтобы было только самое интересное! А неинтересного, значит, не было. Поскольку автор альтернативно мыслящая, то даже страшно представить, что она посчитала интересным, а что неинтересным… Судя по содержанию того, что все же представлено, мне сдается, что она и отобрала те места, где бабушка рассуждала о своих чувствах… Ну что ты поделаешь. Революции, войны, глобальные катаклизмы, да просто ведение какой-то домашней и семейной жизни посреди всего этого, с кучей детей – разве это не интересно?! Нет. Автору не интересно. Поэтому тут только и доведется почитать о том, как бабушка в гимназии с удовольствием играла в самодеятельных постановках, да как она улавливала заинтересованные мужские взгляды… Кошмар. Спасибо и на том, что автор все-таки оставила описание 9 января.

Ну, в любом случае, в отличие от писаний автора, в этом дневнике хоть чувствуется что-то живое и настоящее (при всех людоедских вырезаниях). Можно почувствовать атмосферу, в которой протекала жизнь типичной барышни «из хорошей семьи» в начале ХХ века, ее мысли и мироощущение. Я бы с удовольствием лучше почитала эти дневники целиком – вместо всех этих бредней про кровавых чекистов, которые не знали, как арестовывать врагов народа или про «барича» Мишу Боярского… Но чего нет, того нет.

Автор заканчивает свою книгу этими словами Гагарина, а мне захотелось ими начать ее.

"Из ресторана в космос не летают" Смысл нетрудно понять. Легкомысленно прожигающим жизнь путь в космос заказан".

Книги серии ЖЗЛ отличаются в большинстве своем тяжеловесностью, казенностью академического стиля и перегружены перечислениями источников и их цитированием. Автор данной книги приятно удивил своим нестандартным построением повествования хотя он тоже использует множество цитат, но источник их оказывается в конце книги, а потому цитаты органично вплетаются в сюжет, нисколько его не утяжеляя.
Наоборот цитаты показывают нам одни и теже события в восприятии разных людей, а потому отличающиеся иногда очень сильно как, например, рассказы о том как Гагарин получил травму, оставившую глубокий шрам над его левой бровью. Сюжет варьирует от романтического или официально героического до банально бытового в зависимости от того, кто об этом говорит.
А со времен "благословенных" или "проклятых" 1990-х ( здесь восприятие разнится) в моду входит "отрыть" что-нибудь гаденькое в жизни героя, о котором пишут газеты, сочиняют стихи и песни. Ведь, если даже найти какой-нибудь грязненький эпизодик, то он поднимет обывателя хотя бы в его собственных глазах на тот же уровень героя, при этом без всяких усилий. И вот такой "интервьюер" спрашивает :

"А было ли что-то такое ? (Автор вопроса при помощи интонации дает понять, что в идеале ему бы хотелось услышать о причастности юного Гагарина к серии ритуальных убийств".

Но увы и ах - не липнет грязь к плащу "рыцаря без страха и упрека". И множество людей описывают Гагарина человеком веселым, но одновременно и целеустремленным, который использует свою популярность не в корыстных целях, а помогая всем кто просит чем-то помочь.

Автор ведет читателя от скупых воспоминаний семьи Гагариных о двухлетней оккупации, о жизни будущего космонавта в вырытой землянке в огороде, так как немцы выгнали их из собственного дома.

"Для беллетриста особенный интерес представляет немец Альберт по прозвищу Черт, фамильный кошмар Гагариных, живодер и изверг. Без каких-либо усилий можно представить себе роман, написанный от его имени: 12 апреля 1961 года, ГДР, он узнает по радио, что русские запустили в космос человека, который родился в деревне Клушино, - и начинает вспоминать, что во время войны простоял несколько месяцев как раз в этой деревне, где все это время его изводил восьмилетний мальчишка; наверняка Альбертова версия событий чем-то отличалась бы от версии его контрагентов, Гагариных".

Но и без всякого вымышленного беллетриста преподователь Саратовского аэроклуба, где учился впервые летать Гагарин, скажет о насмешке истории и ее символизме:

" В середине 20 века мальчишка прозябал в землянке: совсем как троглодит - житель словно бы возвратившегося каменного века. А в это время немецкий ученый Вернер фон Браун готовил для своего фюрера "вундерваффе" - "чудесное оружие"... "Чудесное оружие" не помогло фашистам утвердить "Новый порядок", базирующийся на том, чтобы Гагарины, ютящиеся в землянках, работали на фон Браунов, роскошествующих во дворцах ...и через 16 лет после войны все тот же Вернер фон Браун - Вернер Коричневый , коричневый не только по фамилии, но и человеконенавистнической своей сути, - прослыл отцом американской астронавтики".

Символизм в том, что отец американской астронавтики и гордость американской демократии - нацистский преступник и партнер Гитлера. А насмешка истории, что русский конструктор Королев заткнул за пояс фон Брауна, со всей стоящей за ним мощью Америки. И первый спутник Земли - советский, и первые живые существа в космосе - собаки на советской ракете и первый человек в космической ракете, той самой звездной мечте Гитлера и фон Брауна - советский офицер. Это не просто насмешка истории, а смачный ее плевок!

Закончилась оккупация и на освобожденной территории открываются школы. Многие дети как и Гагарин старше на два года того возраста, когда начинают учиться.

"Н.В. Кондратьева, учительница Гагарина в 3-м классе, вспоминает, что "окна школы были наполовину заколочены досками", а ученики были постоянно полуголодными, на большой перемене она "шла с фанеркой в учительскую, где на каждого ребенка выделялся 50-граммовый кусочек хлеба, посыпанный сахаром, а потом с этой фанеркой обходила всех ребят, и каждый брал свой кусочек".

И дальше вся жизнь Гагарина ведет его к 12 апреля 1961 года. Он учится на "пятерки", читает книги летчиков и о летчиках, читает Циолковского и закаляет тело тренировками. Скептический читатель может усомниться в "пятерках" Гагарина и посчитать это позже подогнанной советской пропагандой. Но это задокументированный факт, так как рука судьбы направила журналистское перо многотиражки "Заводская правда" написать о лучших учениках школы рабочей молодежи и первым там оказалось имя "нашего Юры". И это 6 июня 1951 года, до полета Гагарина остается меньше 10 лет.

"Кстати, если уж на то пошло, "почему советский спутник оказался первым в космосе? Да потому, что у американцев были базы в Европе для военно-воздушных сил . Они могли бомбить Москву с европейских баз обычными самолетами.
А мы не могли ответить Америке никак... У нас был огромный стимул. Единственная возможность ответить американцам на удар по Москве - это ответный удар по Вашингтону и Нью-Йорку. Это все у нас понимали...И запуск первого спутника, который мы провели в спешном порядке, имел целью вовсе не изучение космоса. Главное было - показать американцам, что мы их можем накрыть. И они это поняли. Раз мы можем запускать спутники, значит, любой город Америки может быть, увы, поражен. Я считаю, что это - очень сильно способствовало сохранению мира."

Какое дежавю спустя 60 лет! Опять повторяется вариант Карибского кризиса, когда американцам пришлось утереться и отползти. Урок не усвоен.

А Гагарин тем временем, закончив Оренбургское летное училище, выбирает не теплую Украину или даже Оренбург, а выбирает как Саня Григорьев суровую Арктику. По тем временам как пишет Лев Данилин - это верх крутизны, еще круче только работа летчика-испытателя.

"Не просто летчик, а полярный летчик. Может летать зимой,ночью, в пургу, исключительно по приборам; и никогда не сдается. Как Саня -"Бороться и искать, найти и не сдаваться "- Григорьев в "Двух капитанах". Каверинский роман, кстати, вышел, когда Гагарин был еще подростком, а вот
экранизация - в1955 году, как раз примерно в тот момент, когда он совершает первые свои полеты.

А вскоре появляется советский спутник, с которого и начинается эра космонавтики. За ним выходит роман Ефремова "Туманность Андромеды", накрывший население СССР словно "психической бомбой", дав не абстрактное будущее, а конкретное. Гагарин среди тысяч других летчиков станет проситься в космос. А дальше годы отборов и подготовки, больше напоминающей изощренные пытки с физической и психической перегрузкой, первой команды из 20 человек.

И вот кульминация - полтора часа в космосе. А дальше началась не менее напряженная жизнз первого космонавта, состоящая из множества поездок по стране и по всему миру, выступления, конференции, интервью и снова поездки, конференции, встречи.

02:41

Конечно, "на руках весь мир его носил". Но не проигравшие американцы. Своры их шавок-журналистов постоянно пытаются ставить вопросы-ловушки и пишут гаденькие статьи - ну не умеют они проигрывать с достоинством.

Автору несомненно удалось уйти от официоза с одной стороны, а с другой стороны от сплетен всех официанток, когда-то работавших в отелях, где останавливался Гагарин, а, проходя мимо, мог улыбнуться и вызвать взрыв фантазий, которыe с годами стали путаться с реальностью.

Лев Данилкин настолько проникся жизнью и подвигом Гагарина, что даже упомянул о символизме роли Гагарина в истории человечества.

"Православная Пасха в 1961 году праздновалась 9 апреля. 12 апреля, соответственно было средой Пасхальной недели. Разумеется, важно не то, что была среда, а то, что была весна, что было утро, что он упал на пашню - ну да, как проросшее зерно, как вернувшееся солнце, как воскресшие Осирис, Адонис, как Христос; невозможно не обращать внимания на всю эту удивительным образом совпавшую символику , на то, как фантастически ловко он, среди прочего, вписался в календарный миф о возвращении-воскрешении....Полет был своего рода распятием, а возвращение - Пасхой....напоминает "явление Христа народу"...Вообще, если вы думаете, что все эти подозрительные совпадения - тоже "умер" и "воскрес"весной, тоже сын плотника - никому не приходили в голову, то вы ошибаетесь....Известная триада "Циолковский - Королев- Гагарин" соотносится с христианской тернарной моделью "Отец - Сын - Дух" слишком уж очевидным образом; но на самом деле такого рода "совпадений" было гораздо, гораздо больше. Анна Тимофеевна и Алексей Иванович - как Мария и Иосиф; немцы в Клушине - как Ирод; переезд в Гжатск - как бегство в Египет".

Можно добавить и возраст - 34 года.

Как и автору мне не хочется заканчивать на такой грустной ноте, хочется верить, что мечты Королева и Гагарина о полетах на Марс и Луну скоро сбудутся и мы увидим следующих героев космоса.
Книга читается с интересом и удовольствием, которого до этого я не испытывала, читая "ЖЗЛ".
Огромное спасибо Льву Данилкину.

Генерал от инфантерии, участник походов Суворова, герой Отечественной войны, на счету которого более пятидесяти сражений и, наконец, госуправленец, - личность неординарная, его вполне можно назвать одним из созидателей целой эпохи. Образ Михаила Андреевича Милорадовича раскрывается перед читателем, как мне показалось не в полной мере, да и слепить этот образ предлагается читателю самостоятельно, что сделать было весьма непросто.

Зато параллельно автор работы пытался нарисовать историческое полотно, но делал это довольно сухо. Бондаренко постарался рассказать обо всем, что происходило в Российской империи в период жизни Милорадовича, при этом он максимально сосредотачивался на событиях Отечественной войны и восстании декабристов, опустив немало интереснейших исторических эпизодов, непосредственным участником которых был Милорадович, а порой настолько увлекался, что терял своего героя в сонме исторических деятелей.

Бесспорно, Бондаренко потратил массу сил, чтобы собрать материал и написать данную монографию, однако и читать её порой непросто, поскольку вся книга построена на цитатах из мемуаров, различных исторических документов – это замечательно, но не всегда хватает между этими документами авторских связок. Полагаю, правильнее было бы назвать Бондаренко все же составителем, а не автором, уж слишком мало его собственных размышлений предложено читателю, а анализа, как личности Милорадовича, так и исторической эпохи, так и вовсе в монографии нет.

Бесспорно, пишет Бахревский интересно, но... Книга не оправдала моих ожиданий – я предполагала, что в серии «ЖЗЛ» издана биография промышленника и мецената, а на поверку оказалось, что это всего лишь исторический художественный роман. Причем мне кажется, что роман во многом ориентирован на подростков, уж больно он простоват.

Родился будущий покровитель артистов и художников в семье потомственных купцов и откупщиков, стал одним из первых в ряду промышленников-Мамонтовых. Собственно на истории рода Мамонтовых и заканчивается та часть произведения, которую можно назвать научно-документальным жизнеописанием. Да еще, пожалуй, к категории нон-фикшн можно отнести небольшие исторические справки, в основном касающиеся театра военных действий, достопримечательностей старушки Европы, промышленности и богемы, суда против Мамонтова. Все прочее – беллетристика с огромным количеством диалогов и авторских фантазий.

Должны же быть какие-то границы. Должны быть какие-то рамки. Не знаю. Нормы какие-то. Пределы. Определенно, должны быть. Тем более, когда речь идет о «Молодой гвардии» и биографии известного человека.
Или не должны? И можно творить что угодно? А в отношениях «биограф/историческая персона» тоже действует пресловутое правило «никто никому ничего не должен»? Автор пишет биографию как хочет, и мое дело как читателя молча поглощать продукт и не вертеть носом?
Правда?
Ну, ок. Давайте попробуем.

***
Что для вас первый полет человека в космос? Кто для вас Юрий Гагарин? Что вы знаете о нем? Насколько ваше представление совпадает или наоборот разнится с официальной версией блестящей жизни героя? Каким образом мальчик из маленькой смоленской деревни добился того, что стал всемирно известным космонавтом, всеобщим любимцем, всюду узнаваемым героем, фаворитом и иконой? Какой путь он проделал от ремесленного училища в Люберцах до официального обеда у английской королевы?

Даже если вам кажется, что вы можете ответить на большинство этих вопросов, биография Льва Данилкина пополнит ваши знания интересными подробностями, любопытными деталями и проверенными историческими фактами. Живым, доступным для современного читателя языком, российский писатель, лауреат премии «Большая книга» (2017), литературный критик, Лев Александрович Данилкин расскажет вам о легендарной фигуре отечественной истории. В добрый путь, любознательный читатель!
***
Где-то здесь должна стоять табличка «Сарказм». Хотя, господа, пишу я сейчас чистую правду. Каждое слово. Но кто из нас не знает – стоит немного изменить тон, добавить парочку ядовитых метафор, немного издевательского подтекста, и пожалуйста. Восприятие меняется в корне. Так вот, именно такое впечатление у меня от биографии Гагарина пера Льва Данилкина.  Плохо скрытый сарказм вкупе с ядовитыми шпильками в адрес отказавшихся сотрудничать.

«И тогда как все остальные их одногруппники по ремесленному либо умерли, либо используют технологию «стелс» и никак не проявляются на радарах, Тимофей Андреевич, напротив, жив, здравствует и не делает вид, что автор книги о его однокашнике для серии «ЖЗЛ» – всего лишь еще одно докучливое насекомое, бьющееся к нему в окно».

Не так давно, читая биографию Александра II, я радовалась тому, что за историей жизни монарха отчетливо прослеживается фигура биографа. Автор не растворяется, но и не претендует на первенство. Тонкая грань, большой ум, истинное удовольствие от чтения. В этот раз я познакомилась с книгой, в которой тонкая грань превратилась в сарказм на грани фола, а большой ум едва не потерялся в современных метафорах и прямолинейном стёбе. И вроде бы все замечательно, сам Юрий Гагарин не осмеян, дань уважения отдана… Ну, т.е. – а к чему тут придираться-то? Ткните пальцем в чем тут проблемы-то? Все очень корректно. Угу. Действительно, все очень корректно, да вот только что-то неотступно коробит, царапает, раздражает и вызывает глухое недовольство. Ну вот какое-то неодобрение на пустом месте. Ну вот прям не знаю, почему.
 
«Счастливо избежавший депортации в Томск, Юрий Гагарин был призван в ряды Советской Армии 27 октября 1955 г….»

Табличка «Сарказм». На всякий случай, поясню: речь идет о том, что Гагарин избежал распределения в Томск. А вообще, таких примеров не мало. И лично мне каждый резал слух. Сравнение семьи Гагариных с семейкой Адамс, газетной заметки с «твиттер-посланием президента Медведева», описание занятий в «Дороге в космос» сравнивается с описанием занятий в Хогвартсе Джоан Роулинг. И проч. Я не знаю, господа, права я или нет. Да, я отлично понимаю, что это стиль автора, это его право и его инструменты, чтобы сделать текст более живым и ярким. Я понимаю, но принять не могу. Мне это мешало. Мне не хватало границ. Даже несмотря на то, что сама по себе книга мне очень понравилась и оказалась очень полезной. Во-первых, потому что я испытала неподдельное чувство гордости и патриотизма (я сейчас совершенно серьезно и без всякого стёба), во-вторых, потому что накануне 12 апреля, эта книга пришлась как нельзя кстати на работе, на основе фактов из нее я придумывала загадки о Гагарине детям, начиная с 5 и заканчивая 10 классом. Это действительно, интересная книга!
Но это не мой стиль. И не мой уровень границ…

Существует мнение, что о границах говорят те, кому больше не о чем говорить. Те, кто не хочет говорить о чем-то более серьезном и волнующем его. В данной ситуации я с этим утверждением не согласна. Я думаю, границы, которые устанавливает автор биографии со своим героем, непосредственно касаются границ в его взаимодействии с читателем. Сейчас мои границы нарушены. И мне это не нравится.

«Вообще у них, у наших героев, всё — впервые. Впервые дневник, впервые — война, у них нет опыта старших поколений, нет прививки жизни, у них всё — на живую нитку, взаправду, и нам кажется, что их свидетельств — они самые честные в том, что касается внутреннего мира и отражения в себе мира большого».

«Я сижу и плачу… Мне ведь только 16 лет! Сволочи, кто накликал всю эту войну…».
«Настали тяжёлые дни — дни тоски, апатии и физического страдания».
«Но я уже чувствую, что пустота одиночеств наваливается на меня».

Текущий год ещё не закончен, и последние его деньки смогли меня поразить книгой так, как этого не было давно. Я влюблена (в книгу, в друга главного героя, в Питер, в Исаакиевский собор, в Огюста), ошеломлена и оглушена этими тихими строчками, которые много и громко говорят тем, кто не поленится их слушать.
Аннотацию я прочла после чтения романа, и вам советую так сделать. "Подобно собору из романа Кена Фоллетта «Столпы Земли»..." - эти две книги и рядом не стояли по всем параметрам. Слог, степень интереса, построение сюжета и, подозреваю, затрата писательских сил на своё детище-роман... Нет, не надо сравнивать эти две книги. Возможно, англоязычному читателю "Столпы..." понравятся больше. Но в данной книге, на которую я пытаюсь обуздать и оформить в буквы свой восторг, есть душа Петербурга, немного интриги Парижа, любовь всей России, трагизм, победы, поражения, плохой характер... Как много тут всего и как мало это для читателя, который впитывал эти строки в себя!
Теперь я точно знаю, что у Исаакиевского Собора есть душа. Петербург забрал у Огюста Монферрана всё, даже имя, поскольку в России его называли Август Августович. А что ещё кроме имени этот город дал взамен молодому никому неизвестному архитектору? Любовь всей его жизни? Можно сказать и так, хотя полюбил Огюст во Франции. Сына? Точно да, но этот город оставил себе могилу сына, забрав его во младенчестве. Встретив молодого архитектора ужасной сценой избиения крепостного, город подарил Огюсту верного друга на всю жизнь. Известность? Признательность? Любовь окружающих вопреки ужасному характеру? Всё это было, но только взамен - взамен 40 лет, отданной городу и стране вместе с ним. Эти 40 лет были наполнены трудом и борьбой за своё детище, этот самый собор, иногда это было на грани человеческих возможностей.
Рецензия определённо получается скучной. Я не знаю, как у писательницы получилось написать книгу столь увлекательно, что даже человек, далёкий от архитектуры, начнёт спрашивать в интернете снимки всего наследия, которое оставил Огюст на нашей земле. А Огюст был гением без преувеличений. Сначала посмотрите, что он построил в Питере, а после принимайтесь за чтение этого романа. Каждый кирпичик вы будете укладывать вместе в главным героем. Вам предстоит узнать, какой бывает дружба, любовь и смерть близких. Вы будете сталкиваться с капризными, но очень известными художниками, не менее известными архитекторами, императоры один раз сменятся на престоле, пронесётся не одна эпидемия холеры или чумы, - а вы всё будете строить и строить целых 40 лет. Эти 40 лет у меня длились 4 дня, и то потому, что на работу ходить надо. А после, когда последняя страница прочитана, мне подумалось, что у собора русская душа французского происхождения. Абсурд, конечно, но не значит ли это, что Россия притягивает к себе гениальных людей отовсюду? Возможно, Россия выжмет из вас всё до капли, а после откажет в погребении, но она не поскупится в посмертных воздаяниях.
Эта книга стала для меня книгой года.

Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением...
При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок — не так, как вы — иначе. (А.С. Пушкин)

Автор данной биографии несколько предвзят и, кажется, не скрывает этого, от чего сама книга получилась довольно эмоциональной. И, знаете, мне это понравилось, чувствуется искренняя любовь биографа к Поэту, и обида за него. Возможно, отчасти дело в том, что я сама разделяю чувства В.Г. Бондаренко. С детства не верила во всё то дурное, что говорили и писали о Лермонтове. Никогда не задумывалась почему, но, скорее всего, виною тому его стихи.

Да, наверняка, Михаил Лермонтов был тяжёлым человеком с очень непростым характером, но не убивать же его за это, а потом оправдывать и жалеть его убийцу. В точности, как было с Дантесом за четыре года до того.
Лермонтов верил - будь на месте Дантеса русский человек, и Пушкин остался бы жив, но сам погиб от руки именно русского ничтожества. Только в его случае общество пошло ещё дальше: оказывается окружение Михаила Юрьевича "не знало" и даже "не догадывалось", что рядом с ними жил великий поэт. Ну пописывал стишки, а кто не писал, его даже за хорошего офицера не желали признавать, и это при том, что у полковых командиров он всегда был на хорошем счету, и дважды представлялся к награде, хотя оба раза "сверху" пришёл отказ.

Неужели подобным образом в свете хотели оправдаться за то, что снова не уберегли, уже во второй раз за столь короткий срок? Не просто не уберегли, может быть, сами стали причиной убийства. Не нужен был двору героический поэт, их вполне устроил бы заштатный офицеришка, ему не только в отставке даже в праве на подвиг отказывали. Все те, кто превосходил молодого поэта в чинах, но не умом, те кто кичился своим положением, потому что больше кичиться было нечем, мелкие литераторы, завидовавшие большому таланту, в попытках выгородить себя и опорочить имя погибшего, однако, показали лишь своё невежество. Но хуже то, что и спустя столетие, иные продолжают собирать всякие слухи и сплетни - грязные, нелепые, унизительные.
Зачем, почему некоторым так хочется опорочить имя светлого русского гения?! Автор книги пытается разобраться и в этом тоже.

В. Бондаренко не оправдывает своего героя, да, наш гений был дерзок, угрюм, заносчив, но и не обвиняет его. Жизнь есть жизнь, в ней всякое случается. Да и в чём винить? Таким характером одарила судьба. Однако же находились люди: боевые товарищи, члены карамзинского кружка, единственного салона в Петербурге, где говорили по-русски и не вели пустых бесед - люди без излишних претензий, не склонные к мелочности и злословию, которые уважали и ценили молодого талантливого поэта, либо вовсе не замечая его дурного характера, либо умея с ним мириться, прощая вздорные выходки за то большее, что было за ними скрыто. А может с этими людьми Лермонтов и вёл себе по-другому?

На самом-то деле его все любили таким, каким он был. Все поздние сочинения о злобном карлике высосаны из собственных предположений.

Любили генералы, любили сослуживцы, любили женщины. Не любил императорский двор и не любили завистники.

Увы, нынче больше прислушиваются к записям завистников, а надо бы читать мнения простых его однополчан.

Дальше...

Я не так много читала и знаю о Лермонтове, лишь школьная биография, его поэмы, пьесы, любимый мною роман, несколько статей с выдержками из воспоминаний современников. Я это к тому, что мне почти не с чем сравнивать, и, возможно, я несколько наивна, но Владимир Бондаренко, судя по всему, проделал большую и серьёзную работу по изучению не только биографии самого поэта, но и его рода. Перечитал и подробно изучил кучу специальной литературы, на которую то и дело ссылается. Посетил все памятные и не очень лермонтовские места, начиная с Шотландского графства Файф, и заканчивая костромским городком Чухлома, не говоря уж о Москве и Кавказе.

В своём труде Владимир Григорьевич опровергает многих, ищущих, скорей, сенсации, чем правды, лермонтоведов, и в противовес этим, как он их называет, лжеучёным приводит других, заслуживающих, с его точки зрения, уважения (Висковатый, Розанов, Мережковский и др.) Он не претендует на истину в последней инстанции, делится с читателем всем, что ему известно, и высказывает своё отношение к той или иной версии.
Здесь множество на первый взгляд, казалось бы, незначительных подробностей, к примеру, не выдерживающие серьёзной критики сплетни о незаконном происхождении национального гения, или о тех же шотландских корнях русских дворян Лермонтовых,- но автор уверен, все эти детали важны для понимания творчества и личности Михаила Юрьевича, его судьбы.

Взять, к примеру, предков, наверняка ведь наложили свой отпечаток на характер поэта. А какие колоритные были предки, особенно один, обладающий даром прорицания, Томас Рифмач. Через шотландские же корни открылось и отдалённое родство с Байроном, любимым поэтом Михаила Лермонтова. В обоих текла кровь древнего рода Лермонтов, о чём сам М.Ю., кстати, не имел ни малейшего представления. Почти мистическое совпадение!

Возможно, местами книга несколько сумбурна, грешит повторами, время от времени уходит в сторону, отклоняясь от главного. Зато, как я уже отметила, написана искренне. В авторе биографии чувствуется человек увлечённый. Не раз и не два проводит Владимир Григорьевич параллели с сегодняшним днём. И ещё, признаюсь, от Бондаренко я узнала немало интересного.

Литературоведам и филологам это, наверное, и без того известно, но для меня, например, стало открытием, что стихотворение "Прощай, немытая Россия", возможно, и не лермонтовское вовсе. Не сохранилось ни оригинала, ни хоть какого-то упоминания в личной переписке; а объявилось это стихотворение впервые в 70-ые годы 19 века, в разгар народовольчества в нигилистической печати. Правда же, заставляет если не усомниться, то хотя бы задуматься?
Интересно тоже было почитать о Лермонтове и Русском Севере. Как замечает В. Бондаренко, у знатоков всё больше принято говорить о "московском" или "кавказском" Лермонтове, но были в его творчестве и северные стихи. Оказывается, в ту пору русские литераторы увлекались финской мифологией, не избежал влияния моды и М.Ю., но, как это всегда бывает с большими поэтами, просто отдать дань моде не получилось, и Лермонтов пошёл дальше, проник в самую суть.
А ещё замысливал два романа о Кавказе: тирании Ермолова и гибели Грибоедова, и о величии России 1812 года. Недаром Л.Н. Толстой сказал, что если бы не убили этого мальчика, ни он, ни Достоевский были бы не нужны.
Это лишь пара примеров, есть и другие, не стану приводить их все.

Как итог:
Автор этой биографии задался целью возродить интерес к национальному гению, которого стали забывать, и в то же время защитить его от несправедливых нападок пошляков, очистить имя, рано погибшего и многое не успевшего, поэта от грязной клеветы, что преследовала его при жизни и продолжает преследовать после смерти. На мой взгляд, это достойная миссия, которую я поддерживаю всей душой.

Я предузнал мой жребий, мой конец,

И грусти ранняя на мне печать;

И как я мучусь, знает лишь творец;

Но равнодушный мир не должен знать.

И не забыт умру я. Смерть моя

Ужасна будет; чуждые края

Ей удивятся, а в родной стране

Все проклянут и память обо мне.


М.Ю. Лермонтов

Вам о чем-нибудь говорит имя Анри Луи Огюста Рикара де Монферрана? Возможно… если Вы живете в Санкт-Петербурге или увлекаетесь архитектурой. Я же (каюсь) впервые узнала об этом удивительном человеке из этого романа. Честно признаюсь, за его чтение я бралась с некоторой опаской: как человека далекого от архитектуры, меня мало увлекают детальные описания процесса строительства, обработки камня, чертежи, расчеты и прочие профессиональные хитрости, но автору удалось увлечь меня с первых же страниц и удерживать до самого конца.

Впервые мы видим Огюста Рикара (именно так звали тогда нашего главного героя) в госпитале в Италии, где ему, тяжело раненному приходит образ величественного Храма (именно это видение станет прообразом великолепного Исаакиевского собора). Но до этого еще далеко.

Рикару еще предстоит пройти обучение в Королевской школе архитектуры в Париже; участие еще в одном Наполеоновском походе; недолгое, но судьбоносное пленение русскими войсками; тюремное заключение; встреча с четырьмя императорами; любовь; отъезд в Санкт-Петербург в 1816 году; зависть и козни коллег; наводнения; несколько эпидемий холеры; множество встреч и потерь и много-много работы, изматывающей, поглощавшей его без остатка, но и вдохновляющей, придающей его жизни смысл и величие.
Пока, наконец, в 1841 году не было завершено строительство собора. И вот, когда все главное сделано, и остались только работы по оформлению собора, автор решает предоставить слово своему главному герою, за жизнью которого мы до этого наблюдали со стороны. Этот внутренний монолог, переданный через дневниковые записи, с размышлениями обо всем, с воспоминаниями и подведением итогов, был для меня самой утомительной частью книги. Зато истории об отношении главного архитектора к людям, работавшим на строительстве, меня поразили: Монферран неизменно проявлял удивительную доброту и благородство, и этому не мешал даже его вспыльчивый характер.

Еще одна значимая линия романа - это история любви Элизы и Огюста. Конечно, здесь автор воспользовалась своим правом и несколько романтизировала действительность (история с девочкой Лизеттой, спасшей Огюста в Италии, и их отношения во Франции целиком вымышлены). На самом деле, с Элизой Монферран познакомился уже в России, но она действительно стала для него надежной эмоциональной гаванью и верной спутницей во всех жизненных трудностях, оставаясь с ним до самого конца.

В целом, это очень достойный, прекрасно написанный исторический роман, в котором видна большая исследовательская работа, проделанная автором. И несмотря на то, что некоторые моменты лично мне показались слишком затянутыми и скучноватыми, я очень рада, что его прочитала.

Я родилась 12 апреля, в День Космонавтики. Правда, в детстве мне это слышалось как День космонавтиков и я представляла себе маленьких, веселых человечков чем-то похожих на Незнайку и его друзей. Только вот ходили они не по земле, а летали где-то высоко-высоко в небе, рядом с солнцем и луной.
А ещё я родом из Сибири, из города Кемерово. И Алексей Архипович Леонов — мой земляк, которым у нас очень гордились и я его даже видела на каких-то торжественных мероприятиях в школьные годы.
И ещё штришок. Сейчас дети практически не знают фамилии космонавтов (ну, разве что Гагарина). Я — дитя 70-х, мы знали почти всех. А Леонов был особенным ещё и потому для меня, что я до школы жила на улице его имени. И сейчас помню, как гордо и четко произносила свой адрес: "Город Кемерово, улица Алексея Леонова..."

Астрономией и Космосом я не увлеклась, но вот биографии космонавтов всегда читала с удовольствием. Поэтому и мимо этой книги пройти не смогла. И мне понравилось!
Конечно, Алексей Архипович не писатель, но, как талантливый человек, он и книгу писал вдумчиво и ответственно. Она читается интересно, живо и сразу понятно, что всё это именно его мысли и чувства, без всякой там литературной обработки и редакторской правки (хотя, конечно, наверняка она там есть, просто очень корректная и щадящая).
Немного о детстве и юности, о годах учебы, об отряде космонавтов, о дружбе с Юрием Гагариным, о встречах со знаменитыми и интересными людьми.
Очень много теплых слов о своей жене (тост, который он произносит на каждом застолье — "чтобы вам повезло с женой так же, как и мне"), о дочках (как растерялся, когда родилась вторая, он-то ждал сына, а Георгий Жуков его успокоил — "Да ты что? Это же здорово, у меня одни девочки дома. Приду, а одна фуражку снимает, другая шинель принимает, третья по спине гладит, четвертая чай несет. Красота!").
Умный, красивый, тёплый человек. И великолепный художник.

Мемуары. Советская литература.

Про что: все согласно названию. Воспоминания жены В.Пикуля, в которых она рассказывает о писателе, о своей жизни с ним. Это последнее десятилетие жизни В.Пикуля - в конце 70-х, когда умерла после тяжелой болезни его жена, В.Пикуль надумал жениться на женщине, из круга их знакомых... Это был, так сказать, договорной, "рассудочный" брак. То есть, на тот момент они оба были люди в возрасте, каждый со своей биографией... но у них были дружеские отношения и опыт совместной работы (А.Пикуль работала в библиотеке, куда часто обращался писатель в поисках нужных для работы материалов). Так что оба решили, что этого достаточно, чтобы попробовать совместную жизнь. И вот - прожили до самой смерти писателя, в любви и уважении (ну, если верить написанному А.Пикуль - а с чего бы ей не верить...).

Я все еще не решаюсь браться за творчество В.Пикуля... Ну, не очень я люблю исторические романы... )) Но там, в библиотеке, помимо книжки с письмами читателей, была еще и эта - мемуарная. И я решила взять ее почитать. Хотя мемуары, в принципе, тоже не особо люблю. )) Тем не менее, оказалось очень приятное чтение. Хотя и во многом печальное...

Автор пишет все так же, как и в предыдущей прочитанной книжке про письма. То есть - спокойный текст, без излишней (натужной) эмоциональности, с фактами, реалиями... Текст разбит на главы - по годам. "1980-й", к примеру. "1981-й". И т.д. Внутри каждой главы текст еще дополнительно разбит на маленькие главки-фрагменты, по две-три странички максимум. Очень комфортно читать, не напрягает. ))

А.Пикуль в основном, конечно, сосредоточена на описании супруга. Подробно рассказывает, как он работал, какой у него был распорядок дня, как собирал материалы, как готовился к работе... Как они общались, как проводили свободное время. Как встречали гостей, какой у них был круг общения. Ну все, в общем, относительно того, как протекала повседневная жизнь. Ну и о себе тоже немного упоминает, да.

Все было очень информативно и познавательно, прочитала с большим интересом и удовольствием. Но главный и неожиданный для меня эффект был - в чувстве абсолютного узнавания... острой ностальгии... по тому времени, по той жизни. Той стране. Моей стране! (( Вот автор описывает их с мужем повседневную жизнь - и, казалось бы, ну нет у нас ничего общего. Они проживают в столичном городе, да еще в Прибалтике! что, во времена СССР, считалось очень круто, практически как за границей. (невзирая на те фантазии, что сейчас по этому поводу вещают). Я жила в относительно небольшом городе, в глубокой провинции. Они - из писательской среды, да еще признанный, популярный писатель, с соответствующим уровнем жизни - я из кондового пролетариата... Но я все равно читаю и чувствую - да, так мы все и жили, да, это у нас было общее... Общее для всех ощущение... ну, что ли глубинного, незыблемого покоя... безопасности... И соответственно - проистекающего из всего этого чувства свободы. Полного отсутствия страха. Можно спокойно жить, не заботясь о будущем, ничего не боясь. Ну а чего бояться, в самом деле? Все же будет только лучше и лучше... (( И не может случиться ничего плохого и страшного... Да, так мы и встретили перестройку и последующее. Кошмар, если вдуматься, конечно.

Есть тут и что-то вроде эпилога - глава уже за 90-е. В.Пикулю повезло, если можно так выразиться, умереть в СССР. Он не дожил до его гибели. А.Пикуль дожила - и горько читать эти строки, обо всех этих ужасающих изменениях, происходивших буквально на глазах... И это она еще писала в первые годы после развала СССР...

Что ж, сейчас у меня точно уже не осталось никаких отговорок. Надо уже как-то браться за романы... ??

«Для Пикуля дом с любимыми библиотеками и картотеками был его Вселенной, а домашний уют и очаг – Отечеством».
***
«Валентин Саввич, каждое утро оставляя на столе записку, обращался ко мне: «Тануки…»
***
«Неожиданно заявил:
- Я заказал такси, поедем в Венден.
Он любил этот небольшой латышский город. И, приезжая в него, всегда обязательно посещал одну маленькую улочку, где старые деревянные дома окнами вросли в землю, вымощенную средневековыми булыжниками. Нищета и убожество пейзажа вызывали у меня какую-то жалость, а на одухотворенном лице Валентина Саввича феерически горели глаза:
- Ты пойми, каменные замки рассыпались, а эти, деревянные, стоят, - объяснял он мне необъяснимое».
***
«Книги, необходимые для работы Пикуль всегда приобретал, в крайнем случае ксерокопировал или снимал фотокопии. Писал он только тогда, когда материал был у него под рукой и был его собственным, то есть на нем можно было делать всевозможные, часто одному ему понятные пометки».
***
«Почасовиком» Пикуль называл составляемый им на каждое новое произведение хронологический, из которого было ясно, какие события происходили в тот или иной год или даже день, с кем встречался герой, о чем они говорили, где можно прочитать об этом событии и герое. Именно создание «почасовика» требовало огромного многолетнего труда, знаний, таланта. А сам процесс написания книги по подробному «почасовику» был для Пикуля, как говорится, делом техники».
***
«Валентин Саввич считал своим долгом о любом находящемся в комнате предмете иметь по возможности исчерпывающую информацию. Так, подаренная ему засушенная рыба-еж заняла подобающее ей место только после того, как Валентин Саввич прочел о ней несколько книг, в том числе и очень понравившуюся ему, а потому перечитанную несколько раз «Опасные морские животные».
***
«В отправленном письме Пикуль неправильно указал обратный адрес, перепутав номера дома и квартиры. Вот так и жил писатель В.Пикуль в своей квартире по улице Весетас, не зная ни ее номера, ни номера своего дома».
***
«После просмотра //к/ф «Моонзунд»// Валентин Саввич благодарил создателей картины: «Я потрясен. Я как будто заново пережил жизнь моих героев. Не знаю, как зрителям, а мне фильм понравился. Но… это не мой роман…»
***
«В одиннадцатом номере журнала «Знамя» появилась статья Е.Анисимова «Феномен Пикуля глазами историка». Об этой статье Валентин Саввич узнал случайно из письма Д.А.Волкогонова. Тот, как бы извиняясь, просил не переживать за статью, которая, по его словам, вышла в свет без его ведома.
- Тебе принести журнал? – спросила я Валентина.
- Зачем? Ребенок родился, не буду же я отрывать ему руки и ноги…»
***
«Ничего не ведающий о современных порядках, правилах и нотариальных нюансах Валентин Саввич собственноручно написал доверенность и поставил подпись и число. И любопытно, что эта доверенность безотказно работала, по крайней мере, на территории Латвии. Изредка Марину //дочь АП// останавливали работники ГАИ.
- Я что-нибудь нарушила? – интересовалась она.
- Нет, мы хотели бы только взглянуть на знаменитую доверенность, - и ознакомившись с документом, улыбнувшись, желали счастливого пути…»
***
«Перед гробом умершего принято нести на бархатных подушечках награды, которые он получил при жизни. Подумалось, что перед гробом писателя надо нести тома написанных им книг, и это будет лучшим свидетельством его заслуг перед народом и историей. Это расскажет, каким он был человеком, гражданином, тружеником. Потому что книги… говорят…»
***
«Опускается гроб… Гремят залпы салюта… Звучит Гимн Советского Союза… Просматриваю видеоматериалы и фотографии с ощущением какой-то двойственности: как будто хоронят и Пикуля, и вместе с ним что-то еще… Почему-то получилось так, что с того времени я гимна больше ни разу не слышала… Но Пикуль этого уже не узнает».
***
«Почему-то от имени интеллигенции чаще по телевидению выступают личности, заработавшие сомнительный общественный авторитет путем карабканья вверх по ступенькам лестницы, ведущей вниз. Влез на ступеньку – вступил в партию – что-то для себя отломил. Влез на другую – сжег партбилет – опять откусил что-то питательное для организма. И для показушного эффекта совсем не важно, свой или чужой был партбилет или, может быть, бутафорский. И растет толпа «жгунов» - так назову людей, принародно сжигающих свои прежние убеждения. Хотя убеждения, как и рукописи, не горят. А если горят – значит, это не убеждения, а шелуха…»
***
«Что ждет тебя в грядущем, Россия? Мне хочется, чтобы читатель проникся серьезностью тревоги: без знания своих корней, без уважения к национальным традициям, без использования имеющихся навыков, опыта и знаний, без преемственности в культуре – никакому народу не выкарабкаться ни из экономического, ни из политического кризисов».
***
«В американской режиссуре я смотрела телепередачу, в которой коптилась честь, горела совесть, взрывалась гордость, рушилась история, травмировалась культура… И все это родное, российское… Подумалось: «Как хорошо, что Пикуля уже нет и он ничего этого не видит и не слышит…»