Истории — стр. 3

Когда читать про пионерский лагерь, как не в начале сезона первой смены?

Я не застала пионерские лагеря (к сожалению или к счастью, даже не знаю), но мне довелось побывать в "настоящем" детском лагере, с элементами и духом пионерии.

Лагерь назывался "Белая акация-райский уголок" (мы, естественно, называли его "адский уголок") и находился вблизи славного городка Бердянск на Азовском море.

Дорога на поезде из Сибири занимала 5 суток в одну сторону и столько же обратно, летом в жару, без кондиционера. Но, как говорит герой "Пищеблока"

Кто не рискует, тот не пьёт валидол

Плюс смена длилась 21 день. Итого около месяца - достаточно внушительный кусок жизни ребёнка, успеваешь полностью погрузиться, так сказать, в атмосферу.

Я хорошо помню дурацкие правила, сончас, 2 минутное купание в море по свистку, хождение до столовой по парам. Помню, как комнаты называли "палатами", для галочки рисовали стенгазеты, ссорились за обладание кроватью у окна, рвали на клубах розы, сбегали после отбоя и, конечно, рассказывали страшилки.

А недавно узнала, что у меня муж был октябренком, и до сих пор кое-где сохранились островки где продолжают посвящать в пионеры (внезапно). Поэтому тема "лагерной жизни" не такая уж далёкая, как могла бы казаться.

Так вот, "Пищеблок" Иванова - это те самые страшные истории после отбоя, приправленные воспоминаниями из серии "и у меня было так же". А ещё там есть пиявцы (как-то не могу я их назвать вампирами).

А если и вампиры такие же ненастоящие, как пионеры?

-"Бред какой-то", - подумала я, заглянув в аннотацию.
-"ЗдОрово" - , говорю теперь, прочитав книгу.

****
Моё детство и юность прошли на Дальнем Востоке. Мы жили рядом с лесом и железной дорогой, туалет был на улице, вода в колодце на общей улице. Это было непростое время, а зимы длинные, темные и холодные. Я тогда очень увлекалась чтением, сметала с полок буквально всё в библиотеке, шарила по домашним книгам, когда читать опять было нечего. Тогда, будучи подростком я обратила внимание некоторых дальневосточных авторов. Я не помню названия этих книг, авторов было несколько и я их тоже не помню, читала выборочно, некоторые рассказы перечитывала по несколько раз. Но помню одно: описание тех событий живо напомнило мне "Зулейху". В тех книгах была обычная жизнь чукчей, нанайцев, каких-то других народов, великолепное описание их быта, отношения с мужчинами, замужество, рождение детей, смерть и , конечно, красногвардейцы. Русские, революционеры, смена устоев народа, их жизней. Время было примерно года 20-30, до войны. Я зачитывала отдельные истории до дыр, многие, где история и политика более плотно выступали на произведение - попросту пропускала.

Несколько лет назад"Зулейху" было сложно не заметить. Помню, как у входа в магазин, книжки лежали стройными и аккуратными столбиками, привлекали приятным дизайном. Казалось, что она повсюду, но я как-то мало интересовалась в то время современной литературой и все время проходила мимо. Потом про нее заговорили, много всего и много разного и я опять обратила внимание. Помню, как опять пришла в книжный и увидела знакомую синеву. Взяла в руки одну из книжек и начала читать: "Зулейха открывает глаза. Темно, как в погребе.Сонно вздыхают за тонкой занавеской гуси. Месячный жеребенок шлепает губами, ища материнское вымя." Незаметно пролетели двадцать страниц, я все также стояла у стеллажа и читала, читала читала. Но книгу я в тот раз почему так и не взяла и благополучно забыла про неё на несколько лет. Периодически она мелькала в чартах, списках, была постоянная непоколебимая очередь на неё в библиотеке. Но в конце концов, совсем недавно, я заметила её в Лабиринте и решила её взять.
Книгу я прочитала за день. Жадно вгрызалась в страницы,пугалась Упырихи, шла по глубокому снегу,грустила по дочерям, страдала, голодала, умирала и возрождалась, готовила похлебку, охотилась, любила Игнатова и ненавидела, строила Семрук и просто жила вместе с этой книгой.

Гузель мне так живо напомнила отчий дом.Тайга рядом - мой лес. Опасная Ангара - Амур. Комары, дикие звери,лютые зимы, холод. И пусть сравнение натянутое, зыбкое, я всё равно вижу себя в детстве. И пусть из моей семьи никто не переживал такого, я словно прочувствовала все тяготы через эту книгу. И признала, к своему величайшему стыду, что плохо, слишком плохо знаю эту часть нашей истории. Буду исправляться. Спасибо автору огромное.

P.S. Где-то на середине книги я представила как выглядела бы в моей голове Зулейха и мне почему-то живо представился образ Чулпан Хаматовой. Тогда я ничего не знала про экранизацию. После прочтения, я залезла посмотреть, будет ли экранизация и узнала, что именно Чулпан выбрали на роль Зулейхи и фильм выйдет довольно скоро. Жду.

Состоялось оно в 2009 году. Поездка не произвела такого сильного впечатления, как поездка на остров Кий… Спустя шесть лет изменилось многое: и представление о Соловках, и новая поездка на Кий, и прилепинская «Обитель»…
А тогда было так…
Есть архипелаг. Есть Большой Соловецкий остров, а вокруг и около много разных островов. Вот это деление для меня оказалось основополагающим. Большой Соловецкий - это монастырь 15-16 века. Все. Ну, Образовательный центр еще с его экскурсбюро.
Все остальное - власть не советская, не соловецкая, а какая-то постсоциалистическая с разгулом частного предпринимательства и неконтролируемого рынка: цены бешеные - услуги крохотные. Православные, природные и светско-гулаговские пазлы стыковаться в моем мозгу отказываются, потому что они совершенно из разных коробок. Не сложилось гармонии в моей голове, а уж про сердце и говорить нечего.
В общем, монастырь на Б.Соловецком прекрасен. История его восхитительна и загадочна. Он поражает той силой, мощью, неуничтожимостью, величием, которые так потрясли меня еще три года назад, а в прошлом году просто заворожили и привязали стальными канатами.
Кстати, обзорная экскурсия по монастырю была самая неудачная. Рассказ девочки-экскурсовода был не очень интересен, сама девочка отличалась каким-то странным косноязычием и явно недостаточным для экскурсовода словарным запасом. Можно было просто ходить и смотреть, чем все и занимались.
Я же, бродя по кельям, залам, галереям, башням монастыря, просто смотрела, дышала, почти не прислушивалась к словам девочки-троечницы и, в конце-концов, отстала.
Осталась на галерее перед железной решеткой, электронный замок которой защелкнулся задолго до того, как я в эту решетку уперлась.
Мысль о том, что вспомнят же обо мне когда-нибудь, меня согревала, но не очень: дети с блокнотами, взрослые с вниманием. Уж если кто-то из взрослых исчез с экскурсии, то, скорее всего, заболел, побрел в гостиницу, дабы не мешать лицам заинтересованным.

Дальше...

Мне было о чем подумать: приехали мы накануне, и московские мысли все еще не выветрились из головы. Минут через 20, после осмотра решетки, я обнаружила электрический замочек с кнопочкой. Кнопочку нажала - решетка распахнулась. И захлопнулась снова. И если за минуту до этого я была на просторной галерее, с которой можно было хоть покричать во внутренний дворик (чего бы я делать все равно не стала, но все-таки), то теперь я оказалась между решеткой и деревянной дверью, которая наглухо была заперта снаружи. Клетушка метров шести. Я уже приметила бачок с водой и ковшичек - от жажды бы не умерла, нашла и зеленую тряпочку, в которую в случае полного промерзания можно было бы завернуться. Было там и ведро... ну уж на самый пожарный случай. И уголок, куда не задувает ветер и не заливает дождик, а погода была премерзопакостнейшая.
И вот стояла я там, в соловецком плену, и размышляла, на кой хрен оно мне было дадено. Вот это время взаперти, без связи с внешним миром, ибо обратно на галерею не попасть - замочек на обратный ход не работал, а мобильника у меня с собой не было. Не знаю.
Около получаса прошло в раздумьях. Потом деревянная дверь прошуршала засовом и открылась. Милая женщина пожалела меня, несчастную, поблагодарила Бога, что сама там оказалась и смогла вызволить меня из плена. И пошла я восвояси. Никакую экскурсию мне уже, конечно, догонять не хотелось. Я вышла во внутренний двор монастыря и... тут начали звонить колокола к вечерней службе. Я как встала там под дождиком у стеночки, так и простояла все минут 20, что звон этот раздавался. Словами сие не передается. И вот этот момент, пожалуй, и был тем самым главным и мистическим, о котором могу вспомнить и рассказать.
Зачем оно так было - не знаю. Но было правильно и важно.

Книга мне запала. Ведь опыт героя очень близок к моему опыту. Также пришлось покинуть родину, у него это Тыва, у меня Узбекистан. Тоже покидал на волне антирусских настроений. Пришлось в 90е помыкаться, хотя у меня все намного легче прошло, я нашел свою стезю и иду по ней до сих пор. Голода и лишений по настоящему я не знал. Но все-равно со страниц книги приходил тот дух 90х, для кого-то страшных и лихих, а для меня лихих и интересных, даже увлекательных. Ведь это была молодость.

Алеся Петровна записала 20 июля 2016 года: «Сегодня я договаривалась с актером Хабенским о встрече – должна передать ему сценарий.
Он говорит – «Давайте встретимся в кафе напротив театра».
Я отвечаю: «Давайте. Как я вас узнаю?»
И сразу так сжалась. Молчу. Думаю, стыд-то какой. Просто очень заработалась. И торопилась.
А он сказал: «Я буду в голубой рубашке».
Все-таки замечательный человек».
Я прочитала и вспомнила нечто в таком роде.
Пришел посетитель в заведение, где я работаю. «Похож на Костолевского, – подумала я, – только высокий». Мы с ним довольно долго общались, минут сорок. Потом он говорит: «Нужно идти, но я, когда еще приеду в ваш город, зайду». И уже выходит в дверь. Я говорю ему: «Конечно, заходите, приятно было пообщаться. Как вас зовут?» Тут посетитель притормозил, развернулся и сказал, немного замедленно: «Игорь», – и удалился.
И вот я думаю: «Если он похож на Костолевского и его зовут Игорь – может быть, это он и есть? Посмотрю-ка я в интернете, какой у Костолевского рост (а я как-то думала, что небольшой)».
И вот смотрю и вижу: метр восемьдесят девять.

В 15 лет мне казалось, что нет ничего важнее любви, и все другие дела, обстоятельства, события должны, нет, просто обязаны уступить своё место любви. Даже если у тебя подготовка к экзамену или день рождения подруги, или собаку надо выгулять – всё это должно ждать своей очереди – очереди после любви. Возможно поэтому меня удивляло, если второй участник нашей любви думает иначе и продолжает сначала решать насущные вопросы и только потом приходит ко мне.

Теперь я не люблю читать классические истории о любви, где всё повествование крутится вокруг любви: её начала, испытаний, которые проходят двое или трое, окончания и панихиде по любви. Меня не привлекают инфантильные характеры персонажей, которые ничего не делают в жизни, только вздыхают да влюбляются. Да что они знают о настоящих испытаниях, если рыдают, когда он всего лишь не звонит на следующий день!

Зулейха и Игнатов встречаются не для отношений и, несмотря на то, что историю переписывать нельзя, хотелось бы, чтоб не было тех событий, благодаря которым они встретились. Раскулаченная за убитого мужа татарка, не знавшая нормальной, в привычном для нас понимании слова, жизни, и горящий идеей коммунизма и равенства, красноармеец Игнатов, который может убить, не мешкая.

Вместе с остальными «бывшими» людьми Зулейха под надзором Игнатова несколько месяцев добирается до пустынного берега суровой Ангары, на котором суждено им строить посёлок и выживать. Эти двое общаются друг с другом сначала взглядами, но даже тогда между ними начинается своего рода симбиоз, они обмениваются чертами характера. Решительный суровый Игнатов начинает мучаться совестью за тех, кого не уберег, вместо фамилий в журнале начинает видеть людей и постепенно превращается из узколобого, чтущего лишь одну идею фанатика в заботливого своей строгостью начальника поселения, способного любить, оберегать, уважать даже «бывших» людей. А молчаливая, мягкотелая Зулейха открывает в себе талант охотника – хоть ради пропитания, но всё-таки убийцы. Они забирают друг у друга излишки, отдавая взамен свои: Игнатов у Зулейхи – излишки мягкости, Зулейха, наоборот, забирает жестокость, необходимую для убийств.
В романе не про любовь даже возникает любовный треугольник: Игнатова и Зулейху разлучает Юзуф – сын Зулейхи от убитого мужа, мальчик, которого мать кормила своей кровью, чтоб он только жил. Её пятый и единственный выживший ребёнок тяжело заболел, ожидая возвращение матери от Игнатова ночью в лесу, после такого Зулейха запретила себе любить кого-то ещё кроме сына. Правда, только на время. Потом Юзуф, не без помощи Игнатова, бежал в лучшую жизнь, а мы надеемся на воссоединение Игнатова и Зулейхи.

Читая про любовь и материнство в условиях угнетения и выживания понимаешь, как просто любить в современном мире, как важно использовать эту простоту, чтоб быть честнее, заботливее и внимательнее к близким сейчас.

После экранизации Зулейхи, на автора страшно разобиделась татарская интеллигенция. Было просто море публикаций в интернете, огромное количество постов в соцсетях. В виде иллюстрации, расскажу про частный случай, с которым столкнулся сам. В одном из походов с нами сплавлялась молодая пара из Набережных Челнов. Приятные ребята, он админ, она бухгалтер на удаленке, современные, довольно начитанные. Как-то разговорились у костра о книгах и чтении и услышав мои похвалы второй книге, Дети Мои, возмущалсь тем, что автор извращает и перевирает историю и не уважает татарский народ. Я старался больше не обсуждать Яхину, но видимо это был мощный триггер, ребята периодически возвращались к теме, почти до конца похода. И прекратилось это, когда выяснилось, что книгу они не читали, а все свое мнение сформировали на основе статей в интернете.
Я иногда тоже ведусь на общественное мнение и, как мне кажется, много теряю, не решаясь прочесть книгу или посмотреть фильм. Вот как бы научиться выключать привычку полагаться на чье-либо мнение...

Лет так 20 назад был у меня интернет-приятель (я вообще люблю с дружить с мужиками по интернету, в жизни плохо получается... ну да ладно), обсуждали мы с ним всякую книжную лабуду и некнижную, и не лабуду, а всякое-разное достойное чтения тоже.
Вот он мне и рассказал, что есть такой Пелевин, прям он такой классный, что прям совсем... Ну я уже не была наивной девицей, и в сказки о том, что существуют прям живые классные мужики, хоть и в писательском обличье слабо верила... Решила, что с этим новым классным мужиком-писателем всегда успею... Но биологические часики дотикали аж до 2021 года, а я все никак... буквально в девках хожу в этом вопросе. Уже все достойные люди решили, что автор-то уже и не торт, а я еще и невинность-то не потеряла, так сказать... Вот и думаю: "Сейчас или никогда"...
Первая мысль: "Супрематизм в движении какой-то"... не знаю, кто был спонсором этой мысли (поиски кукухи не увенчались пока успехом). Пелевин с Малевичем прокрались в мой мозг и начали там шалить и днем и ночью... Ночью особенно, я просыпалась утром в полной уверенности, что мне снились герои "Трансгуманизма инк", раскрашенные Малевичем... потом добавились к Пелевину с Малевичем зайцы Татьянинские (кому интересно погуглите, но лучше не гуглите- берегите здоровье). Ладно вру, зайцы может разок приснились всего....
И прям так эти два художника (Пелевин с Малевичем) у меня в голове срослись, что я прям решила, что для каждой части трансгуманизма есть свой квадрат:)
"Гольденштерн все" - "Голова крестьянина" (та, что с людями и самолетами)
"Поединок" - "Косарь" (тот, что с красным фоном и раскосыми глазами)
"Свидетель прекрасного" - "Утро после вьюги с деревне" ну или "Марфа и Ванька"
что там с остальными забыла, потому как прикатившись к последней главе с замком Гамлета, Малевич исчез и появился Дали...В общем, я была ошарашена: "Дали??? Почему Дали??? Ему здесь не место. Нет, в последней главе явное место, но ломается вся концепция единения Пелевина, Малевича и даже зайцев!" Кто спонсор этой мысли о Дали? Он роскошен. цветист и не вписывается в супрематизм". В отчаянии я стала метаться и искать пути соединения Малевича с Дали. Соединила. Успокоилась. Стала жить дальше. Вот таким был мой первый раз с Пелевиным. Кому как, а мне понравилось. Картинку вот сообразила.

Роман-откровение. Удивительно тонко прочувствована душа человека.
Фантазера и мечтателя, непризнанного гения, немного тирана, униженного всем миром, оплеванного, но покорившего читателя силой своего духа.

Автора этого романа я знаю всю его жизнь.
Уверена, что «Большая книга» - всего лишь одна из ступеней к Олимпу.

Алеся Казанцева в своей книге поделилась: "...я пошла и купила себе кота.
И назвала его Митей. У меня уже есть один Митя. Это диван, рассказывала тут как-то про это чудовище. Но я посмотрела на кота и поняла, что он только Митя. В связи с этим есть небольшое неудобство, потому что когда я буду звать одного Митю, то прибегут оба".
Хочется, во-первых, отметить, что зрелище бегущего на зов дивана - картина, доселе невиданная в мировой литературе.
А во-вторых - мне вспоминается история, рассказанная моей бабушкой. Моего дедушку звали Василий Ефимович, а отца - Василий Васильевич. И вот, - рассказывала бабушка, - она встает утром, доит корову, наливает в блюдце молоко и зовет кота: "Вась-Вась-Вась"... и к ней спешат все три Василия.

"Иногда дружишь с тетечкой, у которой покупаешь газеты. Ты не знаешь, как ее зовут, да и она не представляет, как тебя. ... Просто каждое утро перед входом в метро ты покупаешь у нее одну и ту же газету. Вы друг к другу привыкаете" - прочла я в книге Алеси Петровны, и вспомнила, как еще в прошлом веке ездила на работу к половине девятого, часть пути проделывала на электричке. Из дома я выходила без завтрака, только почистив зубы. В электричке спала (дальше Финляндского не уедешь), на вокзале шла в буфет, где покупала кофе с молоком за двадцать две копейки и жареную котлету в панировке с куском хлеба (за десять копеек). Поглощала все это, просыпалась и уже довольно бодро ехала на работу дальше. И как-то получалось, что меня часто обслуживала одна буфетчица (очередей было несколько). Видимо, я ей тоже примелькалась, потому что однажды я зашла в буфет простуженная, без голоса. Открыла рот - а сказать ничего не могу. "Кофе и котлету?" - с пониманием спросила буфетчица.

Об этом предмете одежды всерьез никогда не думала. Телогрейка даже не с зэками ассоциировалась, где бы их видела, кроме финала фильма "Вокзал для двоих"? Нет, в моей жизни единственным человеком, носившим ватник, была Баба (никогда не бабушка и не бабуля). Она принесла в азиатскую столицу, где прожила полвека, станичный деревенский уклад, с ним и прожила всю жизнь. Упорно не желая меняться, встраиваться, подстраиваться. И в середине восьмидесятых, в городе, говорившем на русском чище Москвы с ее аканьем. Вологды с оканьем, поволжья с протяжными мордовскими интонациями; в городе, чей русский был, как у дикторов ЦТ, баба говорила на невообразимом суржике: "Чого тобы нэ сыдытся, кручона-верчона!" И носила телогрейку. Во все времена года, кроме сорокаградусной жары.

Не припомню, чтобы когда-нибудь стирала, а если и бывало такое, на вид и аромат зипуна не влияло. Всегда бесформенное, не слишком опрятное и с душком, не то, чтобы неприятным - специфическим. Не принято было стирать ватник, думаю, даже и в голову не приходило в те времена до стиральных машин-автоматов. И еще в этом был некий сакральный смысл - одежда предназначенная впитывать все энергии владельца, косвенно подтверждая - жизнь удалась. Это "там" пусть прожаривают и дезинфицируют перед выдачей новому носителю. Своя ближе к телу. Телогрейка, как символ свободы ее владельца.

Но так уж вышло, что уже во второй, прочитанной за последний месяц, книге наталкиваюсь на упоминание телогрейки. В "Городе Брежневе" Шамиля Идиатуллина ватник с нашитой застежкой от подтяжек в качестве опознавательного знака, становится формой одежды подростков одного квартала (там перманентная война всех со всеми за утверждение себя в мире). Почему ватник? Потому что в драке защищает тело, как доспехи амортизируя удар не только рукой или ногой, но даже палкой или металлическим прутом. Родители не могут понять этого пристрастия сыновей к уродливой немодной одежде, но тут дело не в моде и красоте, а в чистой утилитарности. Ну и не в малой степени - в принадлежности к определенному эргрегору.

А второе упоминание телогрейки в "Патриоте" Андрея Рубанова Там более развернуто, наукообразно, оторвано от реальной жизни, но без сомнения интересно. Герой торгует тельниками в своем гипермаркете "Готовься к войне", безуспешно пытаясь сделать их трендом. Какие-то движения с заказом в Китае партии разноцветных веселеньких ватничков трех размеров: условно мужского, женского и детского. Потом встреча с дизайнером и объяснение концепта: "неубиваемая, ноская, дешевая ("одежда, которой не жаль"), но красивая модель, за основу возьмите подкольчужник".

Мне понравилось, говорю об этом совершенно честно и искренне. Ну, я люблю узнавать новое и ценю знание, которое встраивается в уже имеющиеся, заполняя неощутимо бывшую там лакуну. Как с валиками на плечах кафтанах шекспировских героев, бывших (не герои - колеты) по сути тем же подкольчужником. Не только красиво, но и дополнительная защита от удара. Оттуда же узнала, что еще один писатель, ставший лауреатом "Большой книги", даже создал в соавторстве с сыном культового модельера собственную коллекцию душегреек. А я не сказала, что оба романа в шорт листе БК 2017? Исправляюсь. Так вот, коллекция называлась Егор и Захар и герою "Патриота" не нравилась, нужно было что-то одновременно более красивое и демократичное.

И вот тут до меня с большим опозданием доходит, что дело не в одежке. Дело в том, что в противостоянии, которое осталось нынче в прошлом, русских звали "ватниками". Это было на злобу дня. Как и коллекция ватников Прилепина с Зайцевым: "Мы ватники, да, но мы весь мир научим ватник любить!" Нет, не хочу любить ватник. И не хочу войны. Пусть уж остается мирным духмяным зипуном моего детства.

Что такое патриотизм? В эпоху либеральных перемен, то бишь в начале лихих девяностых, новоявленные отцы русской демократии любили говорить: патриотизм — последнее прибежище негодяя, скромно уточняя, что выражение это принадлежит отнюдь не им, а весьма и весьма авторитетному мужчине, а именно Льву Николаевичу Толстому - Великому Писателю Земли Русской, и, что очень важно, бесспорному нравственному ориентиру, олицетворению совести. Уж кто-кто, а он-то знал толк в негодяях, и к тому же никогда не стеснялся в выражениях, таких крепких и замысловатых, что только диву даёшься. Едва завидев патриота, Лев Николаевич мрачнел лицом, хмурил кустистые брови и не в силах сдерживать себя, гневно кричал: "Йоу, маза-фака, йоу! Ах ты ж! Негодяй! Ужо тебе"! В такие минуты конюх его, Евграф, небезосновательно считавшийся первым матерщинником на деревне, с завистью глядел на барина и думал: "Какая глыба, какой матёрый человечище!"

Но всё оказалось не совсем так. Борцы за свободу, колбасу и западные ценности в очередной раз всех обманули, приписав Толстому слова английского поэта и критика Сэмюэля Джонсона, да ещё и авторский смысл данного высказывания перевернули с ног на голову. В действительности его следует понимать так: не всё пропало даже для самого отъявленного негодяя, если в нём ещё живо чувство патриотизма. Что же касается Толстого, - доподлинно известно, что Лев Николаевич внимательно прочёл статью Джонсона, надолго задумался, а затем... "Патриотизм есть РАБСТВО" - твёрдой рукой записал он в своём дневнике. После чего приказал немедля высечь конюха Евграфа, чтобы тот не шлялся по двору без дела.

Душисто отрыгнув пороховым перегаром, отошли в прошлое лихие девяностые. Звенящими монетками закатились под половицы времени застойные нулевые. И вот уже десятые годы нашего века вышли на историческую авансцену под крики "даёшь честные выборы!" с одной стороны, и "Крым наш!" - с другой. Борьба продолжается. Споры не утихают. Либералы и патриоты, брызжа слюнями налево и направо выясняют, кто из них больший негодяй. А современные Евграфы смотрят на них и думают: "какие же вы... маза-фака, йоу"!

Многое из того, о чем пишет Захар Прилепин, я уже знала по письмам моего прадеда, который больше десяти лет пробыл - прожил на Соловках. Интересно было сравнить описание похожих фактов глазами Артема, все-таки не самого положительного героя, все-таки убийцы, и моего родственника, больше похожего на "владычку". Почти каждое его письмо из Соловецкой обители заканчивалось сообщениями о том, какая на Белом море красота, сколько замечательно вкусных грибов и ягод... Конечно, прадедушка писал своей жене - и не хотел ее расстраивать, поэтому не анализировал сложности духовной жизни своей "паствы", не считал возможным смаковать наиболее интересные места исповедей заключенных. Но я верю, что он многим пытался помочь выстоять духовно, а, может быть, кому-то даже помог. А значит, это была настоящая жизнь.

Красиво описывает это явление природы Прилепин в "Обители" устами одного из героев

В Москве .... - как остывший самовар унесли. В Питере, - ......- как петровский пятак за рукав спрятали. В Одессе, - ....- как зайца на барабане прокатили… В Астрахани - ..... словно красную рыбу жарят. В Архангельске - как мороженой рыбой угощали, да мимо пронесли. В Рязани - как муравьями поеденная колода. В Риге - будто таблетку под язык положили. И только тут - как бритвой, - Афанасьев быстро чиркнул указательным пальцем возле шеи, по горлу…

О каком явлении природы речь? Угадаете? (вопрос для тех, кто ни читал роман, конечно. Те, кто читал, наверняка помнят)

«Пищеблок»… К слову, с первоисточником, с одноимённой книгой за авторством Алексея Иванова я уже знакома, знакома посредством аудиокниги, которую прекрасно начитал Иван Литвинов.
Несмотря на то, что я успела прочитать на сериал (ещё до выхода финальных серий) не очень положительные отзывы, а потянуло сравнить.
Потому что интересная тема и первоисточник мне нравится, а так же, потому что сериал сей, всего из 8 серий, а состоит.

Ну, так вот, первое что я хочу сказать именно по сериалу, это то, что с первых кадров мне стало стыдно за наш кинематограф и это не шутка.
Ребят, вы чего?
Вы совсем уже что ли?
Мальчик, 12-ти лет (или около), пошел мазать сверстницу зубной пастой и её голые ножки, ножки ребёнка вы показываете так… будто мы сели смотреть обычную порнушку… да и камера при этом, очень даже тряслась…
Вообще, таких тупых крупных планов будет не одна штука!
Чего только стоит язык, ползущий по одному хм телу… Более отвратного зрелища я ещё не видела.
В общем, старатели те ещё.
Ога, ну там же рейтинг 18+.
Из книги, которую я вполне могла бы рекомендовать детям, сотворить такОе, это надо суметь!

Захотелось кое-кому, снять молоденьких актрис голышом, а повода другого не нашлось?
Прискорбно!
Когда по большей части, в героях дети и это 80-е годы…
Действительно, самое, то время, чтоб повставлять обнажёнку в сюжет.
Мытьё девушки в душе без торчащих сосков показать ну ни как же не получится… и чего я придираюсь?))
Муж вычитал из отзывов, что фильм стоит посмотреть ради белых трусиков вожатой… ясно - понятно, главное в фильмах теперь - это белые трусы да торчащие соски и всё КРУПНЫМ ПЛАНОМ.
Ещё раз – Прискорбно!

А ЕЩЁ, это ж надо умудриться показать ложбинку меж грудями так, что от неё тошнит…
Ну да ладно об этом.
Странное дело, товарищи, несмотря на то, что многое в фильме было рука-лицо-помойка, несмотря на всё вышеперечисленное сериал цепляет и было желание досмотреть его до конца, благо это длилось недолго.

Потому что и бесишься и переживаешь одновременно… как те ёжики с кактусом.
Как правильно заметил муж, к финалу, обнажёнка поубавилась и музыка стала подбираться более подходящая к тому времени и вообще, то ли протрезвели, то ли насытились обнажёнкой и крупными планами наши фантазёры… в общем, одумались будто.

Как обычно в то время, страшилки в почёте… к слову, у Иванова в книге те самые страшилки были более знакомые мне по детству, в сериале, нечто и своё повпихали.
В общем, атмосферу пусть не всегда, но старались держать… жаль, что надолго их не хватало.

Кстати, некоторых актёров прям хорошо подобрали… допустим, было у Лёвы, что-то такое в глазах, характерное.
На кинопоиске указано, что 1 сезон… уж не знаю, будет ли второй.
Вообще, история закончена… нафантазировать же можно всякое, вот только зачем?!

Меня на протяжении всего чтения не покидала дурацкая мысль: а персонаж Дима Сомов - не отсылка ли на "Чучело"? Потому что полный тёзка, да и тема у обеих книг схожая. Хотя железниковский Сомов, если мне не изменяет память, не травит сам, а просто молчаливо переходит на сторону травли.

«Надежда Александровна, дошедшая до яблонь, сорвала и закусила крепкое шишковатое яблочко, невзрачную уродушку, вскипевшую на губах теплым, душистым соком. Груши оказались еще твердокаменные, древесные и на вкус, и на вид, зато в терновнике Борятинская попаслась вволю, совсем забыв о приличествующих роду и фамилии условностях и только крякая, когда на голову ей шлепались мягкие переспелые сливины. Самые лакомые, сизоватые, насквозь прозрачные, наливные – висели выше всего, и от прыжков и веселых усилий под мышками у Надежды Александровны быстро стало горячо. И предательские прозаические пятна на ее полотняном платье спустя восемьдесят с лишним лет превратились в прекраснейшую из цитат в автобиографическом романе никогда Борятинскую не знавшего писателя и поэта. Но нет, слишком рано – в 1869 году на свет родился только его отец…»

«СТОП, дальше вы читать не можете» - сказала мне Марина.
«Но позвольте, это же самое начало романа и мне очень нравится» - прервав чтение, я была недовольна.
«Но нельзя же «глотать» фразы, пусть и самые витиеватые и медоточивые, совершенно не вникая в их смысл. Вот вы только что прочитали, что я восхищаюсь прекраснейшей цитатой из романа некоего писателя. И что же? Кто этот писатель? Я хотела бы услышать ваш ответ» - Марина не уступала.
«Это что, квест литературный? Или тест – не ответишь, значит ты недостаточно образован и такой высокохудожественный текст читать не можешь?» - раздражённо, вместо ответа, бросила я свои вопросы.
«Нет конечно, книга у вас в руках, и вы можете читать, совершенно не обращая на меня своё внимание, но, как мне кажется, автор заслуживает уважения и к вам он обращается как к другу, которого хорошо знает и любит».
«Просто я не знаю, что ответить. Может быть это Пастернак? Нет? Хорошо, вы правы – надо выяснить, ведь между нами должны быть ясность и взаимопонимание» - именно так я и поступила, отложив на время книгу одного писателя и отправилась на поиски другого. Ответ в заголовке истории.

Я бунтовал, мой бунт успешен,
он обманул меня легко;
Неспешно распрямляю плечи,
жалея, что родился дураком.
—
А может, хорошо?
Вдруг вышло, что так надо?
Нашёл ответ, он суть "ничто".
Цена бахвальства — горечь знаний.
—
Признаться вам, это смешно:
Подобна бумерангу Правда;
Ты ловишь бабочку, дыряв сачок.
Философы-художники полотна мнут, бумагу.
—
По кочкам, лужам и буграм
несусь, как ветер, к книжной полке;
А дни уходят, времени ни грана,
ведь всё ученье — отсвет солнечный.
—
Вот именно, лишь малый блик.
Лишь блик, чей лик сокрыт вуалью;
Все ждут, когда иллюзионист воскликнет:
"Вуаля, теперь вы знаете Реальность!".
—
Опять слова, опять стихи, опять намёки, горечь смыслов.
Скажи, читатель, кто решил, что Богу интересны эти игры?

Формат истории на книжном сайте предполагает рассказ о событиях, происходивших с тобой или с кем-то , кого ты знаешь (или даже вовсе незнакомым)  прямо или косвенно напомнивших тебе о сюжете, названии, героях книги. Иными словами, диапазон почти безграничен и формально то, о чем я хочу говорить, надо оформлять, как рецензию, но одну уже написала и следующую на ту же книгу  можно будет нескоро, а сказать надо сейчас, пока память ещё свежа и новые впечатления не успели затереть её. Обидно потерять важные нюансы Китаиста. Потому моя история - это скорее продолжение рецензии.

Молодой человек из Советского Союза, ленинградец Алексей Руско, филолог, китаист отправляется на конференцию в российскую Москву, внешняя разница между главными городами сопредельных государств минимальна,  советские Москва и  Ленинград - реплики оставленных на милость врага. Однако это буква - дух, динамика, ритм жизни различается примерно так, как часть Берлина на территории ГДР отличалась от той, что в ФРГ: совок образца позднего застоя с одной стороны, звериный оскал капитализма - с другой. С той разницей, что говорили обе части на одном языке.  Елена Чижова находит для своих мытарей удивительной красоты и яркости решение - Россия говорит на немрусском.

Объясняю : суржик , сложившийся на основе сплава немецких корней (практически отсутствует агглютативный способ словообразования, характерный для немецкого, используется суффиксально-префиксальный). Система падёжных согласований русская, часто употребляемые немецкие слова обкатались и обрели славянское звучание: арбайтать, фолькс и партая едины. Языковой суррогат вобрал массу просторечий, потому что интеллигентные носители языка противились такому надругательству и  подверглись  репрессиям, а на их место пришли носители диалектов из деревень насытившие язык жуткий словесной окрошкой. 

Жаргон обитателей городского дна, блатная феня, обсценная лексика великого могучего - все внесло посильную лепту, получившийся в результате кадавр отполировали просторечно проглоченными частями : грит вместо говорит, слышь вместо слышишь и в результате получился омерзительный, как Крошка Цахес, и так же, как он исполненный неправедного обаяния,  новояз. Помните тичи В "Острове Крыме" Аксёнова? Там это были редкие и органичные включения, которые лишь подчёркивали правильную соразмерность речи Стрельниковых. Здесь с точностью до наоборот, хотя бойкость, образность, экспрессия и уровень лёгкости перехода при необходимости  с немрусского на лексически, грамматически и орфоэпически грамотный советский русский тут, как и везде, признак элиты. 

Что до роли языка, как маркера духовности, вынуждена вас разочаровать, особой одухотворенностью в сравнении с жителями России, грамотно говорящий совок не отличается, возможно потому, что большинство понятий, выражаемых им, изначально извращены, важнее все же дух, а не буква. Не могу не вспомнить ещё только об одном филологическом подарке читателю, стилизованном под софтнемрусский отрывке из сорокинской "Метели", названном тут "Пургой", которую герой читает в книжном на Литейном - чистое очарование.

Бывает в жизни неожиданное чудо. Случайно выбрала эту книгу в рамках Географии России. Случайно "обязательное чтение". Неожиданный восторг и книга напрочь врывается в мое сердце, а автор в группу "любимые авторы".
Я делюсь историей с друзьями и знакомыми, бережно любуюсь книгой на полке. гоняюсь по магазинам за другими произведениями автора.
И вот случайно, буквально вчера попадаю на встречу с писателями, потому что там будет сидеть Роман Сенчин, книга которого для меня стала знаковой и очень личной. Я впервые в своей жизни пользуюсь случаем и беру автограф, не на каком-то флаере, а именно на этой книге.
И теперь какое-то теплое чувство круговорота и законченности истории про книгу с историей...

Говорят, больно только первый раз, но с каждым разом убеждаюсь, что это обман, "ложь во спасение", чтобы ты, хоть и боялся, но жил дальше с надеждой на то, что боль отступит.

Я терпеть не могу слово "разочарование". Что это? Не чувство, не эмоция, а скорее подтверждение собственной глупости, ведь разочарование приходит, когда твои ожидания не оправдываются, а это уж, друг мой, твоя проблема, что ты не знал, что розовые очки бьются стеклами вовнутрь. Как-то раз наткнулась на утверждение о том, что пессимисты правят балом, потому что ничего не ждут, ни в чем не разочаровываются, а потому и не опускают рук. К сожалению или к счастью, для меня стакан скорее наполовину полон, наверное, поэтому разочарование, которое я так ненавижу, мой верный спутник по жизни. Очередное заглянуло в гости, когда я читала "Землю". Вышло, что однотонная обыденность проглотила меня. Книга подливала масла в огонь, потому что демонстрировала, что ничего не меняется. Вечность - люди, ценности, характеры. Поэтому мы все мертвы. И дело даже не в метафизике, постсмертии, философских идеях. Не нужно быть Елизаровской Алиной, чтобы понимать, что мы мертвы, потому что стоим на месте.

* * *
Я устала слышать отовсюду одно и то же: одни и те же истории, рассказанные практически в тех же словах, что и первый, второй, третий раз. Ты пришел в этот мир, и ты уже как будто выиграл в лотерею, можно больше не стараться: просто дотянуть до преклонки, разбавляя серые будни, занятые марафоном по заработку "кто больше", пивом и телеком. Так вот ты доживаешь до своих 60-70-80, а потом тихо-мирно ложишься в коробку величиной в твой рост - и давай, пока, братишка, на смену тебе придет следующий. А зачем ты пришел, зачем был здесь? Чтобы ходить по вторникам и четвергам в "пятерочку", обсуждать коллег, красить ногти или стричься под ноль, врать, срать и трахаться без эмоций, потому что за столько лет секс становится скорее словом в кроссворде, чем союзом двух любящих душ через слияние горящих страстью тел. Я считаю, что как только ты родился, ты уже проиграл, и спасти тебя от страданий может только работа, и совсем не та, о которой писалось выше, а та, что поклеточно разобьет твой мозг и соберет заново, результатом которой станет, пусть, маленькая, но помощь такому же, как ты, бедолаге. Всем нам, страдальцам, нужно спасение.

* * *

Выше я писала о боли. Она, будто огненный змей, поселившийся внутри от тоски по любимому - "идеальному миру", которого не было никогда - приносит невыносимые страдания, ее нельзя перетерпеть, ты мгновенно начинаешь умирать. Только если у Елизарова это один "смертельный удар", полученный еще при рождении, здесь их тысячи, но и смерть здесь другая. Но, пережив тысячи смертей, ты все еще веришь, что выйдет солнце, змей засохнет, а книга закончится.

Читаю у Казанцевой: "В передаче «Что? Где? Когда?» однажды был вопрос: «Четырехлетняя девочка Катя сказала родителям: «Я хочу всегда жить на даче, потому что…» Почему, уважаемые знатоки?»
Знатоки не ответили правильно.
Правильный ответ: «Потому что там всегда лето».
А я, пока читала, сразу догадалась. Я вспомнила деревню, куда меня в детстве посылали к бабушке на лето. И у меня было стойкое ощущение, что зимы там не бывает. Поэтому, когда вдруг, где-то в августе, там похолодало до одиннадцати градусов (а мне, кстати. было не четыре года, а все десять), и соседка Фая, которую я всегда помнила только в летних платьях, показалась на улице в пальто, я была потрясена.

Мне хочется написать именно историю вместо рецензии, потому что книга вызвала бурю эмоций, и на объективность я не претендую.
Мы не можем знать, насколько "Зулейха" правдива, полна или исторически точна.
Одно мы знаем наверняка: совсем недавно люди испытали столько боли, унижения, отчаяния от несправедливости, сколько нам и в кошмаре не может присниться.
Очень мало людей изучает этот вопрос, продирается сквозь исторические справки и складывает все в единую картину.

Гузель Яхина сделала это: вынесла вопрос в массы. Сделала это так непринужденно и образно, что 500 страниц о тяжелейших событиях читаются на одном дыхании. Прекрасный язык, изобилие художественных приемов делают текст красивым и богатым.
Сделать популярными книги о жутких временах не так просто, и нужно быть мастером слова и сюжета, чтобы все преподнести как занимательную повесть.

Что мне понравилось (дальше спойлеры):

История не закончилась, как не заканчивается жизнь.

P.S. Ассоциации: Убить пересмешника, Прислуга, Забвение пахнет корицей; Люди на болоте, Тихий Дон (вот такая мешанина у меня в голове). Некоторые из этих книг написаны в опасные времена, это книги-перевороты; некоторые преподнесены как красивая сказка. Но все они - о людях, о борьбе, о судьбе, и "Зулейха открывает глаза" заняла достойное место в этом списке.

Лучшие рукотворные пляжи мира. Пляжная улица, Брисбен, Австралия

© ChameleonsEye | Shutterstock.com
Пляжная улица или Стритс-Бич — рукотворный пляж на реке Брисбен в одноименном городе. Стритс-Бич — это восхитительная лагуна с белыми песчаными пляжами, пальмами, галечными заливами и тенистым мелководьем.