Родная речь. Советское барокко. 60-е. Мир советского человека. В 2 томах. Том 1 (сборник)

Я влюбилась в комбо "чтец Игорь Князев + Петр Вайль", когда прослушала книгу "Гений места", поэтому "Родную речь" пошла слушать без раздумий. А ещё потому что я как раз достигла того витка жизни, когда с особенной жадностью хочется перечитывать и переосмыслять классику.

...диалектика жизни ведет к тому, что твердо усвоенное в школе преклонение перед классикой мешает видеть в ней живую словесность. Книги, знакомые с детства, становятся знаками книг, эталонами для других книг. Их достают с полки так же редко, как парижский эталон метра.
Тот, кто решается на такой поступок -- перечитать классику без предубеждения -- сталкивается не только со старыми авторами, но и с самим собой. Читать главные книги русской литературы -- как пересматривать заново свою биографию. Жизненный опыт накапливался…

А мне вот книга совершенно не понравилась. Не нашла я ничего ироничного в витиеватом языке авторов, стремящихся лишь только рассказать всем, какие глупые эти ваши Радищевы, Крыловы и Карамзины. В каждом эссе лишь только изливание желчи в адрес школьный учителей (конечно, это любимая тема всех и вся - ругать учителей) и писателей. При этом все это сказано такими изощренными словами и формами, что уже хочется закричать: «Да выскажите же вы уже прямо свое отношение!». Короче говоря, книга не оправдала ожиданий, вместо нового взгляда на произведения «изящные уроки» поливания нечистотами классиков русской литературы. 

Книга произвела очень противоречивое впечатление. Сначала напишу о минусах - когда я услышала, что Бродский в чём-то похож на Пушкина, а "Мцыри" и "Демон" Лермонтова написаны тем же стихом, что и Евгений Онегин (да там абсолютно иной ритм!), мне пришло на ум много плохих слов и я было потрусила к компьютеру, чтобы украсить ими свою рецензию, но время было уже позднее, и я решила отложить экзекуцию до утра. Начинать новую книгу, на ночь глядя, тоже не хотелось, и я продолжила слушать "Родную речь". У меня складывалось впечатление, что два двоечника, вырвавшись из класса литературы, накануне каникул и перевода в другую школу, решили дерзко потроллить доставучую литераторшу - "потошнить ей в сумочку" и "напИсать в тапки"...

Но слушая книгу дальше, я нашла в ней немало и удовольствия.…

Эта книга стала для меня интересным опытом. Начиная чтение, я рассчитывала на несколько иной контент, нежели получила в итоге. Зная Вайля как талантливого бытописателя, я приготовилась к наблюдениям за характерными приметами жизни 60-х, мелкими деталями, интересными нюансами. На выходе вместо мира советского человека изучила мир советского диссидента. Поскольку все, происходившее между полетом Гагарина в космос и Пражской весной, Вайль и Генис подают исключительно через эту, на мой взгляд весьма ограниченную призму.

Каждая глава посвящена одному из знаковых событий или персон шестого десятилетия прошлого века. Гагарин, Аксенов, Солженицын, Хрущев, Евтушенко. Большие стройки, развитие науки, спортивные успехи, политические заключенные и лагеря, отношения с Америкой и Кубой. Но это,…

Прочитал. Достаточно интересная, легко воспринимающаяся. Объясняющая шестидесятые. Показывающая, что это был отдельный мир с жизнью, непохожей ни на то, что было до, ни на то, что было после.

Переслушал эту книгу несколько лет спустя после того, как впервые прочитал ее на бумаге, увы, в приемлемом, но не слишком удачном исполнении Игоря Князева, и не пожалел об этом. Все черты советского строя, описанные в книге, так или иначе проявлены до сих пор. Вайль и Генис остроумно анализируют причины и следствия их возникновения, и оказываются на удивление прозорливы. Практически все оценки, данные в тексте, написанном в начале восьмидесятых, не вызывают сомнений. Авторам удалось занять объективную позицию, и рассказывая про шестидесятые прошлого века, рассказать про годы двадцатые века нынешнего.

Написать патриотическую книгу очень легко. Написать хорошую патриотическую книгу - почти невозможно.

Вайль и Генис дарят радость встречи с хорошей литературой даже тогда, когда рассказывают о кулинарии или географии. А если речь идет о литературе, это двойное удовольствие. Тройное, потому что выбор предмета в рамках заявленной темы определяет отношение. Наградой за рассказ о неизвестных вещах будет вежливый интерес, разговор о знакомом с детства  - заденет за живое.

"Уроки изящной словесности" посвящены произведениям из школьного курса. с которыми давно случился импринтинг. Кому-то из героев мы сочувствовали, читая, кого-то осуждали, влюблялись, ненавидели (не за то, что надо читать клятую классику, но потому что барыня гадина и Герасим тряпка-как-он-мог!) Всякий наполнял эти сосуды своим…

Эпоха 60-х осталась в народной памяти временем, когда СССР достиг пика своего развития, а специфика мышления Homo soveticus выразилась самым ярким образом. Это было противоречивое, эклектичное и возможно самое либеральное время в истории СССР. И вот именно о нем Пётр Вайль и Александр Генис написали книгу. Оба уже жили на тот момент в США и на 60-е смотрели не только ретроспективно, но и, в буквальном смысле, издалека. В итоге книга получилась не столько про быт и повседневность, сколько про дух, смысл и мифологию эпохи 60-х.

Авторы затрагивают множество тем. Тут и про Хрущёва, и про Кубу, и про Хэмингуэя, и про космос. А ещё про национальный миф, про диссидентов, про Север, про бардов, про Солженицына, Евтушенко и Стругацких.

Кстати, про Стругацких. Понимание факта, что построить…

Эта замечательная книга позволяет понюхать аромат шестидесятых, попробовать на вкус их богатый культурный букет, ощутить их расплывающееся по телу тепло. Но увидеть или услышать не позволяет. Это не справочник, не энциклопедия и не мемуары. И если вам нужна информативность, подробности быта, анализ и оценка событий, или, упаси боже, "скандалы, интриги, расследования", то книгу эту лучше не открывать. Это сборник эссе о культурной жизни советского человека из шестидесятых. Но авторы забыли упомянуть, что речь идёт не о любом человеке, а только об интеллигенции. Не думаю, чтобы все двести миллионов рассуждали о полётах на Марс, о кубинской революции или о еврейском вопросе.

Эссе эти очень афористичны. Над каждым предложением хочется подумать. Часто это оказывается безуспешной затеей и…