Лаз (сборник)

Он смотрел туда, где сходилось небо с холмами. Эта врезавшаяся в память волнистая линия жила в Башилове постоянно. В больших городах и малых, в Бухаре и в Киеве, стоило закрыть глаза, линия холмов рождала мелодию ещё раньше, чем он успевал о чём-либо подумать.

Композитор Георгий Башилов вырос где-то на Южном Урале, в Аварийном посёлке, в удивительно музыкальной, поющей среде. В детстве он впитал в себя мелодии родных напевов, унёс их с собой. Но чем больше Башилов писал собственной музыки, тем меньше её оставалось в посёлке. Его искусство росло на соках родной земли, словно ячменный колос, невольно истощающий почву под собой. По крайней мере, так Башилов хочет видеть свои взаимоотношения с малой родиной: как долг и как вину. История этой вины и попыток искупить её лежит в основе сюжета…

Опять антиутопия со знакомыми мотивами. Опя-я-ять... Ну-ка, ну-ка, в каком году сие написано, глянем-ка на последнюю страничку ? В девяносто первом. Ага, я так и думал, что приблизительно около того.

Больно много мне попадается подобной литературы, датированной историческим рубежом Союза Советских и Российской Федерации. В которой (в смысле в литературе, а не в РФ) всё плохо, да ещё и завёрнуто в гротеск. Мол, примерно это нагрянет через большое-небольшое время. Пустынные улицы, трупы на каждом шагу, боязнь высунуть нос за дверной косяк, да ещё с телефоном-светом-водой перебои. Получается что-то вроде "демократия - это коммунизм минус электрификация всей страны". И кругом все боятся.

А мне порой начинает казаться, что часть авторов просто поддалась упадническим настроениям на фоне всех…

Какая пронзительная вещь. От нее веет вселенской тоской прожитой жизни и одновременно всем тем прекрасным, что в ней было уже и никогда больше не будет. Такая короткая повесть – и столь о многом сказано. И на малом количестве страниц – две судьбы. Одного композитора из глубинки – и самой этой глубинки, всей-всей, с ее людьми, простыми и стареющими, с ее пожарами, с ее небом, которое на горизонте сходится с холмами. И над всем – музыка тоски, тоски о жизни, которая расправила крылья, взлетела – и понеслась, понеслась. А теперь вот приземляется. Медленно и неохотно, но просто сил больше нет лететь. Столько лет летела. Приземляется – а все на земле иначе, будто и не та земля. И жизни другие, тоже разлетевшиеся, закончились. И столы деревянные сгнили и развалились вместе со скамьями. И…

вроде бы ничего особенного и что-то напоминает. Но выписано очень объемно, каждое слово как катализатор воображения, и видишь и чувствуешь душно-мягкий свет сказочного подземелья, тревожную темноту приспособившегося города и каждое движение земли, каждый камешек лаза меж двух миров.