Чужая шкура

Вообще, идея книги достаточно интересная: притворяться другим человеком, как способ справиться с горем. В таком случае не может быть равнодушных: читатель либо осудит такой план, либо одобрит, ибо природа горя многое позволяет страдальцу и оправдывает его. То, что в обычном случае можно считать обманом и даже подлостью, вроде как допустимо, если назвать это лекарством для души. Но исполнение, к сожалению, - не в моего коня корм. Автор с французской внимательностью к делам сердечным разбирает ощущения героя на крошечные детали. Это должно полностью погрузить читателя в атмосферу и объединить его сознание с рассказчиком. Но в этом-то и проблема! Объединение действительно происходит. И мне оно не понравилось. Рассказчик безумен. Все, что они с автором преподносят - это поток сознания,…

Это очень «французский» роман — в самом деле, на его страницах воссоздано огромное количество повседневных подробностей жизни в Париже и упомянуты даже хорошо известные у нас еще с советских времен Джо Дассен и Сент Экзюпери.

Главный герой — литературный критик Фредерик Ланберг, в молодости попробовавший себя в качестве писателя. И немалая часть романа посвящена его повседневной работе и встречам и приемам, которые тот посещает, включая беседы и продегустированные блюда и напитки. Также для работы важно быть начеку в плане межчеловеческих отношений:

Ни политика, ни объемы продаж не будят здесь таких страстей, как список сотрудников редакции на третьей странице, а все решения о назначениях и перестановках принимаются как раз на вечерних редколлегиях. Сколько же часов я потерял в этих…

Если коротко, то это довольно затянутый монолог человека, который никогда не был собой. Вообще никогда. Ненужный своему отцу. Брошенный матерью. Однажды встретив восхитительную Доминик, дочь англичанина, дирижёра, влюбился и был на довольно нелепых правах "принят в семью" - не мужем Доминик, и официально усыновлённым братом с той же фамилией. Она жила яркой жизнью, бросала его много раз, любила других. Он любил только её, жил, ожидая её. Вместе с ней под псевдонимом написал роман, вышедший, но никем не замеченный и быстро забытый.

И вот после гибели Доминик, не зная, как и чем жить дальше, когда некого больше ждать, он получает письмо от нечаянной читательницы. Которая захотела встретиться, вдохновить, полюбить. И тогда Фредерик, так никогда и не бывший по-настоящему собой, живший по…

Если автор хотел меня удивить, то это ему вполне удалось. Каких только возможных финалов не разыгрывалось в моем воображении для главных героев - от масштабной разборки и разрыва до взаимно-двойного обмана и даже кукловода из мира мертвых. Но такого я не ожидала, это нечестно! А вообще читать мне лично было увлекательно - книга постоянно держала в напряжении, ведь когда человек пытается жить двойной жизнью, рано или поздно должен случиться прокол. А сколько всяких мелочей нужно учесть и продумать. Поэтому следить за похождениями Ришара лена и Фредерика Ланберга очень даже интересно. Карин? Ну не знаю, она как-то не слишком правдоподобно свалилась на голову ГГ как раз когда была нужна, вся такая идеально подходящая, что в нее слабо верится. Но это не помешало мне переживать за нее - я бы…

Главный герой теряет любимую женщину (при этом он какое-то время продолжит общаться с вдовцом и сыном той, которая не справилась с управлением, и из-за которой его любимая так и не пришла в сознание), но вскоре утешается благодаря записке от незнакомки, решившей найти автора полюбвшегося романа, который напрямую связан с гг - литературным критиком. И вот начинают развиваться взаимоотношения, когда представления о другом столкнуться с реальностью и различными неурядицами. Запутавшемуся придётся выбрать, кто же он на самом деле, а какая "шкура" для него чужая. Любопытно было читать про литературную работу героя, роман понравился мотивом двойничества (подумалось, что для последнего финал очень даже закономерен). Возможно, финал может показаться трогательным и трагичным, для меня выглядел он…

Читая первую треть этой книги, я очень радовалась, что не поставила для себя крест на Ковеларте после первого довольно неудачного опыта, потому что в этот раз мне начало нравиться, и стиль, и сюжет, и всё так ладно и интересно. Но чем дальше в лес, тем скучнее становилось. Душевные терзания героя-потеряшки стали откровенно надоедать, как и он сам, вся история начала казаться полным идиотизмом, читая который то и дело невольно вздыхаешь.

А ещё у меня есть одно ненавистное клише, которое я и здесь увидела, благо что интригу долго не держали: всегда, когда персонажи начинают планировать своё будущее (совместное и безоблачное), происходит какая-нибудь катастрофа и, скорее всего, кто-нибудь умрёт. В крайнем случае, они расстанутся, но первый вариант более распространен. Обязательно упоминаются…

Читая про "чужую шкуру" литературного критика, захотелось мне, видимо, тряхнуть стариной и попробовать влезть в чужую шкуру литературного критика. :D И если атмосфера романчика с любимой парижско-брюггской мизансценой к критике никак не располагала, то скелет-сюжет поспособствовал вполне. Вариантов несколько: автор задумал впихнуть в одно произведеньице побольше не слишком стыкующихся кусков, ибо накипело, либо ради расширения границ читательского круга (просто мне например вкрапления про самоудовлетворение ГГ на старых простынях своей коматозной сожительницы, по совместительству сводной сестры, и прочая внезапная микро-порнушка показались неуместными, а кто-то может быть сего лишь в романах и алкает), либо, как говорится, среда обязывает. То есть, коли писатель, как и его…

Фредерик болезненно переживает смерть жены Доминик. Их совместная жизнь была по-французски яркой: творчество, путешествия, любовники, встречи и расставания. Доминик - одаренная виолончелистка – легко могла уехать в другую страну, влюбившись в ученика Ростроповича, например. Фредерику же оставалось изливать свою желчь в рецензиях на литературный мейнстрим – он критик в газете - и ждать удобного момента, чтобы вернуть жену. Его верным союзником в этом деле всегда был тесть, он же и его приемный отец. Да, да, семья неординарная. Творческие люди, богема! Со смертью Доминик из Фредерика ушла жизнь. От самоубийства он удержался, но план саморазрушения на всякий случай составил, если станет совсем уж невмоготу. Жил по привычке, работал, кормил кота, а перед сном нюхал подушку жены. Она всё…