Лошадиная фамилия

Наверное, это жанр такой особенный, когда для истории быть не больше самой себя – достоинство. Можно даже быть немножко меньше. Чтобы дышалось легче. Чтобы солнце не заслонять. Мазки широки, зато краски прозрачны, а контуры прорисованы тушью – не испортишь. На уровне текста «мазки» – недлинные эпизоды, разделённые пробелами, без вступлений и переходов. Хотя этим очевидным графическим приёмом не исчёрпывается какая-то трудноуловимая манера писательницы, оставляющая, несмотря на дробность конструкций, ощущение устойчивости и безопасности. Но увы, мне нет и не было места среди тех, кто крутил «солнышко» на качелях, кто влюблялся в шестнадцать лет и переживал из-за прыщика на щеке. То есть прыщики-то выскакивали, но переживала я по каким-то другим поводам. В этой повести, кажется,…

Легкая чистая история, послевкусием от которой остается чувство свободы. Веет таким времени жизни человека, когда доверчивость, непосредственность и тяга к любви составляют едва ли не главную часть натуры. Да и не бывает, пожалуй, в этот период роста ничего более важного, чем новое окрыляющее чувство, когда трудно даже разобраться, где явь, а где грезы. Красиво. Ясно и искренне. Ощущение, что читаешь трогательное личное письмо о близких людях. Может даже и о себе самой, той, прежней. И невозможно не заметить один настолько же простой, насколько действенный авторский прием — короткие надсюжетные вставки в текст. И всего-то сделано, что подано с другим начертанием, но как звучит! Будто другой голос появляется, и если взять и сложить все его реплики, то они сами по себе составят отдельный…