Имя для птицы

В первую очередь нужно уточнить, что рецензия относится к заглавному произведению, т.е. к "Имя для птицы". Воспоминания ребенка особенно о том времени должны были быть интересны. Но они написаны каким-то странным угловатым языком. И практически каждая заканчивается какой-то моралью или выводом достаточно притянутым за уши. Долгое время не мог разобраться с определением времени на циферблате часов. Сам себе задает вопрос, сам отвечает - не знаю почему. Может кто-то брался объяснять, да так объяснил, что я понял, что никогда этого не пойму. Лучше никакого учителя, чем плохой. Особенно обидно после совершенно замечательнейшей "Сестра печали". Вот от этого произведения было не оторваться.

Шефнер тоже в коп ложке любимых авторов. Вообще к Питерцам неровно дышу. Земляки всё же. И пишут о том что близко. И места все знакомые.

Шефнер писал неплохие стихи, но с прозой, мне показалось, у него отношения скованные. Скованы они во многом советской цензурой, наверное, воспоминания "советского поэта" в ином ключе просто не выпустили бы. Поэтому в лирические описания то тут, то там вторгается официальная казенщина и "хорошенько отрезвляет", мол, не расслабляйся, дорогой читатель, и без оглядки всему не верь.

В наше время, когда вся страна, до самой глубинки, пронизана сетью медицинских учреждений, когда мы чуть чихнем — сразу бежим в поликлинику, это моровое поветрие прошлых лет кажется страшноватой фантастикой.

Дело не в том, правда это или нет - сбивает с ног подача материала. Это ведь не "разговоры на желтой веранде", а текст доклада для съезда, уже слышен гимн и явно будут показывать слайды про любовь к родине.…

Ох, а интересно! Сразу скажу, про Вадима Шефнера я знала немного. Да что уж там, совсем почти ничего не знала! Имя, конечно, слышала, но книг не читала. После того, как мне выпала эта книга в годовом флэшмобе, я немного просветилась и внезапно очень захотелось прочитать, что же там "намемуарил" советский поэт, прозаик и фантаст. А ведь было, что ему писать! Выходец из дворянской семьи, никогда не скрывавший этого и гордившийся своими предками (далеко не последними людьми в Российской империи). Не выпячивался и прожил почти всю жизнь в родном Петербурге. Как ни странно, семья не подвергалась гонениям (может потому, что не требовали и не просили ничего?), жили, служили, работали, голодали... Как и все в тяжелые послереволюционные годы. Это книга о детстве писателя. Про 20-е годы, про…