Хмель. Сказания о людях тайги

Книга тяжёлая, но интересная. Очень нравиться стиль написания. Когда читаешь книги, где переплетаются религия, любовь, отношения, то невольно задумываешься о жизни в целом. Судьба у героев не из лёгких, все их переживания, точно написаны. Книгу читала с большим интересом. Знаю, что эта книга одна из трех. В дальнейшем пранирую дочитать остальные две.

Аннотация обещала историю Сибирского края во временном промежутке от восстания декабристов до начала ХХ века. И действительно, объем произведения оправдал предсказания аннотации – почти семьсот страниц текста, разделенные на три части, каждая из которых посвящена своему времени и своим героям.

Первая часть, под названием «Крепость» вывела на первый план человека, бежавшего с этапа в кандалах, и несколько дней подряд кружившего без еды и воды в сухой, без единого источника, сибирской степи. Героем оказался мичман Лопарев, участник восстания 1825 года на Сенатской площади в Санкт-Петербурге, несколько лет просидевший в одиночном заключении в Секретном доме Петропавловской крепости, а теперь сосланный в Сибирь на вечную каторгу. По случайному стечению обстоятельств или, как намекает автор,…

С детства эта книга была на слуху - ее жадно читали, в библиотеках на эпопею А. Черкасова записывались в очередь. Нынешние переиздания, кстати, тоже неплохо расходятся. Более-менее приобщившись к теме раскольников, староверов и сектантов в литературе, я решила подступиться к этому советскому бестселлеру (насколько помню, популярность в немалой степени основывалась на обилии экзотической эротики). "Хмель" меня увлек в первой части, на второй интерес стал спадать, а третью дочитывала в основном ради одной сюжетной линии. Честно говоря, история безумной Дарьюшки и большевизана Тимофея, выглядела искусственно-паразитической "завязью" на теле романа. Понятно, для чего они понадобились автору - тут и возможность показать революционную и купеческую среду, пропеть осанну комиссарам, устами…

Долго хотел прочитать это произведение, и отчасти вовсе не был огорчен - интересный слог, дикий быт и нрав староверческой общины, интересные исторические нити декабристского восстания, раскола и пугачевского бунта. НО! Это только про первую часть. Мне кажется, на ней можно было бы остановиться, сделав открытый финал. И все: авторская задача выполнена, у читателя катарсис, гештальт закрылся. Но впереди еще два сказания и в начале второго я начал что-то неладное подозревать. А когда на сцене появился Тимофей, участник марксистского кружа, светлый образ реформатора, я понял, что дальше читать смысла не имеет - автор будет низвергать "староверскую крепость" с ее дремучестью, и славить "большевисткую крепость" с ее справедливостью и просвещенностью (Хотя наверное по-другому автор в то время…

Произведение поделено на три части, три временных отрезка. В первом дремучая, старообрядческая жизнь. Любые зверства люди оправдывают религией. Есть пастырь и он ведёт людей тёмных туда, куда ему угодно. Община старца Филарета против царя, против крепостного права. Хотя у самих порядки были строже, чем у помещиков. Однажды на общину вышел каторжник, декабрист Лопарев, познакомился с Ефимией, ужаснулся темноте народа русского. Своим приходом положил он начало конца Филаретовой крепости. Во второй части остатки общины Филарета обрели новое пристанище - Белую Елань. Вера хоть и одна, но раскололась на мелкие верования: кто на тополь молится, кто крест рябиновый носит, кто-то еще своё придумает. И все друг с другом спорят и мирно не живут. Да и ссыльных в Сибири хоть отбавляй. Третья часть…

Очень понравилась, старый слог, безумно интересно 

Всё, как я люблю. Книга - не оторваться. Я помню, как родители в советское время ее читали по очереди, такая была истрепанная, зачитанная, добытая на время. Понравилась структура романа. Необычная - "завязями", герои переходят в новые временные отрезки, в новые места повествования. Колоритный язык. Думаю, филологическая подготовка автора позволила передать особенности языка героев, не ущемляя его, на вполне доступном для современного читателя уровне. Слушала аудиоверсию в исполнении Александра Созонтова, это больше 37 часов. Начитка замечательная, очень сдержанно, живо, ровно, абсолютное попадание в мой темперамент. Чуть ускорила запись и наслаждалась. Вообще виртуозно передан говор, акцент, особенности диалектов. Характеры играют! Советую однозначно!

Источник

Сначала я неправильно прочитал и подумал, что книга написана в 1949 году. Потом в процессе прочтения по ходу сюжета стал сомневаться, что книга могла тогда быть написана - слишком много голливудщины: ощущение было такое, будто читаю сценарий посредственного американского сериала - бессмысленная мистика, секты, море трупов, бессмысленные подробности бессмысленных пыток. В итоге перепроверил - действительно книга уже написана при позднем хрущеве - т.е. это уже под влиянием бессмысленной американщины. В общем художественной ценности в романе никакой - "случайные" совпадения по хлеще совпадений в "Докторе Живаго". Исторической тоже никакой ценности нет - в романе можно было поменять сибирь на дикий запад и была бы та же фигня. Жаль потраченного времени. Понял, что переставать читать этот…

Сама бы я не взялась за такое произведение. Всё моё нутро сопротивлялось прочтению, но потом смилостивилось и полилось. Очень итересный слог, а слова, просто сказака, таких уже не услышишь и в словаре не найдешь!

"Динь-бом, динь-бом, Слышен звон кандальный… Динь-бом, динь-бом… Путь сибирский дальний…" Завязь 1. Более года не слушал никаких исторических романов о родной Сибири, понял, что соскучился.

"Звенят, звенят колокольчики… Лютый мороз пробирает до костей, и лицо до того отвердело, что губы не шевелятся. Ухоздвиговская пара соловых мчится по тракту, отстукивая версты коваными копытами." Завязь 2. Начнем с названия. Оно не случайно, так как хмель является растением семейства коноплянных, внешне выделяется за счет так называемых завязей, а каждая такая гроздь имеет свою жизнь, а еще хмель - вьющееся по часовой стрелке вверх растение. Красивое отождествление событий, происходящих в Сибири девятнадцатого и двадцатого века.

Так по крупинке из года в год собирались впечатления, раздумья, покуда не…