Рецензии на книги издательства «Издательство Политической литературы Украины»

В рамках Дня памяти и скорби (хоть и с небольшим опозданием) хочу рассказать об одной из моих любимых книг: П.П. Вершигора "Люди с чистой совестью". Она посвящена партизанскому движению С.А. Ковпака в годы Великой Отечественной войны и написана непосредственным участником отряда. Вершигора был заброшен с Большой земли в партизанский край летом 1942 года. Оказавшись в отряде, автор практически сразу принял решение продолжить свою дальнейшую деятельность среди партизан и когда-нибудь обязательно написать книгу об этих людях.
Документальная повесть содержит подробный рассказ о рейдах отряда из брянских лесов через правобережную Украину в Закарпатье в 1942-1943 гг., описание сложнейших и имеющих важное значение в ходе войны операций, например, таких, как ликвидация Сарнского креста (Сарнского паука) - крупного железнодорожного узла в районе г. Сарны или обустройство аэродрома на Князь-озере. Но главная заслуга книги в том, что она о людях. Не о супергероях, которым всё по плечу, а о простых людях: учителях, агрономах, бухгалтерах, заводских рабочих, швеях, труженниках села и прочих - людях, защищающих свою землю. И эти люди не только сражаются с врагом, они ещё и живут. Ведь "война это не только смерть, это ещё и такая жизнь". Автор показывает нам их обозный быт, рассказывает личные истории, передаёт реальные эмоции, чувства и мысли. Каждый герой книги становится для читателя своим, поэтому к концу повести с ними по-настоящему тяжело и больно расставаться: большинство тех, с кем шагаешь через все леса и болота с первых страниц, к концу книги погибают. И всё же, не смотря на трагичность данного расставания, повесть оставляет после себя свет. Да, в книге много советской пропаганды (без неё бы цензура просто не допустила к публикации), много неприятных моментов, но она честная, она действительно о людях с чистой советью, и от осознания, что такие люди есть, на душе реально становится светло, как бы пафасно это не звучало. Рекомендую к прочтению!

У меня дома скопилось много книг, фантастика, биографии и родительские книги из гаража (Эта как раз оттуда). Не зная за что взяться, я переписал все названия и кинул в шапку. Вряд ли я бы добрался до этой книги в ближайшем будущем самостоятельно.

  Сразу определю минус книги. Минус на мой взгляд. Не люблю старые книги в которых издатель в введении пишет свои мысли о книге, о героях. Наверное раньше понятия о том что "спойлер - это не хорошо" не было. Советую читать это в конце, сформировав своё мнение, можно ознакомится с мнением автора.

  В книге фигурируют три реальных истории. в первой рассказывается о "враче" открывшем неведомые методы лечения. История показалась мне настолько интересной, что я посмотрел фильм "Месмер" 1994 года (который я вам не советую). Вторая история о женщине которая пользуясь похожими методами лечения, достигла статуса культовой личности, в честь которой при жизни возвели храмы. Увлекательная история жизни, к моему удивлению не экранизирована. Третья история на первый взгляд не похожа на первые две (оно и ясно, первые две из одного сборника), но чем дальше, тем больше захватывает эта непохожая на первые две истории. Именно в ней я подчерпнул больше цитат. Истории в книге идут в крайне удачном порядке. Первая о новом методе врачевания. Вторая берёт основу первой и разбавляет все религией. Третья история завязана на религии. Тем самым вторая (средняя) истории служит неким мостом между первой и третьей. Третья история о борьбе диктатора с честными людьми, и пусть это было почти полвека назад, все как всегда актуально и сейчас.

  Я очень поверхностно описал вам книгу, чтобы не спойлерить. Тот кто хотел прочитать - прочитает, тот кто не хотел и не слышал о данной книге - вряд ли найдёт этот отзыв. А я очередной раз убедился - нужно читать разные книги, а не только те, которые хочется.

В провинциальный французский город Лурд движется поезд с необычными пассажирами: калеками, смертельно больными, изуродованными людьми. Последняя их надежда на чудо грота, где обычная девочка увидела святую деву, и та наделила грот даром исцеления. Но надежды их напрасны: потому что бога нет и чудес не бывает. Такова мысль Эмиля Золя.
С опасением приступал к антикатолической трилогии. Отпугивало то, что книга, грубо говоря, про "попов на мерседесах", и частично так и оказалось. Там, где Золя занимается пропагандой - он слабее всего. Автор бьет в два самых чувствительных места церкви: невежественные фанатики снизу и коррумпированное священство сверху. И уже второй раз темой книги Золя становится обед безбрачия священника. Невероятно волновала его эта тема...
Предыдущий антикатолический роман автора "Проступок аббата Муре" я считаю одним из слабейших в его творчестве. "Лурд" же вышел грандиозным, настоящий портрет человечества. Жуткие описания болезней и смертей здесь соседствуют с маленькими радостями простых людей: устроили выгодный брак, получили наследство... Эмиль Золя не впадает в пошлость осуждения счастливых за то, что они счастливы, когда другие страдают.
Финал книги напоминает "Воскресение" Толстого. Герой желает перестроить неправильный мир на новых основаниях, и может даже железной рукой загнать человечество к счастью ("запретить все эти гроты").

Ворков Сергей Степанович, командир эскадренного миноносца «Стремительный». С той точки зрения, что большая часть кораблей Черноморского флота погибла либо в базах, либо в открытом море, не имея никакого прикрытия, а «Стремительный» прошел всю войну без единого серьезного повреждения – это действительно подвиг. И экипаж миноносца, каким то чудом не направили на бессмысленную гибель куда-нибудь под Севастополь, разбавив ими жидкие ряды пехоты. При той оснащенности корабля, его любое попадание в цель можно считать или подвигом, или чудом. Миноносец был пристрелян лишь по особым ориентирам. Например, ппри стрельбе по Тарновой Балке они могли вести только в том случае, если бы точкой наводки был Воронцовский маяк. Других точек наводки в том районе не было. Избрав этот маяк в качестве ориентира, миноносец оказывался на расстоянии поражения от батареи противника, расположенной в Дофиновке. Псевдопорты Черного моря были не очень-то приспособлены для плавания и в мирное время, а уж во время войны, зайти в Севастополь, при узком фарватере, глубиной всего пять метров, в то время как осадка «Стремительного» 4.5 метра, так же было делом нелегким. Да и сама бухта была очень маленькой: нос и корма едва не упирались в берег, места для маневрирования не было. Потому и становились наши корабли легкими мишенями для вражеской авиации. Как говорили сами моряки, вражеских кораблей на Черном море практически не было и служба на наших кораблях означала, что немцев и не увидишь. А еще всячески осложнял жизнь военным морякам Государственный Комитет Обороны. Так, в один прекрасный день было принято решение о передислоцировании с Черного моря на Дальний Восток нескольких танкеров и ледокола «Микоян». Надо было сберечь один из немногих ледоколов СССР от немцев… В этом походе три несчастных танкера и ледокол сопровождали два эсминца «Свободный» и «Стремительный» и лидер «Ташкент». А немцам и не надо было охотиться за этой так называемой эскадрой. После любого шторма на кораблях обнаруживались сильнейшие повреждения. На «Стремительном», например, обнаружилось 14 трещин на верхней палубе, служебные и котельные помещения были затоплены. К тому же остановились все механизмы… Кстати говоря, корабль продолжит трескаться и после возвращения из своего длительного странствия. В некоторых местах длина трещин будет достигать одного метра. Как говорили сами моряки, вражеских кораблей на Черном море практически не было, и служба на наших кораблях означала, что немцев и не увидишь. Тем не менее, Черное море и подходы к портам были буквально напичканы нашими минами. На свое минное поле попадал и «Стремительный». Потом эти входы и выходы долго анализировались. В общем, так воевали черноморские моряки, так били врага, что даже не заметили, как война закончилась. И об этом узнал капитан «Стремительного» от своих матросов. «Проснувшись утром 9 мая в своей каюте, я не услышал привычного шума работающих механизмов, гула турбовентиляторов котельных установок. Тишина необычная. Быстро собрался и вышел наверх.
На палубе деловито суетились сигнальщики, готовя флаги расцвечивания. Ко мне подошел недавно прибывший к нам на корабль капитан 2-го ранга А. И. Малов — флагманский минер эскадры. Он, как и я, жмурясь от яркого утреннего солнца, с интересом стал следить за действиями краснофлотцев. Потом, не выдержав, подошел к ним и спросил:
— В чем дело? Почему готовите флаги расцвечивания?
— Мир... Победа, — ответили ему бойцы.»
В общем, кому война, а кому и мать родна. Аминь!

«— Где наши диверсии? — продолжал Семенов, ободренный поддержкой товарищей. — Где взрывы? Где убитые гитлеровцы? Люди на фронте жизни не жалеют, а мы? Отсиживаемся? Так получается?
— Можно мне? — поднялась Лида Шерстнева и, не дожидаясь разрешения, горячо заговорила: — Нас тут оберегают, точно мы нестроевики какие-то, не можем за себя постоять! Я летела сюда, думала — воевать будем, а нам шагу ступить не дают! Семенов правильно сказал: «Чего мы ждем?»

Дмитрий Николаевич Медведев, сотрудник НКВД и Высшей школы НКВД по спецдисциплинам. Был заброшен в столицу оккупированной немцами территории Украины, в город Ровно. Фантастические истории начинаются практически сразу, со второй главы. В главе сказке рассказывается о том, как партизаны, точнее одна из групп партизан, выброшенная в районе южнее Житомира, расположилась на ночлег в одной из деревень. Ночью пришли немцы, начали кричать «рус, сдавайся», в общем – все, как обычно. Штурм хаты длился сутки. 14 партизан перебили 50 немцев. На второй день пять партизан погибли. Немцы подожгли хату. Тогда, внимание, «партизаны выскочили из окон. Им удалось уйти.» На этом история не заканчивается, Медведев хочет выжать из нее по максимуму. Вот только фантазии не у кого позаимствовать было. Всю ночь шли пятеро партизан, под утро, увидев погоню, снова вошли в какую-то хату и забаррикадировались в ней. И снова гитлеровцы оцепили хату, «выламывали двери, но не смогли сломит сопротивление богатырей. Лишь когда трое из них были убиты, фашисты сумели войти в хату. Двоих они не застали – тем удалось каким-то чудом бежать». В этой истории все «прекрасно» - как ни поверни, все может быть истолковано превратно. В такие сказки могли поверить только дети, да и то, не способные мыслить. И такими историями-сказками о тупых немцах полна вся книга Медведева. Тут тебе и письма из Германии, которые шлют своим родичам угнанные на каторгу крестьяне и которые почему-то пропускает немецкая цензура. И мирное сосуществование с украинскими националистами. И бессмысленное уничтожение материальных ценностей. Не зря вскоре в отряде началось брожение и возмущение. Да и действительно, ведь немцы, как пишет сам Медведев, «те прошли большими шляхами», в села расположенные в глубине территории не шли. Там хозяйничали укрнационалисты и сами партизаны. Вот и спрашивали партизаны у начальника неудобные вопросы. « — Мы летели сюда, чтобы громить фашистов, — начал он, и все сразу поняли, о чем пойдет речь. — А что получается? Мы идем, прячемся, воевать не воюем. Народ скучать начинает. Мы проходим мимо сел, где есть гарнизоны оккупантов. Надо смелее на них нападать! Чего мы ждем? Пора делом заниматься, хватит нам «осваиваться»!» Медведев долго сопротивляется, пытается доказать товарищам, что разведка (по селам, где нет немцев) приносит врагу большой урон. Как истинный энкэвэдэшник Медведев не мог признаться товарищам в том, что задачей его отряда и являлось то как раз «ничегонеделание»! «Мне отчетливо припомнились в ту минуту мои собственные переживания, когда в Москве, получая указания командования о задачах отряда, я впервые узнал, что мы не только не должны, но и не имеем права предпринимать диверсии, налеты на вражеские гарнизоны и другие чисто партизанские действия. «Ваше дело — сидеть тихо, заниматься разведкой и ни на какие другие задачи не отвлекаться, — вспомнились слова члена Государственного Комитета Обороны. — Партизанских отрядов много. Пусть каждый из них знает свое дело, свои функции... Партизанская война — это не значит беспорядочная война...»
Присоединявшимся к отряду бежавшим из немецкого плена солдатам Медведев сразу говорил, что за нарушение приказа командира отряда будет расстрел. В общем: «— Партизанщины здесь нет и не будет. Здесь мы все солдаты и свято выполняем свой долг — статью сто тридцать третью Конституции о защите Отечества...» Но закон такой суровый по отношению к своим. А вот с предателями партизаны бывало что и церемонились. Так, некоего Немовича решили даже отправить в Москву. «Но где держать Немовича, пока придет самолет? Из палатки он может убежать. Выход был найден: сшили специальный мешок из брезента и посадили в него предателя так, что только голова торчала из мешка.»
О смешном: символ украинских националистов – трезубец – партизаны трактовали как символ поднятых вверх рук, обозначающий готовность сдачи в плен. «— Да они, как увидели нас, сразу сделали трезубы.
— Что-что?
— Трезубы. Ведь у них на пилотках такой знак — из трех зубьев состоит, вроде как вилы. Так вот они сразу подняли руки вверх, и получился трезуб — две руки, а посредине голова!
С тех пор, когда украинские националисты сдавались в плен, у нас так и говорилось: «Сделали трезуб».»
А тем временем, совсем рядом с Ровно, находилась узловая станция Здолбунов. Через станцию курсировали все поезда с Восточного фронта в Германию, Чехословакию, Польшу и из Германии, Польши и Чехословакии на Восточный фронт. Но партизаны все наблюдали и наблюдали.
О питании: питались партизаны, согласно легенде, только тем, что отбирали у предателей и теми продуктами, которыми им помогало местное население. Большим подспорьем служил «подножный корм» — грибы, земляника, черника, малина. Ежедневно группы партизан отправлялись в лес собирать грибы и ягоды, каждая группа для своего подразделения.
К деревне Якушинцы немцами был проложен бронированный многожильный подземный кабель. Там по близости находилась ставка Гитлера. Так и напрашивается вопрос: а не потому ли партизанам Москвой были запрещены всяческие активные действия? А строили ставку советские военнопленные, которых потом расстреляли. Целых 12 000 человек. Уничтожили из-за секретности. А вот на картах своих, почему-то секретность немцы не соблюдали и даже кабель из Берлина в село Якушинцы обозначали жирной линией! Как известно, есть народная поговорка: «чем дальше в лес, тем толще партизаны». А в книге Медведева похожий принцип: чем ближе к финалу, тем фантастичнее истории. Бродили партизаны, как известно, по округе одетыми в гимнастерки и носили пилотки с красной звездой. Но ведь на разведку ходить нужно было, не так ли? И они ходили. Вот как выглядел один из эпизодов такой разведки. «Это был, конечно, безрассудный шаг. Пойти в незнакомую деревню в гимнастерке и брюках защитного цвета, в пилотке с пятиконечной звездой!..
Недолго думая, Саргсян «замаскировался» — повернул пилотку звездой назад и отдал автомат товарищу.» А потом партизаны и вовсе заключили мирный договор с укрнационалистами, с «бульбовцами». На мемуары Медведева будут ссылаться многие из нынешних поклонников и защитников «бандеровцев» и прочей швали, доказывая, что те сражались с немцами за «самостийну Украину». «— Что ж, — произнес Лукин, — давайте жить в мире. Мы ваших людей трогать не будем, как, надеюсь, и вы наших. Ну а что касается вашей борьбы против гитлеровцев — начинайте. Посмотрим и оценим по результатам. Заслужите — будем за вас ходатайствовать перед правительством.» Партизаны и бульбовцы даже установили между собой пароль во избежание столкновений. «Дважды встречались им вооруженные группы националистов, их окликали: «Куда идет дорога на Львов?», следовал ответ: «Через реку», — и на этом расходились.»
Партизаны все разведывали и разведывали, прятались и прятались. Периодически, правда, по приказу Москвы, они себя должны были демаскировать. Но не беда, ведь немцы, как известно, согласно легенде, были чрезмерно тупыми. И воспринимали ракеты партизан, как само собой разумеющееся. «Согласно условиям Москвы, мы должны были каждые полчаса выпускать красные и зеленые ракеты, чтобы пилот за много километров мог видеть место посадки. Эти ракеты подвергали нас еще большей опасности.» На глазах у немцев, партизаны самолетами переправляли в Москву ценности, отбитые у фашистов. Согласно легенде, на них строили самолет!
Фантастикой отдают и похождения разведчика Кузнецова под носом у немцев. И не только его. Наши люди активно производили бракованные валенки на контролируемой немцами фабрике, а немцы снова ничего не видели и не понимали. Периодически этот бардак приводил к тому, что один партизанский отряд воевал с другим. Правда, снова согласно легенде, все заканчивалось хорошо. «— Ваше приказание передано. Товарищ Стехов сообщает, что стрельба идет со стороны противника, а наши стреляют мало. Он удивляется, что со стороны противника беспрерывно слышится русское «ура».» В «лучших» традициях современных российских детективов, Кузнецов, совершив покушение на гитлеровского высокопоставленного чиновника, бросает на месте преступления напичканный разными фальшивыми директивами бумажник. Немцы, прочитав эти директивы, начинают расстреливать укрнационалистов. «Стало известно также, что в Ровно по подозрению в убийстве Геля арестовано и расстреляно 38 виднейших украинско-немецких националистов, в том числе 13 работников так называемого «всеукраинского гестапо»; был арестован редактор газеты «Волынь», издававшейся на украинском языке под диктовку гитлеровцев, и некоторые другие «деятели». Аресты не ограничились только Ровно.» С Кузнецовым вообще много неясностей: если у него были настолько хорошо сделанными документы, что его приглашали на учебу в школу в Копенгагене, где проходила подготовка диверсантов, должных уничтожить Большую тройку в Тегеране. То почему же он не попробовал туда внедриться? А ограничивался попытками совершать большей частью неудачные теракты, после которых немцы терроризировали мирное население, а не партизан? Или ни немцы не хотели трогать партизан, ни партизаны не хотели мешать немцам? К слову сказать, когда отряд перемещался в место новой дислокации, то, судя по описанию, его ничего не стоило обнаружить. «За шесть месяцев пребывания в Цуманских лесах хозяйство наше незаметно накапливалось, и вот когда пришло время сняться с места, все удивились: откуда столько имущества — пятьдесят фурманок! Везли бочки с засоленным мясом и салом, ящики с запасами колбасы, кухонную утварь, посуду; слесарная мастерская Риваса занимала особую повозку; везли инвентарь портняжной и сапожной мастерских; шли упряжки с трофеями. Тут было погружено то, с чем шел на нас «мастер смерти» Пиппер и что оставил он на поле боя: пушки, минометы, ящики с боеприпасами... Наконец, везли горы мешков с пшеницей, которую убрали партизаны с полей тех сел и хуторов, где жители были поголовно истреблены или вывезены на каторгу в Германию.
Дорога от дождей раскисла, передвигаться трудно, но еще труднее было расстаться с хозяйством, дорогой ценой доставшимся.» Но немцы и не думали преследовать, или задерживать партизан. Причина снова в их тупости, трусости и слабой организованности, если верить автору книги. «И действительно, как вскоре же выяснила разведка, каратели пошли за нами.
Но, во-первых, пошли они с большим опозданием; во-вторых, им приходилось тратить массу времени на прочесывание лесных массивов. На открытой местности каратели двигались довольно быстро: когда же наш след вел в лес, тут у них дело стопорилось: каратели шли цепями, ощупью, озираясь, боясь неожиданной встречи с партизанами. Особенно задерживали их болота.»
Когда немцы бежали из Ровно, то они, как истинные гитлеровцы, не угрожали жителям и не отбирали у тех автомашины. Они предлагали жителям огромные деньги – 15 тысяч марок за поездку до Львова. Но партизаны не дремали, они подговорили шоферов, а ими были советские военнопленные, портить моторы и подсыпать песок в горючее.
Минутка юмора от Медведева, или история происхождения «схронов»:
«Гитлеровцы не хотели, чтобы Красная Армия нашла на освобожденной территории людей, имущество, продукты. И вот крестьянам под страхом расстрела предлагалось устраивать под домами так называемые «схроны», складывать в них хлеб, все имущество и прятаться самим; устраивались «схроны» даже для скота.
Мы проверили. Действительно, «схроны» оказались под многими домами. Иногда это были настоящие подземные квартиры, где стояли кровати, мешки с зерном, имущество. Везде была заготовлена на много дней вода.
Всем жителям партизаны предложили выйти из «схронов».»

Гримаса судьбы и усмешка истории венчает повествование Дмитрия Медведева. В финале, партизаны, среди которых находился и Кузнецов, переодетые в немецкую форму, натыкаются на отряд укрнационалистов. И националисты уничтожили немецких оккупантов. Согласно, опять же, легенде… Аминь!

«Самое страшное не бой, страшно ожидание, и нет ничего хуже для солдата, когда откладывают назначенное наступление…»

Интересно проследить судьбу Василия Ивановича Чуйкова после Сталинградской битвы, битвы, поражение немцев в которой, отвернуло Турцию и Японию от войны с СССР. Сталин рассуждал об упущенных возможностях, типа «пропустить группировку Манштейна в Сталинград в декабре 1942 года и там ее прихлопнуть. Но помечтав об упущенных возможностях и вместо того, чтобы использовать накопленный опыт 62-й армии в жестоких сталинградских боях, армию направляют на Юго-Западный фронт в район Купянска и Сватово. Командиров и целые соединения выхватывались из состава армии, а на их место ставились новые, необстрелянные люди. Армия, которая остановила немцев, постепенно, искусственным образом сходила на нет. Вместо Н.И. Крылова начальником штаба был назначен генерал-майор В.Я. Владимиров. Ставка, видимо, не решалась сделать быстро ничем не объяснимую глупость – переименовать 62-ю армию и поэтому тянула время, выдергивая людей из армии, как пучки редиски из ящиков на рынке. И вот 16 апреля событие это было зафиксировано в документах – 62-я армия перестала существовать и превратилась в 8-ю гвардейскую армию. В то время, как Гитлер, стремясь сохранить и поддержать пошатнувшийся имидж 6-й армии Паулюса, создал армию с таким же номером практически заново, СССР пошел противоположным путем и стер армию победительницу с архивных страниц. Все уже как бы готовились к новой победе на Курской дуге, но огромная часть войск должна была исполнять роль отвлекающей массы. Отвлекающей на себя немцев, чтобы они не перебрасывали резервы под Курск. Вероятно, и быстрый захват нашими войсками Харькова, и такое же быстрое бегство из него, также представляют из себя части одной мозаики. Если бы Харьков остался за нашими, то немцы бы направили свои стопы к Курску и тогда, неизвестно еще какой был бы итог. Но путем не хитрой манипуляции – задержки тылов и боеприпасов – наши войска в Харькове остались голыми, как внешние стены бункера Гитлера и немцы снова вошли победителями в Харьков. Вскоре разведчики доставляют Чуйкову «языка» из восстановленной 6-й армии, «армии мстителей». Остается лишь догадываться о том, какие эмоции пережил Василий Иванович. И это при том, что для немцев слово «Сталинград» стало синонимом слова «поражение». Сталину запретили его союзники даже обсуждать всякие варианты перемирий с Гитлером, не позволяя, таким образом, повторения истории, когда в 1918 году Вильгельм Второй капитулировал, но не пустил англо-американские и французские войска в пределы страны. И приходилось нашим терпеть все ради беззаговорочной капитуляции Германии англосаксам. И они терпели. Армия Чуйкова до самого июня строила укрепления и готовилась дать немцам бой. Но в обороне только. Потом перед армией поставили задачу окружить донбасскую группировку противника в районе Сталино. Тень секретности лежала на всем до тех пор, пока пара наших бойцов не пошла искупаться на речку и не попала в руки немцев. Вроде бы узнали немцы все, но наступление осталось в силе, ведь было необходимо ослабить вражеский фронт под Курском. Да вот только сил у 8-й армии было мало для того, чтобы развить свой успех, не было сил перейти в преследование противника, когда тот начал отходить. А потом немцы действительно перебросили большие резервы из района Белгород-Харьков пытаясь удержать за собой Донбасс. А перебросили потому, что увидели, что против них в районе Сталино ослабленная советская группировка, ягненок возле капкана. Наших солдат попросту утилизируют. Утилизируют в первую очередь, как пишет Василий Иванович «бойцов, закаленных огнем сталинградских боев». Погиб и Николай Федорович Батюк, генерал-герой Сталинграда. Его похоронили возле памятника Артему на Северском Донце, а потом долго не позволяли перенести его останки в Сталинград, на Мамаев Курган. 8-я армия теряла своих бойцов, а командующий фронтом Малиновский даже не ввел в бой механизированный корпус резерва. А потом…, а потом Василевский, ссылаясь на распоряжение Ставки просто приказывает прекратить наступление и снова окопаться на рубежах. И непонятно, ради чего гибли люди, кроме как отвлечь немцев от Курска… Успокоение совести находили в сообщениях, получаемых от немцев, о том, что из-под Харькова были переброшены 5 танковых и одна пехотная дивизия. Победа под Курском была куплена дорогой ценой. Поэтому, для отвлечения публики, до сих пор твердят о якобы неприступных и непобедимых немецких «тиграх», которые на самом деле аж бегом подбивались нашими 122 миллиметровыми орудиями. Эти танки немцы попросту бросали, так они не обладали ни достаточной проходимостью, ни надежностью. Только в районе Апостолово солдаты Чуйкова нашли 10 «тигров», абсолютно целых, не способных двигаться в районе Днепровских плавен…
В общем, печальная картинка получается в итоге. Вероятно, поэтому книга Чуйкова «в боях за Украину» вышла не в серии «Военные мемуары», а была тихо и скромно выпущена политиздатом Украины. Вот такая вот диалектика войны. Аминь!

«— Значит, так, товарищи Рыбалко и Мельников: форсировать водные преграды мы будем по плакатам, а мосты строить из выструганных солдатами палочек. Успех обеспечен наверняка!» (Романенко П.Л.)

Мельников Семен Иванович (член Военсовета 3-й танковой армии)

Павел Семенович Рыбалко
Павел Семенович Рыбалко, один из немногих советских генералов, который не плевал в сторону церковно-приходской школы, в которой он получил свое образование. Про маршала бронетанковых войск рассказывает его спутник по войне, член Военного совета Семен Иванович Мельников. Служба в Красной Армии для Рыбалко началась на посту заведующего крестьянской секцией при армии Буденного. Довелось Павлу Семеновичу побыть и военным советником в Китае. Из Китая он был отозван в 1935 году. В 1937 году Рыбалко снова за границей. Его направили в Польшу, военным атташе СССР. Потом он был военным атташе в Китае. Отзовут его оттуда лишь когда начнется война с Германией. Павел Семенович рвался на фронт, но его отправили на должность начальника кафедры в высшее военное училище. Рыбалко обращается за помощью к А.И. Еременко, в то время командующему Брянским фронтом. В своем письме он буквально умоляет о помощи. «Андрей Иванович, убедительно прошу, помоги мне, пожалуйста, выбраться из глубокого тыла. Я пойду на любую работу, пойду командиром дивизии, заместителем командира кавкорпуса (есть теперь такие). Стыдно сидеть, хочу воевать.» И Рыбалко попадает на фронт. Хотя войной и там не особо пахло. Снарядов не хватало, или их вообще не давали. С мая 1942 года Рыбалко был заместителем командующего 3-й танковой армии по пехотным войскам. Павел Семенович недоумевал тому, как в миниатюре строятся переправы через реки, как из палочек выстругивают макетные сваи и насадки для моста под танки. А в это время обычные советские колхозницы строили мосты настоящие. «Перебивая друг друга, колхозницы разом заговорили про наболевшее. Выяснилась такая картина. Руководит ими старый мастер Николай Гаврилович Приходько. Заставляет петь «Дубинушку» и утверждает, что под песню легче поднимать «бабу» и забивать сваи. А выходит, что и под песню работать тяжко. Не женская это работа...
— Конечно, не женская,— утихомирив подруг, снова заговорила Кузнецова.— За две недели мы забили всего семь свай, а требуется сорок. Да еще спуск сделать, да отсыпку грунта на плотину, да лес заготовить... Не под силу это нам, женщинам.» Павел Семенович, конечно же направил своих саперов для оказания помощи женщинам. Тем временем, вспомнив о том, что вокруг все-таки шла война, Ставка Верховного Главнокомандования принимает решение передать 3-ю танковую армию на усиление войск Западного фронта. Всю работу по передислокации возглавил Рыбалко, но Ставка вскоре его отзывает в свое распоряжение и назначает командующим 5-й танковой армией, которая находилась на переформировании после тяжелых боев в районе Воронежа. 3-й армии Жуков ставит невыполнимую задачу прикрыть район Козельска. Невыполнимой задача была потому, что задача была получена во время марша, когда войска растянулись на 150-160 км. Словно специально, третью танковую армию подвергают «дерибану». Мельникова и Романенко (командарма 3-й) вызывают в Москву, дабы решить, какие еще части можно отобрать у 3-й армии в пользу 5-й танковой. В Москве Сталин начинает экзаменовать командующего армией Романенко и Мельникова.
Сталин: «— Танки противника ходят в атаку минимально по пять раз, максимально — до пятнадцати. Потом погибают. Об этом вы обязаны знать. Скажите, товарищ Романенко, почему наши танки живут меньше? Они что, уступают немецким по качеству?»
Романенко: «У нас хуже подготовлены механики-водители. Они получают практику вождения от пяти до десяти моточасов, после чего идут в бой. Этого совершенно недостаточно, чтобы уверенно водить танк.»
Сталин: «— Что же вам мешает лучше обучать механиков-водителей и расходовать больше моточасов на их подготовку?»
Романенко: «— В соответствии с приказом народного комиссара обороны запрещается расходовать на обучение механиков-водителей более десяти моточасов.»
Следует сказать, что наркомом обороны тогда был сам Сталин. До него на этом посту числился Тимошенко. Сталин, спросив о том, сколько моточасов требуется для качественной подготовки водителей и получив ответ, что необходимо 25 часов, издает приказ. «Вскоре в танковые войска поступил приказ наркома обороны, запретивший экономить моторесурсы в процессе боевой подготовки танковых экипажей.» А затем Сталин делает непонятную рокировку и назначает Романенко командующим 5-й армии, а Рыбалко остается в 3-й танковой и назначается ее командармом.
На посту командарма Павел Семенович прежде всего разрешает расходовать на практику вождения не менее половины заправки горючего. Также он заставляет артиллерию сопровождать боевые порядки пехоты. Потом на проверку готовности войск армии явились сразу и Жуков, и Василевский, и Голиков. Проверяльщикам было доложено, что вместо запланированных 3—3,5 боекомплектов, которые положено- иметь к началу операции, у армии было в среднем 1,5, а заправок топлива для боевых и вспомогательных машин всех видов — до 1,5. Кроме того, еще не все эшелоны с войсками прибыли. Ставка разрешает воспользоваться частью материальных запасов Юго-Западного фронта. Представители Ставки отправили телеграмму Сталину, в которой говорилось: «Лично о Рыбалко можно сказать следующее: человек он подготовленный н в обстановке разбирается неплохо». Однако перебои с поставками боеприпасов не исчезли. Не хватало и топлива. На морозе было невозможно быстро завести и разогреть двигатели. Танки приходилось греть паяльными лампами и был случай, что танк сгорал во время подобного разогрева… Во время освобождения Харькова немцы странным образом всегда узнавали в каком из домов располагался Рыбалко и либо целенаправленно бомбили те дома, либо присылали авиацию. Танковую армию Рыбалко словно специально изводили маршами и не давали время на восстановление.
Рыбалко: «— Прошу доложить Военному совету фронта, что войска армии требуют хотя бы суточного отдыха для приведения себя в порядок, приема и освоения пополнения, подтягивания тылов и восполнения запасов.
Голиков: «— До Дпепра нам осталось около 400 километров, а до разлива рек — 25 суток. Необходимо увеличить темпы продвижения, чтобы до распутицы Днепр был безусловно за нами.» Такую директиву Военный совет получил, когда в армии оставалось всего 96 танков и 0,5 заправки горючего, не говоря уже о большом некомплекте личного состава. Например, в 97-й танковой бригаде И. Т. Потапова насчитывалось к тому времени всего 6 танков, 120 мотострелков, зенитная батарея и незначительный состав тыловой службы. Никаких обещаний о подвозе запасов командующий фронтом не дал, что же касается пополнения, приказал доукомплектовать войска за счет призыва местного населения. Даже ребенок понял бы, что ничем хорошим эта авантюра не могла завершиться. Так и получилось. Харьков пришлось оставить второй раз. «Войска до крайности истощены, боеприпасы на исходе, противостоять врагу, во много раз превосходящему нас в силах и средствах, значило бы допустить полный разгром армии.» Быть может от Рыбалко ждали, что он не примет такого решения и предпочтет «геройскую» смерть вместе со своей армией, но он не поступил так.
Рыбалко: «— Выиграть столько сражений на пути к Харькову, освободить город и прилегающий район от фашистской оккупации, а теперь отдать во власть этих злодеев... Можно представить, как они расправятся с населением... Но иного выхода нет. Полагаю, что фронт и Ставка нас поймут.» После этого 3-ю танковую армию выводят из подчинения Воронежскому фронту и включают в состав Юго-Западного фронта. А сразу после смещения Ватутина с поста командующего фронтом, Ставка принимает решение преобразовать 3-ю танковую в 57-ю общевойсковую армию! Мельников и Рыбалко считали такое решение поспешным, но не могли не подчиниться. Однако они отправили командующему бронетанковыми и механизированными войсками Я. Н. Федоренко и'начальнику Генерального штаба А. М. Василевскому доклад, в котором просили подать в Верховное Главнокомандование ходатайство о присоединении находящихся в резерве танковых корпусов к остальным штатным соединениям армии. Указали, что это даст возможность в будущем использовать армию как танковую, сохраняя и умножая сложившиеся традиции. А потом их двоих вызывают в Москву. Сталин с удивлением слушает доклад Павла Семеновича.
Рыбалко: «— ...Несмотря на потери в танках и людях, Военному совету удалось сохранить боеготовность 3-й танковой армии за счет некоторых танковых бригад и приданных частей. Танковые корпуса личным составом укомплектованы, недостает лишь сержантов и взводных командиров...»
Сталин: «— Укомплектованы? Но ведь армия понесла потери при наступлении и при выходе из боя. Откуда же у вас люди?»
Рыбалко: «— Выручили из плена, а некоторые пришли к нам с освобожденной территории».
Сталин дает согласие на восстановление армии. Он также разрешает одному из танковых училищ досрочный выпуск курсантов с присвоением звания «лейтенант», после чего направить их в 3-ю танковую. Армию преобразуют в гвардейскую.
Надо сказать, что во время войны Павел Семенович постоянно пытался найти информацию о своем сыне, который числился пропавшим без вести. В этой истории поражает Мельников, который узнал, что сын Рыбалко сгорел в танке, но не сообщил Павлу Семеновичу об этом. «Сказать об этом убитому горем отцу я так никогда и не решился.» Мельников предпочитал молча наблюдать за тем, как Рыбалко, в свой каждый приезд в Москву, продолжает бегать по инстанциям и собирать информацию… «Я знал, по каким «личным делам» он отлучится. Невеселые это были дела. И занимался он ими всякий раз, оказавшись в Москве.»

П.С. Рыбалко вместе с сыном Виленом
После Курской дуги на Павла Семеновича продолжают совершать «неожиданные» налеты немцы. Во многом этому способствовало распоряжение о том, что командарм должен был обязательно перемещаться на двух-трех «виллисах» да еще в сопровождении бронетранспортера. Это было словно сигналом немецким летчикам к атаке. Но он продолжал свое дело. Вместе с Мельниковым он решает созвать конференцию механиков-водителей, на которой те могли бы высказать свои мысли по поводу улучшения живучести танков. После освобождения Киева выясняется, что обеспечение армии остается не на должном уровне. «… выяснилось, что армия располагает кожаной обувью для замены валенок только на 40 процентов общей потребности, имеет до трех суточных норм продовольствия, немногим более одной заправки горючего и до 1,2 боекомплекта снарядов и мин всех калибров.
Доклад генерала Соловьева был еще менее утешителен. Он доложил, что у 12 процентов боевых машин изношена ходовая часть. Восстановить их без запасных частей не представляется возможным, а резерв исчерпан.» Когда Рыбалко попробовал обратиться к начальнику тыла фронта, то ответ был категоричным: «— Удовлетворить не можем. На складах фронта нет того, что вы просите.» пришлось Павлу Семеновичу звонить в Москву. Там выяснилось, что Верховный, оказывается, приказал держать армию Рыбалко под наблюдением и оказывать ей помощь. «Обувь вам будет отправлена транспортными самолетами. На станцию Дарница прибудет горючее.» Если бы не такая настойчивость Рыбалко, то не известно, дошла бы его армия до Берлина. Он также был инициатором создания Дома отдыха для танкистов. Там они могли восстановить силы и подлечить здоровье, принять баню. А после окончания войны он лично следил за тем, чтобы не задерживалось исполнение приказа о демобилизации, чтобы специалисты не задерживались в армии и спешили восстанавливать страну. После войны Павел Семенович не прожил долго и скорее всего он умер не своей смертью, а при помощи врачей, которых, к сожалению, не дорепрессировал товарищ Сталин. А как иначе объяснить тот факт, что причиной его смерти врачи указали болезнь почек, хотя всю жизнь он страдал от больной печени? Эх, не зря Павел Семенович бегал от врачей. Да не убежал…

«Лондон, имеющий в диаметре 50 км – это не Сарнаки, по Лондону мы попадем».
«Люди – это добродушные бараны с инстинктом хищного зверя, готовые следовать за любым пастухом, у которого есть палка и сторожевая собака, и готовые убивать, если прикажет этот пастух» (Магнус фон Браун)

Поразительная вещь, те люди, которые создали мыльный пузырь под названием «гений космонавтики» Вернер фон Браун, канули в лета практически бесследно, словно их и не было. Клаус Харппрехт, который одним из первых западных журналистов начал раскручивать из Вернера фон Брауна образ космического капитана Немо, не является исключением. Именно этому журналисту Браун давал пространные интервью, посадив его в свой частный самолет. Кстати говоря, это тот самый Харппрехт, который в похожем стиле пытался создать героический ореол вокруг Вальтера Шелленберга. Харппрехт, создавший из Вернера фон Брауна «гаранта непобедимости Америки», исчез практически без следа не только со свалки истории, но и с развалов интернетского хлама. Остались лишь его опусы, на основании которых современные рефератные «историки» лепят из Вернера фон Брауна фигуру, якобы перевешивающую по значению нашего Сергея Павловича Королева.
Его дядей был барон Фридрих Адольф фон Браун. Тот самый, который ввел в германской армии пулемет. А его отец – Магнус фон Браун – был тесно связан с банкирами и промышленниками. Он служил в личной охране Фридриха Вильгельма I, а затем был членом правления Рейхсбанка. Позднее Магнус успел поработать министром продовольствия и сельского хозяйства в кабинете Папена. Отец Вернера фон Брауна, вместе с другими генералами, ждущими возрождения Великой Германии, обнаружили «лазейку» в условиях Версальского договора. А именно: производство, хранение и применение ракет не было категорически запрещено, если должным образом интерпретировать статью № 166 договора о том, что ракеты не являются боеприпасами в прямом смысле слова. Первые работы над ракетами стали проводить Герман Оберт, Рудольф Небель и Клаус Ридель. Они экспериментировали с ракетными двигателями. Небель построил в 1930 году жидкостную ракету и обратился за финансовой поддержкой к Генри Форду. Форд, посетив «ракетодром» Небеля, согласился убедить американцев выделить для начала немцам 1 млн марок, при условии организации последним запуска тридцати ракет в США. В 1931 году группа Небеля испытала 87 малых ракет. Одна из них поднялась на высоту 60 метров. Это была ракета «Мирак-2».

а — разрез «головки» ракеты "Мирак-2" (детали из меди показаны точками)
Рудольф Небель больше интересовался не военными целями использования его ракет, а мирными. Он также стремился сотрудничать с ракетостроителями других стран. Кураторы немецкого проекта создания военных ракет полковник Беккер и капитан Дорнбергер не могли согласиться с такими запросами Небеля. А ведь тот еще и про патенты на свои изобретения думал.
Справка: зарегистрированные патенты всегда являются важными сигналами для заинтересованных иностранных разведок.

Выход был найден очень быстро. Капитан Дорнбергер рекомендовал Беккеру для участия в ракетном проекте Вернера фон Брауна, который проходя обучения в Берлинской высшей технической школе одновременно выполнял обязанности подсобного рабочего у Рудольфа Небеля. Молодой Браун подходил даже по своему жизненному принципу: «техника – это прикладной ум, но не прикладная мораль». С этого момента Вернера фон Брауна ведут по жизни на коротком поводке, и смешно читать современные статьи о самобытном гении немецкого ракетостроителя и покорителя космоса. В 1932 году Дорнбергер рекомендует Вернера в правление «Союза межпланетных сообщений». А 1 октября 1932 года 20-летний Вернер фон Браун был зачислен в штат управления вооружений. В январе 1933 года было разогнано общество «Пантерра», членом которого являлся Небель. На любое исследование в области ракет отныне требовалось разрешение государства, которые не выдавались случайным изобретателям.

Ракеты проектировались и испытывались на «испытательной станции Вест». Беккер продолжает вести молодого Брауна по жизни и 16 апреля 1934 года, по решению Беккера, Браун пишет диссертацию на тему «Конструктивный, теоретический и экспериментальный вклад в проблему жидкостной ракеты». Практически без всякой защиты диссертации Браун становиться обладателем докторской степени. Структура Брауна разрастается, и вот уже появляется «испытательная станция сухопутных сил Пенемюнде верк Ост». В подчинении у Вернера фон Брауна уже около 20 тысяч рабочих, ученых и конструкторов. Из нацистов на возведении объекта трудились трудовые батальоны «Организации Тодта». Когда не хватало рабочих рук, то привозили заключенных из концентрационных лагерей. В проекте участвовал и артиллерийский капитан запаса Генрих Любке, будущий президент ФРГ (1959 год). В предприятие Брауна принудительно направлялись лучшие специалисты из крупных немецких концернов. Вермахт мечтал о ракетном оружии – ракете А-4.
Справка: когда ракета А-4 была поставлена на вооружение, ее переименовали в «Фау-2» («V-2», сокращение от «Vergeltungswaffe», оружие возмездия).
Ракетой А-4 обстреляли населенный польский пункт Сарнаки, насчитывающий 1000 жителей. Ни одного прямого попадания не произошло. Лишь одна из ракет взорвалась в 300 метрах от Сарнаки. Браун сказал: «Лондон, имеющий в диаметре 50 км – это не Сарнаки, по Лондону мы попадем». Но несмотря на все усилия, супер-оружие не хотело рождаться. Беккер даже пробовал использовать наработки Круппа и его супер-пушку «Длинный Густав», которая весила 1500 тонн и имела калибр 600 мм. Оно должно было стрелять 7500 кг снарядами на дистанцию в 120 км. Но оружия, способного поставить на колени англичан, не появилось. Беккер застрелился, и Вернер фон Браун остался без «крыши». Он начинает пропагандировать идею самолета-снаряда, умело затягивая время. В этом его поддерживает начальник штаба ВВС Ганс Йешоннек. Ведь после поражения немцев под Сталинградом ничего,кроме надежды на новое секретное оружие не остается. В Пенемюнде направляются ведущие летчики рейха. Например, генерал-майор Шамье-Гличинский, чье соединение бомбардировщиков было уничтожено во время налетов на Англию. Каждый самолет-снаряд и ракета несли по тысячи килограммов динамита. Одна ракета стоила в десять раз больше, чем самолет-снаряд. По точности попадания они были равноценны. На вооружение были взяты оба этих «изыска», и началась работа над их серийным производством. К координации всех ракетных программ подключился Гиммлер, так как черный корпус СС тоже имел свой ракетный исследовательский центр. Он размещался в Гроссендорфе, около Данцига. Там над новым оружием работал гауптштурмфюрер СС Энгель.
Вернер фон Браун, если проанализировать его действия, занимался обычным очковтирательством, обещая лидерам Третьего Рейха чудо-оружие точно также, как они обещали своим подданным райскую жизнь. Он не брезговал даже созданием фальшивых фильмов, где изображались дублированные кадры едва ли не единственного из сотен запусков успешного пуска ракеты. Успех заключался в том, что ракете удалось взлететь и упасть не сразу, а на небольшом расстоянии от места запуска. «Убедительность доводов Вернера фон Брауна произвела на Гитлера такое же сильное впечатление, как позднее на генералов Пентагона», - писал в 1955 году журнал «Der Spiegel». Вообще же, кто только не профицировал на проекте Вернера фон Брауна. Такое ощущение, что он был придуман для того, чтобы дать возможность «союзникам» сделать себе рекламу на мнимом спасении человечества от угрозы супер-оружия. Здесь и «героические» разведдействия французской группы «Марко Поло», и действия польских партизан, совместно с норвежцами передающими информацию англичанам. Ну и вишенкой на торт является обнаружение ракеты Брауна на фотографии, сделанной с самолета-разведчика. Вот никто не смог разглядеть, а старлей по кличке «Бэбс» - смогла обнаружить на аэрофотоснимках брауновскую ракету. Так немцы "берегли" тайну, что привлекали заключенных концлагерей к постройке площадок для запусков, и некто Жак Бержье, будучи заключенным концлагеря Маутхаузен, даже доклад сделал на французском военном трибунале на основе своего дневника. Оружие было в буквальном смысле «не убиваемым». Когда союзники направили на бомбардировку Пенемюнде 600 летающих крепостей и сбросили на цель 1.5 млн кг фугасных и зажигательных бомб, то бомбы попали лишь в барачные поселки военнопленных и насильственно угнанных рабочих. И это при том, что англичане имели точные карты расположения объектов, переданные им польскими партизанами. Примечательно, что, в отличие от англичан, тиран Гитлер запретил использовать оружие для обстрела расположенных в Южной Англии портов, откуда поступали людские и материальные резервы для войск вторжения. Согласно «истории», фанатик Гитлер жаждал расстреливать только Лондон для того, «чтобы заставить англичан желать мира…»

Немного сказочных историй: как известно, Черчилль создал комитет по координации противовоздушной обороны. Возглавил его зять Черчилля подполковник Дункан Сэндис. Дункан (почти Маклаут) успешно отражал налеты немецких секретных ракет. Их сбивали просто – самолеты, на концах крыльев которых были специальные приспособления, подлетали к ракетам и нарушали работу пилотирующего механизма, заставляя «Фау-1» сойти с курса.
Справка: из выпущенных по Англии 11 300 немецких самолетов-снарядов на английскую землю упали только 3200, из них на территорию Лондона – 2400. «Чудом-оружием» в Англии убито 8938 человек.
На допросе у американцев Вернер фон Браун, не моргнув глазом, сказал:
«-Я сконструировал ракеты задолго до войны. Космонавтика – вот все, что меня интересует».
- «Why not?» - ответили «доверчивые» американцы, и дали Вернеру фон Брауну визу. Видимо, американцы хорошо знали, что в Библии сказано: "если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему" (Марк 9:23). И стал, таким образом, Вернер фон Браун основоположником современного ракетостроения. Не Аминь!

Данная книга, авторства политического журналиста Федора Москалева, являет собой яркий пример выворачивания коммунистической идеологии неприглядной стороной наизнанку, когда техническому прогрессу противопоставляется героизм. 1976 год, сколько лет прошло со времени «великого» октябрьского переворота, а в книге все славится образ смелых и голодных представителей народа. Сперва автор, ничтоже сумнясь, перечисляет достижения империалистических агрессоров, в первую очередь США. Указывает, что Пентагону выделено в 1976 году 112,3 миллиарда долларов, а на 1977 – будет выделено на 9 миллиардов долларов больше. Рецензент книги, целый генерал-майор, перечисляет длинный список ракет с ядерными боеголовками и дальностью полета до 7000 миль. СССР тоже тратит деньги. Но не на себя, не на свой народ, а на чужие страны – ГДР, Кубу, страны Африки. Почему? – спросите вы журналиста Москалева. Ответ будет простым, он и записан в книге – проклятым империалистам мы противопоставим людские ресурсы.
Книга являет собой перечень героических подвигов простых советских людей. Это они, практически голыми руками, обезвреживают фашистские авиабомбы с часовым механизмом, выставленным на десять лет. Такими бомбами немцы поражали гражданские объекты типа кинотеатров. Тяжелые бомбы не взрывались, а пробив крышу и пол здания, должны были взорваться спустя много лет. Такие бомбы вначале идут под грунт строго вертикально, а затем изменяют направление. Глубина их залегания – свыше семи метров. После перечисления американских ракет, типа «Трайдент-1», «Посейдон» и других, тяжело читать, как советские саперы вынуждены вывозить тяжелые бомбы, положив их себе на колени, подстелив воздушный матрац! Военным приходится буквально на местах мастерить и придумывать приспособления, для деактивации бомб. Они научились жидким цементом заливать взрыватели и предотвращать их срабатывание таким образом. Этим можно и нужно гордиться. Но нельзя пропагандировать, как чуть ли не единственный способ противодействия минам и бомбам. Все роботы – на службе космосу, а людей у нас много. И много кружков Гражданской Обороны и учений по этому своеобразному виду «спорта». Вот только ядерной угрозе, такие идеологи как Москалев, пытаются противопоставить обычные матерчатые косынки. Для успокоения трудящихся, даже выпускают брошюры «Все о санитарной косынке». Получается, что если бы не инициатива и готовность к самопожертвованию советских людей, то весь проект под названием СССР не протянул бы и одной пятилетки. Пока в газетах и по радио твердили о том, что Советский Флот и Армия надежно охраняют границы страны, обычный человек Владимир Иванович Замятин разработал способ щадящего опускания тяжело пораженных из верхних этажей по наклонному тросу. Он же придумал фантом кожи человека для обучения приемам введения лекарственных средств и антидотов с помощью шприц-тюбика. Другой простой советский человек, доктор Соколова, могла без колебаний стать на лыжи и бежать спасать тяжело больного 15 км. Она сама организовала в своем ЖЭКе комнаты здоровья для приема больных, в то время как государство только кричало о заботе о своих трудящихся. Народ запугивали учениями против ядерной угрозы и одновременно приучали к мысли, что от радиации можно защититься обычной пленкой.
Отдельно стоит отметить историю о маскировке золотых шпилей Ленинграда – Адмиралтейства, Петропавловской крепости, Инженерного замка и купола Исаакия. Только при помощи альпинистского снаряжения необходимо было подняться на шпили, закрепить на вершине блок, с помощью которого можно было поднять маскировочный чехол. И всю эту работу делала женщина. Ее имя - Ольга Фирсова. Люди подобные ей остались на месте той страны, которую не уберегли от развала ни хваленый флот, ни доблестная Советская Армия. И почему-то, с высоты 2018 года, тот стиль, которым написана книга, а также и описания подвигов, вызывают не только восхищение, но и печаль…

Александр Ильич Родимцев

Пройти подготовку парашютиста-десантника и быть брошенным в бой в первые дни войны в составе обычной стрелковой части; таскать за собой в боях под Киевом тысячу семьсот парашютов, не имея почти никакой надежды использовать их; попы третьего рейха, у которых в вещмешке рядом с библией обязательно лежал «Вальтер» - все это было частью одной и той же философии, философии войны. В этой философии черными метками судьбы были ошибки своих саперов, ошибочно уничтожающих мост через реку перед носом своих, приняв отступающие части десантников за немецкий авангард; а число 13 на знамени Гвардейской дивизии, которой командовал Александр Ильич, позволило с честью пронести его до самой Победы! В философии войны нет места любви. Даже в письмах жены, Родимцев читает о немецком офицере, которого поместили в госпиталь вместе с нашими солдатами. Этот офицер, пред тем, как сдаться, застрелил своего шофера. На вопрос «зачем?», немец отвечает удивленно:
— Как зачем? Ведь это мой шофер!..
Этот немецкий офицер исповедует свою философию, философию собственника. За то, чтобы большевики не отобрали его поместье, его частную собственность, он готов убивать всех. «Немецкая армия сильна именно отсутствием человечности». И вообще, фюрер уничтожил химеру совести! Философия немцев позволяла им тесаками вырезать всех жителей села, включая грудных детей, но она не могла помочь им победить тех, кто не торговал правдой.
Такие книги нельзя пересказывать. Их надо читать.

Свою боевую дорогу
Мы с честью сумели пройти.
Их было, гвардейцев, немного,
Но стоит один десяти.
Как били врагов окаянных,
Как клали их тысячи в ряд,
Под Киевом помнят курганы,
Под Курском сады говорят.
Мы мужеством нашим гордимся,
Ведет нас в решительный бой
Любимый полковник Родимцев,
Советских республик герой.