Владимир Сорокин — книжные серии

В рассказах сборника “Заплыв”, написанных в конце 1970‑х — начале 1980‑х годов, видно становление сорокинской оптики. Застывший советский быт, усталые, привыкшие к двоемыслию люди, затертые понятия оживают от малейшей авторской провокации. “Народное хозяйство”, “летучка”, “заплыв” оказываются хрупкой оболочкой страдания, бурлеска и абсурда.
Тексты сборника очень разные — в одних непривычна рефлексия от первого лица (“Ватник”), в других — лаконичность жанра (“Стихи и песни”, вошедшие в роман “Норма”); третьи же — опыты исследования человеческой природы на просторах тоталитарного государства в духе зрелого Сорокина (“Розовый клубень”, “Дача”, “Падёж”).

Книга была впервые издана в 2008 году, когда отсылки к советскому метаязыку могли читаться даже с ностальгическим чувством. Сегодня тема разрыва между словом и смыслом снова поразительно актуальна.

Новые рассказы Владимира Сорокина – о женщинах: на войне и в жестоком мире, в обстоятельствах, враждебных женской природе.

Надзирательница в концлагере, будущая звезда прогрессивного искусства, маленькая девочка в советской больнице, юная гениальная шахматистка, перестроечная студентка и другие героини сборника составляют галерею пронзительных, точных, очень разных портретов, объединённых одним: пережитое насилие необратимо меняет их, но не стирает, а только обостряет их индивидуальность.

Сорокин остается собой – выстраивает карнавальные антиутопии, жонглирует цитатами из канонической русской литературы и овеществляет метафоры – и в то же время продолжает двигаться в новом направлении. Всё большее сочувствие к свидетелям и невольным участникам великих геополитических драм, повествовательность и лиризм, заданные "Метелью" и продолженные в "Докторе Гарине", в "De feminis" особенно заметны.

Чуткий к духу времени и неизменно опережающий время в своих оценках, Владимир Сорокин внятно выступает против расчеловечивания антагонистов.

Роман, молодой столичный адвокат и художник-любитель, уезжает в деревню к дяде, круто меняя свою жизнь в поисках нового смысла и вдохновения. Он попадает в пространство русского романа конца девятнадцатого века, в его неспешный ритм и идиллический ландшафт. Здесь все кажется бесконечным — трапеза, охота, сенокос, пожар, лес и традиционные споры о судьбах России.

Владимир Сорокин восстанавливает помещичье-дачный быт и персонажей русской прозы с такой любовью и тщательностью, что может показаться, будто его задача — написать еще один классический роман.

Но это, конечно, не реконструкция, а деконструкция. Бесконечная идиллия заканчивается вроде бы внезапно, но на самом деле предвестники финала начинают постепенно прорастать сквозь текст, подобно диковинным цветам распада, разрушая устоявшийся, патриархальный русский мiръ. Пастораль превращается в триллер.

“Сердца четырех” — напряженный, кровавый и на первый взгляд совершенно абсурдный квест четырех героев, последовательно движущихся к загадочной, одной им понятной цели. Оставляя позади себя человеческие трупы, зловещая четверка словно совершает символический акт прощания с советским, попутно разрушая кино-литературные клише, привычные идеологемы и традиции.Как всегда у Сорокина, каждая сцена выстраивается для того, чтобы быть взорванной с особой жестокостью — будь то производственное совещание, будни министерства, новогодний семейный вечер или пассажирский поезд с веселой проводницей, мчащийся сквозь снега на восток необъятной родины. Захватывающий финал романа происходит в заснеженном, мертвом сибирском городе, двадцать семь лет назад пережившем свой “чернобыль” и навсегда покинутом людьми. Там Ребров, Ольга, Штаубе и Сережа, прошедшие сквозь страдания и преступления, наконец обретут загадочное и заветное.
Написанный в год обрушения СССР, роман подводит черту под соцартовским периодом в творчестве автора.

Десять лет назад метель помешала доктору Гарину добраться до села Долгого и привить его жителей от боливийского вируса, который превращает людей в зомби. Доктор чудом не замерз насмерть в бескрайней снежной степи, чтобы вернуться в постапокалиптический мир, где его пациентами станут самые смешные и беспомощные существа на Земле, в прошлом — лидеры мировых держав. Этот мир, где вырезают часы из камня и айфоны из дерева, — энциклопедия сорокинской антиутопии, уверенно наделяющей будущее чертами дремучего прошлого. Несмотря на привычную иронию и пародийные отсылки к русскому прозаическому канону, “Доктора Гарина” отличает ощутимо новый уровень тревоги: гулаг болотных чернышей, побочного продукта советского эксперимента, оказывается пострашнее атомной бомбы. Еще одно радикальное обновление — пронзительный лиризм. На обломках разрушенной вселенной старомодный доктор встретит, потеряет и вновь обретет свою единственную любовь, чтобы лечить ее до конца своих дней.

Особое отношение к кухне и трапезе пронизывает все книги Владимира Сорокина, но только в “Пире” тема еды является центральной и раскрыта всесторонне. Овеществление метафоры — излюбленный авторский прием — как нельзя лучше походит для исследования культурного и символического смысла голода и насыщения. Сквозь призму еды автор разглядывает человеческие отношения и страсти, классические произведения и традиционные стили русской литературы, прошедшую историю и утопическое будущее. В книгу вошли тринадцать ярких и очень разных текстов. Среди них “Настя” — одна из самых эпатажных вещей Сорокина, вызвавшая возмущение адептов нравственности…

Причудливому, фантасмагоричному, но при этом до боли узнаваемому и пугающему миру Владимира Сорокина не хватало, пожалуй, только одного – своих пословиц и поговорок. И вот – этот пробел восполнен. Эти жемчужины народной мысли собраны были не в регионах бескрайней России во время этнографических экспедиций, нет – они принадлежат тем, кто населяет Теллурию, тем, кто блуждает в бесконечной метели или сидит за стенами Сахарного Кремля. Безупречный стилист Сорокин выводит душу своего литературного народа, переселяет её в пословицы и поговорки и с педантичностью настоящего исследователя-филолога заносит в сборник, разделяя весь материал по…

Золотые руки переплавлены, сердце, подаренное девушке, пульсирует в стеклянной банке, по улице шатается одинокая гармонь. Первый роман Владимира Сорокина стал озорным танцем на костях соцреализма: писатель овеществил прежние метафоры и добавил к ним новую — норму. С нормальной точки зрения только преступник или безумец может отказаться от этого пропуска в мир добропорядочных граждан — символа круговой поруки и соучастия в мерзости. “Норма” была написана в разгар застоя и издана уже после распада СССР. Сегодня, на фоне попыток возродить советский миф, роман приобрел новое звучание — как и вечные вопросы об отношениях художника и толпы, морали.

""Нормальная история"" – это сборник статей и эссе Владимира Сорокина, написанных в 2010-х годах. С одной стороны – это яркий и точный срез эпохи, с другой – оригинальные и яркие размышления об окружающем нас мире. Путевые очерки и социологические наблюдения, личные воспоминания и литературоведческие заметки, гастрономические подробности и архитектурные нюансы – Сорокин мастерски смешивает публицистику с художественной литературой и находит совершенно неожиданное толкование самым разным темам. Гигантские пробки как примета нового московского стиля, взаимоотношения поэтов и алкоголя, ""олитературивание"" российской власти и ночной переезд на поезде из Восточного Берлина в Западный, диалог иностранца и москвича, происходящий в России будущего. О чем бы ни писал Сорокин, его тексты всегда оригинальны, злободневны и стилистически безупречны.

В сборник вошли двенадцать пьес Владимира Сорокина, от самой первой, ""Землянка"", написанной в 1985 году, до последней на данный момент пьесы 2009 года ""Занос"", посвященной памяти Дмитрия Пригова. По этим произведениям можно безошибочно проследить историю развития российского общества, изменения языка и найти все самые значимые приметы и предметы эпохи. Будь то языковые штампы и пафосные, но насквозь лживые и совершенно оторванные от реальности газетные статьи советской эпохи, или уголовные взаимоотношения, специфический жаргон и узнаваемые персонажи ""лихих"" девяностых. Или сюжет из ""Капитала"" 2006 года, где на собрании руководителей…

Что за странный боливийский вирус вызвал эпидемию в русском селе? Откуда взялись в снегу среди полей и лесов хрустальные пирамидки? Кто такие витаминдеры, живущие своей, особой жизнью в домах из самозарождающегося войлока? И чем закончится история одной поездки сельского доктора Гарина, начавшаяся в метель на маленькой станции, где никогда не сыскать лошадей?
Все это - повесть Владимира Сорокина.

"Шестикрылый Сарафоний, Сокрушитель Гнилых Миров, явился Тамаре Семеновне Гобзеевой во сне в ночь на двадцать восьмое. Сияя невероятными переливами зелено-оранжево-голубых цветовых оттенков и обдавая колыханиями белоснежных крыл, он вложил свои тонкие светящиеся указательные персты в уши Тамары Семеновны. В ушах стало горячо, а на сердце сорокадвухлетней одинокой женщины так сладко, что она замерла, готовая умереть от счастья. Во сне своем она лежала голая на крыше шестнадцатиэтажного дома в Ясенево по улице Одоевского, где проживала последние двадцать восемь лет".

"Сахарный Кремль" - роман-антиутопия, мощное продолжение революционного памфлета "День опричника" культового автора, виртуоза и провокатора Владимира Сорокина. В "Сахарный Кремль" перекочевали герои и реалии романа "День опричника". Здесь тот же сюрреализм и едкая сатира, фантасмагория, сквозь которую просвечивают узнаваемые приметы современной российской действительности. В продолжение темы автор детализировал уклад России будущего, где топят печи в многоэтажках, строят кирпичную стену, отгораживаясь от врагов внутренних, с врагами внешними борются опричники; ходят по улицам юродивые и карлики, а в домах терпимости девицы, в сарафанах и кокошниках встречают дорогих гостей. Сахар и мед, елей и хмель, конфетки-бараночки - все рассказы объединяет общая стилистика, сказовая, плавная, сладкая. И от этой сладости созданный Сорокиным жуткий мир кажется еще страшнее.

"День опричника" - это один рабочий день государева человека - понедельник, начавшийся тяжелым похмельем. А дальше все по плану - сжечь дотла дом изменника родины, разобраться с шутами скоморохами, слетать по делам в Оренбург и Тобольск, вернуться в Москву, отужинать с Государыней, а вечером попариться в баньке с братьями опричниками. Следуя за главным героем, читатель выяснит, во что превратилась Россия к 2028 году, после восстановления монархии и возведения неприступной стены, отгораживающей ее от запада...

"Сахарный Кремль" - роман-антиутопия, мощное продолжение революционного памфлета "День опричника" культового автора, виртуоза и провокатора Владимира Сорокина.
В "Сахарный Кремль" перекочевали герои и реалии романа "День опричника". Здесь тот же сюрреализм и едкая сатира, фантасмагория, сквозь которую просвечивают узнаваемые приметы современной российской действительности. В продолжение темы автор детализировал уклад России будущего, где топят печи в многоэтажках, строят кирпичную стену, отгораживаясь от врагов внутренних, с врагами внешними борются опричники; ходят по улицам юродивые и карлики, а в домах терпимости девицы, в сарафанах и кокошниках встречают дорогих гостей. Сахар и мед, елей и хмель, конфетки-бараночки - все рассказы объединяет общая стилистика, сказовая, плавная, сладкая. И от этой сладости созданный Сорокиным жуткий мир кажется еще страшнее.

В сборник вошли либретто четырех опер, написанные Владимиром Сорокиным в сотрудничестве с выдающимися композиторами. Классик русского постмодернизма, легко нарушающий границы жанров и не признающий авторитетов, демонстрирует глубокое понимание оперы и специфики музыкального театра. Стилистическая чуткость, которая не мешает автору оставаться самим собой, объединяет тексты для очень непохожих друг на друга спектаклей. Постановка “Детей Розенталя” на музыку Леонида Десятникова в Большом театре в 2005 году вызвала бурные дискуссии и получила премию “Золотая маска”; эксперимент “Снов Минотавра”, показанных в 2012 году на фестивале “Территория”,…

В сборник вошли девять рассказов последних лет, многие из которых публикуются впервые. Юноша узнает, что в центре Москвы работает невидимая красная пирамида, которая испускает загадочный красный рев. Девушка пытается справиться с неприятным и позорным недугом – она скрипит во время ходьбы. Молодой человек решает покорить сердце возлюбленной при помощи поэзии, не подозревая, какое шокирующее открытие вскоре сделает. Пересказывать сюжет этих рассказов – дело неблагодарное. Сорокин постоянно меняет фабулу, стилистику и даже сам жанр, поэтому никогда не знаешь, что ожидает тебя на следующей странице. Едкий, сатиричный, точный и, как всегда у…

Что за странный боливийский вирус вызвал эпидемию в русском селе? Откуда взялись в снегу среди полей и лесов хрустальные пирамидки? Кто такие витаминдеры, живущие своей особой жизнью в домах из самозарождающегося войлока? И чем закончится история одной поездки сельского доктора Гарина, начавшаяся в метель на маленькой станции, где никогда не сыскать лошадей? Повесть Владимира Сорокина не только об этом. Поэтичная, краткая и изысканная “ Метель” стоит особняком среди книг автора. Подобно знаменитым произведениям русской классики о путешествии по родным просторам, эта маленькая повесть рисует большую картину русской жизни и ставит философские…

"Очередь” — первая опубликованная книга Владимира Сорокина — увидела свет в 1985 году в Париже в издательстве “Синтаксис”. В ней, как и в ранних рассказах автора, отчетливо видны черты грядущего эксперимента над русской прозой, в ходе которого традиционные жанры, сюжеты и персонажи подвергнутся радикальной трансформации. В романе, полностью состоящем из прямой речи, очередь — метафора человеческой жизни вообще. Деликатно, не докучая назиданиями — напротив, развлекая приключениями героев, — “Очередь” учит, что для достижения цели почти всегда нужны иные усилия, чем те, что мы прикладываем, да и цель мы никогда не видим ясно. Бесконечный…