В каждой избушке свои погремушки, моя персональная ересь - хорошие книги пишутся не "по моему велению, по авторскому хотению", но История, которой приходит время воплотиться, находит достойного носителя и рождается, используя его ум, сердце и талант. С этого все начинается, с "расскажи мне сказку". Дальше рассказанное может продолжиться: книгой, фильмом, картиной или скульптурой. А может не продолжаться, но сильная история всегда в основе, даже если картина представляет собой сочетание цветных пятен.
Роман про Зулейху как специально просится для иллюстрации. Гузель Яхина (до сих пор, по крайней мере) написала лишь одну книгу, которая множественным залпом поразила все мыслимые цели литературного мира: лауреатство "Ясной Поляны", "Большой книги" и "Книги года", переводы на кучу языков, переговоры об экранизации. Как такое могло случиться? А именно так. Историям о жизни татарской женщины и о раскулачивании, и о возможности счастья в аду нужно было воплотиться, а выбрали они ее.
Гузель Шамилевна говорит во многих интервью о том, что начальный импульс рассказать историю раскулаченных пришел в детстве, когда она слушала рассказы бабушки о жизни на поселении - та прошла этим путем, будучи семилетней девочкой. И не потерялась в дальнейшей жизни, несмотря на такой незавидный старт: жила в Казани, преподавала, дом был полной чашей с хозяйственным укладом, умеющим обеспечить семье некоторую продовольственную независимость в жившей по карточкам столице Советской Татарии; но и со множеством книг. Внучка внимательно слушала рассказы, история уже тогда билась пеплом Клааса в ее грудь.
Однако татарским женщинам, кроме страстного покорного собственничества в любви (неоднократно воспетого русскими писателями), свойственна еще и глубинная рациональность - просто особенность менталитета. Прежде накорми и вырасти свою птицу (журавль или синица - время покажет), дай встать на крыло, а уж после и полетаешь с ней вместе, если будет на то воля Аллаха. И она носила в себе эту историю, закончив ИнЯз, работая в сфере маркетинга в немецкой фирме - девяносто девять из ста скажут: Чего еще хотеть? Девяносто девяти не бьется в грудь, а ей билось и она поступает в Московскую школу кино. В основе та же рациональность: хочешь, чтобы получилось хорошо - учись.
Написала сценарий, окончив. Который, разумеется, никто не принял. Тогда из сценария вырос роман. Который тоже, разумеется, нигде не принимали. Но удалось напечатать несколько глав в толстом журнале, Ура! А потом случилась встреча с Улицкой, которая порекомендовала издательству Елены Шубиной, много-много редакторской работы и книга вышла в свет. Видите. как получилось. Она честно служила своей истории и все удалось. Нет тут принижения роли творца, есть осененность и высшее соизволение; и сочетание таланта, интеллекта, огромной работоспособности - готовности служить Миссии. И что же, тонны макулатуры, которые в книжных магазинах, все по этому принципу? Нет-нет, как раз эти тонны прямиком из авторских голов.
Книгу посоветовала перед отпуском дальняя родственница . Почему то пришла и сказала - прочти ! Перед этим я ей посоветовала посмотреть сериал Аббатство Даунтон . Фильм меня потряс , семейная сага , как снято , сюжет...
Сразу же я купила и утонула в ,, Женщинах...,,. Теперь так же меня распирает и советую всем Ее прочесть .
Хороших впечатлений!
Знаете, как это бывает, когда дочитываешь книгу и остаётся легкое послевкусие или совсем не легкое, или не остаётся ничего...
Дочитывала последние страницы «Текста» в метро, дочитала, убрала книгу, и как все достала телефон. Подключилась к интернету, открыла новости и долго не могла найти информацию в новостях. Ехала и думала, как так, почему же этого не написали, где должно было быть. Спустя пару минут до меня дошло, что дочитала я КНИГУ, и продолжения в новостях я и не увижу...
Книга на слуху уже несколько лет и отзывы до меня доходили сплошь положительные, поэтому я по своей старой привычке всячески её избегала. Не так, как нашумевших зарубежных бестселлеров с экранизацией, но всё же да. Однако летом я услышала, что экранизируют и её, и всё же решилась.
Начала читать, узнала, что действие книги происходит в Екатеринбурге, а через несколько дней спонтанно купила туда билеты на сентябрь — месяц премьеры и показа фильма в кинотеатрах. Ещё подумала, что было бы забавно посмотреть фильм именно там. Об этой идее я благополучно забыла, а вспомнила уже будучи в Екатеринбурге, незадолго до отъезда. Посмотрела, какие есть сеансы — в Екатеринбурге и в городе, в котором живу, и оказалось, что показ уже завершается и единственный сеанс, на который я реально могу попасть — в Екатеринбурге в два часа ночи. Благо, кинотеатр был недалеко от места, где я остановилась. Купила билет — пятый: нас должно было быть всего пять человек.
И туда и обратно я добиралась пешком под дождём. Между походами — 2,5 часа разницы, но какие же они были разные... Туда я шла с мыслью, что зря я это всё затеяла, что нужно было спать, что ночные сеансы в незнакомом городе — так себе идея. Из-за незнания маршрутов пришла почти на час раньше и чуть было не заснула, пока дала начала сеанса.
Нас было трое. Никто не проверял билеты на входе, никто не интересовался, пришли мы вообще или нет. В назначенное время запустилась реклама, а за ней фильм. Фильм, надо сказать, отличный.
Обратно шла ошалевшая, с изменённым восприятием и долго потом не могла уснуть, хоть и легла в пять.
Это очень интересный опыт. Во-первых, мне нравится ходить на сеансы в маленьких залах. Вов-торых, мне нравится ходить в кинотеатры в других городах. В-третьих, мне нравится смотреть экранизации прочитанных книг, особенно если книга понравилась. В-четвёртых, есть что-то особенное именно в ночных кинопоказах, хотя после них нужно отсыпаться и выравнивать режим. Всё это, плюс ночные пешие прогулки под дождём, плюс просмотр фильма в городе, в котором разворачиваются события (в фильме на этом не акцентируется внимание, но всё же) — создало невероятной окраски впечатление.
И в довершение в чудесной местной кофейне, куда я пошла завтракать после ночных приключений, обсуждали именно эту книгу и этот фильм.
У нас всегда была читающая семья. Яркое воспоминание из детства - вечерами, когда папа приходил с работы, а мама заканчивала домашние дела, мы все сидели в нашей маленькой комнатке и читали, каждый свою книгу, или одну все вместе, вслух.
Когда у меня появилась своя семья, прочитанные книги я относила родителям. Мама такое не читает. Папы не стало год назад и теперь вот эту книгу нести некому.
Мы с отцом очень сильно не договорили. Когда была возможность, я была еще не готова к диалогу. Оказывается, все надо делать вовремя. Только один вопрос: как понять, когда именно то самое время?
Может, просто важные для нас вещи нужно, не раздумывая, делать сразу же…
****
Моё детство и юность прошли на Дальнем Востоке. Мы жили рядом с лесом и железной дорогой, туалет был на улице, вода в колодце на общей улице. Это было непростое время, а зимы длинные, темные и холодные. Я тогда очень увлекалась чтением, сметала с полок буквально всё в библиотеке, шарила по домашним книгам, когда читать опять было нечего. Тогда, будучи подростком я обратила внимание некоторых дальневосточных авторов. Я не помню названия этих книг, авторов было несколько и я их тоже не помню, читала выборочно, некоторые рассказы перечитывала по несколько раз. Но помню одно: описание тех событий живо напомнило мне "Зулейху". В тех книгах была обычная жизнь чукчей, нанайцев, каких-то других народов, великолепное описание их быта, отношения с мужчинами, замужество, рождение детей, смерть и , конечно, красногвардейцы. Русские, революционеры, смена устоев народа, их жизней. Время было примерно года 20-30, до войны. Я зачитывала отдельные истории до дыр, многие, где история и политика более плотно выступали на произведение - попросту пропускала.
Несколько лет назад"Зулейху" было сложно не заметить. Помню, как у входа в магазин, книжки лежали стройными и аккуратными столбиками, привлекали приятным дизайном. Казалось, что она повсюду, но я как-то мало интересовалась в то время современной литературой и все время проходила мимо. Потом про нее заговорили, много всего и много разного и я опять обратила внимание. Помню, как опять пришла в книжный и увидела знакомую синеву. Взяла в руки одну из книжек и начала читать: "Зулейха открывает глаза. Темно, как в погребе.Сонно вздыхают за тонкой занавеской гуси. Месячный жеребенок шлепает губами, ища материнское вымя." Незаметно пролетели двадцать страниц, я все также стояла у стеллажа и читала, читала читала. Но книгу я в тот раз почему так и не взяла и благополучно забыла про неё на несколько лет. Периодически она мелькала в чартах, списках, была постоянная непоколебимая очередь на неё в библиотеке. Но в конце концов, совсем недавно, я заметила её в Лабиринте и решила её взять.
Книгу я прочитала за день. Жадно вгрызалась в страницы,пугалась Упырихи, шла по глубокому снегу,грустила по дочерям, страдала, голодала, умирала и возрождалась, готовила похлебку, охотилась, любила Игнатова и ненавидела, строила Семрук и просто жила вместе с этой книгой.
Гузель мне так живо напомнила отчий дом.Тайга рядом - мой лес. Опасная Ангара - Амур. Комары, дикие звери,лютые зимы, холод. И пусть сравнение натянутое, зыбкое, я всё равно вижу себя в детстве. И пусть из моей семьи никто не переживал такого, я словно прочувствовала все тяготы через эту книгу. И признала, к своему величайшему стыду, что плохо, слишком плохо знаю эту часть нашей истории. Буду исправляться. Спасибо автору огромное.
P.S. Где-то на середине книги я представила как выглядела бы в моей голове Зулейха и мне почему-то живо представился образ Чулпан Хаматовой. Тогда я ничего не знала про экранизацию. После прочтения, я залезла посмотреть, будет ли экранизация и узнала, что именно Чулпан выбрали на роль Зулейхи и фильм выйдет довольно скоро. Жду.
В Португалии Жозе Сарамаго.
В Испании Арутро Перес-Реверте.
Во Франции Мишель Уэльбек.
В Италии Умберто Эко.
А в Российской Федерации - Вова Сорокин!
Why we build the wall?
Зачем мы строим стену?
- А я сейчас "Хедистон" слушаю.
- Это что?
- Мюзикл, небродвейский, - настороженный взгляд, готовый отразить атаку материнского снобизма ("Как можно слушать мюзикл, не подтвердивший статусности постановкой в бродвейском театре!?") натыкается на непонимающий мой. Я, и вправду, понятия не имела, что бродвейские мюзиклы равнее равных.
- Ну смотри, есть театры,расположенные на Бродвее, они элита и весь их репертуар коммерчески успешные постановки. Но "Хедистон", несмотря на то, что идет в off-бродвейском театре, очень популярен и, скорее всего, переедет на Бродвей.
- Интересно, - отвечаю, - Придем домой, покажешь мне.
- Показать не получится, видео нет, поставлю послушать.
Вы ведь знаете, как трудно бывает воспринять вкусы другого человека. Особенно когда речь не о картинке, анекдоте или популярной песенке, а о чем-то большем. Целый мюзикл, как целую книгу сходу не взять. По пути домой дочь еще расскаазывает о сюжете и некоторых особенностях спектакля. Это "Орфей и Эвридика" в декорациях американского 1929 года.
- Постой, Ревущие Двадцатые уже закончились, Великая Депрессия?
- Ага. и маленький город, где-то на Среднем Западе, у жителей которого работа есть. Вообще-то это ад. Почти буквально, подземный военный завод, принадлежащий мэру, которым работает Аид (Hade в названии буквально переводится, как "город Аида"). У завода оборонный госзаказ, следовательно, остаться без работы его жителям не грозит. А то, что условия, мягко говоря, не очень - так пойди поищи, где лучше. И Аид, жена которого полгода проводит в большом мире,предлагает работу на своем заводе Эвридике (работу, ничего больше. а там видно будет). А Эвридика, которая любит Орфея, только жить с каждым днем все труднее, а он занят лишь своим творчеством, а она устала быть в этой паре Той, Кто Зарабатывает на Жизнь, - Эвридика соглашается. Но там очень жесткие условия контракта. Теперь бросить все и уйти она не может.
А Орфей, совсем как в легенде, отыскивает ее с помощью Гермеса и пытается увести, но уйти она не может и остается только уйти ни с чем одному, но тут Аид предлагает ему спеть, мол - тронешь мое сердце, может и отпущу. И Орфей поет об их былой любви, а это же Орфей, Аид вспоминает начало своей любви с Персефоной и отпускает влюбленных. С условием, ну ты помнишь,Орфей не должен оглядываться, пока не выйдет из врат. И он оглядывается в самом конце, а Эвридика теперь навек потеряна для него.
- И еще они там стену строят, представляешь, мюзикл поставлен в 2010 и теперь опять строят стену.
- Да, - говорю, - Теперь мы опять строим стену.
- Не мы, - поправляет, - А они, американцы, - Стену на мексиканской границе, это же было предвыборной платформой Трампа - снижение количества нелегальных эмигрантов, борьба с наркотрафиком, создание рабочих мест.
- Почти по Роберту Фросту, - отвечаю, - Починка стены, - теперь уж она смотрит непонимающе.- Не знаешь "Починку стены" Фроста? Это ж твоя будущая специальность, этот стих поколения американских школьников ненавидят, их заставляют учить его по школьной программе. А, ну тебе еще рано такое знать.
И дома слушаю, нравится, но не настолько, чтобы писать кипятком, не думаю в тот момент, что вернусь. А потом возвращаюсь к в свой город, по дороге читая "Петровых", которые снова про неуютный город с богатыми недрами и Аида, который негласно всем управляет. Думаю о том, что совпадения неслучайны. А потом тянет послушать мюзикл снова, он и теперь у меня фоном.
Состоялось оно в 2009 году. Поездка не произвела такого сильного впечатления, как поездка на остров Кий… Спустя шесть лет изменилось многое: и представление о Соловках, и новая поездка на Кий, и прилепинская «Обитель»…
А тогда было так…
Есть архипелаг. Есть Большой Соловецкий остров, а вокруг и около много разных островов. Вот это деление для меня оказалось основополагающим. Большой Соловецкий - это монастырь 15-16 века. Все. Ну, Образовательный центр еще с его экскурсбюро.
Все остальное - власть не советская, не соловецкая, а какая-то постсоциалистическая с разгулом частного предпринимательства и неконтролируемого рынка: цены бешеные - услуги крохотные. Православные, природные и светско-гулаговские пазлы стыковаться в моем мозгу отказываются, потому что они совершенно из разных коробок. Не сложилось гармонии в моей голове, а уж про сердце и говорить нечего.
В общем, монастырь на Б.Соловецком прекрасен. История его восхитительна и загадочна. Он поражает той силой, мощью, неуничтожимостью, величием, которые так потрясли меня еще три года назад, а в прошлом году просто заворожили и привязали стальными канатами.
Кстати, обзорная экскурсия по монастырю была самая неудачная. Рассказ девочки-экскурсовода был не очень интересен, сама девочка отличалась каким-то странным косноязычием и явно недостаточным для экскурсовода словарным запасом. Можно было просто ходить и смотреть, чем все и занимались.
Я же, бродя по кельям, залам, галереям, башням монастыря, просто смотрела, дышала, почти не прислушивалась к словам девочки-троечницы и, в конце-концов, отстала.
Осталась на галерее перед железной решеткой, электронный замок которой защелкнулся задолго до того, как я в эту решетку уперлась.
Мысль о том, что вспомнят же обо мне когда-нибудь, меня согревала, но не очень: дети с блокнотами, взрослые с вниманием. Уж если кто-то из взрослых исчез с экскурсии, то, скорее всего, заболел, побрел в гостиницу, дабы не мешать лицам заинтересованным.
Мне было о чем подумать: приехали мы накануне, и московские мысли все еще не выветрились из головы. Минут через 20, после осмотра решетки, я обнаружила электрический замочек с кнопочкой. Кнопочку нажала - решетка распахнулась. И захлопнулась снова. И если за минуту до этого я была на просторной галерее, с которой можно было хоть покричать во внутренний дворик (чего бы я делать все равно не стала, но все-таки), то теперь я оказалась между решеткой и деревянной дверью, которая наглухо была заперта снаружи. Клетушка метров шести. Я уже приметила бачок с водой и ковшичек - от жажды бы не умерла, нашла и зеленую тряпочку, в которую в случае полного промерзания можно было бы завернуться. Было там и ведро... ну уж на самый пожарный случай. И уголок, куда не задувает ветер и не заливает дождик, а погода была премерзопакостнейшая.
И вот стояла я там, в соловецком плену, и размышляла, на кой хрен оно мне было дадено. Вот это время взаперти, без связи с внешним миром, ибо обратно на галерею не попасть - замочек на обратный ход не работал, а мобильника у меня с собой не было. Не знаю.
Около получаса прошло в раздумьях. Потом деревянная дверь прошуршала засовом и открылась. Милая женщина пожалела меня, несчастную, поблагодарила Бога, что сама там оказалась и смогла вызволить меня из плена. И пошла я восвояси. Никакую экскурсию мне уже, конечно, догонять не хотелось. Я вышла во внутренний двор монастыря и... тут начали звонить колокола к вечерней службе. Я как встала там под дождиком у стеночки, так и простояла все минут 20, что звон этот раздавался. Словами сие не передается. И вот этот момент, пожалуй, и был тем самым главным и мистическим, о котором могу вспомнить и рассказать.
Зачем оно так было - не знаю. Но было правильно и важно.
Чуть больше месяца назад Тот-кого-нельзя-называть начал То-что-нельзя-называть. Поговорив с родителями, я была шокирована тем, какой Рагнарек случился в голове у моего бати. Бывший ракетчик, он счастливо описывал мне светлое будущее после начала ядерного апокалипсиса и, кажется, уже перевел все воображаемые ядерные боеголовки в режим боевого дежурства.
А ведь батя - это тот человек, который объяснял мне, почему не стоит голосовать за Того-кого-нельзя-называть, рассказывал про конкурентные выборы и свободную прессу. Удивительные метаморфозы, скажу я вам.
При попытках обсудить ситуацию, батя сыпал актами, пактами, именами, в которых я мало разбиралась. Дело в том, что школьный учебник истории у меня заканчивался где-то на моменте первого пришествия Темного Лорда. А на то, чтобы осмыслять происходящее в 2000-х, человеку, который в 2000м году освоил таблицу умножения, не хватало интереса. Помню, как учительница истории говорила, что Тот-кого-нельзя-называть - молодец, хотя бы презентабельно выглядит и складно говорит, в отличие от его предшественника. Но для подобной глубины анализа мне даже таблицы умножения не нужно.
Мой спор с батей в первый же день закончился моей полной капитуляцией. Ведь против довода “иди, учи историю!” не попрешь.
На этом я решила почитать Зыгаря. Спустя неделю на батино: “Да ты хоть знаешь, как избрали Януковича?!” от меня последовал подробный рассказ что да как. Батя выпал в осадок и мне удалось перейти в контрнаступление. 1:1. По результатам переговоров было заключено мирное соглашение, ведь из-за разных взглядов мы не можем перестать друг друга любить. Соглашение действует, хотя периодически наблюдаются нарушения режима тишины.
Теперь о книге. Зная, что она была издана в 2016 году, сидишь и офигеваешь от того, насколько можно было предсказать все.
Наглядно видно, как на бешеной скорости коллективный разум, представляющий собой нашего главнокомандующего, несется на поезде пропаганды, и не может ни остановиться, ни замедлиться. Что если рельсы повернут слишком резко... сможем ли мы войти в поворот? А если на рельсах стоит другой поезд? В конце концов, есть ли конечная точка у этого маршрута? Хочется надеяться на прямую дорогу по бесконечным просторам нашей страны прямо в пункт назначения, но лучше все же купить впрок сахарку и гречи.
Что надо знать. Книга написана однобоко: автор НЕ поддерживает Того-кого-нельзя-называть. Другую сторону вопроса вы тут не узнаете, а было бы полезно. В конце концов, мир не черно-белый, а Темные Лорды бывают только в сказках.
Когда книга вышла, я ходила на семинар литературной критики. Конечно, мы договорились её обсудить. До дня Х было несколько недель, я как раз уезжала на море. Взяла книжку с собой, но начала читать только в самолёте на обратном пути. И - забыла её в кармашке переднего сидения! На следующий день ночью поехали с другом в единственный круглосуточный книжный магазин "Москва" где-то в три часа ночи и купили новый экземпляр. Было здорово попасть в книжный в такое время :) Интересно, кому досталась книжка, оставленная в самолёте!
На дне Атлантики нашли 2,500,000 тонн теллура, подробности тут :)))
А что нашли его британские учёные -- это ничего. Как не все грибы одинаково полезны, так и не все британские учёные одинаково странны :)))
В 15 лет мне казалось, что нет ничего важнее любви, и все другие дела, обстоятельства, события должны, нет, просто обязаны уступить своё место любви. Даже если у тебя подготовка к экзамену или день рождения подруги, или собаку надо выгулять – всё это должно ждать своей очереди – очереди после любви. Возможно поэтому меня удивляло, если второй участник нашей любви думает иначе и продолжает сначала решать насущные вопросы и только потом приходит ко мне.
Теперь я не люблю читать классические истории о любви, где всё повествование крутится вокруг любви: её начала, испытаний, которые проходят двое или трое, окончания и панихиде по любви. Меня не привлекают инфантильные характеры персонажей, которые ничего не делают в жизни, только вздыхают да влюбляются. Да что они знают о настоящих испытаниях, если рыдают, когда он всего лишь не звонит на следующий день!
Зулейха и Игнатов встречаются не для отношений и, несмотря на то, что историю переписывать нельзя, хотелось бы, чтоб не было тех событий, благодаря которым они встретились. Раскулаченная за убитого мужа татарка, не знавшая нормальной, в привычном для нас понимании слова, жизни, и горящий идеей коммунизма и равенства, красноармеец Игнатов, который может убить, не мешкая.
Вместе с остальными «бывшими» людьми Зулейха под надзором Игнатова несколько месяцев добирается до пустынного берега суровой Ангары, на котором суждено им строить посёлок и выживать. Эти двое общаются друг с другом сначала взглядами, но даже тогда между ними начинается своего рода симбиоз, они обмениваются чертами характера. Решительный суровый Игнатов начинает мучаться совестью за тех, кого не уберег, вместо фамилий в журнале начинает видеть людей и постепенно превращается из узколобого, чтущего лишь одну идею фанатика в заботливого своей строгостью начальника поселения, способного любить, оберегать, уважать даже «бывших» людей. А молчаливая, мягкотелая Зулейха открывает в себе талант охотника – хоть ради пропитания, но всё-таки убийцы. Они забирают друг у друга излишки, отдавая взамен свои: Игнатов у Зулейхи – излишки мягкости, Зулейха, наоборот, забирает жестокость, необходимую для убийств.
В романе не про любовь даже возникает любовный треугольник: Игнатова и Зулейху разлучает Юзуф – сын Зулейхи от убитого мужа, мальчик, которого мать кормила своей кровью, чтоб он только жил. Её пятый и единственный выживший ребёнок тяжело заболел, ожидая возвращение матери от Игнатова ночью в лесу, после такого Зулейха запретила себе любить кого-то ещё кроме сына. Правда, только на время. Потом Юзуф, не без помощи Игнатова, бежал в лучшую жизнь, а мы надеемся на воссоединение Игнатова и Зулейхи.
Читая про любовь и материнство в условиях угнетения и выживания понимаешь, как просто любить в современном мире, как важно использовать эту простоту, чтоб быть честнее, заботливее и внимательнее к близким сейчас.
После экранизации Зулейхи, на автора страшно разобиделась татарская интеллигенция. Было просто море публикаций в интернете, огромное количество постов в соцсетях. В виде иллюстрации, расскажу про частный случай, с которым столкнулся сам. В одном из походов с нами сплавлялась молодая пара из Набережных Челнов. Приятные ребята, он админ, она бухгалтер на удаленке, современные, довольно начитанные. Как-то разговорились у костра о книгах и чтении и услышав мои похвалы второй книге, Дети Мои, возмущалсь тем, что автор извращает и перевирает историю и не уважает татарский народ. Я старался больше не обсуждать Яхину, но видимо это был мощный триггер, ребята периодически возвращались к теме, почти до конца похода. И прекратилось это, когда выяснилось, что книгу они не читали, а все свое мнение сформировали на основе статей в интернете.
Я иногда тоже ведусь на общественное мнение и, как мне кажется, много теряю, не решаясь прочесть книгу или посмотреть фильм. Вот как бы научиться выключать привычку полагаться на чье-либо мнение...
"Дети мои", как мне кажется, вполне прозрачный роман.
Метафоры легко считываются, порой даже слишком легко, однако есть какая-то недосказанность; не могу сказать, что не остаётся места для собственных размышлений и обдумываний.
На протяжении всей книги меня одолевали чувства разного порядка: лёгкая скука, интерес, гнев, непонимание, снова интерес, сожаление, снова скука, отторжение, жалость, принятие. И я бы посчитала книгу не удавшейся, если бы не последняя сцена. Ради последней сцены стоило её читать. Если прочитать только её, то не проникнешься. Если прочтёшь без неё - не поймёшь, зачем вообще читала.
Но последняя сцена с Волгой. Такой считываемый образ времени-реки, такая кинематографичность описаний! Воистину, нельзя войти в одну реку дважды, но можно быть выдернутым из неё хоть трижды.
Выдернутым из времени, и так во всём...
Как по мне - очень сильно. Очень сильно показан этот разлом, разлом времени. Его неправильность, кривизна, но при этом - закономерность.
А ещё страх. Кто-то счёт главы с Его участием лишними, но на мой взгляд, они были мощными двигателями сюжета, одновременно знаковыми маячками о том, что, собственно, происходит. Иначе в расплывчатом безвременьи Баха можно было затеряться.
И страх, ушедший из человека-прошлого, который всё потерял, и перешедший к человеку-определющему-будущее, как бы предвещая и подсказывая его конец. Этот пассаж мне стал удивительно понятным интуитивно, но совершенно невозможным для описания.
И пишу я сейчас под впечатлением от последней сцены. И мысли не слушаются, и руки печатают и стирают.
И не хочется уже писать о том, какой ужас, праведный гнев охватил меня при чтении глав Жена и Дочь. Не хочется писать, какая тоска появилась в моём сердце при чтении об одиночестве Баха, и какая надежда затеплилась во время чтения о его сказках..
Многое из того, о чем пишет Захар Прилепин, я уже знала по письмам моего прадеда, который больше десяти лет пробыл - прожил на Соловках. Интересно было сравнить описание похожих фактов глазами Артема, все-таки не самого положительного героя, все-таки убийцы, и моего родственника, больше похожего на "владычку". Почти каждое его письмо из Соловецкой обители заканчивалось сообщениями о том, какая на Белом море красота, сколько замечательно вкусных грибов и ягод... Конечно, прадедушка писал своей жене - и не хотел ее расстраивать, поэтому не анализировал сложности духовной жизни своей "паствы", не считал возможным смаковать наиболее интересные места исповедей заключенных. Но я верю, что он многим пытался помочь выстоять духовно, а, может быть, кому-то даже помог. А значит, это была настоящая жизнь.
Красиво описывает это явление природы Прилепин в "Обители" устами одного из героев
В Москве .... - как остывший самовар унесли. В Питере, - ......- как петровский пятак за рукав спрятали. В Одессе, - ....- как зайца на барабане прокатили… В Астрахани - ..... словно красную рыбу жарят. В Архангельске - как мороженой рыбой угощали, да мимо пронесли. В Рязани - как муравьями поеденная колода. В Риге - будто таблетку под язык положили. И только тут - как бритвой, - Афанасьев быстро чиркнул указательным пальцем возле шеи, по горлу…
О каком явлении природы речь? Угадаете? (вопрос для тех, кто ни читал роман, конечно. Те, кто читал, наверняка помнят)
В "Сырах" я никогда не была, но с Эдуардом Вениаминовичем встречалась аж два раза и оба раза в Питере, так уж получилось. Но, как теперь выясняется, именно в тот период, когда его московская штабквартира находилась в тех самых пресловутых "Сырах". С Лимоновым меня познакомил литератор П, его старинный приятель и мой старший товарищ. На это знакомство я напрашивалась долго и упорно, уж больно мне хотелось поглядеть: и что же это за птица така - Эдичка (так по-приятельски бесцеремонно называл Лимонова литератор П.).
Говорят, под Новый год, что ни пожелается, всё всегда произойдёт, всё всегда сбывается. Вот и сбылась мечта идиота - я встретилась с писателем Лимоновым. Не политиком, но писателем! Для меня это важно, ибо к большому разочарованию моих весьма политезированных коллег, я ничего не смыслю в политике и вечно путаю: "нацпол" и "танцбол".
О литературе Лимонов говорил неохотно, особенно о современной русской прозе. Никого из новых молодых не читал, Пелевина назвал "модным". О своих книгах рассказывал скучно и как-то... отстранённо. В общем, произвел на меня впечатление матёрого писателя - каковым, собственно, и является на самом деле. Одним словом, не разочаровал!
Вот и книжка его "В Сырах" тоже не разочаровала. Симпатичная такая книжечка. Обсолютно лимоновская "лимонка"! Не в том смысле, что её текст разрывает читателя на куски, а в том, что книга узнаваема, традиционна и продолжает начатую Лимоновым ещё в эмиграции автобиографическую линию. Лимонов пишет о себе, о послетюремном периоде, когда он поселился в "Сырах" в районе Курского вокзала.
Про Сергея Шаргунова я узнала на занятиях в университете. Преподаватель едва не плевался, всё недоумевал, как так вышло, что у весьма уважаемого священника "получился" такой сын. Этим и заинтересовалась. Яркостью отрицательных эмоций)) И первым произведением, которое мне предложили скачать, оказался роман "Книга без фотографий"... "Книга без фотографий" фотографии-таки имеет. Художественные зарисовки. Портреты. Повествование от первого лица. О семье, школе, отце... Искренне, литературно, без нецензурщины, которой, порой, блещет современное искусство. Поразило, с какой нежностью, несмотря на расхождение во взглядах, автор пишет об отце. Это действительно достойно уважения. Так что для меня осталось непонятным, что в этой книге может вызывать ярую ненависть)) Говорю книге: "Добро пожаловать в мою библиотеку!"
Удивительная читательская судьба у этой книги. Множество комплиментов расточают текстовой версии, а аудиокнигу ругательски ругают за бессвязность и бредовость. Мне различие между читателями текстов и слушателями аудио видится, в основном, в наличии времени для чтения, но давайте посмотрим, в чем тут дело.
Не то чтобы я всегда начинаю знакомство с книгой с отзывов, вовсе нет.
Случилось так, что старый новый сервис подарил мне бесплатную тестовую подписку, и попробовать я решила с аудио "Оккульттрегера". И мое внутреннее изумление этим странным завораживающим ритмом и растущее непонимание вынудили меня все-таки пробежаться по оглавлению, и обнаружить, что главы идут вперемешку, а девятнадцатой нет вовсе. И кажется, эта ошибка кочует из магазина в магазин, из сервиса в сервис.
Что становится понятным сразу из этого небольшого инцидента - это не книга-конструктор, читать ее нужно строго в заданном автором порядке, а не "и с разбегу, и на месте, и двумя ногами вместе". Это полный год жизни героев от одних новогодних праздников до других, за который случилось очень многое.
Конечно, все это дурацкое недоразумение, вылившееся в многодневную переписку с техподдержкой, которая пока так и не вернула ключевую девятнадцатую главу на место, не испортило впечатление от книги, но желание писать полноценную рецензию как-то подувяло. Такие дела.
мне нужно было остановиться и вернуться к тому, чтоб не пить вовсе, но я не могла — улицы становились прекраснее, общество менее скучным, а руки сами звали официантку.
мы сидели у огромного тополя, от которого на крышу «Хитрых людей» Винзавода тянулась еле-желтая гирлянда. поменялись с Никой коктейлями, покормили друг друга с десертных вилок, выдохнули.
— ощущаю себя как на юге, — сказала Ника.
белая терраса действительно напоминала типичные веранды Сочи или Туапсе. только шашлыками не пахло, да и кипарисы в Лефортове не растут.
мы приехали к Спасо-Андроникову около восьми вечера. я показала Нике церковь пятнадцатого века, сняла ее в кадре с котом и вздохнула, что сама церковь была закрыта. впрочем, фресок Андрея Рублева там не было — их заботливо сбили давным-давно.
в парке за стенами монастыря лежали бомжики на газетках и крутила трюки, падала с велика какая-то короткошапочная молодежь.
было самое настоящее московское лето.
в этот день бог берег: можно было бегать на красный свет перед самым носом трамвая — ничего. в Лефортове невозомжные магистрали и развязки.
по навигатору мы двигались в самое сердце нацболов, на Нижнесыромятинскую улицу, пятый дом. за день, подчеркну, за 26 июня, я прочитала «В сырах» Лимонова. Сырами как раз и называются улицы Сыромятинские и такие же переулки.
райончик господин Лимонов выбрал по вкусу. традиции с двухтысячных остались: восьмиэтажный дом был пристанищем детей типичных пролетариев, которые вкалывали на заводе «Монометр». во дворе женщина поливала из шланга коричневый ковер с советскими шиковскими вензелями. я всегда пыталась в детстве найти смысл в бабушкином ковре на стене, но кроме нелепого теста на шизофрению мне он ни о чем не говорил. на нас пошел какой-то мужчина вида наркоманского и совершенно потерянного. мы вправо — он, храни господь, влево. рядом с домом на кирпичном амфитеатре сидели подростки с цепями и энергосами. очень заинтересовались нами.
на знакомства в этот вечер везло. я спустилась с террасы ресторана и остановилась у стенда с афишей, пока Ника разбиралась с сигаретами. над моим ухом произнелось дикторским басовым голосом, от которого сводит все тело в сладких муках нимфетки, следующее:
— дамы и господа, сегодня на телеканале культура пройдет программа, посвященная творчеству тех, кто часто посещает винзавод.
далее менее пафосно:
— а вот здесь был мой плакат, — парень ткнул пальцем в пустое место с остатками клея по периметру.
он вылез из какого-то наркоманского притона.
«Надежда Александровна, дошедшая до яблонь, сорвала и закусила крепкое шишковатое яблочко, невзрачную уродушку, вскипевшую на губах теплым, душистым соком. Груши оказались еще твердокаменные, древесные и на вкус, и на вид, зато в терновнике Борятинская попаслась вволю, совсем забыв о приличествующих роду и фамилии условностях и только крякая, когда на голову ей шлепались мягкие переспелые сливины. Самые лакомые, сизоватые, насквозь прозрачные, наливные – висели выше всего, и от прыжков и веселых усилий под мышками у Надежды Александровны быстро стало горячо. И предательские прозаические пятна на ее полотняном платье спустя восемьдесят с лишним лет превратились в прекраснейшую из цитат в автобиографическом романе никогда Борятинскую не знавшего писателя и поэта. Но нет, слишком рано – в 1869 году на свет родился только его отец…»
«СТОП, дальше вы читать не можете» - сказала мне Марина.
«Но позвольте, это же самое начало романа и мне очень нравится» - прервав чтение, я была недовольна.
«Но нельзя же «глотать» фразы, пусть и самые витиеватые и медоточивые, совершенно не вникая в их смысл. Вот вы только что прочитали, что я восхищаюсь прекраснейшей цитатой из романа некоего писателя. И что же? Кто этот писатель? Я хотела бы услышать ваш ответ» - Марина не уступала.
«Это что, квест литературный? Или тест – не ответишь, значит ты недостаточно образован и такой высокохудожественный текст читать не можешь?» - раздражённо, вместо ответа, бросила я свои вопросы.
«Нет конечно, книга у вас в руках, и вы можете читать, совершенно не обращая на меня своё внимание, но, как мне кажется, автор заслуживает уважения и к вам он обращается как к другу, которого хорошо знает и любит».
«Просто я не знаю, что ответить. Может быть это Пастернак? Нет? Хорошо, вы правы – надо выяснить, ведь между нами должны быть ясность и взаимопонимание» - именно так я и поступила, отложив на время книгу одного писателя и отправилась на поиски другого. Ответ в заголовке истории.
Эта книга попала в мой список к прочтению в результате флешмоба - не было оснований отказаться. А отказаться хотелось, потому что ну как-то совсем ничего меня в этой книге не привлекло. И читала я ее последней из списка - ну вот настолько не хотелось. Начала читать и поняла, что правильно не хотелось - скука смертная и куча надоевших разговоров на кухне под водку - что называется ни уму не сердцу.
А потом дошла до истории и Петровой, и показалась, что не все так просто. А потом была встреча Петрова и Игоря на елке, и стало совсем понятно, что не так все просто. А потом началась история Игоря-мальчика-мужчины, и стало совсем интересно, но книга закончилась. И оказалось, что, чтобы разобраться во всем, что там есть интересного, надо прочесть книгу заново, нормально уже, а не бегло.
Но, блин, там в начале столько этих пьяных разговоров, в которые ну вот совсем неохота влезать заново, что даже не знаю... Стоит ли жрать этот кактус?
Лично у меня все началось с фильма. А точнее - с присуждения ему «Золотого орла». Раньше постоянно откладывала просмотр, тут все же решилась. Смотрела в два этапа. Серо, много мата, напомнило кино чернушное кино 90-х. Но фильм именно для меня стал раскрываться с письма матери, где она вспоминает, как переживал Петя из-за произошедшего. И второй сильный для меня момент - как Илья отказывается от мечты. Поделилась с подругой. Она сказала, что не верит, что такой подонок, как Петя, мог о чем-то сожалеть. Решила прочесть первоисточник. Тем более что когда-то сильное впечатление оставило «Метро 2033». И действительно, долго не находила таких слов матери о сыне. И наконец нашла. В переписке с отцом. Действительно, сожалел. Книга пронзительна. Для меня она не про систему. Та или иная система, способная уничтожить человека, была и есть везде и всегда. И даже не про смартфон и его могущество. Для меня «Текст» о милосердии и человечности. И о подвиге самопожертвования. Это не искупление вины за преступление, это осознанный шаг отдать свою жизнь за другого, при том, что выбор у тебя есть.
