Исходя из перечня дел, которые Набоков хвастливо отметал как непостижимые для овладения, — печатать на машинке, водить автомобиль, говорить по-немецки, находить потерянный предмет, раскрывать зонт, разговаривать по телефону, разрезать страницы книги, терять время на общение с обывателем — легко… Развернуть |
|
|
Во время ноябрьской разлуки Набоков писал Вере: "Ты пришла в мою жизнь - не как приходят в гости (знаешь, "не снимая шляпы"), а как приходят в царство, где все реки ждали твоего отраженья, все дороги - твоих шагов". |
|
|
Мне так мало нужно: пузырек с чернилами, да пятно солнца на полу, да - ты; но последнее совсем не мало... |
|
|
...самое основное в жизни - это научиться отваживать людей, не обижая их. |
|
|
Ни одна творческая личность не способна объективно взглянуть на свое творчество, особенно с близкого расстояния. |
|
|
В начале 1945 года Вера читала лекции в Уэлсли вместо мужа, когда ему нездоровилось. У Владимира сложилась не слишком приятная манера препровождать пылких собеседников к жене. Стоило кому нибудь начать распространяться о каком нибудь новом романе или пьесе, Набоков тут же уходил в сторону, бросая:… Развернуть |
|
|
Преподаватель физики из Уэлсли, столовавшийся с Набоковыми, вспоминал мрачный юмор Владимира – несладко ему приходилось в августе, когда книга «Под знаком незаконнорожденных» не оправдала надежд первых читателей, – но более всего преподавателю физики запомнилось тревожное состояние Веры. Казалось,… Развернуть |
|
|
Набоков продолжал надеяться, что Гарвард все таки заметит его у себя на задворках, и когда этого не случилось, писатель воспринял это как полный крах. Коллеги по Уэлсли вспоминали, как он с заднего сиденья везущего их в колледж автомобиля метал громы и молнии по поводу такой несправедливости. (И… Развернуть |
|
|
К 1947 году, когда Вере было предложено место в Гарвардской библиотеке, она сразу же заявила, что для такой работы у нее не хватает квалификации. К этому времени она уже была по уши загружена работой дома. |
|
|
Набоковы, пожалуй, довольно скоро решили для себя: чтобы Владимиру как писателю выжить в Америке, не следует слишком тесно общаться с русским кругом; что впоследствии им и аукнулось. |
|
|
Визы были получены в феврале 1940 года, но Набоковым пока не хватало 650 долларов для трех билетов на пароход. Николай Набоков был из тех, кто предлагал кузену сначала отправиться одному и затем, когда все устроится, вызвать к себе семейство. Легко вообразить, как эта идея была воспринята Верой.… Развернуть |
|
|
Он /брат Сергей Набоков/ часто поговаривал о скандалах в семье у Набоковых: считал Веру вздорной, бывать у них не любил. И вообще Сергей считал, что Вера оказывает на брата пагубное, подавляющее его личность воздействие. |
|
|
На вопрос «Какая ваша любимая книга?» Владимир не задумываясь отвечал: «Та, которую я когда-нибудь напишу». |
|
|
Слезы струились по щекам Владимира, когда он признавался ее матери, что совершенно не может без Ирины жить. |
|
|
Ирина / Гуаданини/ была жизнерадостная, крайне эмоциональная светловолосая молодая особа, разведенная после краткого замужества. Она обладала мелодичным смехом, живым чувством юмора и страстно любила словесные игры. И на этот раз Набокова также прельстила исключительная память на его стихи. |
|
|
Флирт был естественным проявлением натуры Набокова. |
|
|
… Вера угадала беспроигрышный способ вскружить голову поэту. Она стала читать ему его же стихи. |
|
|
Творческая карьера неизбежно сулит взлеты и падения... |
|
|
"Каждый в русской среде понимал, кто и что имеется в виду, когда произносится "Верочка". За этим именем скрывался боксер, вступавший в схватку и четко бьющий в цель". из интервью с Изабеллой Яновской |
|
|
Обычно мужчина меняет имя, нацеливаясь на славу; женщина меняет имя, чтобы кануть в забвение. |
|
|
Вера приняла свою новую фамилию почти как сценический псевдоним; редко, когда замужество так явно становилось бы профессией. |
|
|
В сумерки 2 июля, в последний день жизни отца, Дмитрий в своем синем «феррари» вез мать из больницы в Лозанне обратно в Монтрё. Какое то время Вера не говорила ни слова, а потом вдруг произнесла с отчаянием, которого Дмитрий никогда в ней не предполагал: «Давай наймем самолет и разобьемся!» |
|
|
За несколько дней до рокового дня Вера писала, что не верит, будто со смертью все кончается; то была одна из тем, которые они с Владимиром обсуждали при первом всплеске своих отношений и во что он верил до конца жизни. |
|
|
В своем умении таить очевидное Вера была неутомима. |
|
|
Выглядывая из-за громадного, прикрывающего его как щитом, меню, Набоков вопрошал: «Вера, что я буду есть?» Он уже давно думал о себе в третьем лице или как о некоем расщеплении многочисленных «я»; Верино скрытое попустительство позволяло ему так существовать. |
|
|