Рецензии

Если Вы думаете, что в книге рассказывается о буднях цирковых актеров, то Вы ошибаетесь. Эта книга о человеке, который думает, как ему жить дальше, жить без любимой женщины, которая покинула его. Как и все безнадежно влюбленные люди он не верит, что это навсегда. И как многие глупцы, он заглушает свою сердечную боль хорошей порцией спиртного…

...Есть, правда, такое лекарство, как алкоголь, но оно исцеляет на время…

…Клоун, который начал пить, скатится по наклонной плоскости быстрее, нежели запивший кровельщик упадет с крыши…

А бывает ли вечная любовь? Говорят, что в мире есть люди однолюбы, которые всю жизнь живут только ради одного человека. И среди них (как это не странно!) встречаются не только женщины, но и мужчины. Такие люди крайне болезненно переживают разрывы и неразделённую любовь. Они могут годами оставаться одни, постоянно думать о любимом человеке, пытаться его вернуть или же завоевать. Ганс Шнир – это именно такой человек.
И мне хотелось бы сказать о нем цитатой из книги:

- Шнир, - сказал он, - я начинаю понимать, что с вами. Очевидно, вы, как все ослы, однолюб…

Романтики в этой книге мало. Мне было страшно читать, как Ганс чахнет и уничтожает себя из-за того, что не может быть вместе с Марией. Если человек вовремя не остановится, у него попросту могут начаться проблемы с психикой.
Он надеялся на ее любовь, на ее возвращение, а она не хочет возвращаться. Простить и проститься - близкие по смыслу слова и смысл этот заключается в том, чтобы отказаться от обиды, обиды на то, что человек, которого надо простить, не оправдал надежд на него. И остается одно:
Простить и проститься

..Не надо тревожить ушедших мгновений, не надо их воскрешать…

Я выбрал имя Грустный Клоун,
Соединяя смех и плач.
О, зритель! Ты щадить способен,
Но вместе с этим ты палач.
Ваш смех порою жалит злее,
Чем сотня разъяренных пчел,
Но я терплю, ведь вам виднее,
Вы - зрители, а я - актер.
А замечали, мимоходом
Следя за действием игры,
Что жизнь разыграна по нотам,
Которым авторы - не вы?
Наверно, в этом мы похожи,
Но я, мне кажется, честней:
Не притворяюсь, сидя в ложе,
А признаю - я лицедей.
По сто ролей за день меняю,
Но ведь и вы вольны порой
Примерить новые наряды,
А к ним манеры и настрой.
Скажите, вы снимали маски?
И что за ними, пустота?
Иль вихрь сумасшедших красок,
Иль маски новой чистота?
Так, может, это вы - актеры,
А я - ваш зритель и судья,
Решающий смешные споры?
Мы с вами квиты, счет - ничья.
Мне не чужда печаль и грусть,
Но я сквозь слезы улыбаюсь
И Грустным Клоуном зовусь,
Снимая шляпу перед вами...

Сюжет: Пожилого художника, который живёт один, дочка просит пару дней присмотреть за внуком. После того, как он соглашается, много чего начинает вскрываться: собственная неуверенность и множество семейных проблем.
Первую половину книгу думал, что это мой автор и книга интересная, но в итоге запал автора угасал, а вместе с ним и мой интерес.
Не могу сказать, что это плохая книга, но и не та, которую хочется советовать.
Немного было для меня непонятно: талантливый в итоге художник или он только так думал, ребёнок этот мне совсем не понравился избалованный раздражитель. Да и в целом семейка так себе.
Удивило еще, что главный герой, в таком почтенном возрасте даже не догадывался о том, что ему не то чтобы на пятки наступает молодое поколение, его давно уже сместили и заменили.
Есть о чём подумать благодаря этой книге. Есть что похвалить, например язык автора. Да и в голове явно что-то останется и запомнится.
Книга на один раз.
То главное событие, которое происходит здесь, не интересное, но если его взять на вооружение и сделать что-то в виде триллера, то получится очень даже жутковато.
У меня всё. Спасибо за внимание!

Приступая к чтению книги, я знал, что роман Бёлля сравнивают с "Над пропастью во ржи" Сэллинджера, более того, есть мнение, что Бёлль, переводивший на немецкий роман американца, подражает ему. Поэтому меня раздирали противоречивые чувства, с одной стороны книга Сэллинждера мне не очень понравилась и не хотелось тратить время на её вариации, с другой - все же хотелось иметь собственное мнение о культовом романе немецкого классика.

Слава Богу, мое восприятие книги оказалось иным, привязка с Сэлленджеру показалась мне надуманной. Конечно, в обоих случаях речь идет о конфликте отцов и детей, о бунте против родительского представлении о жизни, но тогда было бы логично объявить обоих писателей подражателями Тургенева :)

Бёллю удалось предвосхитить настроения европейской молодежи, которые через каких-то 5 лет после выхода книги выльются в бунт "молодых рассерженных людей".

События романа умещаются всего в несколько часов, да и событиями их назвать сложно - весь роман состоит из нескольких телефонных звонков, сделанных главным героем и одной встречи. Но промежутки между этими действиями заполнены рефлексирующим монологом Ганса Шнира.

Ганс находится в конфликте со всеми, кто его окружает. У него очень сложные отношения с родителями, с братом, с бывшими друзьями (бывшими, потому что нынешних у него нет), с критиками, с католиками, в среде которых вращается его бывшая девушка, наконец, с самой этой девушкой.

Правда, здесь есть один нюанс, он отвергает всех, кроме Марии, но Мария отвергла его. Поэтому этот конфликт иного свойства, но именно он усугубляет и обостряет все другие векторы общения Ганса с окружающим миром.

Ведь, Гансу Шниру ничего не нужно от жизни, кроме того, чтобы рядом с ним была любимая женщина и чтобы люди были честными по отношению друг к другу. Но как раз честности он не находит. Все общество пронизано лживостью, опирающейся на традиционность и ханжескую пристойность. Его состоятельная семья - образцовый пример такой тошниловки, мать, держащая детей впроголодь, по ночам обжирающаяся в подвале, а попутно занимающаяся показушной "общественной деятельностью" отец имеющий любовницу, что ни для кого не секрет. Ганс не может простить родителям гибели младшей сестры Генриетты, которую они, во время наступления американцев благословили "защищать Рейх", а ныне изображающих из себя честных бюргеров, не имеющих ничего общего с фашизмом, более того, борющимися ныне за "расовую справедливость".

Послевоенная Германия полна типов вроде Калика, поддерживавших в свое время нацистов, а сейчас пытающихся представить себя людьми с "безупречным политическим прошлым". Полно противоречий и общество католиков, с которым Гансу приходится сталкиваться из-за Марии и брата Лео.

Все, с кем общается в этот день Ганс Шнир и о ком он вспоминает, все они выглядят самыми настоящими паяцами, кривляющимися и выделывающимися, по сути - клоунами.

Ах, да - это же Ганс Шнир - клоун, и имя у него простецкое - Ганс, типа нашего Иванушки, но он единственный, кто является в романе самим собой, все остальные озабочены исполнением своих ролей, они самозабвенно играют вечную старую комедию масок, это они - клоуны.

А Ганс не хочет участвовать в этом спектакле, он-то клоун, но он клоун по профессии, он клоун только на арене, в жизни он старается быть человеком, самим собой. В реальной жизни он отказывается юродствовать, но в том-то и заключается трагедия, что окружающие его люди удовлетворены своими ролями и от него требуют того же. Маскарад продолжается, и Ганс готов опуститься на самое дно социальной иерархии, стать нищенствующим уличным музыкантом, но не плясать под чужую дудку, наигрывающую комическую мелодию.

Ганс Шнир - всего лишь клоун, который хочет быть человеком, среди людей, предпочитающих быть клоунами.

- Я клоун и собираю мгновения.
Генрих Бёлль ''Глазами клоуна''

Послевоенный мир глазами клоуна, собирающего мгновения жизни: на лице грим, чтобы скрыть любое проявление мимики, в душе меланхолия, а в голове мигрень и только глаза клоуна остаются распахнутыми и смотрят на мир из глубины невинной, чистой, почти детской души. Ганс Шнир – нонконформист из рода Чацких. Честность и открытость которых всегда приводят в замешательство других людей и понятно, что Шнир, как и Чацкий у Грибоедова, как гвоздь в стуле - мешает сидеть и жить окружающим. Человек, которому в этом мире нет места. Нигде. Ни в семье, так как она его ''исторгла из своего сердца'' за недостойное поведение; ни рядом с женщиной – Мари ушла от него; ни среди друзей, потому что они живут иначе, они умеют примиряться с жизнью и с обстоятельствами, в отличие от Шнира; ни найти утешение в церкви и религии, потому что чем больше рассуждают деятели церкви о морали, нравственности, тем больше проступает их эгоизм и ханжество; ни в профессии, потому что нет ничего ужаснее, чем клоун, вызывающий жалость. Уход Мари, как катализатор ускорил процесс сползания на обочину жизни, пытаясь одним вечером встроиться хоть в одну из систем, Шнир будет обзванивать своих друзей и знакомых, но он – чужой. Чужой потому, что не желает поменять свои убеждения, где-то пойти на сделку с совестью, где-то простить, где-то примириться с окружающей действительностью. Но он не может. Просто не может найти себя в мире обыкновенного фашизма, в мире, где бывшее нацистское государство превращается в демократическое, где бывшие нацисты создают фонды Помощи расам, он не может примириться с тем, что бывшие нацисты в новом мире богатеют, а те, кого гнобили во время войны, теперь, в мирное время живут у грани нищеты. Он не может примириться с матерью, которая, отправив дочь умирать, при известии о её смерти только спокойно продолжила есть суп, матерью, которая соблюдая диету не позволяла детям есть хлеба, пирожных и вдоволь шлепать по лужам, матерью, которая тайно в погребе поедала ветчину, жадно разрывая розовые куски руками и запихивая себе в рот, лишь бы никто не увидел, с матерью, которая однажды ''исторгла его из своего сердца''. В этом мире люди, чтобы не остаться в меньшинстве и не оказаться на обочине жизни очень легко меняют убеждения. В этом мире протестанты и католики вместо того, чтобы примириться и уважать друг друга, ещё больше разжигают межрелигиозные страсти.

Потерянное поколение – определение, которое случайно обронила Гертруда Стайн: Все вы потерянное поколение, вся молодежь, побывавшая на войне. У вас ни к чему нет уважения. Все вы сопьетесь.
Трагическое, чувственное и немного нервное восприятие действительности потерянным поколением, поиски истинных ценностей в любви, творчестве, дружбе, в их мире нет места лживости убеждений, войнам, денежным расчетам и миллионам, вернее деньги существуют для того, чтобы их тратить на жизнь, баловать детей и любимых людей, но никогда ценные бумажки не должны ложиться мертвым грузом и придавливать своих владельцев.
Да, Ганс Шнир не прекрасно-положительный герой, не бэтмен, спасающий тысячи людей, он просто потерянный клоун, который и путается в своих убеждениях, и мало верит в то, что они жизнеспособны, но мир, показанный его глазами, заставляет тихонько прикрыть глаза, глубоко вздохнуть, взять гитару и набренчать несколько знакомых мелодий, позвонить подруге и сказать, как ценишь её, обнять близкого человека и положить холодные ладони ему подмышки, чтобы согреться. Мир таков, каким мы хотим его видеть…Глазами клоуна или собственными глазами, оставшись один на один с миром.

P.S. Вот ещё что мне пришло в голову: Служкин у Иванова в ''Географе'' - это Шнир по-русски, разлива 90-х годов, когда тоже рухнула одна система и ей на смену пришла другая, когда бывшие коммунисты вдруг стали демократами, а хулители церкви неожиданно уверовали, стоя с оплывшими, толстыми и лживыми лицами в храмах. А тысячи людей просто потерялись.

Притворство сплачивает воедино тех, кто связан круговой порукой лицемерия.

Мольер

На сольное представление клоуна по имени Ганс Шнир собрались люди из разных общественных прослоек. Среди них его родители, брат Лео, перешедший в католицизм, бывшая спутница жизни Мари и её муж Цюпфнер, католические знакомые, с которыми Ганса на определённом этапе свела жизнь... и даже его покойная сестра Генриетта, погибшая в самом конце мировой войны. Однако нам предлагают непривычную, перевёрнутую перспективу. Именно клоуну отведена роль зрителя, который оценивает собравшуюся публику и пытается каждому определить его место. На всё это у него есть один день. Свет в зале потушен, представление начинается, дамы и господа!

Оставшись без работы и без денег, Ганс возвращается в родной город в надежде найти поддержку. Общество, которое мы видим через призму восприятия клоуна, пронизано лицемерием сверху донизу. Двуличие и ханжество окутывают как общественную, так и частную сферу. Яркий пример - семья самого Ганса Шнира. Его родители всегда были в высшей степени состоятельными людьми, но, как Ганс признаётся отцу, в детстве дети часто оставались голодными.
Ксенофобия матери Ганса не помешала ей после окончания войны занять видное место в комитете по преодолению расовых противоречий. Во время войны она яростно выступала против «жидовствующих янки» и отправила свою совсем юную дочь на защиту немецкой земли.
Двойные стандарты, эгоизм и мелкие подлости так называемых «истинных» католиков (и не только их) показаны убедительно, хотя мне антиклерикальная составляющая романа не показалась особенно резкой.

Нет, если уж лицемерить, то наверняка так, чтобы получить максимум удовольствия, а это значит поставить на католическую карту. С этой картой никогда не проиграешь.

Ганс осознаёт, как католические друзья Мари отравляют ей жизнь своими нравоучениями. В этом частном примере отражается проблема общества в целом, где якобы намного легче прожить на пятьсот марок, чем на две тысячи.
Глаза у клоуна широко раскрыты, и он прекрасно подмечает ханжеские попытки защититься от человеческой природы, отрицая естество и манипулируя людьми с помощью угрызений совести. Здесь хочется воскликнуть, что жизнь и без того достаточно запутана, чтобы её ещё осложнять надуманными догматами!
Картинно занимаясь благотворительностью, мать Ганса не упускает любую возможность оплатить свою деятельность на «благо человечества» из общественных фондов.

Несмотря на то что на личном банковском счету моей матери в графе «сальдо» записана шестизначная цифра — все её счета за телефон (и конечно же расходы на поездки в Амстердам и другие города) оплачивает Центральный комитет.

Милейшая женщина, эта госпожа Шнир. Даже трагическая смерть родной дочери, кажется, не может поколебать её уверенности в собственной правоте.
Опять же, это не частный случай, не исключение, а вполне распространённое явление.
Клоун знакомит нас и с другим персонажем, который успешно «перекрестился» из убеждённого нациста в защитника прав человека.

Калик — это тот молодчик, который донёс на меня, обвинив в пораженчестве, а потом, когда надо мной устроили суд, потребовал проявить твёрдость, неумолимую твёрдость. Это его осенила гениальная идея мобилизовать сиротский дом для «последней схватки с неприятелем». Я знал, что теперь он важная птица. В вечерней газете говорилось, что «Крест» ему пожаловали за «заслуги в деле распространения демократических взглядов среди молодёжи».

Люди, конечно, могут измениться и получить прощение, но для этого желательно, чтобы они раскаялись, а этого у героев романа как-то не наблюдается.

Представители описываемого общества находятся во власти множества предрассудков, не позволяя себе открыто выйти за рамки «нормы», нередко установленной кем-то в стародавние времена, о которых большинство этих людей имеет весьма расплывчатое и искажённое понятие... Что подтверждается попытками героев книги обращаться к истории, ссылаясь на Генриха VIII и его сложные матримониальные отношения.
Семья любящих друг друга Сабины и Карла нуждается в деньгах, но это не мешает им заводить детей. Находясь в плену искусственных установок, они лишают себя счастливой повседневной жизни, заменяя простые радости нудными рассуждениями и позволяя раздражительности захватывать домашнее пространство.
Мари очень привязана к Гансу, но она не может принять «жизни во грехе» и того, что её возлюбленный не принимает католичества. Девушка не позволяет себе просто наслаждаться жизнью. Мари и Ганс часто говорят о будущих детях, но Мари не может родить ребенка вне брака.
Попытки компромисса оказываются безуспешными. Конфликт между чувствами и долгом, как его понимает католичка Мари, приводит к печальным последствиям. Это неприятие собственной жизни заставляет её делать аборты, о которых Ганс не догадывается.

Большинство персонажей верят, что они всё делают правильно и следуют своим «принципам». Но насколько они в этом искренни, насколько честны хотя бы сами с собой?
Ощутимый налёт фальшивости присутствует в их восприятии естественных сторон жизни.

Деньги — это почти такая же щекотливая штука, как «вожделение плоти». Никто открыто о них не говорит, никто открыто не думает; либо потребность в деньгах «сублимируется», как сказал Мари священник о «вожделении плоти», либо считается чем-то вульгарным; во всяком случае, деньги никогда не воспринимаются в том виде, в каком они нужны человеку: как еда, как такси, как пачка сигарет или номер с ванной.

Мы видим, что главный герой проницателен и довольно обидчив. По его собственному признанию, Ганс моногамен, и, полюбив Мари, он не может думать о другой. Для него вернуть девушку - вопрос жизненной необходимости. При этом его отношение к Мари выдаёт собственника, он считает её «падшей женщиной», раз она посмела уйти к другому. Есть в его, вероятно, искренних чувствах, элемент инфантилизма и эгоизма.
Отец, узнав о сердечной драме сына, справедливо советует ему примириться.
Гансу, на мой взгляд, не хватает спонтанности и эмпатии. В этом смысле молодой Шнир сам часть общества с его фальшивой добродетелью, недостатки которого он умело обнажает. Наблюдая и выявляя пороки окружающих, он сохраняет определённую отстранённость. Ганс, видимо, не способен прочувствовать, как важно для Мари её мировоззрение, которое он не разделяет. Он так и не стал сопричастен переживаниям и душевным мукам женщины, живущей рядом с ним.
Здесь мы приходим к вечному вопросу о ценностях. Как правило, не бывает «плохих» и «хороших» ценностей или «правильных» и «неправильных» норм, всё зависит от прилагаемого критерия. Мы можем не разделять систему ценностей, составляющую мировоззренческий стержень Мари, но это не значит, что от такого отношения эти ценности становятся «плохими». Сравнительно «универсальным» критерием, который применим в таких вопросах, можно считать счастье близких. Плохо то, что причиняет им боль. Ганс заставлял любимую им Мари страдать...
У героя, который ещё молод, есть шанс стать лучше, развить в себе умение сопереживать, перевернуть страницу и начать смотреть в будущее.

Где-то чуть выше солнечного сплетения стопорится воздух и слова застревают там, а мысли разлетаются, как стреляные голуби, когда я пытаюсь что-то внятное сообщить вам об этой книге.

Медленно. Хочется читать её медленнее, ещё и ещё возвращаться и снова проваливаться в текст.

Я научилась замедлять время, чтобы запомнить моменты, когда в жизни происходит что-то важное. Стараюсь запомнить подробнее выражения лиц, слова, атмосферу. Спустя время, эти воспоминания тепло растекаются по венам. И хорошо на душе.

Эту книгу я тоже хочу запомнить.
Хочу перечитывать.
Хочу делиться ею с теми, кто поймет, кто оценит, кто сможет прочувствовать.

"Глазами клоуна" - роман самокопаний, воспоминаний, сожалений, разлук.
Роман в пастельных тонах.
Роман, в котором едва подавленная тоска героя уносит его от реальности.

"Я клоун..и собираю мгновения"
Собирайте мгновения, друзья! Приятные, грустные, сладкие или печальные - не важно! Важно, чтобы они происходили..

Генрих Белль - не Ремарк, хотя и проглядывает в его книге пацифизм и непонимание немецкой идейности. Генрих Белль - человек, пишущий о том, кто в тылу, но том, чья душа на войне - войне с непониманием и абсолютно отличающимся большинством, войне с лицемерием и приземленностью, ложью перед собой и другим...

Суть "баллады" до ужаса проста - бросила любимая женщина, родителей не уважаешь, друзей нет - остается лишь каждый миг прокручивать в голове прошлое и ощущать свою инаковость. Меня не увлекает чтение по сути нытья, размазанного на всю книгу, но не подчеркнуть талант человека, написавшего все это так, будто сейчас сам находится в подобном состоянии, нельзя, а тем более нельзя не оценить его. Естественно, многое можно сказать о том, что ничего не меняя в себе невозможно изменить произошедшее и то, что есть, что будет, о том, что обмусоливание одного и того же без единой шажка к трансформации не изменит абсолютно ничего, не приведет к желаемому, а уж тем более необходимому. Но, кажется, самое важное здесь не раздавать рекомендации, а задуматься над сложностью существования не таких как все.

Мы очень отличаемся от большинства, приблизительно одинаково чувствующего, мыслящего, принимающего решения на практически едином основании. Нас не понимают, осуждая, считают изгоями, ленясь вникнуть в глубину, которая им не знакома (ну как ленясь - это поверхностное - из страха на самом-то деле). Нас не не цепляют ценности, важное из значимое для подавляющей части людей, но мы обращаем внимание на все то, на что намеренно она закрывает глаза. Мы мыслим и чувствуем иначе, а поскольку нас мало, а так как наше мировоззрение не поддается объяснению, - превалирующему числу это кажется страшным - т.е. срочно нужно обесценить, заставив таким образом исчезнуть все отличающее, все, что заставляет выйти из круга "безопасность-пропитание-досуг". Большинству не до духа, не до высших измерений - им бы с приземленным разобраться - как же тут не побояться сравнить себя с теми, кто как-то непонятно так умудрился взлететь туда, о чем оно и не задумывалось.

Наблюдающий клоун - иной. На него нельзя положиться в земных делах, его не выходит понять, от него не дождешься понимания проблем житейской материальности. Он миновал эту ступень здесь, он прошел ее уже давно, но жить приходится тут и сейчас. А стало быть приходится столкнуться с тем, что все важное для человечества не представляет ценности, кроме одного - любви, но на любовь по его меркам не способны окружающие, они меряют земным, а он воздушным - жить без любви не способен, но и с ней, такой обычной, не может. Нельзя винить ушедшую женщину Марию - она ждала от их с мужчиной пары каменной стены, подушки безопасности. Нельзя винить Ганса Шнира - он мог дать лишь полеты, на которые мало кто способен. но которые и мало, кому здесь нужны. Ах, если бы избавиться от последней нити жажды привязаться, связующей с землей... Наверное, это и есть тот последний шаг к Нирване...

Ну-с, пришло время заняться неблагодарным делом – копаться в душе, да не простой, а клоунской. Итак, жил-был клоун Ганс Шнир, который, мало того, что, как многие в этом мире, родился не в то время, так еще и пришла к нему черная полоса в виде толстого северного зверька, мех которого регулярно уходит на пошив шуб.

Итак, послевоенная Немеция, точнее ее империалистическая половина. Бедняга-атеист Шнир давным-давно соблазнил Марию, и потом жил с ней пять лет, как сейчас принято говорить, гражданским браком. Он ее безумно любил, и продолжает любить. Но такие отношения со временем напрягали Марию все больше и больше, ибо она была католичкой, а жизнь с мужчиной, да еще с атеистом, да еще вне брака в понимании церковных догм есть тяжкий грех, о чем она регулярно получала чудесные капли на свои мОзги (именно так) от друзей, знакомых и прочих доброжелателей, которые исключительно заботились о спасении ее души. В общем, Мария ушла от Шнира, тот запил горькую, от чего немедленно стала страдать его карьера, и в результате остался с одним грошом в кармане (да и тот в порыве злобы вышвырнул в окно), разбитым коленом, почти пустым холодильником, меланхолией и мигренью. Клоуну надо всего ничего – вернуть Марию, и тогда волшебным образом все наладится. Но нет, как назло весь мир против него. И вот Ганс Шнир сидит в своей квартире, звонит всем, от кого может ждать помощи или кто от него может ждать недоброго слова, и все это происходит в течение одного дня, на протяжении всего романа.

Послушаем… в смысле почитаем, что из этого вышло.

Ганс Шнир: Итак, я калека на несколько месяцев, а ханжи-католики подбили мою жену на прелюбодеяние с Цюпфнером, и вот я без денег… а еще мой наниматель Костерт, сволочь такая, мне бутылку водки задолжал, без которой моя меланхолия с мигренью только усиливается… и боль в разбитой коленке тоже.

Фрау Mutter Шнир (мать его): Ох, эти вечные деньги! Деньги, деньги, деньги, деньги, деньги! Ах, ты только и умеешь, что говорить о деньгах! Фиг тебе, а не деньги!

Фрау Фредебейль (жена члена католического кружка): я ничего не знаю, все вопросы к мужу, я всё делала по его указке! А вы в Бонне? (о Боже, какой ужас!).

Кинкель (член католического кружка): Ба-ба-ба, Шнир, как я рад (чёрт бы тебя побрал), чем могу помочь? Что? Где ваша жена? Извините, любезнейший, но она вам не была и не является женой!

Цонерер (импресарио Шнира): Шнир, дружище, не падайте духом, я вас не оставлю, в смысле ни за что не откажусь от вас (еще бы, вы мне деньги приносите). Но для того, чтобы жизнь наладилась, давайте-ка сделаем перерыв на полгода. Все что вам сейчас нужно – начать тренироваться и бросить бухать. Бросить, я сказал!

Зоммервильд (член католического кружка): Шнир, Мария вам не жена! Господь с вами, чего вы так беситесь? И почему злитесь персонально на меня? Да, я раскрыл ей глаза на сущность вещей, ну так я же богослов! А твоя Мария с Цюпфнером уехали в Рим. Кстати, не хилую рецензию на вас Костерт написал, хе-хе…

Герр Vater Шнир (папаша Шнир, богатый человек, между прочим): Да-а-а, сынок, влип ты, конечно… Ну да что там, я могу тебе помочь… Например, советом. Тут один критик Геннехольм (не обращай внимания, что он гомосексуалист) сказал, что как клоун ты бесперспективен. Надо переходить на пантомиму. Да. Ну и, кроме советов, могу помочь материально. Гимнастический мат в подарок и двести марок в месяц сойдет. Что? Тысячу? Ты что, совсем опух? Ладно, я пошёл. Кстати, ведь Мария тебе не жена, чего ты как маленький?..

Бела Брозен (любовница отца): Э-э-э… м-м-м… ну как бы… ну да… я могла бы помочь вам… только вот… вы же понимаете… тут положение щекотливое… я боюсь запутаться во всех этих интригах…

Сабина Эмондс (жена друга): Дуй к нам, супом накормим! Приедешь? Обещаешь, что приедешь?

Лео (брат Шнира): Брат! Прости меня! Я не могу приехать! Прости! Я стал богословом! У меня есть для тебя деньги! Прости! Шесть марок семьдесят пфеннигов. Ганс! Ах! Боже мой!

Ганс Шнир: Идите вы все знаете куда, сволочи? (Берет гитару, идет к вокзалу зарабатывать деньги пением песен).

****

Клоун, который начал пить, скатится по наклонной плоскости быстрее, нежели запивший кровельщик упадет с крыши.

Когда клоун приближается к пятидесяти годам, для него существуют только две возможности: канав или дворец. Во дворец я не попаду, а до пятидесяти мне надо кое-как протянуть года двадцать два с хвостиком

Да простят меня уважаемые лайвлибовцы, любители Белля и прочие читатели, что я в несколько развязной форме передал содержание романа. Но я прочитал (точнее, на 90 процентов прослушал его в аудиоверсии, а все остальное прочел глазами) его полностью, и до сих пор не знаю, как относиться к бедняге Шниру, который в течение одного дня переживает последние пять с лишним лет своей жизни и оказывается совершенно одиноким наедине с толстым северным зверьком. Конечно, его жалко, безумно жалко (Ганса, а не зверька, разумеется). Особенно жалко с позиции человека, живущего в двадцать первом веке, когда нравы стали, прямо скажем, гораздо свободнее, и найти в наше время женщину, которая бросила бы возлюбленного после того, как ей мозги компостировали догматами веры (да простит меня Господь за такую фразочку) – не так то просто.

И всё-таки. Весь роман – это позиция клоуна Шнира. Мария там появляется только в его воспоминаниях, и в упоминаниях его собеседников. Соответственно, все те отношения, которые были между ними, мы воспринимаем только с его позиции. Мужем Ганс был, прямо скажем, не идеальным. Примеров мог бы привести много, но достаточно и того, что он проморгал аборт, который сделала Мария. Ну и охлаждение отношений, недопонимание в последние месяцы, судя по его воспоминаниям, тоже имели место.

Так вот, хочу я спросить. Может быть Мария от него ушла потому, что ОН ЕЙ НАДОЕЛ?

Второе. Характерец у Шнира все-таки не ангельский. На свой острый язык он не всегда воздержан. Вполне понятно, почему он к своим двадцати семи не заслужил всеобщей любви, хотя друзья у него все-таки есть. Ну а если тебя не все любят, чего же жаловаться на жизнь, что не всякий тебе готов помочь? Особенно католики, в которых он вообще не видит ничего хорошего. У него католик – это почти то же самое, что фашист. Вот назови меня кто фашистом – я бы сто раз подумал, прежде чем такому помогать.

Третье. Упав духом, Шнир не спешит воспрянуть им, и иногда кажется, что человеку хорошо в таком состоянии. Я не психолог, поэтому я сужу по себе – если бы мне в тугом положении предложили в пять раз меньше, чем мне реально нужно, я бы принял эту помощь, а на вокзал с гитарой все равно бы пошел.

Заключение. Это хорошая книга, и я рекомендую ее для прочтения всем, кто еще не читал. Бёлль мастерски изобразил душевные переживания, и люди, которые испытывали подобные ощущения, поймут главного героя. Но если вы что-то подобное испытывали, и при этом ловили кайф, то лучше не читайте. Хотя… какой смысл это писать, теперь уж точно читать будете.

3/4 книги я возмущалась и раздражалась, а 1/4, утомившись, откровенно скучала. Дочитала только потому, что не люблю бросать начатое, не доведя до конца. Ближе к концу с огромным удивлением обнаружила, что все описываемые события заняли не многим больше двух часов. Конечно, читала я подольше, но мне казалось, что у героя прошло как минимум несколько лет - так неприятное повествование имеет свойство растягиваться до невероятных размеров.

Что же мне так не понравилось? На протяжении всей книги меня беспокоил этот вопрос. Ведь Белль поднимает важные проблемы современности. Здесь и перевоспитавшиеся и недоперевоспитавшиеся нацисты, слишком ретивые и рьяные католики, проблема отцов и детей, да много чего еще. Но все это - просто парад уродов с главным героем во главе, который, как я поняла, в общем-то должен читателю нравится, но я на дух не перевариваю людей, которые всех, кроме себя считают идиотами, гадами, негодяями, жлобами (нужное подчеркнуть). Я уважаю критическое отношению к обществу, считаю, что нужно высвечивать и обсуждать его пороки, но лить ушата грязи? На 200 странице я уже была готова вскричать - да сколько можно же! Я не крещеная, к религии отношусь совершенно нейтрально, хотя не могу не отметить, что помпезность католической церкви мне далеко не импонирует, но у Белля все поголовно католики изображены настолько гнусно и на протяжении всего повествования на них выливается столько грязи, что это меня начинало тихо бесить.

В каждом человеке есть как плохие, так и хорошие черты характера. Я могу полюбить или хотя бы посочувствовать даже книжному гаду, если я смогу его понять как человека, но клоуну я посочувствовать не могу. Да, в своих обвинениях он во многом прав, да, с ним обошлись жестоко его родители, его знакомые, его девушка в конце концов, но я не могу сочувствовать бочке желчи. Также я не могу понять людей, опустивших руки. Бедняга, его бросила его единственная и неповторимая любовь. Печально. Но довести себя до такого состояния: бесконечно напиваться, остаться без марки в кармане только из-за собственной депрессии? Я понимаю, от тяжелого удара очень сложно оправится, но пускаться в беспробудное пьянство, а потом у всех клянчить деньги, когда доведешь себя до полного изнеможения? Нет, такого я понять не могу. Если твоя половинка тебя бросила, значит, так или иначе, но твоя вина в этом тоже есть. Я не заметила, чтобы герой Белля признавал за собой хоть какую-то вину. Нет, черными красками у него описаны все, а вот в своем глазу он бревна не видит.

Наверное, у меня как раз мещанское мировоззрение, раз я не могу понять страданий несчастной творческой души. Но уж лучше так, чем пить горькую и у каждого встречного выпрашивать копейку. В современном обществе море лицемерия, тщеславия, чванливости, жажды наживы и так далее, но подобные "непонятые меланхолики", утопая в своей зеленой (или какая там бывает) тоске, даже не пытаются его улучшить (а начинать следует с себя). Они способны только пить, рассуждать, снова пить, изрыгать на всех море желчи и умирать в канаве. Это не герой моего романа, се ля ви.

Боже, как же вымотала меня эта книга! Всего-то 288 стр., а кажется, что все 800 набралось, настолько это было тягомотно! Нельзя не отметить гениальность Генриха Бёлля, книга эта написана замечательно, но читать ее неприятно, тяжело, хочется поскорее с ней разделаться. Тоска – вот, что она вызывает. Тоска, уныние и… странное омерзение, словно рассказали тебе об особенно отвратительном преступлении.

«Глазами клоуна» похожа на «Бильярд в половине десятого»: основные события занимают один день, при этом книга пестрит яркими флешбеками обо всем на свете. Но «Бильярд…» показался мне объемнее (за счет своей проблематики и символизма), «Глазам…» же не хватает масштаба, это камерная история, ограниченная восприятием главного героя. Я пыталась найти в ней то «светлое», о чем говорилось в аннотации – и ничего не получилось. Эта книга не о свете. Она – о нелюбви и непонимании, эгоизме и жестокости.

Ганс Шнир – клоун из заглавия. С невероятной дотошностью он рассказывает свою историю: как его воспитывали в богатейшей семье Бонна, как погибла его сестра Генриетта, как он влюбился в Марию, как стал клоуном, а затем – как началось его «падение».

После того, как Мария бросила его, он начал спиваться, а пьяный клоун – такое себе развлечение. Закончилось тем, что героя Бёлля выгнали из профессии (иначе не скажешь), и без гроша в кармане он возвратился в родной Бонн в надежде, что родственники и давние знакомые помогут ему встать на ноги. Гансу очень нужны деньги. Из своей квартиры он звонит всем знакомым, рассчитывая, как попросить у них денег. Названивает действительно всем, в т.ч. тем, кого глубоко презирает. Попутно он вспоминает Марию, сетует на то, что у него «врожденная склонность к моногамии», злится и размышляет, как бы вернуть ее.

Ганс – человек творческий, и этим можно объяснить его тотальный эгоцентризм (хотя он и отрицает подобное). Но мне категорически не понравилось его, творческого человека, противопоставление проклятым обывателям (привет, «Мартин Иден»!) Ганс никого не любит, даже на приятных ему людей смотрит с мыслью: «А чем ты можешь быть полезен?» (окей, тяжелое положение, согласна-согласна!) – а тех, кто ему неприятен, всячески поносит. А неприятны ему почти все. Естественно, этим он отталкивает даже тех, кто любит его (например, брата Лео).

Помимо этого у Ганса есть навязчивая ненависть, а именно ненависть к католичеству. Эта ненависть настолько велика, что чуть ли не на каждой странице встречаются оскорбления католиков, их церкви, их объединений и проч. Все католики (даже брат Лео) отвратительны. Все – лицемеры. Честно, я ничего не имею ни против христиан (и остальных верующих), ни против атеистов. Кто у меня вызывает неприязнь, так это фанатики, а главный герой Бёлля как раз такой фанатик, воинствующий атеист, который не может пройти мимо католика и не уколоть его злым словом. Бёлль не раскрывает всех причин ненависти главного героя, но мне лично кажется, что все дело в Марии, а точнее… в отношении Ганса к Марии.

Если смотреть со стороны, то отношения Ганса и Марии («ах, великая любовь!») – это далеко не трогательная история, есть в ней много грязного… мерзковатого. Во-первых, как началась эта любовь? Ганс толком не знал Марию (но знал, что она католичка и бережет себя), ни разу с ней не поговорил, но внезапно воспылал к ней «моногамной любовью». И потому решил по-простому притащиться к ней вечером, воспользоваться ключом от нее дома (!), тайком забраться в ее комнату и совратить ее. Поскольку Марии он нравился (наверное), все получилось, но как-то это мерзко – явиться в комнату девушки без разрешения, домогаться ее… Из-за этого Мария должна была уехать (очень быстро все об этом узнали), а Ганс поехал за ней. Но и в этом ничего романтичного нет. Становится понятно, что у влюбленных нет ничего общего. Мария скучает по родному городу, по друзьям-католикам, а главный герой ревнует ее. Он хочет, чтобы она принадлежала ему одному, чтобы думала только о нем. В понимании Марии они живут «во грехе», но Ганса это не очень-то заботит. Он постоянно говорит, что любит ее навсегда, но не хочет жениться, ибо при заключении брака нужно давать обещание, что «дети будут воспитываться в католичестве». И плевать, что любимой Марии это важно. Когда же Мария от него уходит, объясняя это их несовместимостью, он заряжается мыслью, что Марию увели силой. «Чертовы католики, отняли у меня любимую!» Он не понимает, что женщина может уйти сама. Нет же, она – корова, которую ночью уводят из стойла.

Собственническое отношение к женщинам доказывают и мимолетные высказывания героя: так, он доказывает, что хорошая женщина должна быть «сострадательна» к мужчине, и если он ее хочет, должна ему отдаваться (как Мария в их первый раз, простите?).

«…Мне кажется, американцы бы сожгли на костре… каждую женщину, которая делает «то самое» не ради денег и не по страсти, а только из сострадания к мужской природе».

А если женщина не согласна на секс из жалости, то:

«Это не что иное, как бесчеловечность там, где единственно человечным было бы проявить сострадание».

Симпатий к главному герою это, конечно, не добавляет.

Опять же, если отвлечься от токсичного главного героя, то книга прекрасна. Но Ганса в ней так много и он такой душный, что хочется застрелиться поскорее. С кем реально хотелось бы побыть, так это с его братом Лео или с его отцом. Но с Гансом – увольте. Если Бёлль хотел показать человека, от которого не терпится убежать, то у него все получилось. А если он хотел сопереживания… Я сама слабый творческий человек (ага), но чтобы я так бухтела на жизнь и жаловалась, что никто меня не понимает… ну нет. Простите.

Я и так планировала читать эту книгу. Либо за крепкую классику, либо за путешествие по Германии эта книга прошла бы.
Герой книги Ганс Шнир - если вы еще не догадались - клоун. Я думала, что это будет такой "грустный клоун" - такое немного уже клише. Прочитав в книге Юрий Никулин - Почти серьезно историю Леонида Енгибарова - я немного ей заболела. Если даже ее бы не было - ее стоило придумать. У Бёлля клоун больше такой - меланхоличный, и реально переживает кризис примерно среднего возраста. И все проблемы, как в немного дурном анекдоте, у него на М: мениск, меланхолия, моногамия (очень тяжелая проблема, которая приносит ему много страданий) и Мари.
Я соглашусь, наверно, со сравнением с "Над пропастью во ржи" - только герой немного побольше прожил и мыслит уже немного поосознаннее. Такое ощущение, что вот Ганс крутился, как белка в колесе - сегодня Бонн, завтра Франкфурт, такси, гостиницы... И тут - колесо сломалось, он уперся в тупик - и сидит и немного ноет в него. Причем иногда попадаются очень интересные мысли и рассуждения, а иногда - прям нытье. Как, например, почти финальные упоенные страдашки - кто ж о нем поплачет, когда его не станет... Да на тебе пахать можно!
В книге для меня открылось столько тем, что - их хотелось отделять, как слои, и раскладывать. Тема религии и веры. Герой-то во что-то верит, но его бесит религия - особенно католическая - в плане напыщенности ее ритуалов и напускной серьезности. Вообще все напыщенное и напускное его раздражает - мама у нее состоит в комитете "разрешения межрассовых противоречий", отец - довольно преуспевающий фабрикант. А сын - приходит к практически нищенскому существованию, а они - разговоры с ним разговаривают.
Еще мне понравилась тема противопоставления "приземленных" людей и людей богемы. Часто повторялся этот рефрен

Но он же - художник

Поэтому - за квартиру мы не платим, и срач он развел, и живем мы во грехе. И очень интересная тема - масок. Что многие носят маски так интенсивно, что они - прирастают. Яркий эпизод был с белым гримом и "глазами мертвеца".
Конечно, многие проблемы герой создал себе сам - и иногда хотелось его немножко пнуть, чтобы он хоть как-то себя в руки взял. Особенно в эпизодах плача по Мари - любви всей жизни, которая усвистела с каким-то оголтелым католиком. А Ганс же моногамен - в этом и проблема. Хотя - что-то он вдруг так разрешает себе пошатать свою моногамию. К кому он там шары свои катил - к Монике? Вот нытье по Мари было самым изматывающим - потому что это было именно нытье, никаких осознанных действий не было вообще.
В общем, это такая классика-классика с "героем праздношатающимся, немного романтическим". Практически сплошной внутренний монолог и вспышки воспоминаний. И у нее есть интересное свойство - вводить читателя в состояние героя: то немного замедленное, то вдруг - вспышка лихорадочной деятельности. Кажется мне, что подойдет для обсуждения с друзьями или в книжном клубе: тем поднимается так много, что - каждого зацепит что-то свое. Такая своеобразная книжная психотерапия, если брать в расчет, что местами она - очень замедленная и слегка напоминает заевшую пластинку. Рекомендую любителям классики, экзистенциальных кризисов и тем, кто понимает, что за слоем клоунского грима скрывается все-таки - человек.
P.S. Я очень редко это делаю - но не буду рекомендовать начитку Евгения Терновского. С рабочей точки зрения это было хорошо начитано и интонированно, но - таааак меееедлееннооо... Особенно в сносках - прям так обстоятельно он читал, словно каждое слово разбить боялся. Я прошла с ним этот путь до конца - осознанно - потому что очень хотелось замедлиться и немножко оглядеться вокруг. Поэтому могу начитку рекомендовать только в одном случае - если вам прям нужно замедлиться и почувствовать себя белочкой в сломанном колесе Подумать о жизни своей...

Дошла очередь и до Генриха Белля. Я прямо довольна собой. Интуитивно чувствовала, что мне нужна такая литература.

"Глазами клоуна" - роман 1963 года, который считается немецким "Над пропастью во ржи" из-за схожести темы отцов и детей на просторе послевоенной Германии. Но роман не совсем об этом. Роман о том, кто на самом деле клоун.

Действие романа происходит в течении одного дня, на протяжении которого главный герой Ганс Шнир -профессиональный клоун- подводит итоги своей настоящей и прошлой жизни. Из настоящего - несколько телефонных звонков и одна встреча. Из прошлого - череда воспоминаний: приятных, но больше болезненных и грустных.
Гансу 27, он комический актер, страдает меланхолией, мигренью и инертностью, уверен, что в будущем его ждёт какая-нибудь канава и бродяжничество, слишком часто он прикладывается к бутылке и запивает свою боль, своё одиночество и непонимание.

Ганс - сын богатых родителей, но давно не поддерживает с ними отношений. Он верит, что "живые бывают мертвыми, а мёртвые живут". Вот его мать, например, относится к первой категории. Она давно для него умерла. Держа впроголодь детей, по ночам спускалась в подвал и обжиралась всякими вкусностями. Старшую сестру Ганса 16 лет она отправила в противовоздушные войска, чтобы выполнить свой патриотический долг и выгнать "жидовствующих янки со священной немецкой земли", где она естественно погибла. А после войны мать -участник комитета, который борется с рассизмом. И это характерно не только для матери героя. Учителя, знакомые - все сменили маски и приспосабливаются. Такое чувство, что и не было никакого нацизма и фашизма. Ганс очень тонко чувствует это двуличие и не может с этим смириться. Единственный человек, которому он может доверять-его любимая Мари, но она бросила его и вышла за другого.

Книга очень глубокая и прекрасно написана. Главный герой -не такой уж и симпатичный герой, но не приемлет лицемерия и непричастности. Он тот, из кого в скором будущем произрастет "бунтующая молодежь" 60-тых...

В данной книге основная сюжетная линия выстраивается на отношении дедушки и внука, внуку 4, а дедушке за 70. При этом дедушка дедушкой себя вроде, как и не ощущает. Он всю свою сознательную жизнь работал художником иллюстратором и пытался добиться известности и славы. А мальчик, а что мальчик?, в целом обычный любознательный и непоседливый ребенок, которому родители прививают педантичность и поощряют самодостаточность.

А вот как раз у старшего поколения есть свои тараканы. Родителя, например, в частности отец страдает повышенной ревностью, даже списывает это на какой-то гормон или хромосому. Мать, что ж она пытается крутиться, от чего усталость периодично выбивает ее из калии привычной жизни и повышает раздражительность. Но их жизнь в целом обычна, со своими проблемами, радостями, успехами и поражениями, ссорами и примирениями. Дедушка же отдельная, центральная и, наверное, самая необычная фигура.

Он приезжает в Неаполь, дом своего детства, чтобы посидеть с внуком, пока родители в отъезде. Ему при этом необходимо сделать иллюстрации к одной книге о призраках. Только вот вместо этого он начинает переносить, что ли сюжет книги на самого себя. Его здоровье уже не то, его все чаще обуревают разного рода мысли. Но попадая в дом детства все эти мысли одним скопом начинают вертеться в голове проецируя себя и на внука, и на окружение, и на самого себя, бередя и без того неспокойную душу.

Что он хотел, чего он добился, кем бы он мог стать. Рука все чаще устает от того занятия, которому он посвятил жизнь. Да и почему именно ему он ее посвятил. Заказчику первые наброски не понравились. А он стремился возвыситься над остальными, показать свою уникальность. Но такой ли он уникальный, действительно ли обладает талантом, или же это его собственный внутренний обман. Так еще и этот непоседа, мальчик, в игре в художника посмел еще более подвергнуть сомнениям все ранее сказанное. Художник боится, он начинает что-то понимать.

Переломный момент, когда все встало на свои места, все мысли выстроились в четкую линию, и дальнейшее стало казаться не таким уж запутанным и беспросветным произошло на балконе. Произошло в тот момент, когда страх и ответственность за другого, более беззащитного и более уязвимого существа перевесило собственный эгоизм. После этого случая голова прояснилась, и выработалась как бы сама собой концепция построения будущего.

Так в чем же основная мысль, рискну предположить в следующем: каждый из нас уникален, уникальность наша в разнообразных умениях и талантах. Поощряя их и хваля, особенно начиная с раннего детства порой возникает риск гиперповышения самооценки, что приводит к нарциссизму, эгоизму и всем отсюда вытекающим. Тем не менее не поощрять, не развивать и заглушать умения тоже нельзя и неправильно, в таком случае могут развиться комплексы, в плоть до само неудовлетворения, депрессии и отрешенности, желании что-то изменить или вернуть время в спять. Надо видимо учиться свою уникальность взращивать, но не доводить до гипертрофии.

…Не стоит искать призраков прошлого, в будущем. Наслаждайтесь настоящим….

Роман о грусти... о любви... о тоске по счастливым моментам прошлого...

Вообще уже с названия можно себе представить, что роман о чём-то грустном. Клоун для меня вообще несчастный человек, наверное, это уже сформировавшееся мнение после различной литературы и спектаклей. Здесь в этом романе автор рассказывает о своей грусти. Да бывает такое в какой-то момент мы начинаем подводить итоги своей жизни. Мы пересматриваем своё прошлое через призму приобретённого опыта и истекшего времени, что-то мы оцениваем как не важное или сожалеем об упущенных моментах.
Наверное, этот роман каждого читателя вынудит задуматься прежде всего о своей жизни. О своих потерях и приобретениях, о своих важнейших моментах прошедшей жизни.
Сам герой мне понравился своим мировозрением, видением мира. Мне понравилось, как он достаточно прямолинеен в своей жизни. Если родители двуличные, он рвёт с ними отношения (я лично не всегда оправдываю это, но всегда есть исключения), он правдив в отношении брачного отношения. Вообще я всегда с уважением отношусь к людям, которые не являются двуличными. Большое уважение вызывает и его мнение о нацисткой Германии. В моем мире всё реже можно встретить людей с таким типажем людей.

Также близка мне и тема, ухода близкого человека. Это очень болезненная тема. Очень хочется верить, что и клоун (хоть он и утверждает, что он однолюб) переживет эту трагедию, и ещё будет счастлив. Хотя люди его склада от некоторых ран никогда не оправляются, живут по привычке. Переживают вновь прошлое и хорошие моменты и плохие, а настоящее не представляет собой важности.

Конечно, для такого произведения нужно особое настроение, и особый опыт. Книгу нельзя читать для галочки, и только ради знакомства с автором. У меня можно предположить есть нужный опыт, но настроения ностальгии, грусти особой не было, поэтому я не смогла прочувствовать всей глубины боли, печали и сожаления романа.

Невероятный успех детективной литературы со всей очевидностью показывает, до какой степени мир нуждается в смерти. И в тайне. Мир ищет этих образов не потому, что они ему нужны. У него они и так повсюду. Не считая военных конфликтов и неслыханной бесплатной бойни, которые политика предлагает людям, чтобы насытить их неукротимую потребность в смерти, что еще они имеют? Образы. Человек набрасывается на образы смерти, потому что хочет смерти. И только художник способен утолить это желание. Писатели пишут о смерти для людей, которые хотят смерти, они творят трагедии, чтобы удовлетворить потребность в трагедии. И миру всегда мало. Мир не хочет только бумаги и историй, ему нужна кровь, настоящая кровь.

Получив анонимный звонок об убийстве в одном из парижских округов, выехавшие на место полицейские и не предполагали, какой кошмар их там ждет. Двух молодых девушек замучили и убили жутким способом, убийца поиздевался над ними как при жизни, так и после смерти. Но не меньше жестокости преступления следственную группу под руководством Камиля Верховена поражает и то как тщательно маньяк обставил фон для своего кровавого представления. Если не эксклюзивные, то по крайней мере трудно доступные вещи, некоторые даже заказаны из заграницы, дорогущие личные предметы, брошенные без всякой необходимости, детали, которые как ни крути не имеют никакого смысла — все это приводит полицию в полнейшее недоумение.

Но преступление это не было первым, по специально оставленной убийцей детали следствие выясняет, что преступник уже давно не только все спланировал, но и приступил к выполнению своего зловещего, но пока непостижимого другими плана. Инспектор Верховен сумел догадаться о том, во что сначала отказались верить как его коллеги, так и начальство, но в итоге им все же пришлось признать его правоту. Маньяк в точности воспроизводит убийства уже в некотором смысле совершенные, но только на страницах книг. Взяв за основу любимые детективы, убийца одно за другим воплощает написанное в жизнь.

И вот тут небольшой оффтоп.Я всегда злюсь, когда слышу обвинения в сторону книг/фильмов/сериалов/видеоигр итд, мол они совращают юное поколение или сводят кого-то с ума или еще какая-то чухня в этом же духе. Нет, нет, и еще раз нет! Кто ищет, тот всегда найдет. Если человек больной на голову, он и Достоевским вдохновится, чтобы пойти убивать. Если человек адекватный, его в эту сторону не столкнет ни одна книга/игра/фильм итд!

Пока он брался только за детективные. Но, судя по его письму, ничто не доказывает, что в этом суть его плана. С тем же успехом он может спихнуть женщину под поезд, чтобы воссоздать Анну Каренину, убить женщину ядом в каком-нибудь уголке Нормандии, чтобы представить мадам Бовари в натуральном виде…

Возвращаясь же к детективу, написанному Леметром, хочу сказать, что дальше о сюжете говорить не буду. Неблагодарное это дело в данном жанре, постоянно боишься что-то заспойлерить. Так что тут остановлюсь. Скажу только, что читалось с большим интересом: сюжет не провисает, происходящее захватывает, а мешающаяся под ногами пресса только подливает масла в огонь, создавая для полного счастья дополнительные проблемы следствию. А один сюжетный поворот вообще меня сумел поразить, это реально было круто!

Но и без минусов не обошлось, один момент был прям ну ооочень предсказуемым. Хотя тут, наверное, дело в том, что есть кой-какие ходы, присущие каждому жанру и чем больше в нем читаешь, тем сложнее тебя удивить. Так что может кому-то и не покажется очевидным, но для меня появление одного персонажа в голове сразу подсветилось огромной мигающей красной стрелкой, вопящей вот итоговая жертва, вот кульминационный момент. Но самого преступника я не угадала, хотя вообще шансы были. Это тоже автору в плюс, не люблю когда искомым маньяком оказывается какой-нибудь вообще нигде не всплывавший по ходу книги мимокрокодил.

Так что вот уже второй за эту неделю новый для меня французский автор детективов, и снова успех, потому что и эту серию я планирую продолжить.

Дальше...

Ich blickte mich im Spiegel an: meine Augen waren vollkommen leer, zum erstenmal brauchte ich sie nicht, indem ich mich eine halbe Stunde lang anblickte und Gesichtsgymnastik trieb, zu leeren. Es war das Gesicht eines Selbstmörders, und als ich anfing, mich zu schminken, war mein Gesicht das Gesicht eines Toten.

Одна из тех книг, с которыми у меня сильная эмоциональная связь. В своё время именно этот роман я целыми цитатами выписывала и позже их заучивала, и теперь листаю пожелтевшие страницы со старыми пометками и ностальгирую, как приятно снова держать эту книгу в руках!

Много сказано об этом романе, кто-то считает его устаревшим, кто-то недоволен отсутствием сюжета. Так и есть, название не обманывает, дословный перевод звучит как «Взгляды/размышления клоуна» и это ничто иное как отражение общества того времени (послевоенной Германии) в одном человеке. Главный герой далеко не ангел, Бёлль наделил его своими недостатками – он своенравен, резок в высказываниях и ему свойственно видеть других виновными в своих неудачах и скверном финансовом положении. Он постоянно просит кого-то о чём-то, а рассказ наполнен колкостями и сарказмом, которые Ганс (главный герой) постоянно отпускает в сторону тех, с кем имеет дело. Временами эта черта в нём даже привлекает, он смело может назвать «собакой» агента, пытающегося заработать на нём. Телефонный разговор с матерью – это шедевр! Как же тонко выписано! «Я хотел бы поговорить с вашей дочерью….» (которая по вашей вине погибла на поле боя, сожалеете ли вы об этом?). О, он знал, что эта выходка может и заденет её, но не так уж сильно, лишь подразнит.

Многое было сказано в предыдущих рецензия по поводу сестры главного героя - Генриетты, отправившейся на фронт, и каким было отношение к её смерти за национал-социалистические принципы в семье. Нет, автор устами своего героя не обругивает мать напрямую, он метко с помощью диалогов показывает, каая это лицемерка, холодная и расчётливая. Как она спокойным тоном говорит, куда отправилась её дочь, и тут же просит Ганса чистить яблоки тоньше – равнодушие к родному человеку и тошнотворная бережливость. Контрастирует также её нынешняя работа в каком-то «антирасистском комитете», где она перед туристами в музее Анны Франк раскаивается за всю немецкую нацию, но не раскаивается перед семьёй за своё отношение к дочери. А эпизод с обожжённой картой семёрки черви? Как же сильно! Не буду его пересказывать, но он пронзил меня в самое сердце.

Тема религии не так затронула меня, как внутрисемейные отношения Шниеров. Знаю, что сам Бёлль относился к ней скептически, и может то, что говорит и думает Ганс в этой книге – это мысли самого Бёлля. Абсурдность католического общества, которое живёт (жило тогда) по надуманным себе правилам, сегодня, наверное, вообще вызывает лишь усмешку. Да и сама Мари… и из неё ни главный герой, ни Бёлль не делают ни святошу, ни интеллектуалку - в какой-то момент даже сам Ганс отзывается о ней как о «не очень умной», эпизод с окровавленным бельём также спускает на землю эту недоступную, всё время ускользающую девицу, которой то стыдно, то неловко за своё положение.

Интересно и описание городов – Оснабрюка, Кёльна, Бонна, автор наделяет их своими нравами и характером. Виднее, конечно, самим немцам, остались ли они такими сегодня, но я не могу не подчеркнуть эту особенность романа. Мимоходом здесь, где-то на фоне разыгрывается политическая борьба между социалистической и христианской партиями (невольно вспоминаешь, что они сегодня). Этот маленький, но интересный штришок я подметила уже перечитывая роман. Издательство КАРО не потрудилось сделать сноску аббревиатурам, поэтому читая роман в первый раз я даже не совсем поняла, о чём речь.

Для меня прелесть этого романа даже не в общей канве повествования, а в мелких эпизодах – булочке, выпрошеной у пекаря, полиции, роящейся в грязном белье и личной жизни гостей города, полных горькой иронии диалогах. Вот оно то лицемерное общество, отношения между людьми, которые главный герой называет «Mensch-ärgere-dich-nicht spielen» (не знаю, как это у нас перевели).

Пару слов о языке: читала и перечитывала в оригинале. До сих пор, не подписав перевод некоторых слов в первый раз, приходилось лезть в словарь и сейчас. Роман написан просто, без особых изысков, но иногда попадаются словечки и выражения, употребляя которые сегодня, можно сойти за чудака, изъясняющегося по-книжному. Тем не менее, благодаря мелочам, наблюдательности главного героя, роман изобилует деталями и рисует читателю полноценную панораму эпохи и того общества.

С удовольствием вернулась к этой книжице, она мне по-прежнему очень дорога.

Я не большой поклонник нашумевшей "Второй жизни Уве", но не могу не признать, что книга лёгкая и поднимающая настроение, а время от времени очень хочется почитать что-то подобное и просто отдохнуть. Именно этого, судя из аннотации, я ожидала от "Шутки" итальянского писателя Доменико Старноне. Милой, доброй, юморной истории о том, как хмурый дедуля-брюзга становится добрее и открывается миру, благодаря общению с искренним, наивным ребёнком.

По сюжету, главный герой, 75-летний Даниэле Малларико, художник-иллюстратор, одинокий вдовец, вынужден по просьбе дочери посидеть пару дней со своим 4-летним внуком. Марио для своих лет невероятно сообразительный и самостоятельный мальчик, такая же творческая душа, как и его дед. Вот только дедушка совершенно не умеет общаться с детьми, к тому же ему нужно работать над иллюстрациями к книге, а работа идёт из рук вон плохо. Будет ли какая-то польза для дедушки и мальчика в этих нескольких, проведённых наедине днях, найдут ли они общий язык?

Вопреки всем ожиданиям, книжка оказалась не такой уж лёгкой и весёлой. Напротив, я бы даже назвала её мрачной. Потому что она насквозь пропитана мыслями главного героя, переживающего личностный кризис. Когда Даниэле был молод, его карьера шла в гору, и каждая его новая иллюстрация была с восторгом встречена. Но теперь, много лет спустя, он не может предложить ничего нового, да и не знает, как. Что заставляет его сомневаться во всех своих достижениях, в своём таланте, вообще во всех решениях, которые он когда-либо принял.

Помимо этого, Даниэле болен. Здоровье его пошатнулось, и частенько у него возникают жуткие галлюцинации. Он скучает по своей жене, отношения с которой у него были не слишком гладкими, но зато они были друг у друга. А теперь Даниэле никому не нужен, и ему остаётся только вспоминать о былых счастливых моментах: о собственных родителях, детстве, первой влюблённости.

Со внуком герою невероятно трудно поладить, и порой он даже испытывает ненависть к этому талантливому малышу, у которого вся жизнь впереди и который может достичь гораздо большего, чем его дед.

Книга совсем короткая, но насыщенная чувствами, депрессивными переживаниями и размышлениями пожилого человека. А это не такое уж лёгкое и развлекательное чтение. Это ни в коем случае роману не в минус, но лучше всё же знать заранее, что у книги совсем другое настроение, нежели у того самого Уве, дабы не разочароваться, что получили нечто совсем другое.

Было бы мне лет 20, я бы этой книгой не прониклась, а т. к. мне 2 раза по 20, - это оказалась душещипательная история. Книга посеяла в моей душе сомнения, и пока я еще не бабушка, надо задуматься, а там ли я работаю, а правильные ли цели перед собой ставлю…
Дедушка – Даниэле Малларико – художник, слегка за 70 л. Много лет живет один. И вот его дочь - Бетта просит приглядеть за ее 4-х летним сыном Марио. А она с мужем отправляется на конгресс в Кальяри всего на 4 дня.
Дедушка понимает, что между зятем и дочерью натянутые отношения на почве ревности и конгресс – это повод, чтобы скрыться от глаз и ушей Марио и выяснить отношения без свидетелей.
Дедушка внука совсем не знает. Мальчик весь в отца, потомок ученейших эрудитов, умник, всезнайка. «Весь его организм наполняла неконтролируемая энергия, жизненная сила в чистом виде». Дед приехал в квартиру, где он вырос, где прошли его детство и юность, в квартиру своих родителей. Его окружают воспоминания прошедшей жизни, призраки людей из далекого прошлого; первые его картины, которые тогда в молодости казались ему шедеврами.
Мальчику он привез книжки, которые иллюстрировал сам. Книжки Марио понравились, а картинки – нет. «Слишком темные.» - сказал мальчик – «В следующий раз сделай их светлее.» И дед поверил ему, хотя всегда считал эти книжки очень удачными. Вот так начинает рассыпаться на осколки уверенность деда в своей работе, в своих творческих способностях, в своей прожитой жизни.
«До сих пор я воображал, что полностью сохранил свои творческие способности.» И он не заметил, как работы стало меньше, на важные события уже не приглашают, картины шедеврами не считают…
«На смену миру, где я пользовался авторитетом, пришли другие миры, в которых действовали другие группы влияния, не имевшие понятия обо мне, молодые напористые люди.»
Он увидел перед собой обыкновенного, ничем не примечательного старика, ослабленного, с плохим зрением, теряющего работоспособность, подверженного приступам тоски.
Книга по способу подачи материала делится на две части: рассказ дедушки и приложение – дневник дедушки. Дневник добавляет подробностей и в то же время повторяет рассказ о жизни и внутреннем диалоге дедушки. И в дневнике первые звоночки о том, что жизнь деда идет на убыль.
«- Думаю, я уже сделал всё, что мог, возможно пришло время остановиться.
- Да, верно, в определенном возрасте надо остановится.»
Наверное, редко кто может похвастаться, что не совершал ошибок, прожил жизнь правильно и доволен ей.
Очень порадовали иллюстрации в книге.

И снова мета-проза! Много-уровневое, много-слойное произведение со множеством мотивов; с переплетением прошлого и будущего, реального и вымышленного; и с массой философских рассуждений о жизни и искусстве.

Пожилой (70+) художник-иллюстратор Даниэле приезжает по просьбе дочери в родной Неаполь, из которого он давным-давно уехал. Дочь Бетта с мужем Саверио и четырехлетним сыном Марио живут в той самой квартире, где художник вырос. Они уезжают на конференцию и просят дедушку присмотреть за внуком во время их отсутствия. Все, вроде бы просто и жизненно, НО…

Дедушка переживает серьезный экзистенциальный кризис: всю жизнь он жил только для себя, лелея свой «великий талант художника», и вдруг обнаружил, что время его ушло, рисунки его уже не так хороши как когда-то, а срочная работа (иллюстрации к рассказу Генри Джеймса «Веселый уголок») никак не выходит. Кроме того, он только что перенёс серьезную операцию и совершенно не представляет, что делать с 4х летним сорванцом, который к тому же не по годам развит. На протяжении всей книги бойкая энергия и юность Марио только подчеркивают физическое и психическое увядание Даниэле и заставляют его все более сомневаться в себе.

Рассказ, для которого Даниэле должен сделать иллюстрации, это типичная готическая история с призраками (где-то в середине книги мне пришлось перечитать рассказ Джеймса, чтобы лучше понимать все переплетения и аллюзии). И атмосфера, созданная Старноне, вполне соответствует: надвигающаяся буря (причём, как в природе, так и в отношениях между родителями мальчика, Беттой и Саверио; между Даниэле и дочерью; между дедушкой и внуком; и даже между соседями); на дворе ноябрь; завывает ветер, слышатся раскаты грома…и именно в этот момент Марио решает «подшутить» над дедушкой, заперев его на балконе, дверь которого открывается только изнутри. И вот ко всему прочему добавляется ощущение клаустрофобии; балкон, который с детства был для Даниэле символом риска и одиночества (ведь его безумно боялась мама), но а то же время убежищем и средоточием свободы; внушает теперь художнику почти животный ужас, поскольку вполне может стать местом его смерти. В общем, конечно, та ещё «невинная шуточка».

Честно говоря, книга оставила после себя довольно гнетущее впечатление, возможно, из-за концовки, которая показалась мне довольно трагической.

Книгу я читала на английском, а великолепном переводе Джумпы Лахири.

Говорят, что, чем дальше в лес, тем толще партизаны. У Ганса партизаны и так раскормленные дальше некуда, сидят в непролазных чащах души, ведут войну на фронтах тоски и отчаяния, знай себе отстреливаясь: Мария, Мария, куда же ты ушла, я не могу без тебя, что я без тебя, как мне жить без тебя... Клоун не должен быть смешным, но он не может быть и несчастен, никому не нужен несчастный клоун, который падает на сцене и не может показать даже самую захудалую пантомиму. Ганс страдает, мучительно он пережевывает все подробности ухода Марии от него, вспоминает раз за разом, шаг за шагом все больше погружается в черную пучину меланхолии... Его страдания так убедительны и искренни, что мы уже готовы пожалеть его, проникнуться его болью, побежать на кухню за алкогольными напитками, чтобы было чем заливать-запивать такое несчастье... если бы не одно но: Гансик чахнет, Гансик сохнет, скоро сдохнет
Бёлль не выгораживает своего героя, он его и не опускает, но то тут то там промелькнет подробность, мелочь, деталь и вот уже вырисовывается портрет ГГ и он далек от идела творческой личности, как мы привыкли это представлять. На деле оказывается, что он мелочен, эгоистичен, озлоблен, а в желчи, которая льется из него непрекращающимся потоком можно утопить весь Бонн, се его трамваи, пьянужек и католиков, и даже воздух Бонна будет отравлен желчными испарениями одного маленького, но такого озлобившегося клоуна. Несчастный клоун, еще куда ни шло, но злобный клоун, это уже за гранью добра и зла.

Он страдает по Марии, и настолько эгоистичен в своей боли, что не видит дальше своего носа. Ему даже в голову не придет как могла страдать женщина, ради которой он не удосужился даже получить официальную бумажку подтверждающую их брак, хотя, казалось бы, такая формальность... Они так хотели детей, так мечтали о них, и Ганс ничего не знающий об абортивном лечении" даже не задумывался над причиной регулярных "выкидышей" Марии. Он называл ее женой, но это лишь обман, уловка, перед самим собой, чтобы не давать никаких обязательств. Очень легко объявить все формальности презренными и низменными вещами недостойными твоего внимания высоко духовной и творческой личности. Можно завести долгую пространную беседу, о том как католическая церковь вмешивается в жизнь, как ломает то святое и чистое, что есть между людьми... но я не буду. Как бы Ганс ни поносил католиков, здесь они лишь катализатор ситуации, а никак не ее причина. Он обвиняет Марию в предательстве супружеской верности, но как можно предать то, чего не было?

Главный герой упивается своим горем, мусолит его, перекладывает с места на место. И от этого горе затирается, как будто выстирывается и теряет всякую интимность, становясь публичным. А публичное горе, это уже кликушество, которое не пристало высокотворческим личностям. Так же как не пристала им и та мелочность, озлобленность и мстительность, которой грешит Шнирр. Он названивает всем своим старым "врагам" задавшись целью напакостить как можно большему количеству народа, в отместку за свои, по большому счету, ошибки... На месте Марии любая бы сбежала, не только с доморощенным католиком, но и с самим чертом, если бы тот предложил хоть немного больше уважения и гарантий.

Бёллю нужно было дать Нобелевскую, как минимум за точность формулировок. Которые не смогли поколебать даже многочисленные переводы романа на другие языки. "Глазами клоуна" этот текст можно воспринимать только так, изнутри, примерив на себя маску эгоиста, зацикленного на самом себе, и подверженного тяжелым приступам меланхолии. Только с этой позиции можно понять и принять героя. Потому что со стороны, понять, конечно, тоже можно, но вот принять не получится.

Четыре балла я ставлю исключительно за хороший язык, стиль, и умение "держать" читателя, несмотря на то, что главный герой вызывает приступы брезгливости, и даже где-то отвращения. Лучше бы он был полностью отрицательным персонажем, который бьет жену и насилует собачек, тогда его хотя бы можно было бы ненавидеть... а так, в сухом остатке лишь брезгливое равнодушие. И даже мысль о том, что это потерянное послевоенное поколение не утешает меня. Это не оправдание. Если смотреть моими глазами.

Нет довольных своей жизнью; все желают жить лучше, но не знают, что нужно для этого делать....люди стараются спастись, оставаясь на берегу и хватаясь за нависающие ветви, чтобы не утонуть в водах реки, к берегу которой их прибило. Кто-то держится за ветвь ислама, кто-то – национализма, кто-то – курдскости, а кто-то погрузился в нигилизм

Книга нестандартная. Книга, заставляющая думать. Она не откроет для Вас Америку, но еще раз напомнит о вопросах, с которыми мы в той или иной степени сталкиваемся по жизни, но по разным причинам зачастую проходим мимо. То ли из-за страха быть непонятыми, то ли из-за занятости, то-ли из-за нежелания вмешаться или помочь.

1. – Бог мой, ну почему ты создал меня женщиной? – мучилась вопросом Мерьем, искренне считая себя погрязшей в грехе.

Этим сказано все. Тема женщины в восточным странах уже поднималась в литературе сотни раз. И это тоже важно, тоже нужно ибо в современном цивилизованном мире, когда давно освоен космос, а мир коммуникаций делает возможным почти все, есть и ЭТО:

Коллегия ученых из Саудовской Аравии пришла к немыслимому и невиданному доселе выводу. Еще вчера женщина в этой стране ценилась как предмет домашнего обихода, но ее повысили в правах и отныне она уже обладает правами животных.
Они решили, что женщины в действительности являются млекопитающими, а значит, они должны быть наделены теми же правами, что другие животные из этого класса – верблюды, одногорбые верблюды и даже козы, сообщает İslaminsesi со ссылкой на shafaqna.com.

Это несправедливо, это не по человечески, это УЖАСАЕТ, но это наша реальность. К сожалению.

2. Над кровавой землею
Развевается флаг.
Коли есть за землю погибшие,
То тогда ее родиной можно считать!

Джемаль, самая сильная сюжетная линия наряду с линией Мерьем. Никому не нужный, потерянный в мирное время, герой войны. Это там, на границе, идет война. Это там гибнут люди, а ребята носят с собой полиэтиленовые пакеты, дабы в случае серьезного ранения туда можно было положить оторванную конечность в надежде, что ее еще сможет пришить хирург. Это оттуда возвращаются с поломанным внутренним миром и ПТСР. А тут, в Турции, жизнь идет своим чередом. Кто-то живет, кто-то выживает, а кто-то проматывает жизнь. Люди давно приспособились. Кто-то поддерживает антикурдскую позицию, кто-то наоборот. А землю в горах, где гибнут ребята, так и поливают красной краской, дабы лунными ночами алел на ней турецкий флаг..

3. Мои дети будут жить в Стамбуле. Так или иначе, но Стамбул будет наш!

California Dream по-турецки)). Правдами и неправдами, путем лишений и недоеданий, в нищете и постоянной борьбе за выживание. Кто-то таки пробивается, а кто-то ломается. Такова уж человеческая натура. Речь идет вовсе не о том, что не надо работать на результат. Отнюдь. Вперед и засучив рукава. Всегда. Но с умом. Это ключевой момент. Автор говорит именно об этом.

4. Мы придаем большое значение тому, что происходит вокруг нас, и в то же время забываем о ценности нашего внутреннего мира...

Именно эта мысль будет вести профессора от успешной, финансово независимой жизни, к самому себе. Его сюжетная линия не была для меня главной. Да и, по сути, она получилась самой слабой. Для меня он был всего лишь проводником, который сомкнул жизни и судьбы главных героев для того, чтобы переломать, перекроить, и, как итог, изменить их в корне. Хотя бы в этих конкретных случаях.
КНИГУ ОЧЕНЬ СОВЕТУЮ!

Прекрасная, пронзительная книга. Понравилась гораздо больше "Бильярда в половине десятого". Хоть они и похожи.
Один день отчаяния из жизни человека.

"Я клоун... и собираю мгновения"

Чтобы стать хорошим клоуном, нужно хорошо познать этот мир, его радости и печали. Познать до последней мелочи, с большим вниманием к деталям, из которых и состоит большое и важное, те мелочи которые стараются не замечать, отринуть, чтоб заботиться о большом и важном, глобальном.

«Они не понимали, что секрет всего этого ужаса — в мелочах. Раскаиваться в серьезных проступках легче легкого: в политических ошибках, в супружеской измене, убийствах, антисемитизме, но кто может простить, кто может понять мелочи?»

А из таких мелочей состоит хороший номер, клоун должен заметить их, проработать, пропустить через себя.
Герой - Ганс Шнир. Из семьи буржуа, владельцев угольных компаний и других ценных бумаг.
Которые покаялись в своём прошлом и сейчас тщательно искупают свою вину на журфиксах, в телепередачах итп, говорят правильные слова, ругают то, что нужно ругать и хвалят то, что нужно хвалить. И прячутся за масками отвлеченных понятий.
Сразу вспоминаются наши партийные и коммунисты, которые быстренько побежали в церкви стоять со свечками, и отсылать потом в химчистку костюмы, закапанные воском.

«Вообще, если наш век заслуживает какого-то названия, то его надо назвать веком проституции. Люди привыкли к словарю публичных девок»

Век проституток и воров.
Нет, вообще-то Бёлль, конечно, писал об обществе послевоенной Германии, но как же похожи эти черты на наше.
Чем крепче закреплён человек в механизме социального устройства и взаимных обязательств тем непримиримее такое общество к бунтарям. Будто другим тоже хочется той свободы, но они-то себя сдерживают.
Так отворачиваются герои буржуазного мира от Ганса. Он тратит деньги! Он не умеет с ними обращаться!
Он говорит то, что думает. Он поступает по велению души.
Он не может смириться с фальшью этого мира.

«Тогда я бы стал таким, каким они хотят меня видеть: настоящим мужчиной, зрелым, никак не субъективным, а вполне объективным, готовым бодро отхватить в клубе хорошую партию в скат.»

Он не может вырасти и стать настоящим, мужчиной, который умеет примиряться.
Он любит, но даже любовь не выдерживает испытания этого противостояния миру.
И в итоге он остаётся один на один со своим отчаянием.
Некоторые диалоги напоминают диалоги Довлатова, (ну, должно быть наоборот, но Довлатов мне всё же ближе) горькой иронией и точно подмеченными деталями, интонациями.
(Кстати, у Довлатова дворник определял по мусору номер квартиры, а квартирная хозяйка Шнира не могла)))

«— Католики мне действуют на нервы, — сказал я, — они нечестно играют.
— А протестанты? — спросил он и засмеялся.
— Меня и от них мутит, вечно треплются про совесть.
— А как атеисты? — Он все еще смеялся.
— Одна скука, только и разговоров что о боге.
— Но вы-то сами кто?
— Я — клоун,»

Прекрасно же)

Сарказм это или нет, спросите вы. А я даже и не буду знать, что вам ответить.
Нет, история совсем не скучная. Но рассказана она человеком, кое-как дошедшим до дома с распухшим расшибленным коленом. Рассказана вся, за один вечер.

История бесконечного счастья, которое оказалось и совсем не счастьем, и очень конечным. История талантливого человека, который растранжирил свой талант по мелочам. История очень молодого человека, жизнь которого только начинается, но который твердо уверен, что ключи от дверей жизни сделаны изо льда, и стремительно таят в его руках.

Оттого, что история рассказана за один вечер, она кажется бесконечно, невероятно долгой. А оттого, что она рассказывается с завидной методичностью, она кажется занудной. Но если посмотреть с другой стороны, и отбросить все предрассудки, боже, какая же прекрасная и интригующая история жизни и любви предстает пред глазами читателя.

Это даже не история жизни и любви, это образ Мари. А кто она, эта Мари? Искренне ли она относилась к главному герою? Зачем она совершала то, что совершала? Может быть это очень субъективно, но чуть ли не в каждом факте и поступке Мари я находила доказательство того, что она обманывает, ибо не может так поступать любящий человек.

Но, вполне вероятно, вы заметите и откроете для себя другие стороны ее характера.