Безымянный. Мэлон умирает (сборник)

"Я -- Матфей, и я -- ангел, я, который пришел до креста, до греха, пришел в этот мир, пришел сюда".

Не переставая читаешь и перечитываешь отдельные места, фразы и завораживает философская глубина мысли как неисчерпаемый источник для размышления, анализа, если это возможно. Я простая читательница и мне такое впечатление, будто нашла какой то глубоко зарытый клад и, капаясь в нем, наткнулась на всевидящее существо, которое из своей ямы лучше нас видит всю вселенную и слишит стон человеческого бытия. А его ГОЛОС, как зов, предупреждения, предостережения, дойдет ли до нас когда-нибудь? Но этот ГОЛОС и голос нашего "Я" -- где-то в прастранстве навеки сливаются с друг другом и эхом возвращаются к нам, чтобы мы могли задуматься и осознать боль уродливо…

Я люблю Беккета. Моя первая встреча с ним произашла с прочтением пьесы "В ожидании Годо", которая удивило и привело меня в полный восторг.

Это великолепное произведение "Мэлон умирает" философское и трагическое осмысление нашего бытия. Да, читается не легко, но не отускают, не отпускают эти слова, выражения, предложения, которые пропитаны глубокой смыслью о жизни людской. Мне жалко стало самого себя. Хочу плакать. Моллои и Мэлоны --это мы. Они зеркало нашей души, нашей сушности и деяния нашего и, как грустно смотреть в это зеркло, очень грустно.

"Я такой хороший человек, в глубине души, такой хороший, как же случилось , что никто этого не заметил?" -(Мэлон).

В "Безымянном" Беккет продолжает развивать темы идентичности, коммуникации, взаимоотношения "Я" и "Других".

В предыдущих романах идентичности можно условно разделить на четыре категории: физические "Я" и "Другой", трансцендентные "Я"(душа) и "Другой"(Бог).

Если "Моллое" автор жонглирует идентичностями на физическом уровне, в "Мэлоне" уменьшает их количество до минимума, в "Безымянном" сводит всего к двум, причем плавно перетекающих из физического состояния в трансцендентное. Физическое "Я" умирает. Нет "Я", нет идентичности, есть трансцендентный "Другой" (Бог). Происходит полное слияние "Я" и "Другого" (похожий момент вспоминается в замечательной новелле Флобера "Легенда о Юлиане", где в конце также происходит слияние "Я" и "Другого"). В романе Беккет показывает нелицеприятный процесс…

Лиричный монолог умирающего Мэлона продолжает беккетовские темы идентичностей, проблемы коммуникации, абсурдности существования, отношения Я и Другого, деформации личности во времени.

Первая ассоциация, которая может возникнуть, это тематическая перекличка с фильмом Жако ван Дормеля "Господин Никто" (возможно режиссер читал Беккета). Пожалуй, интересно рассмотреть произведения в сравнении.

Мэлон и Немо (Никто) - умирающие старики, вспоминающие какие-то отдельные эпизоды жизни. Но если персонаж ван Дормеля представляет свою жизнь как несколько альтернативных идентичностей, существующих возможно в параллельных измерениях, а возможно это всего лишь представления того, что могло быть, то в романе Беккета идентичности, а вернее изначально одна, но изменяющаяся во времени, представлены в виде…

Почему-то, когда речь идет о умирающем человеке, вспоминается фраза "Вся жизнь перед глазами...".

Главный герой Мэлон умирает, или уже умер, а может вовсе и не жил? Он находится где-то, он сам кто-то, мысли его сбивчивы и порой резко меняют свое направление.

Все мы думаем, что с возрастом приходит мудрость и что умирать мы будем, познав жизнь. А что если нет? Что если все не так? Главный герой умирая, не знает ничего - он вспоминает истории о людях, но кто они, он не знает - может это плод его больного сознания, а может он сам? Он не знает абсолютно ничего, все его знания ограничиваются маленькой комнатой и скудным набором предметов в ней, которые ему даже не принадлежат. Возможно он родился в этой комнате...а может быть и нет. Может вся жизнь прошла в том же хаосе мыслей, не принеся…

Из всех книг трилогии, это просто апофеоз абсурда. Это попытка описать человека "в себе". Он обезличен до нельзя, он Никто, он Безымянный. Сам герой порой представляет себя в виде яйца (один из основных и важнейших архетипов). Мировая критика сходится во мнении, что роман о обезличенности человека; но помимо этого в романе поднимается еще одна немаловажная тема - тема религии, Создателя.

Из всей Трилогии, писать рецензию на Безымянного сложнее всего - это книга ни о чем и обо всем. Она о беспомощности человека, о безысходности и схожести существования всех людей на Свете. Ведь, что будет с нами, если забрать у нас воспоминания, кем мы будем?

Оценка нейтральная, так как, на меня эта книга произвела самое неоднозначное впечатление.

…наступит тишина, в которой я, не знаю, я никогда не узнаю, в тишине ничего не знаешь, нужно продолжать, я не могу продолжать, я продолжаю.

Проза у Беккета, пожалуй, более витиеватая, чем его пьесы. Мысли, расползающиеся в тысячах направлений, в голове у одного человека (а всегда человека ли?), а не вложенные в уста нескольких, еще более даже отдают паранойей и доходят почти до абсолюта абсурдного.

Читать его сложно, сложно воспринимать образы персонажей, опираясь лишь на случайно оброненные автором намеки. Место действия, время, пространство – этого всего будто бы нет, а если и есть, то настолько вывернуто наизнанку, скомкано и утрировано, что и признаешь не всегда.

В головах у героев, как и полагается, сумбур. В их мечущемся сознании гуляют образы, не имеющие форм и границ. И кажется…

Ощущение, что ты маленькой сконцентрированной точкой сидишь в чье-то голове и наблюдаешь за непрерывном потоком сознания, происходящим у хозяина этой головы. И все бы ничего, только вот к середине книги такой расклад явно утомляет. Если вначале что-то и можно было понять, то потом я перестала предпринимать какие-либо попытки. Раздвоение личности? Память о прошлых жизнях? мысли неодушевленного предмета? Быть может все имеет место быть.

Вдруг я стал жертвой истинной одержимости, потребности знать, если можно так выразиться.

Последнее не имело бы ни малейшего значения, если бы не обязанность, избавившись от того и другого, начать заново, начать от ниоткуда, от никого и ничего и снова обрести себя, снова стать собой, здесь, на новые лады, конечно же, либо старые, неузнанные при каждом…

Запрещено к чтению людям, страдающим СПГС.