Сад Льва

Из сумрака ещё холодного, ещё не распустившегося майского дня Лев Толстой смотрит на нас со странным выражением глаз. Это глаза человека, которого достали, обложили, затравили и загнали в угол, и из этого сумрачного угла он глядит. Достали тысячи людей которые пишут ему письма, достали сотни других, которые идут к нему, достали бесконечные интеллигенты, все никак не могущие понять, о чем он им говорит, достали эффектные девушки, предпочитающие ему Арцыбашева, достали бесчисленные судьи, судящие его жизнь. Никогда он им этого не скажет, но в своём дневнике, может быть, скажет и взвоет от боли — и суровым взглядом загнанного медведя взглянет сейчас в аппарат. За его спиной стоят ландыши. И на столе цветы. Он любил цветы. Софья Андреевна с утра приносила их. Ландышей тогда было много, и…