Memories: From Moscow to the Black Sea

Первые дни становления Советской власти- сумбурные дни. В начале 1918 года была закрыта газета "Русское слово" и Надежда Лохвицкая (Тэффи) оказалась не у дел, перешла в категорию "бывших". Бывший профессор, бывший следователь, бывший адвокат, бывший журналист, бывший артист, многие остались без работы, наступали тяжелые времена. Тем, кто когда-то был всем, а стал ничем, надо было учиться выживать. Надежда Александрова при помощи антрепренера, вместе с Аверченко и несколькими актрисами, выдвигаются в сторону Киева с гастрольным туром. Если не все, то добрая доля "бывших" обитала тогда там, в городе было неспокойно, но сытнее и еще можно было найти работу.

Уезжая из Москвы Тэффи была уверена, что путешествие ненадолго и носит временный характер. Она не планировала покидать страну, но…

Надежда Александровна Тэффи прославилась благодаря своим юмористическим рассказам и фельетонам. Тем ценнее взглянуть на мир людей через призму ее трагикомичных воспоминаний о последних годах пребывания в России (1918-1919 гг). Я, конечно, не Тэффи, но попробую поведать вам суть "Ностальгии" в стиле самой книги. Не бойтесь спойлеров, я буду бережным, как ясновидящий Арман Дюкло, персонаж сей истории. Что-то предскажу, но смутно, впопыхах и все не о том, о чем надо бы в первую очередь. Итак...

Не думала и не гадала Тэффи о поездке на юга. Сидела себе в Москве, голодала по пище духовной, но и от хлеба, да чтоб не из глины и опилок, тоже бы не отказалась. И последнее было предпочтительнее. Тут, как чертик из табакерки, появляется антрепренер Гуськин и обещает гастроли в Киеве и Одессе.…

«Москва, милая, прощай. Через месяц увидимся». С тех пор прошло десять лет…

"Моё петербургское житье-бытье ликвидировано. «Русское слово» закрыто. Перспектив никаких" - такими словами начинает Надежда Александровна рассказ о своём непростом путешествии вниз по карте. Хлопоты о выезде, сборы, проверки и, наконец-то, дорога... очередные проверки, карантины и снова дорога... гостиницы, чужие углы, слухи и сплетни и дорога дальше... болезни, смерти, встречи и дорога в никуда... Когда вокруг непонятная власть, всё реквизируют на нужды пролетариата, расстреливают на ходу без суда и следствия, а впереди новые тяготы и испытания, то пережить это, не свихнувшись, сложно, а для пересказа не хватит слов. Тэффи не просто вспоминает жуткие времена, она пытается это делать с юмором. Такое сочетание…

Вместо аннотации

предисловие от автора:

"Автор считает нужным предупредить, что в «Воспоминаниях» этих не найдет читатель ни прославленных героических фигур описываемой эпохи с их глубокой значимости фразами, ни разоблачений той или иной политической линии, ни каких-либо «освещений и умозаключений».

Он найдет только простой и правдивый рассказ о невольном путешествии автора через всю Россию вместе с огромной волной таких же, как он, обывателей.

И найдет он почти исключительно простых, неисторических людей, показавшихся забавными или интересными, и приключения, показавшиеся занятными, и если приходится автору говорить о себе, то это не потому, что он считает свою персону для читателя интересной, а только потому, что сам участвовал в описываемых приключениях и сам переживал впечатления и от…

Не хочу читать эти воспоминания. Не хочу. Летим в пропасть, летим. Тусовка рядом. Изменяющаяся. Много дерьма нанесло. А мы-то - артисты, литераторы, со своими тараканами, нам жить надо. Что делать? Богемные дела, высвеченные от людей второго плана - антрепренёров, организаторов, хозяйственников.

Болтаемся. В этом во всём. Едем куда-то. Выступления. С каким-то красным командиром познакомились. Он нам симпатизирует. Дальше что? Ещё раз: летим в пропасть, летим. За что это... Аверченко мне помогает. А с ним что будет? Эмигрировать надо. Или я не выживу. Или просто убьют. Господи, жили же нормально... Не смог дочитать. Прости Надежда Александровна.

Очень хорошая автобиография с потрясающим вкусом и ароматом белой эмиграции. Весьма печальные страницы российской истории описаны у королевы дореволюционного юмора с присущей ей тонкой иронией, местами переходящей в злую сатиру. Книга просто необходима тем, кто всё ещё считает, что в гражданской войне кто-то был прав, а кто-то не прав. Исключительно моё мнение, в очередной раз подтверждённое словами г-жи Лохвицкой: гражданская война - это великая трагедия русского народа. В ней нет и не было правых и виноватых. Единственное, что может отвернуть меня от г-жи Тэффи, так это то, что она бросила своих малолетних детей. Но это, как говорится, личное дело каждого, моё дело - оценить литературный талант.

Исход русских людей из России после революции глазами Надежды Тэффи выглядит как трагикомедия. Начинается все очень весело и бодро с выезда на гастроли в Киев. Пасторальные картины, легкий юмор, речевые наблюдения. Но постепенно все скатывается в давящий ужас гражданской войны. Смерть ходит рядом, автор показывает ее в неприглядном виде, смерть... Кажется вот-вот начнется истерика, но мозг - интересная штука, пытается защититься, все так же ищет смешные моменты, занятные речевые обороты, теперь уже у большевистских комиссаров, командиров отрядов (банд?), которые ходят в одежде, снятой с убитых, дают концерт, а за околицей кого-то расстреливают. Как в такой обстановке человек остается в своем уме, не понятно, но видимо психика более устойчивая штука, чем нам кажется. Автор всю жизнь…

Любимая Надежда Александровна! Обожаемая, замечательная, со своим всегдашним смехом сквозь слезы. Эти воспоминания, наверное, лучше всего дают понять, насколько непонятно всё было в это страшное время. Люди бегут, суетятся, кого-то обыскивают- зачем обыскивают? Откуда взялись солдаты, комиссары, почему они имеют право испрашивать какие-то пропуски? Никогда она не теряла этой красивой, легкой самоиронии, блещущей в грязи маленьких городков, в забитых людьми вагонах третьего класса, в тесных каютах "Шилки". И до последнего надеялась вернуться. А среди всего этого маленькие, но пронзительные истории: о мальчике-кочегаре, о графской горничной, о красивых, блестящих юношах-офицерах, идущих на смерть...

Суетня, хлопоты и шепот. Этот удивительный шепот, с оглядкой, исподтишка, провожавший все…

В Википедии указано, что Тэффи в настоящий момент 142 года. Говорят, что некоторые старые марафетчицы доживают и до трехсот. Что-то мне подсказывает, что Тэффи простила бы мне эту невинную шутку. А может эти 142 года указывают на то, что Надежда Лохвицкая жива и по сей день. И с этим я тоже согласен. Еще не прочитав ничего из ее произведений, уже вовсю восторгался ее фамилией и ошибочно не мог ничего найти в инете, вбивая туда то "Лоховская", то "Лоховицкая".

Личность автора чувствуется органически и, несмотря на кажущийся отстраненный пересказ послереволюционных российских событий в "Воспоминаниях", в глаза бьет, а вернее, не в глаза, а куда-то в нижнюю часть груди, вся та боль, что вынашивалась в эмиграции десятилетиями, вся недосказанность, что стала таковой исключительно благодаря…