Котик Летаев. Крещеный китаец. На рубеже двух столетий. (сборник)

Представьте себе книгу, написанную таким языком: «Многообразие положений сознания относительно себя самого всё танцует, бывало, безОбразным, веющим смыслом: летает своим многокружием, как яснеющим диском, во мне; и – размыкается дугами; мысль течёт выстрелом странных ритмов; вздрагивает всё моё существо: безответно, мгновенно взрывается, не разрешается образом; и – улетает сквозь окна».

Итак, знакомьтесь: проза Андрея Белого. А именно – «поэма в стихах», или «симфоническая повесть» «Котик Летаев», первая часть задуманной, но полностью не реализованной эпопеи «Моя жизнь». Поскольку это первая часть, повествуется в ней о детстве героя, и уже здесь проявляется необычность, революционность замысла: детство начинается не с того времени, когда герой уже вполне осознаёт себя, и даже не с момента…

Истерически.

Когда нету отцовского опыта (сам-то я рос без отца), очень сложно порой сопричастность почувствовать к опыту. Между тем, когда он (этот опыт) рисуется живо и ярко, и ярко и живо граненое слово гвоздем ударяет о мозг, можно самим прикоснуться к заветному опыту, хоть и чужой, и не свой, и какой-то вообще не такой, и как будто его-то и не было.

***

Пора заканчивать эти бессовестные попытки якобы стилизации - через чур скучно оно получается в своей очевидности приема; да и к чему они, эти все своей искусственностью опошляющие приемы, когда речь идет о житейской трагедии частной семейной жизни: семейный портрет в интерьере дома на Арбате, дома, в котором разлад и раздрай, и не потому, что кто-то хороший, а кто-то другой - нехороший. Просто вот так получилось: разлад, и раздрай, и…

Небольшая эта книга тем не менее читается, как многие замечают, трудно. Но это оттого, что мы, приученные вычитывать ясные слова, события ими выражаемые, характеристики и прочие сведения, слегка припорошенные средствами художественной выразительности, совсем не обладаем талантом со-творческого чтения. Андрей Белый - автор, который требует этого сотворчества в огромной степени. Не только "Котик Летаев", но и программный "Петербург", даже и поэзия Белого остаются непостижимыми для огромного числа читателей, в том числе искушённых и готовых к трудностям художественного текста. Возможно, к Белому стоит подходить постепенно, и это тот редкий случай, когда биография автора важна не меньше его произведений. Мистик по мироощущению и символист по литературному направлению, Белый не прибегал к…

Хотелось бы сперва начать так – слово – великое слово. А потом признать, что данное произведение трудно читать. Возможно основная задумка, написать взрослому с точки зрения ребенка? Не очень удачная идея, потому что читателю сложно понять, о чем именно идет речь в тексте. Не всем подойдут «небылицы Белого». Непонятный набор фраз и образов, вынуждал не отдаваться чтению спокойно, а полагать о ком вообще идет речь и как собственно выглядит человек которого описывают или обстоятельство, место. Тяжелый текст с обилием фантазийных описаний, где нужно читателю трудиться, чтобы отделить фантазии автора-ребенка от реальности, происходившей вокруг него, порой это вообще не представляется возможным сделать. Иногда возникало ощущение, что автор недостаточно образован или взялся за дело, за которое…

Первый том осилила кое-как, второй и третий будут ждать, когда у меня появится время и желание на такое тягомотное чтение... В это надо погружаться полностью, целиком, и напрочь исчезнуть для внешнего мира. Почему? Потому что трудно построены все предложения - неестественные для русского языка обороты и очень часто не на те места ставятся члены предложения. ОЧЕНЬ много точек с запятыми ( в смысле - не просто точек и просто запятых, а именно вот этого пунктуационного знака - точка с запятой). Уже одно это "внешнее" - плохое построение фраз и огромный переизбыток ненужных знаков препинания - сильно затрудняет чтение, да и просто раздражает (хочется сказать: "Послушай, Белый, побаловался - и хватит. Пиши нормально!"). Но не радует (меня лично) и "внутреннее" - сплошные переживания Бореньки.…

"На рубеже двух столетий" Андрея Белого - еще один образец прекрасных и удивительных мемуаров о жизни Серебряного века. Точнее в этой книге, которая является первым томом трилогии, мы оказываемся на самом пороге эпохи: в Поливановской гимназии, где учится кроме Белого и будущий вождь символистов, эксцентрик Валерий Брюсов, в гостиной семьи Бугаевых - среди профессоров-математиков - интеллигентов и больших чудаков, и, конечно, у их соседей - Соловьевых, где перед нами встают фигуры таких превозвестников декаданса, как, напиример, Владимир Соловьев.

В этих воспоминаниях автор - уже не молодой эксцентричный автор романов "Симфония" и "Петербург", это взрослый, мудрый, многое переживший человек. Мемуары писались ближе к 30-м годам, когда жизнь и страна совсем переменились, и Андрей Белый,…