Рецензии на книги издательства «Русский путь»

Всем известно, что Чехов - одна из крупных фигур в нашей русской классической литературе, наравне с Толстым и Достоевским, он, как и Пушкин - "наше всё". Без него никуда, он везде, он повсюду, он обо всём. Начало получилось какое-то официально пафосное, будто я литературный критик, а не любитель, который пишет скромные отзывы на книжном сайте. Но, а как по-другому сказать про такую фигуру, с которой у меня, надо признаться, сложились постоянные недопонимания, поэтому и взялась таки читать о нём, чтоб узнать, что там прячет между строк скрытный и неуловимый Чехов. Сам не досказывает, приходится "сплетничать" о нём с его современниками, в хорошем смысле, конечно. Потому и "сплетников" нужно выбирать компетентных и любящих Антона Палыча. Хотелось почитать рекомендованного мне Рейфилда, но, увы и ах - в библиотеке нет, а цена книги заоблачная. Добрый и заботливый библиотекарь предложил Корнея Чуковского, за что ему большое спасибо!

Ура! Я осталась в восторге от этой "сказки"! Получила настоящее удовольствие от этой небольшой книжицы, которая, надо отметить, читалась и не так быстро, как думалось, но зато с огромным интересом. Ох, уж это закулисье, ты всегда меня манишь! Вот только лень часто мешает, как и Толстому, который на неё часто жаловался в своих дневниках, да и Чехов, кстати, тоже! Вот полюбуйтесь, что он про себя пишет беспощадно : «Ленюсь гениально...», «Лень изумительная», «Из всех беллетристов я самый ленивый...», «В моих жилах течет ленивая хохлацкая кровь...», «Ленюсь я по-прежнему...», «Провожу дни свои в праздности...», «Я хохол, я ленив." И это он-то, который выдрессировал себя до безумия в плане искоренения черт в натуре, которые презирал; это он, который столько написал и сделал столько добрых дел людям за свою короткую жизнь. Его помощь бескорыстная людям и безудержное гостеприимство - это вообще отдельная тема в его жизни, которой можно посвятить целый отзыв внутри этого.

В начале повествования я просто смеялась. Нет, ну надо так про своё творчество отзываться! Скромняга, как я тебя понимаю... Это прелесть да и только, уже за это я его люблю! Не могу удержаться, процитирую, (где смайлики на сайте?) :

«Я нацарапал... паршивенький водевильчик... пошловатенький и скучноватенький...», «Постараюсь нацарапать какую-нибудь кислятинку...», «Ваше письмецо застало меня за царапаньем плохонького рассказца...», «Накатал я повесть...», «Кое-как смерекал два рассказа...», «Гуляючи, отмахал комедию...»
«Отмахал», «смерекал», «накатал», «нацарапал» — иначе он и не говорил о могучих и сложных процессах своего литературного творчества — шло ли дело о «Скучной истории», или о «Дуэли», или о «Ваньке», входящем ныне во все хрестоматии, или об «Именинах», написанных с истинно толстовскою силою.
Впоследствии он отошел от такого жаргона, но по-прежнему столь же сурово отзывался о лучших своих сочинениях.
«Пьесу я кончил. Называется она так: «Чайка». Вышло не ахти. Вообще говоря, я драматург неважный».
«Скучища, — писал он о своем рассказе «Огни», — и так много философомудрия, что приторно...». «Перечитываю написанное и чувствую слюнотечение от тошноты: противно!»

Эх, знал бы он, как мы эту "кислятинку" теперь за милу душу "глотаем" да причмокиваем. А уж спорим сколько, что он туда положил, когда "варил"! Но не мог он и предположить свою величину, потому как травили его изрядно и до самой смерти, да и не понимали совсем, верне понимали совсем неправильно, приписывая несуществующие черты в характере и посылы в творчестве. Простите меня, Антон Палыч, я тоже Вас часто не правильно понимала, вернее недопонимала. Но, знаете, не всем дано угадывать такую хитрую концепцию представления жизни "на блюдечке" манерой констатации людей и их образов, причём уравновешивая характеры людские, ибо нет в жизни на самом деле чёрного и белого, волшебников и злодеев. А есть просто люди, которым он глубоко сочувствовал, но при этом не вмешивался со своим мнением авторским. Ну как тут это всё осмыслить, когда читаешь, как понять?

Начало в книге было более лучезарным и даже смешным, а потом, да - была в писателе некая червоточинка, которой он, думаю, напрягал многих, окружающих его людей. Вот эта назидательность, морализм, в котором без конца упрекают Толстого, и в Чехове цвёл буйным цветом - "воспитанные люди". Но требование это он прежде всего направлял на себя, а уж потом ждал от других, хоть и тщательно скрывал. Ну, а писатель априори не может быть просто созерцателем, без назидания и донесения своего видения. Потому как писателями становятся, по моим наблюдениям, люди в некотором смысле - мытари, мученики от того, что их окружает. И Чехов один из них. Его постоянное желание улучшить жизнь, внутренний протест против всякого зла и несправедливости - это просто выедает таких людей изнутри, поэтому они и берутся за перо, чтобы, возможно, хоть как-то удовлетворить свой внутренний зуд. И он был неким мелиоратором жизни, со своим тонким авторским подходом, рассчитанным на изощрённого и чуткого читателя. Он, придавая положительные черты отрицательным персонажам и этим уравновешивая добро и зло, заставляет своего читателя любить героев даже тех, которых любить не очень хочется. Поэтому я всегда и задавалась таким вопросом, ещё со школьных времён - не понимаю, а как сам автор относится к этим своим многочисленным убогим и не очень персонажам и их поступкам? Вот в этом и была основная сложность моего непонимания творчества Чехова.

А поэтика Чехова, как некая выжимка самого главного из всего ненужного, нагромождённого и второстепенного, его придуманные колоритные словечки, в которых и сосредоточен как раз весь окрас его героев или какого-либо процесса - это то, что очень сложно давалось переводчикам, и это отдельная тема - для нас, русских, прекрасная, а для иностранцев, увы не доступная. Ну и Бог с ними, оставим его себе...

В общем, можно в отзыве, конечно, перерассказать всю книгу, потому что там очень много интересного, и каждая строчка информативна, но это достаточно сложно, а кроме того бессмысленно, ведь лучше почитать самого Чуковского, сильно любившего нашего Чехова. У меня и так уже "простынь" получилась. Поэтому, как писал иногда в письмах Антон Палыч - "Извините, что длинно. Я не виноват. Рука разбежалась..."

Если вы никогда не читали Горького, после этой книжки наверняка захотите прочитать. Или перечитать, если уже читали. Чуковский так красиво, объёмно, с душою рассуждает о «пролетарском» писателе, что видишь в нём прежде всего человека – очень противоречивого, яркого, страстного, увлекающегося.
«Две души Горького» - одна подлинная, другая придуманная, одна душа художника, другая – мыслителя. Как художник Горький гениален. Его сила – в богатом, неукротимом цветении образов. Совсем не то Горький – мыслитель. «В его художественных образах – бездна нюансов, а мысли элементарны, топорны, как брёвна.» Его искусство блистательно опровергает его теории. И в этом – главное противоречие его творчества.
Горький ненавидит «азиатчину», считает, что у русского народа все беды от неё. Спасение видит в «объевропеивании». Но когда он описывает европейскую жизнь, европейские картинки, слог его становится скучным, взгляд тусклым. Совсем другое получается, когда дело касается проклинаемого им, но милого Востока. Всё самое поэтичное, самое цветастое, пёстрое, бешено яркое, ослепительное рождается здесь.
«Умилённая, хмельная любовь к русской – пусть и безобразной – Азии живёт в нём вопреки его теориям, и часто, когда он хочет осудить азиатчину, он против воли благословляет её». Горький говорит одно, а описывает другое. «Считываются» из его книг два разных посыла.
Вот эта мысль Чуковского о Горьком была для меня нова и интересна. И если с этой новой мыслью читать Горького, фокусируясь на нём именно как на художнике, и не переоценивать в нём мыслителя, то, думаю, уйдёт то раздражение от морализаторства, которое часто бывало у меня прежде.
Здесь ещё много интересных наблюдений: про то, что каждое произведение у Горького – лечебник русских социальных болезней. И лекарство каждый раз новое. Верит Горький в анархизм, будет лечить анархизмом, верит в социализм или коммунизм – они и лекарство.
«Человек – это боль, которую нужно утИшить». Вот его главный посыл. Вот ради чего пишет, ищет, мыслит, морализаторствует. И за эту мысль я Горького люблю. И за этот вот идеализм тоже люблю: «Не только тем изумительна жизнь наша, что в ней так плодовит и жирен пласт всякой скотской дряни, но тем, что сквозь этот пласт всё-таки победно прорастает яркое, здоровое и творческое, возбуждая несокрушимую надежду на возрождение наше к жизни светлой, человеческой.»
Чуковский же всегда восхищает меня своим пристальным взглядом в человека. Тем, как он может увидеть то, мимо чего прошли тысячи людей и не заметили. Как глубоко он всматривается в текст и в автора.
«Две души Горького» - книга очень психологичная. Внутренний конфликт писателя, его стремление к перекраиванию себя и других, его гениальность показаны здесь через строки его книг, через его рассказы о детстве и юности. Чуковский – великий писатель человеческих душ, открыл мне нового Горького.

Еще в детстве меня учили, что ябедничать и жаловаться - плохо. А оказалось, что подвести под арест отца своим доносом - это героизм, как вбивалось в голову при тоталитарном режиме И.В. Сталина. Так с громкого дела пионера-героя Павлика Морозова начался долгий процесс воспитания поколения стукачей или товарищей с высоким чувством гражданского долга, который преобладает над моральными принципами. В чем точно можно согласиться с автором, так это в том, что аппарату власти было невыгодно поколение, имеющее моральные принципы, основанные на совести и любви, а не на страхе и чувстве партийного долга. В остальном же, лично я, прочитала это документально расследование, как одно из существующих мнений. Кстати, тут хотелось бы отметить, что в моем понимании "документальный" - беспристрастный, без личного отношения автора к описываемой теме, здесь же мнение Ю. Дружникова видно невооруженным глазом.

Автор в своей книге показывает, что многие обстоятельства по делу, да и по жизни, П. Морозова были искажены и приведены в соответствие с пропагандой того времени. К примеру, он упоминает о том, что даже в книгах информация о пионере-герое разнится. Ссылаясь на слова учительницы З. Кабиной Дружников говорит о том, что мальчик плохо читал и писал, какие уж там серьезные доносы и разъяснения, как жить по правилам партии, о которых также упоминается в книгах авторов. Анкету юного героя также подправили в соответствии с представлениями о герое того времени, тем самым сделав русским выходца из белорусских переселенцев и удостоив его звания пионера, которым по словам автора на момент смерти он не был. Ю. Дружников говорит о нелогичности поведения обвиняемых в убийстве Павлика: дед мальчика в прошлом жандарм, бабушка - конокрадка и они не скрыли следы преступления - не спрятали тела братьев, не отстирали окровавленную одежду, не спрятали понадежнее нож. Автор все свое расследование подводит к тому, что убийство братьев Морозовых - это результат провокации ОГПУ, обусловленной необходимостью громкого дела, чтобы страхом ускорить процесс коллективизации. Организация же этого дела проходила с помощью уполномоченного ОГПУ Спиридона Карташова и двоюродного брата Павла — осведомителя Ивана Потупчика. В связи с этим автор описывает документ, который, по его утверждению, он обнаружил в материалах дела № 374 (об убийстве братьев Морозовых). Эта бумага была составлена Карташовым и представляет собой протокол допроса Потупчика в качестве свидетеля по делу об убийстве Павла и Фёдора. Документ датирован 4 сентября, т.е., составлен за два дня до обнаружения трупов (6 сентября). С другой стороны, после выхода в свет книги Ю. Дружникова редактор отдела журнала «Человек и закон» Вероника Кононенко выступила с критикой в адрес его расследования, сославшись на цитату из письма брата Павла - Алексея Морозова, в котором упоминалось о том, что учительница З.Кабина хотела подать в суд на Дружникова за искажение своих слов и воспоминаний. В. Кононенко также ссылается на слова учительницы и о том, что Кабина подтверждает, что создала пионерский отряд во главе с Павлом Морозовым. Кому и чему верить - решит каждый для себя. Я же думаю, что мы никогда не узнаем правды.

Одно хочу сказать точно, что данная книга хорошо обрисовывает общую обстановку того времени, заставляет задуматься и вызывает желание покопаться в других источниках.

Есть книги, которые спасают меня и вытаскивают из осенне-зимней хандры, помогают мне почувствовать и даже увидеть то, что иногда просто невозможно облечь в слова. Это книги, которые написаны настоящими друзьями, пусть я и не мог их знать лично, но то, что они писали - это то, о чем я думал и о чем мучался.

"Дневники Прот. Александра Шмемана" именно такая книга. Интересна сама история, как она появились в печати. После смерти о. Александра в столе в его кабинете в Свято-Владимирской семинарии, где он был деканом, нашли 8 тетрадок, исписанных его рукой. Это и были его дневники.

Это непростой текст. Настоящие дневники пишутся без амбициозных целей их опубликовать когда-нибудь. Этим достигается предельная откровенность с самим собой. Шмеман здесь беспощаден к "религиозным болезням", псевдоблагочестию и к самому себе.

Для меня эта книга лучшее лекарство от самолюбования и эгоцентризма, а ещё и поддержка в разных вопросах духовной жизни. И разговор с очень близким и дорогим другом. Я ее перечитываю раз в два года, всегда с наслаждением.

Такие стихи хорошо читать летом, лучше всего в на вечерней заре в августе, когда только только спадает летний зной. Или совсем рано утром, едва только первые солнечные лучи, еще робкие и несмелые проникают в комнату. Поля Валери я читала впервые, хотя поэзию люблю с самых младых ногтей. И все-таки в этих стихах звучат отзвуки чего-то давно знакомого...

Запел Орфей, и гром катящихся камней

Испугом поразил всевластное светило,

Сметая жалобы ослепшие теней:

"Ты стены капища огнем раззолотило!"

Граниты движутся, колеблются, дрожат,

И каждый, тяжестью неслыханной прижат,

Взывает к небесам, где бог играет юный.

Да, поэзия Валери. писавшего почти до середины ХХ столетия, тесно связана в веком 18 и с еще более давними напевами поэтов древней Эллады. Это даже не стихи, а скорее древние эклоги, в которых живут Боги и Герои.
Не скажу, что читать очень легко и увлекательно. Напоминает питье терпкого тягучего меда.
Очень много эротики. Жаркой, жаждущей готовой к осуществлению акта любви плоти.

С измятой простыней почти сливаясь, Анна

Сквозь пряди долгие глядит издалека

На обнажившийся живот, где бездыханно

Откинулась во сне бесцветная рука.

Просторно ходит грудь, вбирая мрак тягучий,

И, точно памятью, нагую плоть сдавив,

Приливную волну мешает с влагой жгучей

Разорванного рта раскатистый извив.

В эту поэзию нужно входить, как в волны теплого озера. Шаг, другой и вот ты уже качаешься на легких волнах, отдаваясь им и растворяясь без остатка. И вода несет, несет куда-то в неизвестность, к иным берегам, где цветут неведомые цветы, где трава вечно зеленая и зреют на ветках налитые соком плоды, под тонкой кожицей которых кипит упоительная влага.
Но бойтесь данайцев, дары приносящих, как бойтесь гнева влюбленных Богов. О, как легко впасть в таком саду в смертный грех! Вот он, Нарцисс, отчаянно влюбленный в самого себя, вот юная Парка, отвлеклась от своего вечного плетения нити судьбы и задумалась,замечталась о ком-то, кого не знает, но кого жаждет увидеть и уже заранее любит.
Жажда любви - вот основной мотив поэзии Поля Валери. Вечные поиски этой любви сквозь века и столетия, зов любви, истома и отчаяние от того, что идеал недостижим.

Читать/ не читать. Для настоящих гурманов поэзии. Блюдо очень и очень изысканное. Читать с осторожностью.

Не первый раз встречаю при оценке творчества писателей мысль, что талантливый человек многогранен, двойственнен, вмещает в себя как минимум две души, два взгляда на происходящее и т.п. Возможно, это вообще свойство людей - не быть однородными, в разных ситуациях по разному себя проявлять и тем более меняться с течением времени, например, раннее творчество писателей очень часто отличается от более поздних произведений. А может, это вопрос к критикам, они словно пытаются загнать авторов в какой-то шаблон, а если широкая душа творческого человека в эти рамки не вписывается, то ее делят, сортируют и раскладывают по полочкам, что выглядит иногда несколько надуманно и противоестественно.

А с другой стороны, не затем ли мы читаем критиков, чтобы со стороны, иначе взглянуть на творчество интересных нам литераторов, выслушать разбор опытного эксперта и открыть для себя сравнения, которые нам самим может и не приходили на ум. Вот, например в данной книге, Корней Иванович проводит сравнение творчества Толстого и Горького и показывает, что Горькому далеко до титана русской мысли в плане красоты выражения мыслей, описания души и внутреннего мира персонажей. Но также, как и в книгах Толстого, у Горького есть противоречие между художественным текстом и идеями автора, по мнению Чуковского, когда оба эти писатели начинают проповедовать свои идеи, их литература теряет свою красоту. На мой же взгляд, идеи на то и идеи, чтобы не красотой слов привлекать людей, а смыслом, особенно сильно они впечатляют, когда близки читателю. Чуковский же высоко ставит красочные образы Горького, но подчеркивает безжизненную публицистику, особенно неудачными он называет «Несвоевременные мысли» (сборник статей, опубликованных в 1917-1918 году). Невольно возникает вопрос, не слишком ли многого ждет Чуковский от обличительных статей, в которых Горький ужасается разгулу анархии во время революции, или может данной момент критики Чуковского связан с тем, что в советские времена этот сборник вообще было принято «задвигать», он расходился с «политикой партии»?

Но в любом случае, данное произведение Чуковского очень интересно читать и Горький тут описан как борец за благополучие людей, может, в чем-то наивный, но верящий в то, что в люди достойны счастливой жизни, он как лекарь, ищущий таблетку от зла, каждое его произведение - это прежде всего рецепт для изменения мира к лучшему. Чтобы не пересказывать мысли автора, приведу ниже цитаты, которые мне больше всего понравились.

Подводя итог, советую эту книгу тем, кто интересуется творчеством Горького, да и в целом литературной критикой.

Я рада, что случайно увидела ссылки на данное произведение в соц. сетях! Книга помогла мне сложить пазл событий, имевших место в Екатеринбурге в 1918.
Автор описывает подробности своего общения с ссыльными князьями Романовыми.
То, что я узнала о Великом князе Сергее Михайловиче (некогда мною уважаемом!) повергло меня в шок: уважение к этому человеку, как ветром сдуло.
Он оказался необычайным трусом, эгоистом и циником!
В то время, как Татищев и Долгоруков пожертвовали своей свободой (а затем и жизнью!) за царя, отправившись за ним в ссылку, прекрасно поняв, что без поддержки он пропадет; Сергей Романов,родственник и друг детства царя, не захотел даже взглянуть на Николая, когда тот должен был быть в церкви! Сергей сказал, что это для него опасно!
В разговорах о царе высказывался сдерженно, короче, сторонился его, как прокаженного! Предательство чистой воды!
И это еще не всё!

Ссыльных Романовых никто не хотел размещать у себя, нашла только одна добрая душа-Аничков, автор произведения, который принял Сергея Романова, отлично его кормил и создал атмосферу полного уюта.

Молодым князьям Константину и Игорю Константиновичам Романовым не повезло вообще, не имея средств, они вынуждены были снимать одну комнату на троих, деля ее с князем Владимиром Палей! Три почти двухметровых гиганта в одной комнате; естественно, было очень тесно, с питанием было не понятно что.

Аничков и тут решил прийти Романовым на помощь и хотел отдать двум Князьям Константиновичам одну из своих комнат.
Но Сергей не захотел, делить с ними одну квартиру, сказав, что из-за них и его выслали из Вятке, где он очень удобно устроился!

Как вам это?! Молодые парни ходили по властям, прося жилье, им везде отказывали, они ютились, как придется, ели не известно что, а этот их родственник запретил Аничкову им помогать из боязни за свое положение!
Таких родственников надо сжигать на костре!

Сергей Романов ждал прихода немцев и свержения большевиков, потом он планировал поселиться в Ницце и играть на рулетке.
Соглашусь с Великим Князем Константином Константиновичем, который назвал этого Сергея "пустым"; глубины в нем, реально, не было....

Немцев он не дождался, вместо Ниццы его ждала шахта в Алапаевске!
Сколько он не открещивался от своих родственников Романовых, а их судьбу он всё же разделил....

Книгу отличает интересный язык повествования, читается на одном дыхании!
Рекомендую!

Вот так возьмешь книгу в руки, прочтешь аннотацию и предстает перед твоими очами благообразный человек, прошедший Вторую мировую войну и немало повидавший на своем веку. Но, когда начинаешь разбираться в биографии автора...
Получил высшее образование на истфаке Ленинградского университета. Сражался в войсках НКВД, в августе 1941 года был пленен в бессознательном состоянии немцами и под страхом смерти стал работать переводчиком у фашистов.
После окончания войны он побоялся возвращаться на Родину, вдруг "проклятые совки" расстреляют его за службу у немцев, и остался жить на просвещенном Западе.
Вскоре наш герой преображается в пламенного борца с коммунизмом и издает несколько книг о "тоталитарном совке", перемежая эти разоблачения своими романами о белогвардейцах, истинных патриотах России, в отличие от всяких "людоедов - большевиков", терзавших матушку - русь.
Но, вот какая закавыка, читатель, оказывается, не только рукописи не горят (как писал классик), а и часть военных архивов не поддается огню. Да еще и находятся свидетели твоей паскудной жизни.
И все тайное всегда становится явным.
И теперь, опираясь на архивные документы, мы можем смело утверждать, что автор сих воспоминаний, работавший "только переводчиком" и "прошедший Вторую мировую войну" сознательно перешел на сторону национал-социалистов, а значит, сознательно стал предателем. Мало того, Рутченко добровольно служил в полиции безопасности "СД" (организация признанная преступной на Нюрнбергском процессе), с удовольствием принимал участие в расстрелах мирных жителей и участвовал в вербовке карателей из числа военнопленных для проведения диверсий за линией фронта.

"Рутченко бил заключенных сидевших в "СД" и неоднократно расстреливал сам лично приговоренных к смертной казни. Я однажды случайно была свидетелем того, как Рутченко в парке, недалеко от здания "СД" в Гатчине расстрелял двух мужчин и одну женщину. О том, что Рутченко очень часто производил расстрелы, я слышала от многих лиц работавших при "СД" (из показаний сотрудницы гатчинского "СД" О. Колоколовой).
"Рутченко Николай среди немцев пользуется авторитетом. Считается одним из грамотных и способных выполнять задания немецкой разведки" (из показаний диверсанта П. Таврина).
Вы знаете, читатель, я почему-то даже не удивлен, что идейный борец с коммунизмом оказался военным преступником. Прав блогер Дмитрий Пучков: "Антисоветчик - всегда русофоб".
Вы думаете, эти борцы с красной угрозой в 60-е годы придумали что-то новое и оригинальное?
Наверное, вы удивитесь, но, они до сих пор действуют по методичкам нацистов, употребляя по отношению к Советским людям фашистское слово "совок".
"Погожий денек был 2 июля 1944 года. Совки нас тогда неплохо пожгли массированным налетом на аэродром Иммола..."
"...ИЛы совков гонялись за нами, как за зайцами..."(из дневника немецкого аса, Александр Бобров - Сосна у селенья Бобровка ).
Помни читатель, когда ты по своей неразумности, в силу юного возраста, а значит недостаточной исторической книжной базы, употребляешь в разговорах слово "совок" по отношению к своим предкам, то ты становишься в одну колонну с нацистами.
И вот с такими пламенными борцами с коммунизмом, как автор сих воспоминаний, который без всяких угрызений совести расстреливал своих же соотечественников.

Земной суд так и не застал бывшего служащего "СД", он успел убежать от праведного возмездия и умер в 2013 году. Но, в памяти предков он останется палачом собственного народа.
"Никто не забыт и ничто не забыто..."

Повороты судьбы и творческой карьеры Коровина также, как его живопись удивительны и причудливы. Все поворотные моменты своего жизненного пути и Родины-России ярко и увлекательно, с необыкновенным чувством юмора описал Константин Алексеевич.

В своей книге Людмила Оболенская -Флам очень живо и интересно раскрывает судьбу своего деда - русского правоведа Петра Николаевича Якоби, а так же описывает членов его семьи и потомков. В предисловии Л. С. Флам подчеркивает, что эта книга - ее дань памяти деда - вместо цветов на безымянную могилу...

Помимо судеб членов семьи Якоби книга освещает жизнь русской эмигрантской среды в Риге в 1920- 1940-х гг., то есть тот же период времени, который описан в "Кораблях Старого Города" Ирины Сабуровой. Кстати, Ирина Сабурова была очень хорошо знакома с четой Якоби и их детьми, бывала у них в гостях и не случайно некоторые члены семьи Якоби были выведены в романе под иной фамилией - Девиер.

Помимо интересного общего рассказа о семье, в книге приводятся уникальные отрывки из неопубликованных воспоминаний Зинаиды Черновой (Якоби) и Елизаветы Якоби, служившей в царскосельском госпитале вместе с великими княжнами и Императрицей.

Удивительное ощущение проникновения в историю дарит эта книга. С одной стороны, ее пишет человек, для которого ближайшие потомки, дети и внуки великого Пушкина - это дедушка, тети, дяди... С другой же, Наталия Мезенцова издала свои воспоминания сравнительно недавно, в 90-е, ее можно назвать и нашей современницей, но - она своими глазами видела и помнила великих князей, румынскую королеву Марию, Зинаиду Юсупову... Дух захватывающее ощущение! В этом плане было у нее что-то общее с Анастасией Цветаевой.
Но читать ее воспоминания мне было не в пример проще цветаевских. Книга написана очень красивым, правильным русским языком, читается на одном дыхании и вызывает желание узнать побольше - хотя бы на уровне "погуглить не дальше первой страницы" - о людях, которые упоминаются в ней с любовью и уважением.

Благодарю дорогую Marina_ya за такой чудесный подарок!:)

Была удивлена абсолютным несоответствием содержания книги ее оформлению. Записки Натальи Мезенцовой, правнучки А.С. Пушкина и Н.Н. Гончаровой, это очень тонкие воспоминания о ее детстве, семье, лишениях и тяготах послереволюционного времени. Наталья Сергеевна описывает быт и праздники, своих известных и малоизвестных тетушек и дядюшек, крымские встречи с членами дома Романовых... И все это рассказывается красивым русским языком в очень приятной манере.

А что же с оформлением? Мягкая обложка, тонкие страницы, размытые фотографии в очень скверном разрешении... Нет, записки Натальи Сергеевны заслуживают более трепетного отношения со стороны издателей. Что интересно, у меня есть и другие книги издательства "Русский Путь", но все они оформлены на должном уровне, такое отношение к публикуемому тексту я вижу у них впервые.

Очень хотелось бы видеть такие книги качественно оформленными.

Юрий Елагин (1910-1987).
Его отец в 1929 году был главным инженером на московской фабрике имея за плечами образование, полученное в Германии и Англии. Дед владел текстильной фабрикой в Богородске
Отца арестовали, конечно, с такой-то биографией, Юрия вместе с ним "до кучи", но парня через три месяца выпустили (был ещё 1929 год, не 37-й), а отец сгинул в Сибири.
Сын выучился на скрипача высокого уровня.
На конкурсах выступать не мог из-за статуса "лишенец", играл в театральных оркестрах, симфонических и джазовых, часто в статусе первой скрипки.
Войну встретил в Кисловодском симфоническом, попал в лагерь для перемещённых лиц, счастливо избежал выдачи в СССР и с 1947 года жил в Америке.

Такова канва биографии Юрия Елагина, с которой современный читатель вряд ли знаком.
Теперь о книге.
Читается удивительно хорошо, хотя вроде бы ничего особенного в ней нет.
Может быть в этом "нет" и есть секрет:
- нет злобствования на советскую власть, так надломившую его биографию.
- нет и подстраивания под эту власть.
- нет ненависти к кому-нибудь из вспоминаемых фигур.
- автор в своих мемуарах предстаёт человеком со здоровой и устойчивой психикой, что помогало ему существовать в то время.

Когда Елагин жил в Америке круг его знакомств был достаточно высок: Аксёнов, Стоковский, Исаак Стерн, Юрий Любимов, Стравинский, и т.д. Особенно дружил с семьёй Ростроповичей.
Но в воспоминаниях этого нет, они заканчиваются 1940 годом.

В СССР-овский период (собственно о чём и есть воспоминания) интересные моменты связаны с Шостаковичем, Рубеном Симоновым, Алексеем Толстым, всякими чинушами от культуры, консерваторскими профессорами, жизнью Вахтанговского театра, сталинскими ночными концертами в Кремле.
Вахтанговцы жили шикарно: зарплата, пайки, буфеты, квартиры, дачи, а самое главное - связи, связи, связи с нужными людьми.
Написано не сухо.

Кому имена деятелей культуры, упоминаемых в книге, ни о чём не говорят, читать будет менее интересно. Ну это дело хозяйское.