5 Аман не боится быть пристрастным, так же как не боится быть сложным

Аман явно любит и эпоху, о которой он пишет, и людей, которые были её свидетелями.

Восхищается даже мелочами, с уважением говорит даже об ошибках. Успела заметить, что книги это серии часто пишутся - для чайников и авторы спешат разжевать и перевести на язык современности любое понятие. Аман же подозревает в читателе равного себе, апеллирует к каким-то авторам, к фактам истории, перескакивает в увлечении с одного на другое - но читать его при этом довольно легко, хотя порой и приходится лазать в "Примечания" по ссылкам.

Аман иногда грешит сравнениями с современностью, и эти сравнения чаще не в пользу сегодняшнего дня. Он сетует о том, что современники променяли тайную радость Пасхи на пустое веселье Рождества и периодически восхищается русской церковью - которую, как ни грустно мне писать, явно идеализирует. Рассказывая о первых христианах Аман не боится касаться аспектов иногда совершенно неприглядных (например, пишет о том, что почти полтора века аборты не рассматривались в христианских общинах как нечто недопустимое и были даже распространены в восточной (Африка) части церкви). Но при этом Аман ужасается, но не осуждает... он тщательно выписывает общий античный контекст, всё объясняет, всё открывает нам. Он пишет о практически коммунистическом устройстве первых общин, о перераспределении имущества, но опять же при этом умудряется не осудить тех христиан более позднего периода, которые отошли от этого принципа. Аман может сокрушаться о чём-то, но не осуждать. И как заразительна его влюблённость в эпоху, влюблённость в людей, в христиан, в соседствующих с ними язычников, в землю, в небо, в здания, в библейские стихи.

Аман не боится быть пристрастным, так же как не боится быть сложным.