В переводе Макса Немцова — 123 книги — стр. 6

«Я работал на бойнях, мыл посуду; работал на фабрике дневного света; развешивал афиши в нью-йоркских подземках, драил товарные вагоны и мыл пассажирские поезда в депо; был складским рабочим, экспедитором, почтальоном, бродягой, служителем автозаправки, отвечал за кокосы на фабрике тортиков, водил грузовики, был десятником на оптовом книжном складе, переносил бутылки крови и жал резиновые шланги в Красном Кресте; играл в кости, ставил на лошадей, был безумцем, дураком, богом…» — пишет о себе Буковски. Что ж, именно таким — циничным, брутальным, далеким от рафинированной богемы — и представляется большинству читателей тот, кто придумал Генри Чинаски, которого традиционно считают альтер-эго автора.

Книга «Письма о письме» откроет вам другого Буковски — того, кто написал: «Творение — наш дар, и мы им больны. Оно плескалось у меня в костях и будило меня пялиться на стены в пять часов утра…» Того, кто был одержим писательством и, как любой писатель, хотел, чтобы его услышали.

«Я работал на бойнях, мыл посуду; работал на фабрике дневного света; развешивал афиши в нью-йоркских подземках, драил товарные вагоны и мыл пассажирские поезда в депо; был…

«Страну коров» мог бы написать Томас Пинчон, если бы ему пришлось полгода поработать в маленьком колледже. Пирсон своей словесной эквилибристикой и игрой со смыслами заставит читателя буквально мычать от удовольствия.

Чарли приезжает в колледж Коровий Мык, где он еще не знает, чем ему, координатору особых проектов, предстоит заниматься. Задачи, кажется, предельно просты — ​добиться продления аккредитации для колледжа и устроить рождественскую вечеринку с размахом.

Но Чарли придется пободаться с бюрократией: в колледже есть два противоборствующих лагеря, и их вражда может помешать ему добиться цели. Один лагерь — ​мясоеды старой закалки, тогда как другой — ​новое поколение вегетарианцев. В лабиринте из «мяса раздора», странного преподавательского состава и сомнительного набора учебных дисциплин Чарли придется искать не самые очевидные выходы, граничащие с безумием.

«Страну коров» мог бы написать Томас Пинчон, если бы ему пришлось полгода поработать в маленьком колледже. Пирсон своей словесной эквилибристикой и игрой со смыслами заставит…

"В восточном экспрессе без перемен" (1999) - жутковатый и смешной трагифарс о туристе в Озерном краю, который по доброте душевной (и от нечего делать) соглашается помочь владельцу кемпинга по хозяйству - и постепенно начинает понимать, что он из этой деревенской глуши уже никогда никуда не уедет. Далее разверзается некоторый ад… Мастерство автора, как неоднократно было замечено, - в минимализме, сухих беккетовских диалогах и постепенном нагнетании абсурда.

"В восточном экспрессе без перемен" (1999) - жутковатый и смешной трагифарс о туристе в Озерном краю, который по доброте душевной (и от нечего делать) соглашается помочь владельцу…

«Шандарахнутое пианино» (1971) — второй роман Макгуэйна, который завоевал престижную награду фонда Ричарда и Хилды Розенталей и принес автору славу великого абсурдиста. Виртуозным языком, играя словами и пересыпая повествование шутками высочайшей пробы, Макгуэйн рассказывает нам историю Николаса Болэна - молодого человека, совсем отбившегося от рук. Роман этот — «дорожная» пикареска, потому что наш герой, нормальный американский фрик, отправляется странствовать по стране в зеленом «хадсон-хорнете» в погоне за юной миллионершей, жаждущей «реального опыта», в обществе двойного ампутанта, одержимого строительством по всей стране башен для летучих мышей, способных избавить местности от насекомых-вредителей практически за ночь… Все это может напомнить нашему читателю «Лот 49» Пинчона и порадует всех поклонников острой и едкой культовой литературы.

«Шандарахнутое пианино» (1971) — второй роман Макгуэйна, который завоевал престижную награду фонда Ричарда и Хилды Розенталей и принес автору славу великого абсурдиста. Виртуозным…

Доналд Бартелми (1931—1989) — американский писатель, один из столпов литературного постмодернизма ХХ века, мастер короткой прозы, которую в его случае иногда определяют даже как «короткий короткий рассказ» или «внезапная проза». Автор 4 романов, около 20 сборников рассказов, эссе, пародий, эфемеры и прочего (часто им же и проиллюстрированого). Лауреат десятка очень престижных американских литературных премий, чьи названия, к сожалению, мало что скажут нынешнему русскому читателю. Его романам в русскоязычном пространстве повезло чуть меньше, чем рассказам: их было издано два, первый и последний, а также единственная детская повесть. Но этапами американской литературы становились именно его романы.

«Мертвый отец» (1975) как раз и есть такой легендарный роман — о странствии смутно определяемой сущности, символизирующей отцовство, которую на тросах волокут за собой через страну вендов некоторые его дети, к некой цели, которая становится ясна только в самом конце романа. Сама ткань повествования состоит из анекдотов, историй, рассказов, диалогов, размышлений и аллегорий, регистры повествования постоянно переключаются, стили подвергаются искусному жонглированию. Юмор и словесная игра, как и в прочих произведениях Бартелми, тоже, конечно, наличествуют. Это один из самых влиятельных романов классика американского абсурда, могучая метафора отношений между родителями и детьми, богами и людьми; здесь что угодно значит очень много чего, книга осчастливит и любителей городить символические огороды, и поклонников хитро устроенного ядовитого юмора, и фанатов Бекетта, Ионеско и пр.

Доналд Бартелми (1931—1989) — американский писатель, один из столпов литературного постмодернизма ХХ века, мастер короткой прозы, которую в его случае иногда определяют даже как…

«Измышление одиночества» — дебют Пола Остера, автора «Книги иллюзий», «Мистера Вертиго», «Нью-йоркской трилогии», «Тимбукту», «Храма Луны».

Одиночество — сквозная тема книги. Иногда оно — наказание, как в случае с библейским Ионой, оказавшимся в чреве кита. Иногда — дар, добровольное решение отгородиться от других, чтобы услышать себя. Одиночество позволяет создать собственный мир, сделать его невидимым и непостижимым для других.

После смерти человека этот мир, который он тщательно оберегал от вторжения, становится уязвим. Так произошло после смерти отца главного героя. Всю жизнь отец казался сыну таинственным, «невидимым» человеком, которого сложно понять, который никогда не раскроется до конца даже близким. И лишь после смерти отца сын смог небольшими фрагментами восстановить его жизнь, открыть тайны, не предназначенные для чужих, заново узнать того, с кем, как оказалось, он почти и не был знаком.

«Измышление одиночества» — дебют Пола Остера, автора «Книги иллюзий», «Мистера Вертиго», «Нью-йоркской трилогии», «Тимбукту», «Храма Луны».

Одиночество — сквозная тема книги.…

Делает ли происхождение человека от рождения ущербным, уменьшая его шансы на личное счастье? Этот вопрос в центре романа Зэди Смит, одного из самых известных британских писателей нового поколения.

"Время свинга" — история личного краха, описанная выпукло, талантливо, с полным пониманием законов общества и тонкостей человеческой психологии. Героиня романа, проницательная, рефлексирующая, образованная девушка, спасаясь от скрытого расизма и неблагополучной жизни, разрывает с домом и бежит в мир поп-культуры, загоняя себя в ловушку, о существовании которой она даже не догадывается.

Смит тем самым говорит: в мире не на что положиться, даже семья и близкие не дают опоры. Человек остается один с самим собой, и, какой бы он выбор ни сделал, это не принесет счастья и удовлетворения. За меланхоличным письмом автора кроется бездна отчаяния.

Делает ли происхождение человека от рождения ущербным, уменьшая его шансы на личное счастье? Этот вопрос в центре романа Зэди Смит, одного из самых известных британских писателей…

Один из ранних романов Джонатана Коу. Уложенная в детективную канву, слегка абсурдистская фантасмагория с музыкальным сопровождением. Время: конец 80-х. Место: Лондон, уже отнюдь не свингующий. Звуковая дорожка: «The Smiths». Самые дорогие воспоминания: панк-рок второй половины 70-х. Пианист Уильям переехал из провинциального Шеффилда в столицу, стремясь стать знаменитым музыкантом, но его мелодичные танцевальные песни в исполнении довольно безнадежных соратников скорее напоминают пародии на «Status Quo». Его загадочная возлюбленная Мэделин странно к нему относится. Директор его группы занимается непонятным бизнесом, скорее всего – незаконным. Карла – девушка, которая необъяснимо влечет Уильяма к себе, – явно гениальная певица, да только не желает с ним петь. Разочарование, смятение, все непросто. А в довершение всего Уильям случайно становится свидетелем жуткого убийства, совершенного кошмарными «Карликами Смерти», но обвинить в нем запросто могут его самого… Джонатан Коу написал один из лучших романов о музыке и мучительной юности в большом городе. Если вы когда-нибудь ездили общественным транспортом с тяжелым синтезатором в руках, этот роман как раз для вас. Если нет, вы все равно поймете, как одно направление и поколение в рок-музыке сменяет другое, иногда – насильно.

Один из ранних романов Джонатана Коу. Уложенная в детективную канву, слегка абсурдистская фантасмагория с музыкальным сопровождением. Время: конец 80-х. Место: Лондон, уже…

Один человек. Четыре параллельные жизни. Арчи Фергусон будет рожден однажды. Из единого начала выйдут четыре реальные по своему вымыслу жизни – параллельные и независимые друг от друга. Четыре Фергусона, сделанные из одной ДНК, проживут совершенно по-разному. Семейные судьбы будут варьироваться. Дружбы, влюбленности, интеллектуальные и физические способности будут контрастировать. При каждом повороте судьбы читатель испытает радость или боль вместе с героем.

Один человек. Четыре параллельные жизни. Арчи Фергусон будет рожден однажды. Из единого начала выйдут четыре реальные по своему вымыслу жизни – параллельные и независимые друг от…

Произведения Доналда Бартелми не подвластны категоризации. Вообще-то, широко и печально известно: не подвластны они ей настолько, что отсутствие категорий для них замечаешь чуть ли не первым делом. Категории — способ обозначить смысл заблаговременно, а Бартелми никаких авансов никому не раздает, его произведения игриво противостоят решительному фиксированию.

"Потребовали больше структуры, — написал он как-то раз, — поэтому мы внесли из дальнего сарая здоровенные занозистые брусья и приколотили их на место железнодорожными костылями".

Самого Бартелми часто спрашивали, как он различает, скажем, "рассказ" и "сатиру" или "сатиру" и "очерк", — и столь же часто ответы его бывали вполне намеренно двусмысленны. Его просто-напросто не слишком заботили правила, какие в подобных случаях применимы.

Мы, разумеется, надеемся, что у читателей собранные здесь произведения вызовут улыбку. Доналд Бартелми был "одним из величайших граждан современной мировой литературы". Тех, кто не знаком с его работой, этот сборник, мы надеемся, познакомит с ее замечательными сторонами: блистательными и неожиданными наложениями регистров, выговором, темпом и интонацией его прозы, невозможностью ее упростить, ее взаимодействием с неувязками окружающего мира, ее сиротливой занимательностью, ее могучим влиянием на целое поколение писателей, появившихся уже после Бартелми. Для тех же, кто уже знаком с творениями Бартелми, эта книга станет добавкой к канону. И к тому же напомнит им, что они пропустили.

Произведения Доналда Бартелми не подвластны категоризации. Вообще-то, широко и печально известно: не подвластны они ей настолько, что отсутствие категорий для них замечаешь чуть…

Добро пожаловать в одну из самых долгих ночей в мировой литературе. Время - апрель 1945 года, над третью уже почти полностью оккупированной союзниками Германии надзирает единственный американец на мотоцикле, а в городке Шпицене-на-Дайне зреет заговор по возрождению нации… Что это будет за нация, удастся ли заговорщикам взять власть в свои руки? И, что немаловажно, кто такой этот людоед в названии романа?

Джон Хоукс (1925-1998) сам участвовал во Второй мировой войне, учился у Владимира Набокова и вдохновлялся его произведениями - а также работами Уильяма Фолкнера, Франца Кафки и Джуны Барнз. В романе, ставшем одной из самых знаковых книг американской литературы ХХ века, особенности набоковского зрения проявляются как мало где. Для Томаса Пинчона, в свою очередь, "Людоед" стал источником вдохновения для Зоны в "Радуге тяготения" и Европы перед началом Первой мировой войны. Роман Джона Хоукса "Людоед" - важное звено между модернизмом и постмодернизмом в мировой литературе - на русском языке издается впервые.

Добро пожаловать в одну из самых долгих ночей в мировой литературе. Время - апрель 1945 года, над третью уже почти полностью оккупированной союзниками Германии надзирает…