Истории

Едва ли в мировой драматургии есть более пронзительное начало, чем в одноактной маленькой пьесе Платонова Голос отца: Зачем ты умер, отец? Это говорит гг, стоя у могилы папы. Есть в этом вопросе что-то апокалиптическое даже: такой вопрос мог быть задан богу. В этом вопросе, напряжения и драмы больше, чем в известном, на самом деле, детском, вопросе Гамлета о «Том свете». Эту пьесу и слова Платонова, я вспоминаю часто.. когда приезжаю на кладбище к папе. Сегодня я был на кладбище. Приехал убраться, покрасить оградку. В депрессивном состоянии, с паническими атаками, на кладбище всё видится иначе, даже забавно, по своему (у Дельвига, друга…

Я вырос в Узбекистане, благодаря теплому климату росло там немалое количество токсичных растений. Причем откуда мы в детстве знали, что то или иное растение ядовито, тогда даже не задумывались, в детских компаниях информация расползалась мнгновенно, почти телепатически. Бегали мы везде, по оврагам, по заброшенному саду. по пустырям. И везде встречали ядовитые и таксичные растения. Дурман и черная белена попадались везде, это были очень распространенные представители флоры, иногда встречалась клещевина, склоны оврагов заросли диким горошком, лютиковые поля желтели каждую весну. Паслен попадался иногда в предгорьях и на заброшенных огродах, а…

В моем незнаньи — так много веры В расцвет весенних грядущих дней, Мои надежды, мои химеры, Тем ярче светят, чем мрак темней. В моем молчаньи — так много муки, Страданий гордых, незримых слез, Ночей бессонных, веков разлуки, Неразделенных, сожженных грез. В моем безумьи — так много счастья, Восторгов жадных, могучих сил, Что сердцу страшен покой бесстрастья, Как мертвый холод немых могил. Но щит мой крепкий — в моем незнаньи От страха смерти и бытия. В моем молчаньи — мое призванье, Мое безумье — любовь моя. Мирра Лохвицкая

Есть на просторах ЛЛ прекрасная группа Читаем классику вместе!, которая в этом году проводит не менее прекрасную игру - Литературный турнир "Театральный сезон". Не буду дотошно рассказывать правила, однако для понимания дальнейшего рассказа приведу единственный важный момент: в каждом туре надо выбирать книгу для чтения согласно одному из пяти предлагаемых критериев. В этот раз одним из пунктов был таким: Героиня - брюнетка. "Так это же проще простого!", - воскликнула я, потирая руки, ибо выбор мой лежал в плоскости литературы Франции, где практически все дамы натуральные брюнетки. С энтузиазмом перебрала романы знаменитых французских…

Трава по весне, как влюблённый лунатик, Куда-то бредёт, наугад, И с ней, ангел-ветер, (так снился рай, Санти), - Созвездья.. лишь хор из цикад. Цветы на весенних, открытых балконах Похожи на ангелов снов. Лунатики милые, в счастье бессонном, В любви признаются без слов. И мы на балконе, лунатики жизни, Ты ласково гладишь цветы.. Наверное, нет ничего живописней, Твоей молчаливой мечты..

У Тарковского, в фильме каком-то, Дождик шёл в тьме квартиры, в тиши. Улыбаюсь я в ду́ше, ребёнком, Я как будто затерян в глуши. Дождик светит, и сердце ласкает, И о чём-то, как будто грустит. Мы с дождём, сумасшедшие, знаю, Бог за дверью, за всё нас простит. Закрываю глаза, и улыбка, Словно зонтик, с картины Моне, Раскрывается счастием зыбким, Прям как в детстве, в чудеснейшем сне. Дождик светит, целует мне плечи, Словно ангел, влюблённый в меня, Сердце, шею.. целует мне вечер, Крылья, ярко, в пространстве звенят. Открываю глаза.. боже правый, Что я делаю голый, в глуши? Револьвером, к груди душ приставлен, Дождь по листьям.. вокруг, ни…

Каждый сходит с ума по своему. Чтобы не сойти с ума в одиночестве и в тоске по любимой, я по вечерам раздеваюсь до гола и хожу голым по квартире. Нужно признать, что одежда, чуточку безумна по природе своей и всегда пытается нам что-то нашёптывать: об одиночестве, о зыбкости существования тела, о том, что она порой существует наравне с нашим телом, и даже чуточку больше. Словно таинственный ангел печали, она слетает к нам с сияющих бездн одиночества, словно бы хвастаясь своим ярким, счастливым бытием, многократно превышающим бытие нашего одинокого тела. У одежды в мире много друзей. А душа всегда одна в огромном мире: мы не тело пытаемся…

Снова дождик льёт устало В спальне нашей, у окна. Снова нас с тобой не стало, На постели - тени сна. На постели - письма наши, Чуть обнявшись, тихо спят. Окна в каплях, как в мурашках, Стрелки бьются, наугад. В тьме, письмо кому-то шепчет: Травка.. дождик.. больно нам.. За окошком, птичек щебет, Солнце, космос.. в "крыльях" - храм.

Меня из рая выгонят, как в школе Бывало выгоняли в синеву, И я летел с Тургеневым на воле, И падал сердцем радостным, в траву. В раю меня Тургенев вряд ли встретит, Коснётся может, ласково, сирень.. Я ведь любить нормально, не умею, На что мне рай? Он без тебя, лишь плен. В раю все будут счастливы, любимы, Душа коснётся ласковых планет.. А у меня в раю.. душа разбита, И из запястий каплет в небо, свет. В раю я буду бредить лишь о травке, - Тебя так, нежно, звал я на земле.. Ты помнишь ночь, апрель и нашу лавку? Колени целовал - твои - и млел.. Ты улыбнулась? Хорошо, чудесно.. В раю я буду бредить о тебе, О бёдрах смуглых и прелестных О…

Я во снах, ростом меньше и меньше, Словно Бенджамин Баттон, чудной. На коленях хожу с школьной сменкой: Крылья, сны, в рюкзаке за спиной. На коленях хожу я по парку, Захожу на коленях, в кафе. Ты сидишь, смуглый ангел, на лавке, На свиданье с тобой.. пьяный Фет. Он читает стихи, - ты смеёшься, Он целует тебя, - ты дрожишь.. Сердце, ласточкой к небу всё рвётся, Шепчешь ласково мне: эй, малыш! На коленях к тебе подхожу я, И дарю нежно алый цветок. Фет целует меня: я горжусь им! Ну и что, что он весь, дурачок? Он за ушком меня чуть ласкает, И затем.. вновь целует тебя. Я ревную, почти умираю, Приглашаю с улыбкой.. на бал. Заливается Фет: он…

Читая главу про развитие науки в средневековье, приходишь к мысли, что я никогда и не задумывался об истории науки в тот период. Понятно, что сначала науку "делали" древние греки, манускрипты хранились в библиотеке Александрии. Далее эта библиотека перешла к арабам. Арабы красавцы, перевели все, научились. Было интересно узнать, что самая большая часть шла через отвоевывание Испании европейцами. Конечно, что-то шло из Византии, но эта часть была ничтожно мала. Отрывочек ниже рассказывает историю: In 967, the French cleric and scholar Gerbert of Aurillac (who in 999 would become Pope Sylvester II) arrived in Spain for a three-year period of…

Рола́н Барт (фр. Roland Barthes; 12 ноября 1915, Шербур — 26 марта 1980, Париж) — французский философ, литературовед, эстетик, семиотик, представитель структурализма и постструктурализма. (Википедия) В своей книге "Седьмая функция языка" Лоран Бине рассказывает, как комиссар полиции, расследующий несчастный случай с Роланом Бартом, покупает книги, написанные теми, кто его не любил. Среди этих книг была в том числе "Ролан-бартский для начинающих" под авторством, якобы, Рамбо и Бюрнье. Книга посвящена особому сложносочинённому языку Барта. Это интересно: "Р. Б. (что на ролан-бартском означает «язык Ролана Барта») в своей архаичной форме…

Хочется нежно переиначить слова Дорониной о театре, и сказать: любите ли вы зверей так, как люблю их я? Я очень люблю зверей. Что наша память, как не ласковый и нежный зверь, быть может, берущий свою родословную ещё в Эдеме? Когда нам одиноко, или когда мы в глубокой депрессии, скорби, а быть может.. и на смертном одре, к нашему сердцу, словно к внутренней стороне ладони, подойдёт такой зверь и тепло лизнёт наше сердце, и посмотрит своими голубыми глазами нам в самую душу, и прильнёт к коленям, своей мордочкой света, как озябшая собака. Вот и сейчас, в тоске по моему смуглому ангелу (тоже, с нежной родословной в Эдеме), ко мне приласкалось…

Мне в детстве нравилось представлять, что весна всходит, словно второе солнце, нежно освещая своим дивным светом всё вокруг. Я так томился в детстве по путешествию в космос, что придумал себе второе солнце — весну. Это давало какую-то блаженную оптику восприятия, словно я живу на далёкой планете, освещаемой двумя солнцами. Тогда, в детстве, стоя на коленях на подоконнике, словно в молитве, и прижавшись горячим лобиком к тёмному стеклу, мне казалось, что весна — это солнце бессонных, оно никогда не зайдёт, оно светит всегда, даже ночью. Я целовал прохладное окошко, с сиренью звёзд и ложился в постель. На полу, от луны, была светлая полоса,…

У Густава Климта, есть поразительная по силе картина: три возраста женщины. Своего рода — Три Грации Боттичелли. И вот мне подумалось… что будет, если такую композицию наложить на жизнь того или иного писателя? Я нашёл три фото Андрея Платонова, которые идеально олицетворяют три возраста его жизни, словно три времени года. На этом фото, совсем молоденький Платонов, 20-и лет. В это время он встретил любовь всей своей жизни: Марию. По первым письмам к любимым, можно многое сказать о человеке. В первом письме к любимой… Платонов говорит о смерти. А ещё, что его родина — Луна (в моём первом письме к смуглому ангелу, писал о том же).…

Скорая помощь несётся куда-то Словно в стихе, гумилёвский трамвай. Парень лежит там, и сумрачным взглядом Смотрит на ангелов, пасмурный рай. Боль из груди и цветы асфоделий.. Нет, это током, звонят в небеса, Там тишина.. подошёл кто-то светлый, Сердце вздохнуло, блеснула слеза.. Сердце-ребёночек, ножками бьётся, Прямо под грудью, где крылья растут.. Ну а душа.. сквозь пространства несётся.. Пуля вонзается огненно, в грудь. Девушка милая, в платье японки, Тихо склонилась в сиянье цветов.. Слёзы текут, взгляд любимого, тонкий, Словно былинка, качнулся в мир снов. Скорая мчится, ангел смуглый, в халате, Так на японку из бреда, похож.. Пот на…

Я — эскимос. По крайней мере, мне кажется, что в прошлой жизни я был эскимосом. Или буду в грядущей. Чуточку — уже и в этой: внахлёст. Эскимосы удивительно целуются: соприкасаясь носиками. Я так в детстве ещё любил целоваться. Правда, с котом своим, с цветами, сиренью весной, а в деревне — с телёнком: если закрыть глаза, то кажется, что у телёнка вместо носа - чудесная роза после дождя. Или - огромное, тёплое сердце ангела. Тоже, после дождя.. Да, первый мой поцелуй был с телёнком (такое и эскимосу не снилось. Да и мне..). Древнегреческий философ Анаксагор писал: Я в этот мир пришёл, чтобы видеть солнце.. А мне всё чаще кажется, я в этот…

За тобой иду по парку, Прячусь нежно, от тебя: Я - синичка, в травке сварка, - Прячусь я, и от себя.. Вот, я спрятался за кустик, Женский вскрик: там туалет.. Кто меня на небо пустит? - Грешный, призрачный поэт. Вновь крадусь.. мой смуглый ангел, Обернулся и затих. Рябь листвы блеснула странно, Из сирени, слышен стих. Ангел нежно улыбнулся, Каблучки - как в снах, сирень В сердце сладко отдаются, Прячусь нежно я за пень. Тишина. Мой ангел милый С парнем, дальше в ночь идёт. Из-за пня, сияют крылья: Я - лунатик идиот.

Весна… Когда очень темно и грустно на сердце, то кажется, если произнести вслух это светлое слово 10 раз, то станет как-то.. радостней. У каждого, весна начинается с чего-то своего. Для меня — с пения синичек на заре, похожего на поскрипывания качелей из детства. Хочется выйти к ним во двор, как к друзьям моей непоседливой памяти, и… пропасть навсегда. Люди потом спросят: кто-нибудь видел в последний раз Сашу? И старушка скажет с доброй улыбкой: он качался на качелях, вон там, под тополем. Забавный. Цветы мне подарил. Надеюсь не украл. Он мне иногда дарит цветы. Вы не знаете, он не наркоман? Просто он странный. Весной качается один на…

Ангелы смуглые в небе вечернем, - Ласточек ласков, полёт.. Я у окна обнимаю за плечи Солнышко, - вечность идёт.. Вечность, дождём моросит по листочкам, Нежно целую тебя.. Знай, в конце света, мы встретимся ночью: Рай нас обнимет, любя..

Крыло не раскрылось за правым плечом: Дрожит, как пустой парашют. Лечу в синеве, так в груди горячо.. Есть в этом какой-то уют. Глаза закрываю.. ну да, поцелуй.. Похоже, тебя целовал. Летела душа.. ты шептала: ловлю.. Ласкались к лицу, рукава. Сейчас бы вот так, закрывши глаза, Лететь через ад или рай. Дрожит за плечом, парашютом, звезда, И шепчет мне - не умирай.

Наши сны бесприютны, прозрачны, как листья - Осень, солнцем бессонных, взошла. Мы стоим на постели.. мы стоим на карнизе, Оба голые, в спальне - свет от крыла. Как же идёт тебе эта нежность сиянья.. Хочешь, днём так по парку ходи.. - тоже, голой? стыжусь только.. раны. - она как цветок, прорасла из груди..

Ничего, ни-чего, ни-че-го: Робко бредит мой ворон ручной. Я стою у окна под луной, Снова жду я письма твоего. Говорю с тишиной в темноте, Ворон дразнит и бредит в ночи, Я шепчу тишине: замолчи! Сердце рвётся письмом в пустоте. Я читаю все сны о былом: Боль любимой, надежды, мечты.. Виноват - я шепчу - только ты.. Ворон машет в постели, крылом. Ничего, ничего, ничего.. - Было, вроде, такое кольцо, В нём вся тайна любви.. так, словцо, Утешенье в ночи, от Него.

Похоже, что ситуация с рынком труда, национальной экономикой, политической конкуренцией в государстве на примере Римской республики имеет много общего с современными странами. Не стоит брать какую-то отдельную страну или группу стран. Просто очень много черт и явных признаков того, что человечество в вопросах повседневной жизни особо-то и не изменилось. Все тоже самое и похоже, вечное: выжить, не уступить и не сдаваться, победить. ...the Optimates (the “Best Men”) had long dominated the Senate and jealously guarded their privileges. In the late Roman Republic, those who championed the rights of the plebs—the Populares (the “People’s…

Слова погасли, словно тени От свечки робкой, на заре. Я обнимал твои колени: Они.. как солнце, в янтаре. Мой поцелуй - комарик алый: Бездомный, ласковый вампир, В янтарном блеске, вновь распятый Как в невесомости, парит. Как невесомо, боже, боже.. Комарик в воздухе завис, Он на груди твоей, на коже - Сияет ночь, из под ресниц. Созвездье трепетных мурашек.. Он так на ангела похож. И в темноте он тем лишь страшен - Не знаешь, где вонзит свой 'нож'. Мой поцелуй, мой купидончик, С ножом.. нет, шпагой, у груди.. В раю наверно, тайный сонник, Такие бредни, говорит. Мой поцелуй завис в пространстве, Как Нео в Матрице - распят, Но как-то…