Критики становятся менее жестокими. Увы

Это хорошая новость для писателей, но плохая для читателей

Приятно узнать, что один из рецензентов назвал поэзию  Джона Китса «вопиющим идиотизмом». Еще приятнее узнать, что  Вирджиния Вульф считала произведения  Джеймса Джойса «чепухой». И, конечно же, никому не может не понравиться, что критик Дороти Паркер , прочитав «Винни-Пуха» , нашла его настолько полным невинного детского каприза, что, по ее собственному причудливому выражению, «обалдела».

Для читателя жизнь предлагает мало удовольствий более приятных, чем очень хорошая и очень плохая рецензия. Для писателя жизнь предлагает мало более чистых страданий. После слов Паркер,  А. А. Милн больше никогда не писал «Причуды» Винни-Пуха; само слово «причуда» стало для него «отвратительным». После замечания о «вожделеющем идиотизме» Китс услужливо скончался. «Задохнулся, — писал лорд Байрон , — от статьи».

Сегодня литературная жизнь редко предлагает такие великолепные зрелища. Откройте страницы с рецензиями на книги, и вы скорее увидите, что писатели описывают друг друга и свои произведения такими словами, как «лирический», «блестящий» и «проницательный», а не «утомительный», «идиот» и «тупица», как это было раньше. На литературных страницах сейчас наблюдается то, что один писатель назвал «эндемической» инфляцией оценок. Редактор новостного сайта BuzzFeed даже объявил, что его книжный раздел вообще не будет давать отрицательных рецензий на книги. Это была прекрасная новость для писателей (и их мам) во всем мире. Для читателей эта новость оказалась гораздо менее приятной. Возможно, литературному миру больше не нужно оплакивать отвергнутых поэтов, но ему нужно оплакивать смерть топорной работы.

Мало кто будет громко сетовать на это. Критика — не самое благородное призвание: как говорится, ни один город не воздвиг статуи критику. Но ведь и инженерам канализации и хирургам простаты тоже мало кто ставит статуи. Но они полезны, как и критики. Хорошо читающий человек может прочесть 20 или около того книг в год. Для сравнения: только в Великобритании, по данным Nielsen BookData, в прошлом году было издано 153 тыс. книг. Это в среднем 420 с лишним книг в день. Среди прошлогоднего урожая — «Размышления о слезах: Плач и рыдания во Франции XVIII века» и «Является ли ваш кот психопатом?». Возможно, все эти книги заслуживают эпитета «проницательные». Но это представляется маловероятным.

В литературном мире негласно считается, что большинство книг действительно очень плохи. Работа критиков заключается в том, чтобы очистить их от мусора, сначала физически (если вы работаете в книжном отделе, то вашей первой, глубоко удручающей работой будет перебирать мешки с книгами, привозимые каждую неделю), а затем литературно, с помощью рецензий. Джордж Оруэлл , критик со стажем, знал, что рецензии должны быть жестокими. Он писал: «В гораздо более чем девяти случаях из десяти единственной объективно правдивой критикой будет «Эта книга ничего не стоит», а единственной правдивой рецензией — «Эта книга меня нисколько не интересует, и я не стал бы писать о ней, если бы мне за это не заплатили».

Рецензии редко бывают столь пробивными. Некоторые издания поддерживают традиции жесткой критики, но слишком часто рецензии выглядят как самодовольная внутренняя работа. Особенно подвержены этому литературные газеты. Они изобилуют рецензентами по имени «Фердинанд», словами типа «jejune» (голодание — латынь), заголовками, которые читаются не столько как обещание, сколько как угроза: «Куда делось Сомали?», «Структурализм одомашнился» или (вопрос, который у всех на устах) «Кто боится внимательного чтения?». В отличие от них, в «работе над ошибками» обычно выбирается менее возвышенный стиль. В одной нашумевшей рецензии критик Филип Хеншер написал, что автор настолько плох, что «не смог бы написать «бездарь» на стене».

Когда-то подобные издевки были обычным явлением на литературных страницах. В викторианскую эпоху «рецензии рассматривались как своего рода культурная гигиена, поэтому существовали высокие стандарты», — говорит Роберт Дуглас-Фэрхерст, профессор английского языка в Оксфордском университете. Рецензенты не просто ополчались на врага, а очищали священные залы литературы. Впрочем, это не мешало им самим проявлять легкую нечистоплотность. Например, один рецензент назвал работу своего коллеги «нечистотами», авторитетный  Альфред Теннисон назвал другого «вошью на локонах литературы», а  Джон Мильтон (видимо, снова на мгновение потерявший рай) назвал другого «немытой хреновиной».

Клеймить оружие

Как ни забавны подобные эксцессы, самые смертоносные рецензии, как правило, более деликатны. Лучшие отрицательные рецензии — это не топорная работа, а работа скальпелем, — замечает британский критик Адам Марс-Джонс, — потому что если она не точна, она не сработает». Викторианцы тоже орудовали скальпелями. Один из лучших скальпелей был у  Джордж Элиот при работе над романом  Шарлотты Бронте «Джейн Эйр» . «Я бы хотела, — писала Элиот, — чтобы персонажи говорили не так, как герои и героини полицейских сводок».

Современным рецензентам редко удается достичь такой смертоносной красоты. Слишком часто рецензии изобилуют словами-наполнителями: «мрачновато-веселый», «пронзительный», «глубокая медитация». Многие из них — читатель, предупреждаем — являются эвфемизмами для слова «скучно», которое фактически запрещено на литературных страницах. Так, есть «подробная» («скучная»); «исчерпывающая» («очень скучная»); «магистериальная» («скучная, но написанная профессором, и я ее не дочитал, поэтому не могу критиковать»). И т. д.

Одной из причин такого смягчения является интернет. Он изменил как саму экономику критики (сократившиеся газеты имеют меньше газетных полос, поэтому редакторы стараются заполнить их книгами, которые следует читать, а не теми, которые читать не следует), так и ее целесообразность (оскорбления, казавшиеся забавными в тот момент, теряют свою актуальность, когда они вечным эхом отдаются в сети). Не способствует этому и тенденция к привлечению специалистов-рецензентов. Если вы являетесь одним из двух мировых экспертов по ранней шумерской клинописи и даете плохую рецензию другому, это может быть забавно в течение 20 минут и достойно сожаления в течение 20 лет.

Интернет также способствовал снижению уровня анонимности. Когда-то большинство рецензий писались без подписи, обеспечивая рецензентам безликость безвестного тролля в Twitter. Сегодня большинство рецензентов не только названы по имени, но и легко доступны для поиска, а значит, могут быть оскорблены в ответ. Если 30 лет назад критики «негласно поощрялись к тому, чтобы действительно поиздеваться над людьми», то теперь люди «боятся обидеться», чтобы не нарваться на «тролля» в Твиттере, говорит Д.Дж. Тейлор, писатель и критик.

Были попытки возродить острую критику. В 2012 году двумя критиками (один из которых сейчас работает в журнале The Economist) была учреждена премия «Шлягерная работа года» как «крестовый поход против скуки, почтения и ленивого мышления». Журнал выходил в течение трех лет. Флер Макдональд, одна из его основателей, считает, что «литературная сцена сейчас, вероятно, нуждается в нем как никогда», но что ему будет трудно возродиться и получить спонсорскую поддержку, поскольку «плохие книжные рецензии вызывают множество разногласий».

Но топоры все же иногда достаются, причем не первым книгам или книгам неизвестных авторов (это считается бессмысленным и жестоким), а писателям достаточно известным, чтобы на них нападать. Так, книга принца Гарри «Запасной» была почти повсеместно осуждена. Для писателей это может быть весьма мучительно. Энтони Пауэлл, писатель, считал, что люди — это либо «фанаты», либо «говнюки», а одно из самых известных стихотворений римского писателя Катулла — это ответ критикам, обвинявшим его в женоподобности. «Pedicabo ego vos et irrumabo», — писал он, что означает (в широком смысле): «Я буду содомировать и трахать тебя». Не то, что сейчас можно увидеть в Times Literary Supplement.

И поэтому клинки меньше сверкают. Но они все равно должны иногда блестеть. Можно забыть о том, что реальный рынок рецензий — это не критик и не автор. Это читатель. А они, по словам господина Тейлора, все еще хотят знать, «стоит ли им тратить 15,99 фунтов стерлингов на книгу». Критик «обязан» говорить правду. Кроме того, если писателю не нравится, он, в конце концов, писатель. Они могут, как Катулл, ответить. Хотя, если они хотят быть опубликованными в BuzzFeed, то, возможно, решат обойтись без ненормативной лексики.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ