Рецензии — стр. 3

Не люблю сборники рассказов. Не в смысле читать. Это еще ничего. Писать о них. Они – вечно неподдающиеся. Трудно умять, уложить в прокрустово ложе рецензии.

Сборник открывается восторженным предисловием Пустовой. Дурной знак. Восторгов у нее было много и вокруг последней книжки Снегирева. Обнаружилось – читать невозможно. Еще немного и предисловие Пустовой будет как отпечаток копытца: не пей отсюда, козленочком станешь. Энтузиазм ее тем более подозрителен в своей привычной натужности. Смотрится плохо, и автор, и она перешедшая от критики к конферансу («Выступает лауреат, дипломант…») уже в хорошей поре. «Судьба ласкает молодых и рьяных» - нормально для двадцатилетних. Когда на повестке брюшко, седина и ранний склероз - это уже странновато.

Новый Сенчин. Да не, не такой уж он и новый. Больше обещали.

Рассказов (и повестей?) в книге не так чтоб уж много. Это хорошо. Не успевает надоесть скакать подобно блохе с одного на другой.

Все они про «жисть», что по нашим меркам своего рода редкость. Современность. И надо похвалить. Но на языке один негатив. Жисть больно олитературена, и сведена, как это нынче принято к повестке. Не то что раньше - проехал по Руси и описываю. «Губернские очерки» и все такое. Нет, это тексты, вытащенные из залипа (дальше слово будет повторено еще не раз).

По этому поводу два соображения, обидных для автора.

Первое - о том, как написано.

Да все также – небрежно, мимоходом. Язык? Ну вот так где-то временами: «Улицы непомерно широки для размеров города».

Скажут, стиль, манера. Возможно. Но стоит ли привычку работать вполнакала превращать в фишку? Сработано вполсилы. Фурнитура есть, да не по размеру, дырки (к смыслу) просверлите сами. Такой типичный российский подход. Ничего под ключ, все «сваргань сам», хотя деньги уплочены. А где наоборот все так явно, что и читать не стоит. Да, такая вот манера: без блеска, без тонкости. Ну да что вы хотели за такие деньги от отечественного производителя.

Что такое рассказ? Не все согласятся, но как по мне сердцевина рассказа – случай, происшествие. Повесть закручена вокруг процесса (что-то там происходит - не то помирает кто, не то женится), роман -, это это самое, как его, бытие.

Может определено старообразно и слишком по-гегельянски, но где-то так. Как ни крути, главное – не человек, а мир или его частичка.

В «Петле» все рассказы про кого-то. Самая примитивная конструкция. Жил-был Аркаша-Антоша, и с ним случилось вот такое – предал родину, или наоборот, не предал и это тоже трагедия. Одному писАть, не путать с пИсать, хочется («В залипе»), хотя какая нынче разница, ведь, как верно заметила одна пожилая американская романистка, книги нынче пишут, как испражняются. Другой все боялся залипнуть (прилепнуть?), застояться на одном месте. Ну и понятно, что добром эта жизнь перекати-поля не кончилась («Ты меня помнишь?»). Третий ищет в козле папу, в то время как мама обнаружила обратное явление, и теперь стремится обустроить семью, а не Россию с новым мужиком («А папа?»). У четвертого под кустом был готов и стол, и дом, постеля тоже – «поблагодарим Ирину». Пятый, типа сам автор, имеет проблемы с долгом (Пустовая видимо это считает в предисловии откровенностью, но мне кажется в этом больше от рисовки, личная жизнь – дело настолько сложное, что не надо бы ее так выводить на сцену).

А промеж этим всем чистой воды наброски вроде «Сюжетов» (литинститутские сказания) и «Функций» (где еще до наступления масочно-перчаточного режима медицинские работники вошли в раж).

Одно перетекает в другое. Выше не зря было сказано про «жисть» и «литературность». Чем дальше в лес, тем больше сомнений даже не в том, что «новый реализм», родом из которого Сенчин, был действительно новым, а в том, что он вообще был реализмом. Вся сложность ведь в умении соединить два момента – «правдиво» и «художественно». Правдиво не может быть без художественности, художественности без соблюдения логики самой реальности. Что поделаешь. Это литература, а не ЖЖ и «Фейсбук», где можно по-всякому.

Описать как ты завтракаешь, чешешь по коридору в тубзик (вот что пришло на смену «Штирлиц идет по коридору»), просматриваешь Тырнет – это к литературе никаким боком. Так пишут все. Все мы немного литераторы. Но и обобщенно набросать биографию героя: провинциальное прошлое (городок Окуров форевер!), квазистоличный вуз, а далее как в серии «Арлекин» известность везде и повсюду («начали поступать предложения»), Европы и быт нормального цивилизованного человека, к которому еще сорок лет идти моисеевой дорогой остальной России – где же здесь реализм? «Снится мне деревня, отпустить меня не хочет родина моя». Не верю. Это все сконструировано, да по таким дедовским технологиям, что видишь – нет здесь ни большого искусства, ни старания.

Но это теперь называется документальной прозой, хотя правильнее псевдодокументальная литературность. Можно числиться по двум департаментам одновременно, ни к одному по существу не принадлежа. Удобно. Поэтому многие так и пишут. Но вот вопрос к чему этот документализм пристегнут? В литературе логичнее всего, функциональнее документировать смысл. Если перед нами внутренний документ, а не фото внешних обстоятельств, то это да, занимательно.

Говорят, нет ничего лучше, чем наблюдать за работой человека. Но ведь наблюдать за тем, как у него котелок варит, еще интереснее. С «котелком» в «новом реализме» всегда были проблемы, поэтому он всегда скатывался в буквализм, натурализм и все такое прочее. Но времена прошли, а повадки остались. И вот перед нами не то попытка поконкурировать с камерой смартфона, не то стремление задокументировать новостийную ленту, поскольку реальность отменили, и иного не печатают.

Про движение мысли, развитие чувств почитать еще можно, а вот пошел-поехал-пожевал, выпил и поговорил о судьбе России, нет, спасибо. Уже было. Жил мальчик, жил девочка. Это что ж, миллиарды так описывать? Срисовывать по переводке чужую судьбу (Бабченко-Дядченко) тоже какой смысл? Как будто мы его не знаем. Тони Моррисон говорила, что в таких случаях надо отчислять авторские тому, чью жизнь позаимствовал (перечислите деньги на яндекс-кошелек или куда там теперь, Бабченко, пожалуйста).

Но вернемся к реализму. Могло ли бы быть такое, что описано в рассказах? Да, конечно, свободно, могло быть. Но ведь литература – это не только что описано, но и как написано. А тут написано вяло, дидактизм, назидательность и стремление свести задачку с ответом в каждом тексте. Нелюбовь, пренебрежение к своими руками созданному миру в каждом тексте. Автор не слишком хочет там задерживаться, поглубже покопаться, подольше и пообъемнее все расписать. С чего бы у читателя появиться горячему желанию? Подход к снаряду не засчитан.

«Очнулся» - «Немужик» - да это одно и тоже практически, «привет, немытая Россия», если исключить модное нынче перемигивание с гомотемой во втором случае.

«Долг», «Петля» - да они практически недописаны. «В залипе» наоборот избыточен. Да, конечно, можно искусство создавать ситуацию затягивающей рутины, как говорят в просвещенных кругах, прокрастинации. Но лучше бы послушать Курта Воннегута: «Пожалей читателя».

И вновь приходится повторяться: у них – у нас. Там конечно, разное пишут. Но если первый ряд, все-таки «фирма». Может и не твоя, но вещь. Наш псевдодок всегда невпопад. То коряв и минималистичен, не хватает деталей, основательности, крепкого стояния на земле. А если детали есть, то приставлены так, для проформы – должны же быть "актуальные" декорации, заместо полного социального погружения, с конфликтами, которых на каждом шагу: погорелый завод, покосившийся завод, унылые грядки, Болотная на заднем плане – ну вы все это знаете. Или другая напасть – все такое скованное, как и указано в одном из рассказов, прочитал в сети, даже не освоил, а уже делюся с миром. За всем этим, как нас учили во времена ветров перестройки, отсутствие трехсотлетней прозаической лужайки. Только вчера выгнали из Рая и сразу за клавиатуру. Все такое простое и беспонтовое, как пять копеек, будто первый день на земле живем.

Но главное, спертость скованность. Сидишь, ждешь. Чего? Ну, отпусти ты себя автор, сорвись с поводка, загрызи читателя, мордаш! Нет ,вместо этого опять покатили камень в гору. Все и стиснуто, и несобранно. Ни шагу в сторону, ни прыжка вперед. Проза с петлей на шее.

Не могу сказать, что документальная проза сегодня окончательно вытеснила выдуманные сюжеты, но реальные истории — одни из любимых.
Роман Анны Матвеевой, который она писала десять лет, основан на настоящих дневниках бабушки писательницы — Ксении Михайловны Лёвшиной, Ксенички, которая вела их всю свою жизнь.

На каждом этапе жизни Ксана будет мысленно обращаться к единственно близкому человеку, Ксеничке, — так глубоко дневники пустят корни в её жизнь. А пока Ксана ведёт свои детские дневники, подражая подруге.

Уверена, что книга понравилась бы мне гораздо меньше, если бы не ниточки, ведущие в Екатеринбург / Свердловск. Эта историчность, связанная с родным городом, полностью сместила для меня акценты.

Да, за жизнью двух Ксений, конечно было интересно следить. И хотелось узнать, к чему же придет, в итоге, наша современница. Автор как-то очень просто рассказывает о жизни, об ужасных трагедиях, о сложных жизненных ситуациях. Без надрыва, без тлена, без километровых размышлениях о бренности бытия, чем грешит "большая" российская литература. Конечно, в этом помогают дневниковые записи. Маленькие девочки еще не могут рассуждать о бедах в масштабах Достоевского, их взгляд носит оттенок инфантильности. А взрослые женщины слишком измотаны тяжелой жизнью, чтобы заниматься словесными упражнениями в дневниках. Вот и получается - просто о сложном, кратко о страшном.

А я же, наверное, осталась в нейтралитете. Я люблю эти фрагменты о жизни россиян, истории о замороженных жизнях, в которых никогда не менялась обстановка в доме; о стареющих родителях, чьи седины сын впервые заметил приближаясь к пятидесятилетнему возрасту... И, наверное, всё же я люблю политику, которой посвящен рассказ "Петля", я люблю политические перипетии в литературе, в художественной окантовке, но читать практически документальную хронику это всего мне страшно, а в этом произведении именно она и упоминалась.

В настоящей жизни я довольно аполитична, плохо это или хорошо в мои годы, но мне действительно так проще живётся. Я слышала и знаю, что такое Евромайдан. Я знаю, кто такой Борис Немцов, Эдуард Лимонов, Пётр Порошенко и ежи с ними личности, упомянутые в рассказе. Я знаю их имена, но углубленно ничего более. "Петля" окунула меня в некую хронологию основных политических действий, начиная ещё с начала нулевых и рассказала историю Антона Дяденко (прототипов которого является Аркадий Бабченко), журналиста, который шёл против системы, против власти и был вынужден бежать из родной страны. После прочтения я перелопатила различные информационные источники, чтобы побольше узнать об этом человеке и кто-то на его стороне, кто-то против. И это хороший пример таких произведений, когда по началу испытываешь к главному герою симпатию, вот что-то своё, родное, а постепенно теряешь это родство, жалеешь, негодуешь и в конце испытываешь чуть ли не презрение.

Роман Сенчин хороший рассказчик, его проза красива в своей простоте, утыкаешься носом в эти предложения и слова и проваливаешься с головой в эту какую-то до жути притягательную российскую обыденность. К слову, очень хочется выделить также довольно остросоциальный рассказ "Немужик", который идет первым в сборнике и повествует нам об Аркаше, который не похож на обычных русских мужиков, который всё детство провел за книгами, позже окончил университет и открыл бизнес со своим партнером Михой. Вот только непонятно, Миха партнер ли только по бизнесу или по жизни тоже? Особенно это непонятно его матери, которая отвергает нашего Аркадия, успешного, любящего, а к сердцу тянет его брата, стареющего, пузатого, разведенного. Настоящего мужика.

В общем, советую. В каждом рассказе есть много пищи для размышления.

Двенадцатый век от Рождества Христова. Великое княжество Смоленское. Немой отрок Спиридон, по прозвищу Сычонок, истово мечтает обрести речь. От разных людей он слыхал, что в далёком Оковском лесу таится чудодейственный родник, из которого берут начало реки: Днепр, Волга, Двина, и ежели из энтого заповедного студенца (родника) испить водицы, то можно обрести олафа глаголити (дар речи). Так начинается его полная приключений, богатая событиями, дальняя дорога к заветной мечте.

"Противостояние"

В девятьсот восемьдесят восьмом году князь Владимир выбрал христианство и Православие. Новый живой Бог пришёл на смену старым каменным и деревянным идолам. Но и спустя полтора столетия страсти не утихают, Спиридону предстоит стать невольным участником столкновения двух религий — язычества и христианства. У каждой религии есть своя собственная точка зрения на проблему человеческого бытия, своя правда, а какая важнее — не сразу и спознаешь.

"Я могу говорить"

Немой отрок чуток к слову, внимательно слушает и слышит всё, что рядом с ним говорится, впитывает в себя словесы аки губка влагу — важное качество, присущее писателю. Знай он грамоту — стал бы летописцем, не хуже Ермакова. А может ещё и станет и это будет явное чудо — чудо Промысла Божия о нём. И напишет он книгу большую и умную. И голос его будет слышен сквозь века.

Прекрасная книга! Не каждому удастся поведать историю своей семьи настолько интересно.
Сперва читаешь историю как полностью вымышленную, иначе зачем бы автору было прятаться под чужим именем, но всё оказывается не так просто. Начинают мелькать известные имена из научного мира, что побуждает навести справки, кто же из действующих лиц этой книги действительно жил на белом свете, кто имел прототипов, а кто и вовсе является плодом авторской фантазии?
И гимназистка Ксенечка оказывается впоследствии невенчанной женой реального минералога профессора, доктора наук Матвеева Константина Константиновича и страницы её дневника повествуют современному читателю о её надеждах и ошибках, о потерях и обретениях...К страницам судьбы Ксении Лёвшиной искусно приплетены события из жизни нашей современницы Ксаны и это придает книге глубину и интригу, позволяет избежать монотонности линейного повествования. Параллели двух жизненных путей удивляют, ведь женщины живут в разных временах, государствах, формациях, но их роднит неравнодушие, ответственность, трудолюбие, скромность. Все эти качества на мой взгляд (бессовестной эгоистичной лентяйки) позволяют всем подряд использовать их труд, оставляя его неоцененным и даже часто незамеченным, а иногда и раздражающим окружающих.
Я не заметила в стиле автора каких-то ярких характерных особенностей, но этот вроде бы спокойный текст породил во мне множество эмоций. Я прожила обе их жизни вместе с героинями, и до сих пор сердце моё недоуменно и болезненно сжимается при воспоминании об утратах, несправедливости, предательстве встретившихся на пути этих женщин. Не раз мне хотелось воскликнуть "ух, я бы на их месте...!", но на их месте удачно оказались они, а не я, и поэтому дочитав книгу, читателю удастся сохранять надежду, что существуют такие люди как Ксана Лесовая и Ксения Лёвшина, ведь на таких и держится мир.
На самом деле написать по поводу этой книги можно было бы намного больше, в ней есть правда и мудрость жизни во всей её одновременной простоте и сложности. Я уже насоветовала эту книгу родным и знакомым и совершенно точно сама буду её перечитывать (переслушивать).
Но полбалла всё же не верну - книга правдиво показала как равнодушные раскатывают в неприглядный грязный коврик тех, кто падает им под ноги, чтобы смягчить удары и неровности на их пути. Если ты жертвуешь чем-то, значит оно тебе и не нужно, - рассуждают они, и не вспомнив, что эти жертвы приносились во имя спасения их здоровья и благополучия. Но ведь бывает же и по другому. Как сделать близких счастливыми, не уничтожая себя? - этой книге не известен данный секрет.

Есть книги, после чтения которых, ты не воспринимаешь жизнь за окном, а продолжаешь находиться в вымышленном и одновременно в таком настоящем мире персонажей произведения.
"Каждые сто лет" - история в формате дневниковых записей двух девушек, Ксенички и Ксаны, которых разделяет целый век, однако переживания героинь аккомпанируют друг другу, мысли их причудливо пересекаются, и для каждой из них ведение дневника или летописи семьи становится единственной отдушиной в жизни.
На фоне реальных исторических событий автор вплетает в повествование такие темы как развод родителей, рождение детей в гражданском браке, потеря родного ребенка и материнская любовь к чужому отпрыску, постоянные сомнения в правильности своих поступков и вечные вопросы взросления. Поворотные моменты в жизни героинь описаны чудесным литературным языком, пестрящим красочными оборотами.
Центральное место в повествовании занимают рассуждения о том, как легко незнакомый человек может стать близким по духу, а родственники могут быть совершенно чужими.
Любопытны мысли Ксенички и Ксаны о том, для кого писать дневники: для себя, чтобы лучше анализировать события в жизни, или для потомков, которым, возможно, они и не будут интересны.
Советую этот роман поклонникам семейных саг с большим количеством персонажей, как в "Саге о Форсайтах" Голсуорси только с русским колоритом и энциклопедической информацией о жизни в Российской империи.

Хорошая, добрая история о северной деревне Рымба, о ее настоящем и прошлом. Часть книги, где рассказывается история острова Рыба написана в сказочном стиле. Часть книги, где рассказывается о нашем времени мне понравилась больше и стилем и историей, такой и доброй, и трагичной и какой-то человечной. Очень интересные получились у автора герои - то ли бомж, то ли не бомж Слива, то ли пьяница, то ли не пьяница Волдырь, основательный Митя, красивая и добрая Люба, очень молодой и очень хороший парень Степан... Что интересно, в этой книге почти не встречаются плохие люди, а если и встречаются, то под влиянием хороших людей или каких-то обстоятельств они тоже совершают правильные поступки. Для меня это знакомство с автором и знакомство очень удачное.

Всё начинается с дневника. Дневника Ксенички Лёвшиной, что девочкой начала записывать свои будни и вести летопись собственной семьи. Всё продолжается другим дневником, начатым сто лет спустя Ксаной Лесовой, которая случайно наткнулась на дневники Ксенички и вдохновилась вести собственный.

Поначалу кажется, что их ничего не связывает, а скорее разделяет пропасть длиною в сотню лет. Но вскоре становится понятно, что события из жизни Ксенички каким-то смутным эхом отдаются в судьбе Ксаны. Ну или может быть мы видим то, что хотим видеть…

Знаете, в книгах часто всё как-то приукрашено, наряжено белыми бантами, выверено линеечкой. Здесь не так. Здесь будто сама жизнь вылилась на книжные страницы. Вылилась как есть — без переписываний начисто, а с кляксами, помарками и вырванными страницами. Вылилась болью и трагедией.

Даже странно, что история, даже две истории, в которых редко-редко мелькнёт солнечный свет, которые так тяжелы, что кажется тебя вот-вот придавит, читаются так легко и… приятно. Есть в них какое-то тепло, ощущение добра, хотя сами они полны горечи. Здесь не будет сладостного хэппи-энда, но будет финал, от которого внутри проснётся надежда. Робкая и едва различимая, но это точно она.

В этих историях будет много всего: и любовь, и предательства, и катастрофы, и двоеженцы, и маньяк, и алкоголизм, и душевные болезни, и путешествия, и бедность, и богатство, и смерти, и рождения… Будут и удивительные совпадения и, возможно, злой Рок.

Меня более всего захватила история Ксаны из 80-х. Дневники Ксенички, наоборот, стали интереснее, когда она выросла. Потом уже из послесловия автора я узнала, что в книге есть реальные кусочки истории, но есть, конечно, и вымышленные события. Почему-то мне кажется, что всё самое страшное когда-то произошло на самом деле. Может, с другими людьми, может, не все сразу, но всё это, безусловно, было. Потому что такие перипетии может выдумать только сама жизнь.

Прекрасная книга, советую легко и с радостью, но должна предупредить, что на её страницах вы можете встретить старых знакомых: соседку по общежитию или одноклассника из далёкого прошлого…

Зачем она нужна, такая жизнь, где хорошего было – на чайной ложке, а плохого – хоть залейся?  – Но ведь была эта чайная ложка, всё равно была!

Это история о судьбах, о сложной и тяжелой жизни, о том, что иногда  (на самом деле довольно регулярно) стремление к счастью и работа над этим не приводит к заветной цели. Жизнь, бывает, складывается так, что несмотря на все твои достоинства, упорство, настойчивость, трудолюбие, ты все равно остаешься за бортом счастья. Так было у обеих героинь этой книги - и Ксенички Левшиной сто лет назад, и у Ксаны Лесовой в настоящем времени. Упрекнуть их совершенно не в чем. Первая любила и ухаживала за гражданским мужем, родила восьмерых детей, воспитывала и их, и детей мужа от первого брака, тащила на себе семью, нищенский быт, образование детей, работу, старалась быть хорошей женой. А в результате - бесславная жизнь в непосильных заботах и только малюсенькие лучики счастья и радости.

Вторая - Ксана Лесовая - умная, одаренная, очень способная, ухаживает за больным племянником, который стал ей сыном больше, чем родной матери, выплачивает огромный Долг (именно так, с большой буквы), работает не покладая рук, помогает маме, не имеет ни семьи, ни личной жизни.

Не смотря на то, что в книге описываются в принципе не радостные события, читается роман легко и тягостного ощущения не оставляет. Остается грусть и вера, что хорошее в жизни случается, и что жизнь в любом случае стоит того, чтобы ее жить.

Если меня попросить назвать сходу самые запомнившиеся советские сериалы, то моим ответом станут "Вечный зов" и "Тени исчезают в полдень" по мотивам произведений Анатолия Иванова. На основе жизни одной деревни/семьи нам показывали историю России первой половины ХХ века (а иногда и чуть позже). Неудивительно, что я с воодушевлением взялся за роман Михаила Попова, обещавший нечто подобное в неизведанных для меня просторах.
ᅠ
В центре сюжета стоит небольшая вёска (то бишь деревня) Порхневичи, затерянная в лесах где-то на Западе современной Беларуси. Впрочем, такая кажущаяся удалённость не помешала населённому пункту овладеть крайне бурным анамнезом жизни: за короткий по меркам мировой истории период времени, описанный в книге, Порхневичи успели побывать под крылом Российской империи, Республики Польской и Белорусской ССР, естественно, застав все связанные с этим кровавые и не очень события. Добавьте к этому канонические своеобразные - для маленькой деревни, конечно - отношения между жителями, с убийствами, погромами, религиозными распрями, скрытым благородством, запретной любовью и прочими скелетами в шкафу, и перед вами станет вся сермяжная правда этого романа.
ᅠ
Книга позиционирует себя как источник информации о партизанском движении в Беларуси в период ВОВ, но, как по мне, именно этой части произведения не хватает чуть более подробного описания. Хотя, может быть, это есть хитрый план автора, показывающий то, что народное сопротивление было совсем разным по духу и причинам и не каждый день спускало поезда с рельсов. Зато всё остальное прям на высшем уровне: каждый герой - от витающего в облаках и кактусах дореволюционного графа до местного "сына полка" тщательно прописан, поступки персонажей неиллюзорно доставляют, матчасть писателем, чувствуется, изучена досконально.
ᅠ
В итоге роман оказался весьма познавательным с исторической точки зрения, да и художественная основа не подкачала. Ежели кто-то интересуется описанными мною особенностями, то "На кресах всходних" станет отличным выбором для ознакомления.

Многоуровневый роман одного из моих любимых современных авторов вошёл в список финалистов премии «Большая книга».

С одной стороны это фундаментальная работа, основанная на огромном количестве скрупулезно проработанного материала, а с другой - камерная личная история семьи автора в дневниках двух женщин (Ксенички Лёвшиной и Ксаны Лесовой), судьбы которых странным образом переплелись спустя столетие и, даже разделённые таким количеством времени, удивительно похожи!

По структуре книга непростая: повествование ведётся в нескольких временных отрезках (современное "здесь и сейчас" от первого лица и две дневниковых ветки, начинающиеся в конце 19в. и 80х гг. 20в. и продолжающиеся всю жизнь героинь), здесь много действующих лиц, что может смутить неподготовленного читателя. Но уверяю, как только вас окутает дивным образным языком книги, вынырнуть будет уже сложно, так что не бойтесь ни объёма, ни монументальности книги, просто читайте)

«Самое интересное в мире чтение - дневники. Как ни старайся сочинить что-то похожее, будет всё равно не то. Это потому, что правда всегда побеждает вымысел». Мне очень понравился формат откровенных историй о женской судьбе и счастье в дневниковых записях. С одной стороны, всегда чувствую себя неловко, будто подглядываю, проживаю вместе с героинями их судьбу, но с другой - это прекрасная возможность услышать внутренний голос персонажей, и в конце концов... разве дневники не пишут для того, чтобы их читали?)

Да,личную историю своей бабушки Ксении Михайловны Лёвшиной, которая вела дневники практически с детства и до самой смерти, автор решила превратить в роман. И он связан с обширной географией: от польских, латвийских и швейцарских городов до Парижа, Петербурга, Екатеринбурга, Хабаровска. Однако книга не столько историческое исследование, сколько размышление о женщине, ее личной истории, о повторах судьбы и возможностях их изменить. Во мне очень отозвалась эта история, я благодарю Анну за это глубокое погружение, а вам от всей души советую познакомиться с этим Большим романом поближе!

Вести дневник сейчас как-то не популярно, можно выкладывать посты и фото в соц сети, и это вариант зафиксировать впечатления, что-то вроде дневника. Но времена меняются, теряются фото и записи "напоказ", зато остается добрая пухлая тетрадка, которую смогут почитать и дети, и внуки, что-то понять о прародителях и времени, в котором они жили.

Наверное каждый человек когда-то в своей жизни вел дневник. Поэтому эта книга, роман на основе дневниковых записей двух непохожих девушек, так отозвался в моем сердце. В детстве я тоже с какой-то тайной радостью записывала маленькие происшествия своих дней. Но происходящие с героинями события масштабнее, трагичнее. Обоих зовут Ксениями. Первая живет в Сверловске с родителями и старшим братом в СССР времен перестройки. В музее отца девочка находит мешок с тетрадями, дневниками полной тезки, Ксении Лесовой, которую она будет считать своей бабкой. Эта вторая главная героиня родилась в Петербурге в конце 19 века, потом переехала в Швейцарию.

Далее весь роман это рассказ от лица современной Ксении то о себе, то о бабушке. В их судьбах есть общие моменты, например обе считают себя некрасивыми, забытыми родителями в пользу более ярких и талантливых детей. Мы читаем о взрослении обоих девушек во времена серьезных потрясений в стране, о поисках себя, об отношении с родными, с мужчинами. В общем, это такая увлекательная Санта-Барбара по всем фронтам) В романе много героев со спорными, отрицательными характерами, которых в моменте хочется придушить, заставить страдать, как они заставляли страдать любимых героинь. Грустный, но вполне правдоподобный финал. Много размышлений на тему судьбы, долга и старости.
Язык книги прекрасный. Много узнаваемых бытовых мелочей.

И вообще в этом году я кайфую от большого количества классной отечественной прозы, которую пишут мои ровесники, поэтому столько близких тем, примет времени, детства. От этой книги Матвеевой я просто счастлива и уже передала ее дальше)

Попадание романа в короткий список Большой книги подвигло меня на знакомство с ним, тем более, что аудиовариант в авторском чтении оказался в свободном доступе в отличии от других номинантов. Кроме того, он прочно удерживает третью позицию в голосовании на LL.
В последнее время телевизор обычно включаю только перед сном с тем, чтобы заснуть под него (здесь главное проскочить через новости и прочие разговоры о политике). Так вот иногда наткнешься на какой-нибудь минисериал, который досматриваешь до конца, понимая, что спать было бы гораздо полезнее, чем смотреть эту "жвачку для глаз", но что-то в нем тебя цепляет - то ли сюжет, то ли (крайне редко) игра актеров. Вот что-то подобное произошло и при чтении (прослушивании) этой книги. Авторское чтение, да - непрофессиональное, но доверительно-спокойное, приятное. Сюжет - история жизни двух женщин, разделенных почти столетием, увлекает и затягивает, интерес сохраняется до последних страниц. Но где-то на второй половине романа начинаешь задавать вопрос: "Ну и что? А для чего мне об этом рассказывают?" Не могу ничего сказать по поводу старшей героини, а вот младшая только лет на 10 моложе меня, так что мы - примерно одного поколения, поэтому могу сказать, что ее история достаточно типична для "рожденных в СССР" и угодивших в "эпоху перемен", одна из миллионов этой эпохой перемолотая, но выжившая. Понимаю, что автору есть о чем рассказать, событий на две жизни много, да и почти полтора последних века в истории страны тоже не так просты. И здесь мне кажется автор поступила правильно, как бы стушевав основные исторические вехи, судьбы героинь идут по касательной к большой истории, но и это касание порой весьма ощутимо.
Так вот чего мне не хватает в книге? Краткости и как следствие - обобщенности и углубления в судьбу Человека и Страны, то есть того, что превращает беллетристику в Литературу.

"Каждые сто лет" Анна Матвеева. Все-таки 3 из 5. Вот вроде бы и интересно, достаточно крепко, и стиль довольно хорош, но все время что-то раздражало, какие-то, в общем, мелочи, но все вместе оставило странное послевкусие. Ну вот словно первая Ксеничка "притянута" за уши ...для создания интриги и таинственности? А вот вторая Ксана, и для меня главная героиня, и для книги, понравилась, может потому, что во многом мы с ней похожи. Очень "удобная" для "использования" в быту, для сваливания своих проблем, и ведь даже без просьб взваливает и тащит и разгребает, а народец на шейку сел, ножки свесил да еще и недовольство высказывает, да еще и обижается. Воот... Читай и думай... А надо ли ТЕБЕ складывать СВОЮ жизнь на чужой алтарь... Потому что в итоге может получиться, что своей-то жизни и не было, как и у Ксенички и у Ксаны...