Педагогические поэмы. "Флаги на башнях", "Марш 30 года", "ФД-1" (сборник)

Я - полька, а смотрите, как мне хорошо здесь. У нас всем хорошо, и русским, и украинцам, и евреям, у нас даже немец есть, и киргиз, и татарин. Видите?

- Даже книга, даже книга, святая вещь, и та тебя с толку сбивает, а если ты повстречаешься с какой сволочью, что тогда будет!

Он не хочет понимать разницу: запорожцы эти самые умели танцевать гопак до самой смерти, и у них ничего не делалось с сердцем. А вы назначьте их заведовать производством, и вы увидите, сколько у вас прибавится пациентов!

Старое — страшно живущая вещь. Старое пролезает во все щели нашей жизни и очень часто настолько осторожно, умненько выглядывает из этих щелей, что не всякий его заметит.

— Хо! Чистильщик! Какой ты чистильщик! Ну, допустим! А этот чего? Рыжиков недовольно отвернулся. — Чего ты здесь? Ночи ожидаешь? Рыжиков прохрипел еще более недовольно: — Да никакой ночи… Вот… знакомого встретил. — А… знакомого! Старик запер дверь на ключ, спустился по ступенькам. Ткнул узловатым пальцем: — Ты — марш…

Только недавно он сам освободился от самого главного «педагогического порока»: убеждения, что дети есть только обьект воспитания. Нет, дети — это живые жизни, и жизни прекрасные, и поэтому нужно относиться к ним, как к товарищам и гражданам, нужно видеть и уважать их права и обязанности, право на радость и обязанность…

— Вы, товарищ Зырянский, не понимаете жизни: любовь — это же не по карточкам! Вы думаете, так легко влюбиться? Вы думаете, пошёл себе и влюбился? А квартира где? А жалованье где? А мебель? Это же только идиоты могут влюбляться без мебели.

«Среди нас есть люди, которые считают: дисциплина — это хорошо, это приятная вещь. Но так только до тех пор, пока все приятно и благополучно. Чушь! Не бывает такой дисциплины! Приятное дело может делать всякий болван. Надо уметь делать неприятные вещи, тяжелые, трудные.»

– Здравствуйте, товарищ заведующий! – Здравствуй. Иди сюда. Ты ведь человек ленинградский, всякие дворцы видел. Как тебе нравится сборочный цех? – Вот этот сарай? – Это стадион, – повторил Виктор. Соломон Давидович произнес спокойно: – Пускай себе сарай, пускай себе стадион, зато в нем можно работать. Игорь спросил: – А…