Серия книг «Проверено временем» — 138 книг — стр. 7

Константин Георгиевич Паустовский (1892—1968) нашел в лесном Мещорском краю «самое большое, простое и бесхитростное счастье». Наверное, лишь очень наивный и неподготовленный читатель отнесет рассказы и повести Паустовского о любимой его стороне к «заметкам натуралиста» — тут все в неразрывном единстве. И обаяние «тихой и немудрой земли под неярким небом». И удивительно талантливые деревни («в Солотче почти нет избы, где не было бы картин. Спросишь: кто писал? Отвечают: дед, или отец, или брат»). И глубокие размышления о сути человеческого предназначения на земле. Интересное обстоятельство: из семинара Паустовского в Литинституте вышли Владимир Тендряков, Григорий Бакланов, Юрий Бондарев, Юрий Трифонов, Борис Балтер — кажется, более «городских» писателей трудно и подобрать. Конечно, творческим даром их наделила природа, но наверняка кое-что вложил в души и объяснил учитель. Ну, например, вот так: «Вдохновение входит в нас, как сияющее летнее утро, только что сбросившее туманы тихой ночи, забрызганное росой, с зарослями влажной листвы. Оно осторожно дышит н ам в лицо своей целебной прохладой». Это вдохновение — из Мещоры родом.

Сопроводительная статья Павла Крючкова

Павел Михайлович Крючков (род. в 1966) — редактор, журналист, музейный работник, звукоархивист. Окончил факультет журналистики МГУ. Работал в редакциях многих газет и журналов, на радио и телевидении. Ведущий научный сотрудник Государственного музея истории российской литературы имени В. И. Даля (отдел «Дом-музей Корнея Чуковского»), заместитель главного редактора журнала «Новый мир», автор программ на радио «Вера» и ведущий рубрики «Строфы» в журнале «Фома». Лауреат литературных и художественных премий, в том числе Премии Правительства РФ в области СМИ. Живет в Переделкине.

Константин Георгиевич Паустовский (1892—1968) нашел в лесном Мещорском краю «самое большое, простое и бесхитростное счастье». Наверное, лишь очень наивный и неподготовленный…

Роман Булата Шалвовича Окуджавы (1924—1997) «Бедный Авросимов», написанный полвека назад, вновь актуален: в очередной раз пересматривается «официальное прошлое» страны. И декабристы уже опять не «пламенные революционеры» (так называлась книжная серия «Политиздата», в которой в 1971 году вышел роман), а злодеи, покушавшиеся на царя. И полковник Павел Пестель уже снова не герой, а всего лишь несостоявшийся диктатор. Но роману Окуджавы вся эта перемена исторической оптики никак не вредит, поскольку он изначально задумывался и писался как книга о неоднозначных людях и сложных временах. О таких временах, в которых можно разглядеть истоки современности. Проблематика все та же: народ и власть, благородство и подлость, идеалы и предательство... Герой, давший название роману, рядовой член «Тайного комитета для изыскания соучастников возникшего злоумышленного общества», всего лишь ведет запись допросов. В голове у него полная каша — удивительная смесь идеологических штампов, опасных мыслей, страха перед заговорщиками и невольной симпатии к ним. Как писал другой великий бард на- шей эпохи, Александр Галич, «и дело тут не в метрике, столетие — пустяк».

Сопроводительная статья Леонида Бахнова

Леонид Владленович Бахнов (род. 1948) — прозаик, критик. Окончил филологический факультет МГПИ. Работал в «Общей газете», «Литературном обозрении», «Известиях». В журнале «Дружба народов» с 1988 по 2017 год заведовал отделом прозы. Член Союза писателей Москвы, член Академии русской современной словесности (АРС’С).

Роман Булата Шалвовича Окуджавы (1924—1997) «Бедный Авросимов», написанный полвека назад, вновь актуален: в очередной раз пересматривается «официальное прошлое» страны. И…

У российского читателя имя Акутагавы неразрывно связано с великим фильмом Акиры Куросавы, снятым по рассказу Акутагавы «В чаще», а название получившим из другого его рассказа, «Ворота Расёмон». «Расёмон» стал мировым символом, а японский классик Рюноскэ Акутагава (1892—1927) вошёл в круг любимых писателей русской интеллигенции. Он был абсолютно своим и потому, что подпитку творчеству получал из русских источников. Рассказ «Бататовая каша» вдохновлён повестью Гоголя «Шинель», «Нос» — одноимённой повестью Гоголя, а «Сад» — пьесой Чехова «Вишнёвый сад». В рассказе «Вальдшнеп» главные герои — Толстой и Тургенев. Да и из Достоевского много чего Акутагаве пригодилось — незадолго до самоубийства написанная новелла называется «Жизнь идиота». Но давайте в память о гении воскрешать его образ в минуты не слабости, а силы, перечитывая, например, рассказ «В чаще» — «поразительное литературное произведение, совершенно уникальное в истории литературы, поднявшее откровенный алогизм до высочайшего художественного уровня» (Аркадий Стругацкий).

У российского читателя имя Акутагавы неразрывно связано с великим фильмом Акиры Куросавы, снятым по рассказу Акутагавы «В чаще», а название получившим из другого его рассказа,…

Василь Владимирович Быков (1924—2003) умел держать удар — война научила. Но когда осенью 1965 года повесть «Мертвым не больно» была напечатана на белорусском, а через год «Новым миром» по-русски, ему пришлось совсем туго — разгромные статьи в «Правде» и «Огоньке», пристальный интерес органов госбезопасности и, наконец, предложение партийных функционеров «убраться за рубеж». Его война продол- жалась, но теперь по нему били не немцы, а свои. А значит, повесть по- пала в самую точку, она была именно о том, кто был свой, а кто чужой в страшной военной мясорубке, да и после нее. Всю свою писательскую жизнь Василь Быков пытался в этом разобраться. Свой ли лейтенанту Василевичу смершевец Сахно, который заставляет застрелиться раненого Юрку Стрелкова, а сам сдается в плен? Свой или чужой партизанке Зоське ее товарищ по отряду Антон Голубин (повесть «Пойти и не вернуться»), который мечется между чувством военного товарищества, прямым предательством, попыткой отсидеться и спастись? Нет у Зоськи заранее заданного ответа, нет его и у Василя Быкова. И каждый читатель найти этот ответ должен сам.

Перевод с белорусского Василя Быкова, Михаила Горбачева. Сопроводительная статья Натальи Игруновой.

Наталья Игрунова — литературный критик, переводчик, радиоведущий. Окончила факультет журналистики МГУ. Первый заместитель главного редактора журнала «Дружба народов». Основная сфера профессиональных интересов — современная русская литература в общекультурном и социальном контексте, литература стран ближнего зарубежья. Автор книги «Воздух времени. После СССР: мы и наши мифы» (2015).

Василь Владимирович Быков (1924—2003) умел держать удар — война научила. Но когда осенью 1965 года повесть «Мертвым не больно» была напечатана на белорусском, а через год «Новым…

Австрийский психолог и психоаналитик Зигмунд Фрейд (1856—1939) вот уже более ста лет остается одним из самых влиятельных мыслителей нового времени. Книги Фрейда читают как популярную беллетристику, несмотря на то что в них исследуются сложные, специализированные темы, связанные со структурой человеческого сознания и личности. И есть безусловная логика в том, что Зигмунда Фрейда номинировали на Нобелевскую премию не только по медицине, но и по литературе. Ни одной он, впрочем, не получил, и сложно сказать, в каком из случаев больше несправедливости. Две работы, которые вошли в книгу, в совокупности должны представить читателю два главных этапа научной и писательской деятельности Фрейда. Если «Психопатология...» посвящена проявлениям подсознательного в жизни отдельного человека, то «Тотем и табу» — это своего рода антропологическая энциклопедия, предметом которой является не отдельная личность, но человечество как сообщество и человек как биологический вид. Центральная тема этой работы — коллективное сознание, коллективное бессознательное и коллективная мифология.

Перевод с немецкого Якова Когана, Моисея Вульфа. Сопроводительная статья Ольги Федяниной

Ольга Владимировна Федянина — переводчик, критик, драматург. Член Ассоциации театральных критиков. Окончила театроведческий факультет ГИТИСа им. А. В. Луначарского. Редактор и обозреватель еженедельника «Коммерсант-Weekend». Автор сценических переводов и адаптаций.

Австрийский психолог и психоаналитик Зигмунд Фрейд (1856—1939) вот уже более ста лет остается одним из самых влиятельных мыслителей нового времени. Книги Фрейда читают как…

Анатоль Франс (1844—1924) написал роман о французской революции в 1912 году, между двумя русскими революциями. И словно приоткрыл дверь в совсем уже близкое будущее, откуда сразу потянуло дымом, серой и трупным смрадом. Что с того, что они французы, мы их прекрасно знаем. Вот Марат: «Он смотрел вокруг желтыми пронизывающими насквозь глазами, как будто в этой охваченной энтузиазмом толпе выискивал врагов народа, которых надлежало разоблачить, изменников, которых надлежало покарать». Вот Робеспьер: «Он говорил долго, цветисто и плавно. Витая в небесных сферах философии, он поражал молниями заговорщиков, пресмыкавшихся на земле». Вот главный герой романа, художник Гамлен, добрый, благородный человек. Став членом трибунала, он безжалостно отправляет на гильотину даже близких и знакомых людей. «Он добродетелен — он будет ужасен», — в этом провидческом афоризме Франса читаются многие трагические судьбы. По убеждениям Анатоль Франс был социалистом, он участвовал в митингах и, можно сказать, приближал торжество левых идей. Наверное, он ощущал за это некую личную ответственность, поскольку деньги от своей Нобелевской премии в 1921 году пожертвовал голодающим России.

Перевод с французского Бенедикта Лившица. Сопроводительная статья Егора Фетисова

Егор Сергеевич Фетисов (род. 1977) — филолог-германист, переводчик. Окончил филфак и аспирантуру СПбГУ. Печатался в журналах «Новый мир», «Арион», «Октябрь». Автор романов «Пас в пустоту» и «Ковчег». Финалист международных конкурсов — Волошинского и им. К. Паустовского. Редактор литературного журнала «Новый Берег». С 2013 года живет в Копенгагене, преподает в консерватории и Норвежском университете.

Анатоль Франс (1844—1924) написал роман о французской революции в 1912 году, между двумя русскими революциями. И словно приоткрыл дверь в совсем уже близкое будущее, откуда сразу…

Американский репортер-экстремал Джон Сайлас Рид (1887—1920) за свою недолгую жизнь побывал во многих горячих точках планеты и поучаствовал в нескольких войнах и восстаниях. Но настоящую славу (а также смерть от тифа и похороны на Красной площади) принесла ему русская революция, которой он посвятил свою последнюю, главную книгу — восторженную, наполненную живыми подробностями и пафосом слома старого мира. Книгу не только очевидца, но и заинтересованного участника событий, искреннего приверженца большевиков. Большевики его труд и талант оценили. «Эту книгу я желал бы видеть распространённой в миллионах экземпляров и переведённой на все языки», — написал Ленин. Желание вождя сбылось. Но сегодня, по прошествии ста лет, история тех десяти эпохальных дней читается все же несколько иначе. Мы ведь знаем, что было дальше — годы и десятилетия спустя после того, как 25 октября 1917 года американский репортер подошел к двери кабинета Керенского в Зимнем дворце и попросил дежурного офицера об интервью с главой Временного правительства. «К сожалению, нельзя, — ответил тот по-французски. — Александр Федорович крайне занят... — Он взглянул на нас. — Собственно, его здесь нет...»

Перевод с английского Александра Ромма. Сопроводительная статья Андрея Коровина

Андрей Юрьевич Коровин (род. 1971) — поэт, прозаик, руководитель культурных проектов. Окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А. М. Горького. Автор восьми поэтических книг. Стихи публикуются в поэтических антологиях, журналах «Арион», «Дружба народов», «Новый мир», «Октябрь» и других изданиях, пере- ведены на десять языков. Руководитель Международного культурного проекта «Волошинский сентябрь», литературного салона в Музее-театре «Булгаковский Дом» (Москва), куратор поэтической программы Цветаевского фестиваля поэзии в городе Александрове (Владимирская обл.) и других культурных проектов.

Американский репортер-экстремал Джон Сайлас Рид (1887—1920) за свою недолгую жизнь побывал во многих горячих точках планеты и поучаствовал в нескольких войнах и восстаниях. Но…

Илья Григорьевич Эренбург (1891—1967) пишет в марте 1922 года: «Мне кажется, что когда Вы прочтете “Хуренито”, Вы во второй раз познакомитесь со мной. В понимании этой книги три ступени — кретины видят философию нигилизма и негодуют, “середняки” — решают, что это сатира, и смеются, а немногие... вот сие не умею определить... Знаю только, что это и то и другое и еще всякое». Среди этого «всякого» для «немногих» — поразительные пророчества Эренбурга: о скором соединении нацизма с социализмом; о грядущем Холокосте; об оружии невероятной силы и применении его американцами против японцев; о том, что воинствующий ислам может «поджечь весь мир»... Зоркость не отказала Эренбургу и при взгляде на советские реалии. Чего стоит фраза кремлевского вождя, в котором легко узнается Ленин: «Мы гоним в рай железными бичами». Евгений Замятин, автор антиутопии «Мы», хорошо знавший цену пророчествам, на- писал: «Едва ли не оригинальнее всего, что роман — умный и сам Хулио Хуренито — умный. За редким исключением русская литература десятилетиями специализировалась на дураках, тупицах, идиотах, блаженных, а если пробовала умных — редко у кого выходило. У Эренбурга — вышло».

Цитаты разных лет о сатирическом романе Ильи Эренбурга:
Николай Бухарин, Дмитрий Быков, Владимир Кантор

Илья Григорьевич Эренбург (1891—1967) пишет в марте 1922 года: «Мне кажется, что когда Вы прочтете “Хуренито”, Вы во второй раз познакомитесь со мной. В понимании этой книги…

О неоконченном «Театральном романе» Михаила Афанасьевича Булгакова (1891—1940) так много и так ярко сказано, что стоит ограничиться несколькими цитатами. «Острота и готовность к насмешке так и бьёт из-под пера… Живейший диалог, много диалога, и он брызжет смехом» (Александр Солженицын). «Это трагическая тема Булгакова — художник в его столкновении все равно с кем — с Людовиком ли, с Кабалой, с Николаем или с режиссером» (Елена Булгакова). «Мир «Театрального романа» со всеми его пороками, со всей его «закулисной безжалостностью» и «остротой личных интересов» (это слова Владимира Немировича-Данченко) омывается авторской любовью, той самой любовью творца, которая принимает и благословляет жизнь во всех ее формах и разновидностях, от инфузории в виде Демьяна Кузьмича до такого сложнейшего человеческого образования, каким представлен гениальный актер Иван Васильевич» (Анатолий Смелянский). В общем, имеет смысл усомниться в правдивости слов автора, которые он вынес в предисловие к роману: «Ни таких театров, ни таких людей, какие выведены в произведении покойного, нигде нет и не было». Были. И есть.

Сопроводительная статья Виолетты Гудковой

Виолетта Владимировна Гудкова (род. в 1949) — историк театра, литературовед, текстолог, ведущий научный сотрудник отдела театра Государственного института искусствознания. Кандидат искусствознания. Автор книги «Время и театр Михаила Булгакова». Составитель и комментатор «Книги прощания» Юрия Олеши. Как театральный и литературный критик сотрудничает с журналами «НЛО», «Знамя», «Дружба народов», «Театр», «Московский наблюдатель».

О неоконченном «Театральном романе» Михаила Афанасьевича Булгакова (1891—1940) так много и так ярко сказано, что стоит ограничиться несколькими цитатами. «Острота и готовность к…

Мало кому из советских писателей удавалось с первой книжки стать по-настоящему народным. С Павлом Петровичем Бажовым (1879—1950) это случилось. Славу и любовь принесла ему не Сталинская премия (хотя он и ее получил) и не пост писательского начальника на Урале, а сама «Малахитовая шкатулка» — услышанные, домысленные, виртуозно обработанные «тайные сказы», старинные устные предания уральских горнорабочих. Книга сразу же стала целостной мифологией, литературным памятником той «горнозаводской цивилизации», которую сегодня заново открывают современные авторы. Но и сам памятник дает много поводов для более глубокого и пристального прочтения. Основная его часть была написана с января 1937-го до начала 1938 года, в разгар Большого террора, когда Бажов был уволен со службы и исключен из партии за «прославление врагов народа». Исследователь Марк Липовецкий считает, что в результате в «Малахитовую шкатулку» с ее готическим, зловещим колоритом был невольно зашит «отпечаток террора и страха», резко выделяющий ее «среди ликующего оптимизма советской детской литературы». Кто знает, сколько всего еще скрыто в этом старом руднике…

Сопроводительная статья Андрея Коровина

Андрей Юрьевич Коровин (род. 1971) — поэт, прозаик, руководитель культурных проектов. Окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А. М. Горького. Автор восьми поэтических книг. Стихи публикуются в поэтических антологиях, журналах «Арион», «Дружба народов», «Новый мир», «Октябрь» и других изданиях, переведены на десять языков мира. Руководитель Международного культурного проекта «Волошинский сентябрь», литературного салона в Музее-театре «Булгаковский Дом» (Москва), куратор поэтической программы Цветаевского фестиваля поэзии в городе Александрове (Владимирская обл.) и других культурных проектов.

Мало кому из советских писателей удавалось с первой книжки стать по-настоящему народным. С Павлом Петровичем Бажовым (1879—1950) это случилось. Славу и любовь принесла ему не…

Два произведения Генри Джеймса (1843—1916), включенные в эту книгу, дают представление о разных сторонах его творчества. Джеймс — дитя двух культур, американской и английской. «Вашингтонская площадь» — явно его британская ипостась. Не зря ее сравнивают с романами Джейн Остин — безыскусная семейная история, написанная просто и изящно. Сам Джеймс ставил этот свой роман невысоко, но читатели были от него в восторге. «”Вашингтонскую площадь” любят все, даже противники Генри Джеймса», — писал критик Дональд Холл. А вот «Поворот винта» — это «смачный американский плевок в чашку английского чая» (Никита Елисеев): готическая история с привидениями, мистическими загадками, растлением малолетних и неоднозначным финалом. Тут Джеймс был собой вполне доволен — он предложил читающей (скучающей) публике «страшную историю», но при этом слегка поиздевался над ней, дав волю своей фирменной иронии. Всю оперную условность сюжета превосходно почувствовал английский композитор Бенджамин Бриттен — он окончательно перевел «Поворот винта» в мировую культурную классику.


Сопроводительная статья Сергея Арутюнова

Сергей Сергеевич Арутюнов (род. в 1972 г.) — поэт, публицист, преподаватель Литературного института им. А. М. Горького. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького, автор десяти стихотворных сборников («Ока лина», «Апдейт», «Item», «Версия для печати», «Саланг», «Право хранить молчание», «Хор Вирап», «Нижние Котлы», «Апостасис» и «Беглый огонь»), двух книг прозы («Винтаж» и «Запах напалма по утрам»), книги переводов с английского («Бог и благо. Букет стихов», стихи Софии Роммы (США)), книги избранных духовных статей «Со Христом» и публицистического трактата о гражданском браке. Живет в Москве.

Два произведения Генри Джеймса (1843—1916), включенные в эту книгу, дают представление о разных сторонах его творчества. Джеймс — дитя двух культур, американской и английской.…

Для тех, кто интересуется творчеством Андрея Белого (1880—1934), это прежде всего выдающийся поэт-символист и автор великого романа «Петер бург». Тем же, кому интересны еще и истоки его духовной биографии и изощренного литературного мастерства, стоит прочесть два его автобиографических романа, «опыт душевной палеонтологии» — «Котик Летаев» (рассказ о первых трех годах жизни гениального ребенка) и «Крещеный китаец». Оба романа написаны сложной ритмической прозой, которая, в понимании автора, служит мостом между прозой и поэзией. Сюжетное построение романов ничуть не проще их языка. «Архитектоника здесь такова, что картинки, слагаясь гирляндами фраз, пишут круг под невидимым куполом, вырастающим из зигзагов». Если после такого объяснения у кого-то возникнет вопрос, при чем тут еще и Китай, вот спойлер. Китай, в понимании Андрея Белого, место плодотворного единения Востока и Запада, средоточие мировой мудрости. А отец — одновременно и творец мира, и хранитель сакральных истин. Поэтому он, отец автора, и есть «крещеный китаец». Да, Андрей Белый « труден и порою темен, но это завораживающая темнота» (Николай Александров).

Сопроводительная статья Николая Александрова

Александров Николай Дмитриевич (род. 1961) — российский литературовед, литературный критик, теле- и радиоведущий. Окончил филологический факультет МГУ, кандидат филологических наук (1991). С 1986 года сотрудник Музея Пушкина в Москве, затем заведующий Музеем-квартирой Андрея Белого на Арбате. С 1990 года — книжный обозреватель радио «Эхо Москвы» (программа «Книжечки»), соведущий программы «Радиодетали». Вел программы «Порядок слов» (2002—2008) и «Разночтения» (2004—2010) на телеканале «Культура», программу «Книги» на телеканале «Дождь». Публиковался в ряде периодических изданий, среди которых «Независимая газета», «Известия», «Итоги», «Газета», «Дружба народов», «Вопросы литературы», «Литературное обозрение». Сейчас ведет книжные новости «Порядок слов» и программу «Фигура речи» на «Общественном телевидении России».

Для тех, кто интересуется творчеством Андрея Белого (1880—1934), это прежде всего выдающийся поэт-символист и автор великого романа «Петер бург». Тем же, кому интересны еще и…

Роман «Воспитание чувств» Гюстав Флобер (1821-1880) пишет уже сложившимся мастером, опубликовавшим романы «Госпожа Бовари» и «Саламбо». Используя выражение Белинского, можно сказать, что «Воспитание чувств» - энциклопедия французской жизни середины ХIХ века, да и человеческой жизни как таковой. Флоберу удалось создать удивительно универсальную модель общества, которое перемалывает индивидуума. Или, как это заявлено в названии, «воспитывает его чувства». Перенеси созданные Флобером типажи в Россию последних десятилетий - и текст будет работать. Разве что фиакры придется заменить на более современные средства передвижения и список блюд подкорректировать. Многие считают именно этот роман Флобера насквозь автобиографическим. (Вспомним его знаменитое «Мадам Бовари - это я».) Здесь и правда много совпадений по датам и событиям, но сам Флобер всегда подчеркивал, что сходство это внешнее. «Он один из последних европейских романтиков и один из первых реалистов... В книгах Флобера есть черты, свойственные и Достоевскому, и Набокову. Удивительный сплав» (Егор Фетисов).

Роман «Воспитание чувств» Гюстав Флобер (1821-1880) пишет уже сложившимся мастером, опубликовавшим романы «Госпожа Бовари» и «Саламбо». Используя выражение Белинского, можно…

Публикуемые в книге две пьесы из четырех, написанных прозаиком и киносценаристом Фридрихом Горенштейном (1932-2002), имеют разную судьбу. "Споры о Достоевском" написаны в Москве в 1973 году, пьеса никогда на сцене не ставилась; драма "Детоубийца", законченная автором в 1985 году в Берлине, в эмиграции, успешно шла в начале 90-х в пяти российских театрах.

Драматургия для Фридриха Горенштейна — естественное продолжение его прозы, поскольку в его повестях и романах важнейшим средством выразительности является именно аутентичная речь героев. Так обстоит дело с пьесой "Детоубийца", где герои говорят на языке, максимально приближенном к русской речи времен Петра Первого. Почему пьесой, а не, например, повестью, стали "Споры о Достоевском", в какой-то мере понятно из названия: перед нами диспут, и диспут не только о произведениях Достоевского, но и об интерпретациях его творчества в рамках догматической советской эстетики. Чтение пьес Горенштейна, обладавшего даром проникновения в историю и даром попадания в нерв времени, — занятие не менее увлекательное, чем чтение его романов и повестей.

Сопроводительная статья Юрия Векслера.

Публикуемые в книге две пьесы из четырех, написанных прозаиком и киносценаристом Фридрихом Горенштейном (1932-2002), имеют разную судьбу. "Споры о Достоевском" написаны в Москве в…

Пьесы Александра Николаевича Островского (1823-1886), вошедшие в этот сборник, созданы им за весьма краткий отрезок сорокалетнего творческого пути — с 1868 по 1870 год. Все тогда счастливо совпало: бурный подъем хозяйства, радикальные перемены в обществе, расцвет таланта драматурга. Результат — три шедевра, которые не только запечатлели эпоху (это зоркому Островскому всегда ставили в заслугу), но и прочертили многие траектории в русской и мировой драматургии и даже в общественном развитии.

Самый, наверное, наглядный пример — "Лес", тридцать лет спустя вдохновивший Чехова на "Вишневый сад", от которого потом цепочка потянулась ко всем великим модернистам ХХ века. Свежую актуальность в наше время приобрело и название комедии "Бешеные деньги". Но было бы скучно и обидно воспринимать сегодня Островского лишь как пособие по обществоведению или истории театра.

Пьесы Александра Николаевича Островского (1823-1886), вошедшие в этот сборник, созданы им за весьма краткий отрезок сорокалетнего творческого пути — с 1868 по 1870 год. Все тогда…

Такого Юрия Карловича Олешу (1899-1960) до появления "Книги прощания" читатели не знали. Прежняя книга дневников "Ни дня без строчки", вышедшая в 1964 году, представила публике оптимистичного человека, с легкостью творящего метафоры и не задающегося трудными вопросами мировоззренческого порядка. Он, конечно же, был безусловно талантливым и ни на кого не похожим, но казался облегченно праздничным. Дневники же, прочтенные без купюр, явили значительно более сложного автора. В первое издание были взяты записи лишь с конца 1954 года, после смерти Сталина, вести же дневник Олеша начал в 1930-м, переломном году отечественной истории. Короткие, будто пульсирующие записи Юрия Карловича читаются как захватывающее повествование о трудной жизни человека, не умеющего отводить глаза и притворяться не понимающим того, что происходит вокруг во времена, культивирующие бесцветность, послушность, приспособляемость. "Литературные дневники писателя в емких трех, пяти, пятнадцати строчках дают почувствовать десятилетия тридцатых, сороковых, пятидесятых порой острее и точнее, чем пространные исторические исследования" (Виолетта Гудкова). Сопроводительная статья Виолетты Гудковой Виолетта Владимировна Гудкова (род. в 1949) - историк театра, литературовед, текстолог, ведущий научный сотрудник отдела театра Государственного института искусствознания. Кандидат искусствознания. Автор книги "Время и театр Михаила Булгакова". Составитель и комментатор "Книги прощания" Юрия Олеши. Как театральный и литературный критик сотрудничает с журналами "НЛО", "Знамя", "Дружба народов", "Театр", "Московский наблюдатель".

Такого Юрия Карловича Олешу (1899-1960) до появления "Книги прощания" читатели не знали. Прежняя книга дневников "Ни дня без строчки", вышедшая в 1964 году, представила публике…

Повесть "Кола Брюньон" — наиболее известная, переведенная на все культурные языки мира книга Ромена Роллана (1866-1944) — великого французского писателя и общественного деятеля, лауреата Нобелевской премии "за высокий идеализм литературных произведений, за сочувствие и любовь к истине". Важная подробность: премии Роллан был удостоен в 1915 году, а повесть про талантливого резчика по дереву, жизнелюба и бунтаря Кола Брюньона он написал лишь три года спустя. В тот год в "сочувствии", которое разглядела в творчестве Роллана Шведская академия, разоренная войной Европа нуждалась как никогда. И весельчак Кола Брюньон многих отчаявшихся поддержал и спас.
"Это, может быть, самая изумительная книга наших дней. Нужно иметь сердце, способное творить чудеса, чтобы создать во Франции, после трагедий, пережитых ею, столь бодрую книгу — книгу непоколебимой и мужественной веры в своего родного человека, француза. Я преклоняюсь перед Роменом Ролланом именно за эту его веру" (Максим Горький).

Перевод Михаила Лозинского.
Сопроводительная статья Нины Катаевой.

Повесть "Кола Брюньон" — наиболее известная, переведенная на все культурные языки мира книга Ромена Роллана (1866-1944) — великого французского писателя и общественного деятеля,…

Андрей Платонов (1899-1951) свой первый творческий взлет пережил в середине 1920-х годов, когда были созданы "Епифанские шлюзы", "Город Градов" и "Сокровенный человек". "Это краткий этап относительного благополучия писателя - период, когда его уже издают, но критикой он еще не замечен" (Владимир Козлов). Больше такого счастья Платонову никогда не выпадет. Его рецензенты - от пролеткультовцев до Сталина - вчитавшись в прозу Платонова, сорвались на истерику и грубую брань. Сталинский экземпляр журнала "Красная новь" с повестью "Впрок" был исчеркан карандашом вождя: "дурак", "пошляк", "балаганщик", "рассказ агента наших врагов, написанный с целью развенчания колхозного движения". Платонов не считал себя сатириком, но город Градов увиден им глазами не иначе как Салтыкова-Щедрина, а описанная им колхозная красная новь вызывает у платоновского читателя оторопь и протест. Это взгляд не пропагандиста, вооруженного методом социалистического реализма, а беспощадно честного очевидца, выносящего приговор бесчеловечной утопии. А ведь еще не написаны "Котлован" и "Чевенгур"…
Сопроводительная статья Владимира Козлова

Андрей Платонов (1899-1951) свой первый творческий взлет пережил в середине 1920-х годов, когда были созданы "Епифанские шлюзы", "Город Градов" и "Сокровенный человек". "Это…