Рецензии на книги издательства «Александрия»

Конечно я встречала книги или кое где небольшие отрывки , где как -то обсуждались эти вопросы взаимоотношения Европы и исламского мира, но это были какие -то куцие обрывки или даже необъективное мнение. Тут же я получила литературный труд полностью охватывающий эту проблему, как мне казалось и без предвзятости, беспристрастности и наверно это самый объективная и лучшая книга, ну в крайнем случае из тех , что переведены на русский язык по истории этих взаимоотношений .
Представленная книга "Европа и ислам. История непонимания" книга из серии "Становление Европы" Ее автор Франко-Кардини итальянский историк-медиевист, профессор Флорентийского университета . И историю взаимоотноошений и изменений взглядов Европы на ислам он прослеживает с 7 века, то есть с его возникновения и до 20 века. Правда последний период 20 века представлен лишь кратким обзором уже. И еще одно уточнение, даже сам автор об этом уточняет, что сделан упор на взгляд христиан на ислам, а вот другая сторона осталась в стороне, хотя конечно что-то из книги можно и узнать.
Большое внимание в книге уделено абсолютно разным аспектам и международным отношениям, и политике, и конечно культуре. Рассказывается как менялось отношение к исламу, который в средневековье считали и язычеством, приписывали ему какие -то дьявольские аспекты, например , сарацины точно считались слугами дьявола.
Ну и конечно было распространено мнение, что вседозволенность в плотских утехах даже привлекает к этой религии некоторых представителей христиан. Зато сейчас наоборот закрытость женщин мусульманок вызывает негодование, хотя можно вспомнить, что отношение к женщинам в Европе было прямо скажем не совсем уж таким, какое оно сейчас. Они вплоть до 19 века зависели от мужчин полностью, не имели прав, а на Руси просто невозможно было появиться без платка в деревнях уж точно и в начале 20 века.
Автор рассматривает конечно и то , как исламские философы влияли на европейских. Восточный мир дал познакомится Европе и с сочинениями по разуму , например , аль-Фараби, конечно в с великим Ибн-Синой(Авиценной), его трудами по врачеванию , аль-Хорезми, который был астрономом и математиком. Позже через взаимодействие с арабами европейцы познакомились и с трудами Аристотеля и даже смогли перевести Коран. И конечно это повлияло на взгляд , особенно просвещенных мыслителей Европы.
Много уделяется в книге отношениям к исламу , как религии войны и насилия. Но часто автор делает упор на то, что европейское отношение к этому было не лучше, а даже хуже и многие народы даже переходили в ислам, так как видели там для себя больше выгод и свободы, чем ,например, в католицизме. Особенно показательны крестовые походы. Ну и как пример отношение к пленникам, которые в исламе могли подняться до больших должностей, а пленники мусульмане могли стать только гребцами на галерах или умирать в темницах. Кстати в христианскую веру мусульмане переходи ну очень нечасто, чего не скажешь о христианах.
Автор больше уделяет внимания Европе именно близкой средиземноморью, но, например, Русь православная конфликтовала с Римом, и больше имела взаимоотношений со средней Азией или Дальним востоком, и конечно там были и другие религии ,и взаимоотношения. Да и Англия, и Германия, потом уже вовсю конфликтовали с Римом, и даже имели сферы влияния и взаимоотношения не со странами Леванта и это тоже надо учитывать.
Несмотря на противостояния межу странами Европы и Ислама шел оживленный и торговый и как выше я написала культурный обмен- порой это было мирно, порой через вооруженные конфликты. Противоборство между Европой и исламом не ослабевает, и принимает новые формы. И как пишется в предисловии- сегодняшний день начался вчера и будущее всегда обусловлено прошлым, и забывать это не стоит, и ошибки и понимание прошлого дает дорогу завтрашнему дню.
Книга очень познавательная и интересная. Написана она со знанием вопроса, автор медевист и хорошо разбирается в этом .В то же время она дает пищу для размышления, мне даже захотелось ее прочитать еще более вдумчиво и неторопливо. Написана она для широкой аудитории и каждый найдет для себя там интересное, и с научной точки зрения она очень познавательна .
Хочется рекомендовать ее всем любителям истории и конечно Востока и Средневековья, ему здесь уделено большее внимание.

Эта серия создавалась 20 лет назад как международный проект, посвящённый европейской истории, и довольно символично, что на заре появления Евросоюза известный французский медиевист и популяризатор науки Жак Ле Гофф написал книгу о том, как Европа, собственно, возникла. Точнее будет даже сказать, о роли средневекового периода в формировании Европы как единого социо-культурного явления.
Что лично меня привлекло, так это то, что на обложке книги о рождении парадоксальным образом изображены древние развалины. Но, похоже, это было не случайно, хоть и навевает безысходные ассоциации.

Композиционно монография структурирована по периодам, и в каждом разделе автор будет методично рассматривать разные значимые для процесса аспекты. Важно понимать, что у Ле Гоффа были не совсем традиционные взгляды касательно границ средневековья, они у него гораздо более размыты относительно привычной нам хронологии: за начало он берёт 4 век, а за окончание долгий период затухания в 15-18 веках. В этом есть определённая логика. Ничто не возникает резко из ниоткуда и не исчезает одномоментно в никуда, я и сам неоднократно говорил о том, что средневековье в плане бытовом, эстетическом и психологическом вдавалось далеко в пласт так называемого "нового времени", поскольку инерция народного сознания – штука неповоротливая.

Также Ле Гофф развенчивает здесь кое-какие мифы, укоренившиеся в культуре, в частности, о переходе от античности к средневековью, который не наступил в день взятия Рима варварами. Если подумать, то старые государства от этого никуда не делись, и нам показывают, как на месте античных империй медленно вырастало само понятие Европы, формировалась общность населяющих её людей. Отсюда и происходит первый парадокс: Европу породил упадок. Можно сказать, что это было беспорядочное брожение масс, но именно отсюда и вытекает самое главное: многонациональность и разнообразие стран и народов, находящихся приблизительно в равном положении. Попытки создать нечто более однородное или с уклоном в доминирование одной нации были обречены ещё со времён Карла Великого и противоречили самому символу Европы. Даже выделение лидирующих стран в конце концов стало интересным следствием этого явления.

Может показаться, что в своём рассказе автор немного хаотично перепрыгивает с одного предмета на другой, но он, как мне кажется, всегда так изъясняется. К тому же ключевую роль здесь играет сама концепция книги. Это не учебник истории в каком-то общем смысле, а выборочный последовательный анализ факторов, благодаря которым Европа формировалась как цельное пространство. Благодаря которым возникало осознание людьми своего единства. И речь идёт не только и не столько о географии. Важнее было другое. Общее прошлое и наследие, планы на будущее, культура и религия, взаимоотношения друг с другом. И, конечно же, общие враги.

Если вы интересуетесь историей средних веков и уже немного ориентируетесь в ней, то почитать будет интересно. Главное не на пустую голову, потому что читается тяжеловато, тем более без бэкграунда, язык у автора занудный, к тому же это не совсем популярная книжка, ещё раз повторяю, базы здесь нет. И в бумажной версии какой-то кошмар с редактурой, будто бы вёрстка поехала и некоторые слова слиплись.

Очень люблю книжку про Рыжего Орма и Драконов моря. Поскольку никак не дождусь продолжения на русском (перевод и прочитку от Гоблина) решил приобщиться, так сказать, к первоисточникам.

В общем это что-то невероятное по содержанию, так как ожидал что-то рыцарское и возвышенное, а тут эдакое честное повествование, полный кайф.
Сам Эгиль как герой вызывает не совсем положительные эмоции….он и не трикстер, не гадёныш в полном смысле слова. Уверенный в себе «полутроль», скальд-поэт и рунический маг, жестокий и опытный боец, неплохой управленец, расчетливый и жадный до богатств, любитель приключений. В общем положительные черты не сказал бы, что абсолютно перечёркиваются его действиями, но создаётся ощущение двойственности поступков.
Карта викингских вылазок поражает своей удалённостью от его Родной Исландии. Считай, что они орудовали в Сердце Пармы, да.
Каменный доспех на канатных подвязках - полный восторг.
По итогу создаётся достаточно современный образ главного героя, того, который и не плохой, и не хороший. Реально очень современно.

Сага о Ньяле

Эта сага уже не такая захватывающая, но очень познавательная с хорошими сносками и ссылками, очень занятными.
В принципе все крутится вокруг судебных (тинговых) и не только судебных разборок разных кланов.
Первые инстанции, апелляции и кассации с бесконечной «компаративистской фалометрикой».

По новому начинает играть фраза:
«Это жену ты можешь выбрать, а сосед даден тебе Богом».

Семейные и соседские склоки с различными моделями поведения. Где-то нужно заплатить виру, а где-то набуцкать без суда и следствия, чтоб другим нэйборхудам было неповадно!
В целом жадность - главный двигатель в Исландии, как-то так.

Интересный вывод о принципе самообороны. Если на тебя (см.крутого викинга) напали соседи и при этом расклад сил, что ты один против пятерых, а если ты ещё четверых при этом зарубил и пятый убежал…. Барабанная дробь… тебе придётся платить виру. И да, это уже твои проблемы, что пять морд оказались менее удачливы и поплатились кто жизнью, а кто-то честью.

Томик составлен очень умело, много карт, отлельная часть книги посвящена генеалогии и содержит коротенькие саги, в том числе о Харальде Прекрасноволосом. Толковое издание.

Книга Мишеля Пастуро "Символическая история европейского Средневековья" является ценным научным трудом по истории и символизму Средневековья, а также это погружение в повседневную жизнь средневековых людей. Этот объемный труд стоит того, чтобы его прочитать.

Тут интересно описано даже то, как мыслили средневековые люди. Подробно освещены символы, связанные с животными, растениями, цветом (очень мне понравилась глава про рыжий цвет, но обидно, что его воспринимали очень негативно в Средние века, что рыжий цвет волос считался цветом предателей и ведьм).
Главы про геральдику и гербы мне показались менее увлекательными и интересными, но, как убеждает нас Пастуро, гербы и менее изучены. И найдутся ли те ученые, которые будут изучать гербы сейчас?
Увлекательно написана глава про шахматы. Оказывается, до черно-белых деревянных шахмат были еще и красно-черные или красно-белые шахматы и обязательно из кости (слоновьей или моржовой у богатых людей и сословий, у менее богатых - из оленьих рогов, бивней кабанов).

Ну и, конечно, главы о литературе Средневековья подкупают в этой книге: о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, о романах Кретьена де Труа, о баснях Лафонтена, глава "Черное солнце меланхолии", а также о романе "Айвенго" Вальтера Скотта.

Впечатляющий труд о символах Средневековья, хотя и как будто наспех или неравномерно скомпонованный. Главы интересны почти все, но между главами книги как будто нет соединения, дополнения, плавности, которая вела бы читателя от главы к другой главе.

Собор в Констанце в день Всех святых 1414 года. 344 высших церковных чиновника, включая одного из трех действующих на тот момент пап, а также писарей и аудиторов без счета, 28 королей и князей, 78 графов, 676 баронов и рыцарей. Среди обслуги данного мероприятия можно выделить, например, 220 сапожников, 260 пекарей, 360 брадобреев и 718 публичных женщин. Это Вам не саммит большой восьмерки, посерьезней мероприятие будет. Как часто случается, собор, целью которого было установление единства церкви и восстановление мира, закончился клятвопреступлением и сожжением Яна Гуса, что в итоге привело к началу гуситских войн, одной из самых жестоких и кровопролитных страниц европейской истории.

Табориты (и вообще гуситы, в более широком смысле) в советской и чехословацкой традициях всегда выглядели революционерами, борцами за народное счастье и национальную свободу. Где-то так и есть, наверное. Однако у жителей немецких городов, разграбленных и сожженных в ходе их дерзких вылазок в Западную Европу, наверняка было другое мнение. Лаврентий же, глубоко почитающий Гуса и симпатизирующий военному таланту "Страшного слепца" Яна Жижки, не склонен замалчивать лютые подвиги таборитов, в которых, кроме защитников веры он в первую очередь видел взбунтовавшуюся чернь. "Сейчас же они забили цепами владельца города Усти, рыцаря господина Ульриха, а затем, отрубив ему ноги, бросили его в огонь; некоторых горожан они убили, оставив в живых шестерых из наиболее влиятельных; они приказали, чтобы один из них, который хочет сохранить себе жизнь, казнил остальных. И действительно, один из них, по имени Пинта, убил пятерых сограждан и присоединился к таборитам". И это в Седлеце, на родной чешской земле, в прямой видимости из Табора. Особый интерес представляют и различные хилиастические ереси, проповедовавшие анархию и военный коммунизм в Таборе, подогревающие ожесточенность и бескомпромисность гуситских войн.

И это только начало - хроника заканчивается на событиях января 1422 года - на грандиозной победе таборитской армии Яна Жижки над войсками императора Сигизмунда под Кутной Горой. До окончательного поражения Табора под Липанами должно пройти еще 12 лет крестовых походов, сражений, штурмов городов и замков, кровожадной и беспощадной классовой средневековой войны. Думается, что как и у других народных войн того периода, таких, например, как Альбигойские войны или Жакерия, движущей силой гуситского сопротивления являлась ненависть к угнетателям простого народа, помноженная на ярость по отношению к иноземным захватчикам, отрицание церковной симонии и религиозную нетерпимость. Согласитесь, что собственно спора о причащении чашей, лежащего в основе теологических разногласий гуситов и католиков, явно не достаточно для характеристики причин взаимного геноцида. Из хроники раз за разом видно, как радикальные табориты все с большей ожесточенностью отстаивали свои идеи, подробно перечисленные автором в 72 пунктах заблуждений, указанных пражскими магистрами на диспуте. Даже было сделано специальное обращение к таборитам с призывом запретить любые "новости": а не то конец света слишком часто объявлялся, или очередная строчка в писании слишком буквально трактовалась. Священники сжигались только за то, что проповедовали в облачениях, церкви и монастыри разрушались, жители защищавшихся городов безжалостно истреблялись. Причем таборитская вольница слабо контролировалась руководством в части проявления насилия - приводятся многочисленные факты нарушения условий мирных соглашений после сдачи замков и крепостей. Противная сторона в методах себя тоже не ограничивала, так, например, во время вторжения селезских князей, захватчики "бесчеловечно убили множество людей того и другого пола и у сорока почти детей отрубили по правой ноге и левой руке или по левой ноге и правой руке, а некоторым к тому же еще и отрезали носы".

В целом же текст скуп на яркие подробности и содержит сухое изложение событий с перечислением имен феодалов, участвующих в походах, и названий взятых штурмом городов и монастырей. Крайне редко Лаврентий позволяет себе эмоциональные высказывания. Так, например, по поводу сожжения вождя секты пикардов Мартина по прозвищу Локвис, хронист замечает: "...хвала Господу Богу, который уловляет волков, хотящих напасть на его стадо, и чудесным образом изгоняет и истребляет их, чтобы они не заразили других". Но именно за этим рассказом очевидца явственно встает картина особенностей безжалостной гуситской войны, в которой: пешие крестьяне забивали рыцарей в доспехах окованными цепами для молотьбы, предварительно стащив их с боевых коней специальными крюками; армия Жижки при атаке на марше легко превращала свои боевые повозки в круговой оборонительный рубеж; широкое применение получила артиллерия; чешская шляхта по многу раз меняла сторону в зависимости от военной удачи, католических священников сжигали в бочках, а гуситов сотнями сбрасывали в провалы кутногорских шахт.

Вывод: "Отлично!" Перед нами первоисточник, рассказывающий о временах гуситских войн устами человека, принимавшего непосредственное участие в событиях. Так, например, Лаврентий лично находился в группе магистров, наблюдавших за ходом сражения у Витковой горы.

Неплохая книга, но труды Пастуро об истории цвета мне понравились заметно больше. В первую очередь из-за того, что там мы имели дело с цельными произведениями, у которых были понятные цель и структура, а тут у нас сборник. Для сборников, увы, всегда характерна некоторая нестабильность, которой не избежало и данное издание.

Какие-то тексты просто прекрасны — например, про средневековую символику шахмат, про судебные процессы над животными, про восприятие рыжих, а также про то, как кабан из уважаемого животного превратился в символического изгоя. Но есть и тексты проходные — например, про бестиарий Лафонтена или про малоизвестное русскоязычному читателю стихотворение Жерара де Нерваля. К моему удивлению, не очень впечатлили и тексты Пастуро об истории гербов и флагов, хотя там местами и разбросаны очень интересные замечания.

Стандартная для сборников "четверка", которая складывается из уверенной "пятерки" тому, что понравилось, и "тройки" тому, что нет.

Несколько книг из этой серии я купила, потому что Ле Гофф ее поддержал и даже написал одну из книг. Разочарованию моему не было предела (это касается книги ле Гоффа, не Баччи), хотя Баччи тоже не особо впечатлил.

Все демографические изменения, пишет Баччи, при общих биологических постоянных человека являются итогом противоборствующих факторов: климата, пространства, земли, формы расселения, болезней, источников энергии и питания. Все они сказываются на демографических изменениях, но медленно, и в каждом случае создают уникальные комбинации, влияющие на демографию. Выбор, коллективный и индивидуальный, также сильно влияет на демографию - есть ли контроль рождаемости, аборты, браки, миграции и т.д. Из главы в главу, Баччи рассматривает тему за темой: волны переселения и освоения земель, питание (то, что мы о нем знаем - хлеб, хлеб, хлеб), смертность по разным причинам, болезни (чума, тиф, оспа и т.д.), неурожаи, перестройка жизни в 20 веке и т.д.

По больше части, все то, о чем пишет Баччи, мы проходили на занятиях, только не с такими графиками и цифрами, но выкладки мне были знакомы, как и большинство параметров, влиявших на численность населения Европы.

В книге много полезной информации и тонны цифр с графиками, но как все это будет ложиться в голову людей, не изучавших все это раньше, не представляю. И я прекрасно понимаю, почему так часто Баччи пишет, что мы не знаем того, не знаем этого, но у читателя может возникнуть вопрос, а если не знаем, с чего вообще тогда пишем. Информация оказывается немного размазанной и разбавленной, местами недостаточно глубокой, так как охватываемая территория очень большая и демографической истории каждой можно было бы посвятить по отдельной книге, но Баччи нужно было все это дело систематизировать, упрощать, подгонять, обобщать, поэтому книга вышла такая, как вышла.

Очень интересно было узнать, Кто мы такие? Откуда пришли? Куда идем?
В принципе, узнал.

Это нечто среднее между учебником и монографией, поэтому местами было скучно. Автор показывает демографическую историю Европы за последние 1000 лет.
Европа настолько разнообразна, что строить какие-то общие для всех теории невозможно. В недалеко расположенных деревнях демографические процессы могут быть абсолютно разные. И данные о рождениях, браках и смертях в соседних приходах могут сильно различаться как формой, так и содержанием. Особенно это относится к давним временам.
Если автор приводит таблицы или графики, кое-какую общую картину понять ещё можно. Но запомнить весь этот ушат информации, разумеется, невозможно.
Данные части таблиц я в упор не понял. Вот, например:

Загадочная таблица. Последующие пояснения противоречат комментарию после картинки. И никак не смог я понять, как данные последней строки соотносятся в предыдущими.

Мелкомасштабная география тоже путает карты. Ну не знаю я в таких деталях исторических областей Европы.
Вот где, например, расположена Скания? Ясно, что грузовик с таким именем шведский, но речь не о всей Швеции...

Некоторые вещи стали откровением.

Демографический переход, например. Я думал, это, если и не прямо сегодня, то совсем недавно. Но нет. Во многих странах он произошёл ещё в XIX веке.
Демографический переход -- это вовсе не переход от дикости к разуму за пять минут до момента, когда человечество начнёт плодиться с бесконечной скоростью, а планета приобретёт вид розового копошащегося шара, расширяющегося во все стороны со скоростью света.
Нет. Это радикальное снижение смертности и рождаемости, которое случается в разных местах по-разному и имеет малое отношение к разуму.

И Москва, оказывается, одно из старейших поселений континента. 1147 год, разумеется, не Рим и не Самарканд, но настоящих городов в то время было совсем мало. Да и те, что были, размером не впечатляют.

Ну и там полно ещё удивительных чисел.
Некоторые числа удивительны настолько, что я даже некоторые пересчитал по приведённым данным. Хотел автора ужучить. Не ужучил: всё верно у него.

Ещё мне интересна статистика инфантицида. По моим данным, родители нередко убивали лишних детей, особенно в среде сельских бедняков.
Дело не в какой-то особенной дикости европейцев. Просто в деревне дети регулярно рождались и не менее регулярно умирали во младенчестве. И если в семье, несмотря ни на что, дети в достаточном количестве выживали, то, начиная с какого-то момента их становилось нечем кормить.
В таких случаях младенца по-быстрому крестили, чтобы душа его не погибла, но мать его не кормила. Ну и через несколько дней новоиспечённый ангелочек тихо отбывал в рай.
Статистики такой в книге не нашёл. Это и понятно. Об этом не говорили: соседи, вероятно, осудили бы. И нигде не фиксировали. В те времена смерть младенца вообще не была важным событием.

Разумеется, эта книга является литературой только условно. Написана суконно-научным языком. Понимаю, что не Пушкин это писал и даже не Карамзин, и тем не менее:

Продолжительность репродуктивного сожительства зависит от минимального возраста вступления в брак и от наступления бесплодия при менопаузе, а также от смертности по причине преждевременного прекращения брака из-за кончины одного из супругов: на первый фактор оказывают воздействие матримониальные установки, на второй - биологические переменные, на третий - уровень ожидаемой продолжительности жизни.

Что это ещё за "смертности по причине преждевременного прекращения брака"? Понятно, о чём речь, но смешно же звучит.
И вот этот вездесущий "первый-второй-третий фактор", "последний из пяти обозначенных пунктов" (при том, что явно эти пункты не обозначены, а просто перечислены через запятую) и т.п. Как и любой автор монографии, Массимо Ливи Баччи твёрдо уверен, что я запомню не только суть его аргументов, но и порядок их следования. Вот честно: постоянно хочется такому писателю разбить лицо.
Ещё забавное выражение вычитал: "единица населения". Это человек, что-ли?
Ну да ладно, бог с ним. Это не художественная литература.

Оценить историческую точность не могу, но один ляп бросился в глаза:

В 1927-1928 и 1928-1929 гг. кампании по продразверстке оказались крайне неудовлетворительными

Ещё бы! А как вы хотите, если Ленин заменил продразвёрстку продналогом ещё аж в 1921 году?
Ладно. Будем считать это оговоркой, хотя повторена она не менее трёх раз.
Надеюсь, всё остальное рассказано точно.

Вот ещё чудо: книга закончилась неожиданно.
Мы как раз подошли к современности, осталось вроде бы достаточно -- 40 страниц... и тут здрасссьте, пожалуйста! Оказывается, все эти страницы занимают примечания. Интересно, кто-нибудь их прочитал?

Информация часто ходит кластерами. Вот и в этот раз N+1 прислали мне статью. Тема совсем другая, но там есть картинка, имеющая непосредственное отношение к демографии:

Это средняя смертность от всех причин в развитых странах мира на 1000 человек населения в логарифмическом масштабе
Очень интересно, что смертность на 1000 человек в 1841 году выше, чем в 1941.
Ещё интереснее, что относительные потери в первой мировой войне намного больше, чем во второй. Ясно, что тут вмешалась "испанка", и тем не менее...

Книгу надо бы внимательно изучить идеологам демографической и миграционной политики, ни в коем случае не пропуская таблиц, схем и графиков. Может, в современных условиях не стоит так уж переживать из-за сокращения населения?

Тех же, кто не идеолог, ещё раз предупреждаю: местами количество чисел и географических названий зашкаливает настолько, что читать невозможно. Несмотря на это (а также и на остальные недостатки), прочитал с большим интересом. Такая литература, в отличие от почти всей художественной, даёт представление о том, как на самом деле работает наш мир.
На том автору и спасибо.

Эта книга написана с единственной целью: продемонстрировать, что Евросоюз — не случайное образование, а неизбежный результат поступательного движения:

Использование понятия «Европа» означало чувство некой общности, которая возникала до повсеместного принятия христианства; потом, начиная с XI века, это чувство единства и общности, которое у самих «европейцев» сохранилось и даже усилилось, наполняется новым смыслом <...>

Нунизнаю. Выводить «чувство общности» из стремления властей предержащих, светских и церковных, контролировать как можно больше территорий и населения? С тем же успехом на том же самом материале можно доказывать предопределенность Британской империи, III Интернационала и Евровидения (между прочим, все они «плохо кончили»).

Если же отвлечься от идеологической составляющей, то перед нами не слишком удачный конспект курса по истории Средних веков. Хронология вроде бы соблюдена (очень крупными мазками), но Ле Гоффа занимают не события и люди, а институты, концепции и их интерпретации. При этом системного подхода мне обнаружить не удалось – если только не считать такой системой резюме в конце почти каждого раздела: так в Европе возникли антисеметизм/университеты/легитимизация купечества – вставить по ситуации. Опять же, приземленные материи Ле Гоффу не особо интересны, и я, как безнадежный гуманитарий, его отлично понимаю. Он, конечно, не может не упомянуть об изобретении хомута, гильдиях и новых функциях городов, но спекулировать о ментальности средневекового человека (высокие окна готических соборов свидетельствовали о стремлении к одухотворению посредством света) ему намного интереснее, чем копаться во всех этих ваших купчих, податных записях и прочей бухгалтерии. Вот только фундированности (как давно я хотела ввернуть это словечко куда-нибудь!) не хватает.

Да-да, я знаю, что законов истории не существует и не требую ответов на вопросы «почему» и «зачем» — понятно же, что «просто так получилось». И все-таки хотелось бы более цельной картины — или хотя бы более ярких картинок.

С другой стороны, как вводный очерк на тему — почему бы и нет? Язык простой, некоторое представление о предмете получить можно, пусть нарратив и фрагментарен. Если захочется, можно дальше копать самостоятельно. Библиография приведена обильнейшая, жаль только, что в подавляющем большинстве это французские авторы на французском же языке.

Книга произвела благоприятное впечатление. Это не оголтелый научпоп с его три "два притопа, три прихлопа", и не унылый академизм, над которым засыпаешь уже не второй странице.
Автор пишет осторожно, не делая резких движений (почти), всегда напоминая, что имеющиеся у нас данные не абсолютные.
Содержание:
1. ЦИФРЫ
2. ПРОСТРАНСТВО
3. ПРОДУКТЫ ПИТАНИЯ
4. МИКРОБЫ И БОЛЕЗНИ
5. СИСТЕМЫ (брачные, рождаемости и т.д.)
6. ВЕЛИКОЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЕ (1800–1914)
7. ЗАВЕРШЕНИЕ ДЕМОГРАФИЧЕСКОГО ПЕРЕХОДА
ПРИМЕЧАНИЯ (подробное описание источников)

Автор описывает территорию и её ограниченность (фактически территориальное расширение закончилось со взятием Гранады), продукты питания (хлеб, в основном, разумеется), указывает на решающую роль болезней (в смертности, умирали, в основном, от них).

Достаточно много информации, которая может расстроить сказочников и адептов "как раньше", "гейропа вымирает", "раньше в поле рожали (по 10-15 детей)".

Рекомендую читать!

Во что из написанного не верится.

Серия "переводчик перевёл". Как водится. (пер. Анастасия Юрьевна Миролюбова, доцент СПбГУ, кстати) Нет, перевод приятнейший, но!
"Автоиммунные заболевания". М?
Ещё переводчик решил нормально называть хлеб "булкой". Горожане и простолюдины, которые тратили 2/3 бюджета на еду, главным образом, состоящую из... булок. Прямо так и представляю, как нищие люди, с трудом выживающие в феодальном обществе, хрустят белыми булками.

Боялась браться, думала будет нечитабельно для простого человека, но книга приятно удивила своим доступным языком, но не скатилась при этом в альтернативную историю. Автор историк-медиевист, и, хотя и рассказывает в основном о Средних веках, но затрагивает и Новое время (особенно часто упоминается 18 век) и совсем кратко в финальных главах рассуждает о современности.
Книга интересна не только собственно историей питания, но и тем, что узнаешь, что то, что считаешь очевидным, на самом деле оказывается совсем не таким. Меня более всего шокировало и огорчило, что всякий прогресс в сельском хозяйстве сопровождался усилением угнетения незащищенных масс и приводил к ухудшению их питания и положения. А также то насколько беспринципны оказываются и «ученые» и религиозные деятели в этом случае – как торопятся они обосновать очевидную несправедливость доводами высшего порядка – вроде такова природа и для крестьян грубая и однообразная пища полезна для здоровья. Что составлялись целые научные трактаты с распределением видов пищи для людей различного социального положения. Например, по растениям – все, что растет в земле и низко над землей, предназначено для животных и крестьян, среди злаковых – все что белого цвета для «белых» людей, все что не пшеница опять же для «черных». Фрукты (как то, что растет высоко) предназначены только для господ, за кражу фруктов крестьянина могли наказать и даже убить («умыть кипятком», высечь и т.д.) Причем наказывали не за кражу как таковую, а за покушение на существующий порядок, принимая данный поступок за бунт! К счастью, все меняется и эта книга отличный пример того, что все, что кажется незыблемым порядком, установлением богов – всего лишь традиция, и если власть имущим будет выгодно, то традиции очень даже меняются.
Начинается повествование с сравнения греко-римской «цивилизованной» модели питания и «варварской». Их столкновениям, взаимному влиянию и обогащению. Тому как религия вначале усугубляла различия (у «варваров» нужно есть много, особенно мяса – так влиятельный человек и воин показывает свою мощь, он сам как ненасытные боги-животные, у античности принцип умеренности и преимущественно растительное питание), потом сглаживала их (христианство с регламентацией того, что есть можно и нужно, и когда), потом Реформация опять можно сказать вернула разделение на круги своя. «Посты, как мы уже отмечали, способствовали сближению обычаев питания на континенте, не унифицируя их конечно, однако интегрируя в один культурный контекст. «Освобождение» от норм Католической церкви придало новую силу так до конца и не исчезавшему противопоставлению: плотоядная Европа — конечно, в той мере, в какой это позволяли средства, — пропагандировала свою еду, превратив ее чуть ли не в символ вновь обретенной независимости. Трактаты о свободном потреблении мяса множатся в XVI– XVII вв. в протестантской Европе». Теперь новые реалии глобализации опять стирают местные различия. Можно печалиться об этом, можно с этим даже бороться, покупая только у местных производителей, но следует помнить, что именно о том, чтобы есть все что угодно и в любое время года были связаны вековые мечты человечества. Даже богатые боялись возможного голода в прошедшие века.
Кроме разделения на условные «север» и «юг», долгие века сохранялось разделение на город и деревню. Чем больше развивались аграрные технологии и торговля, тем опаснее становилось положение крестьян, так как хозяева земли или соображения выгодной продажи толкают их к выращиванию на имеющихся участках какой-либо монокультуры. И в случае неурожая или стихийного бедствия они оказываются на грани голода. И подобное сохраняется и поныне, просто наиболее удручающие примеры переместились за пределы Европы и рядовой потребитель не видит истинной стоимости дешевых и разнообразных продуктов, привозимых со всего мира в его местный супермаркет.
Различия между социальными слоями тоже менялись постепенно (и зачастую в сторону ухудшения для бедных) и только развитие капитализма совершило резкий переворот - «не без препятствий и трудностей в первые десятилетия промышленного переворота происходит (пусть медленно и постепенно) коренной перелом в режиме питания и в самой его идеологии: соображения выгоды заставляют отбросить старую символику социальных различий, практику исключения и глубоко укоренившуюся привычку считать тот или иной продукт предназначенным для строго определенной категории потребителей. С этих пор различия будут больше касаться качества: товары могут быть первой, второй, последней категории или даже поддельные». Еще более забавный кульбит – это подаваемые теперь в дорогих ресторанах «фермерские» и «этнические» продукты и блюда из народной кухни.
Противоборства голода и периодов относительного изобилия породили, особенно выражено в «северных» странах, смену недоедания и обжорства. Позже христианство усугубило понятием греха периоды переедания, но тем не менее именно полный человек и жирная пища высоко ценилась всеми сословиями. Новое время изменило и это. «Ценность худобы, связанная с такими ценностями, как быстрота, умение работать, деловые качества, предлагается в качестве новой эстетической и культурной модели только в XVIII в., и осуществляют перелом те социальные группы — это в основном буржуазия, но не только она, — которые противостоят старому порядку во имя новых идеологий и новых политических проектов. Мы уже наблюдали, каким провокационным зарядом обладал тогда кофе, напиток умных и деятельных людей, которые противопоставляли себя праздным и тупым представителям традиционной аристократии." Про кофе и чай тоже интересное замечание, оказывается люди раньше пили в огромных количествах слабый алкоголь (различия были только в вине на «юге» и пиве/эле на «севере»), потому что доступность нормальной воды для питья была очень малодоступна, к тому же напитки были жидкой едой, дополняющей зачастую очень скудный рацион. Но с развитием технологий и новыми требованиями к рабочим бодрящие кофе и чай пришлись как никогда кстати. «Кофе (который, впрочем, англичане очень скоро заменили чаем, при небескорыстном участии Ост-Индской компании) стал чуть ли не символом рационалистической культуры того времени, ее стремления к ясности, остроте, свободе мысли. За блестящими беседами в кафе или салонах богатых буржуа творилась культура Просвещения. Буржуазная этика производительного труда, немаловажный аспект нарождающегося капитализма, тоже обрела в кофе и символ, и ценного союзника. «Если раньше мастеровые и приказчики пили с утра пиво и вино и с тяжелыми головами шли на работу, то теперь они привыкли к оному буржуазному напитку, прогоняющему сон».
Про сахар. Его употребляли «неизменно как лекарство, а пищу подслащали медом. Прежде всего в Испании и в Италии эта арабская «специя» — сахар продавали торговцы пряностями вместе с прочими восточными продуктами — начала использоваться для изготовления кондитерских изделий; сперва этим занимались медики и фармацевты, а потом уже повара; нечто среднее между той и другой сферой потребления представляли собой те пряные конфетки, которые, как мы уже упоминали, подавались в конце трапезы для облегчения пищеварения. Только в XIV–XV вв. сахар занял свое место в приготовлении пищи; вначале, как того и следовало ожидать, о его употреблении свидетельствуют итальянские и испанские книги».
Еще один из интересных фактов для тех, кто любит ругать наше время. Одна из наиболее осуждаемых вещей сегодня – это хвастовство едой в инстаграм. А между тем у явления этого очень древние корни. «Стол — уже не место, где все слои общества сплачиваются вокруг главы, он скорее демонстрирует разрыв, исключительность: на банкет приглашены немногие, всем прочим остается только смотреть. «Перед тем, как подать на стол, [блюда] с большой торжественностью пронесли по площади перед дворцом… чтобы показать их народу: пусть посмотрит на такое великолепие» — так описывает хронист Керубино Гирардаччи пир, который задал в Болонье в 1487 г. Джованни II Бентивольо». Но это не только способ показать свое богатство или превосходство, но и, возможно, попытка для бедных привлечь богатство? «Голод как таковой не известен привилегированным слоям; другое дело — страх перед голодом, заботы о поступлениях продовольствия, которое бы соответствовало их собственным (высоким) критериям. И наоборот, мир голода тоже может стать — в определенных обстоятельствах — миром изобилия и показухи: крестьянское сообщество порой бывает расточительным в еде, по большим праздникам и во время семейных торжеств. Это, конечно, ритуальное расточительство, его смысл — магическим образом привлечь богатство, но все же расточительство реальное, конкретное, сближающее (в отдельные моменты) отношение «бедняков» и «богачей».
Я могла бы еще долго писать, так как обилие интереснейших тем в этой в общем небольшой книге располагает, но все же пожалею возможного читателя рецензии. Очень рекомендую к прочтению.

Целая серия книг об истории цвета от Пастуро прошла мимо меня, но я рад, что знакомство с автором началось именно с этой книги. Потому что в ней цвету также уделено значительное внимание, целый раздел, но это лишь элемент более широкого обзора средневековой символики, в котором Пастуро касается животных, растений, геральдики, игры - и многих самых интересных тем. К примеру, я узнал, что гербы были не только у знати, что они были подвержены изменениям и нередко строились на игре слов; что шахматы изначально содержали элемент азартной игры (бросок костей определял дальность хода фигуры); что представления о главном охотничьем трофее менялись от века к веку, и так далее. Эта книга Пастуро - пример того, что о символах можно писать увлекательно, даже не вплетая их при этом в остросюжетные приключения, вроде похождений профессора Лэнгдона. Словом, книга содержит всё то, что и отличает хороший нон-фикшн - россыпь интересных фактов с одной стороны, и некий новый угол зрения, на казалось бы, знакомые вещи - с другой. Определённо одна из лучших книг из прочитанного с начала года.

Из уважения к автору оставлю книгу без оценки, хотя, возможно, вы на моём месте откровенно сказали бы, что это была пустая трата времени. На самом деле книжка вовсе не такая заумная, как может показаться по строгой обложке и мелкому шрифту – наоборот, терминов здесь не так много, и каждое предложение в отдельности вполне понятно (перевод тоже сделан хорошо). Однако же остаётся впечатление, что автор разговаривает сам с собой. Это очень заметно по сравнению, скажем, с Конструированием языков , которая, хотя и не претендует на особую глубину, тем не менее обращена к читателю и ставит целью объяснить тему. Эко, по его собственной формулировке (взятой, правда, из другой книги ), пишет работу «исторического, а не теоретического характера», смысл которой заключается в том, чтобы дать представление об определённой эпохе – или срезе эпох – но не о самом понятии. В сущности перед вами подробнейший очерк более или менее древних трудов на обозначенную тему, с указанием оригинальных названий, порою довольно обширными цитатами и, разумеется, именами авторов, которые процентов на 90, скорее всего, будут вам незнакомы (при этом Эко не считает нужным их пояснять – за комментарии следует опять же благодарить переводчика). Плюс к этому, как и любая другая работа автора, «Поиски совершенного языка» снабжены обширным списком литературы (в данном случае на 23 страницах) на английском, французском и итальянском языках, к которому можно обратиться, дабы изучить тему ещё детальнее. С точки зрения академического этикета так и следует оформлять научную работу, и всё же при обращённости к «самой широкой читательской аудитории» сноски типа «см. далее в [редкое иноязычное издание]» выглядят, скажем так, оптимистично.
Подробность per se не прибавляет ясности, и чтобы различить в данном случае за деревьями лес, требуется очень большая сосредоточенность. Это тем более удивительно, что в книге прослеживается и структура, и ссылки на предыдущие главы, и всё-таки текст отскакивает от вас, вы не участвуете в нём, а только наблюдаете, как за пересыпанием стекляшек в калейдоскопе. Тут дело, очевидно, в разности интенций: рыться «в хронологической пыли бытописания земли» – любимое занятие Эко (no offense meant), причём именно что ради процесса: составлять картотеки (этому он мог бы, кажется, пропеть отдельную оду), перебирать имена, замечать, что где впервые упоминалось, кто у кого списал и с какими модификациями. В принципе Эко может и теорию излагать вполне внятно – по примеру Шести прогулок в литературных лесах – но в данном случае мне рисуется картинка пожилого учёного, закопавшегося в любимую тему (причём с уклоном не столько в лингвистику, сколько в историю религии и криптологию), которого не слишком заботит, разделяет ли кто-нибудь его уединение или нет.

Старичок-левачок проявил недюжинную эрудицию. Да так, что политкорректные дойчи отказались печатать его книгу. Книга, конечно, неординарная: всегда полезно освежить свои знания об античной демократии и про два века европейской истории (1789-1989). Под флагом «демократии» к власти проходят бонопартисты, богачи манипулируют народом, а народ выбирает диктатуру (на свою голову). Всё так, но в оценке событий ХХ века появляется неприятная «левизна». Фашисты, конечно, плохие, а коммунисты – лучше? Однако к марксистам-социалистам у автора проглядывается некая симпатия. (Роза Люксембург, мля!) Нельзя ли просто стоять за свободу против угроз, как справа, так и слева? А не колебаться в пользу левых извергов, только потому, что их обидели правые палачи! И пропорциональная система, кстати, не всегда более справедлива, чем мажоритарная. И критикуемые автором М.Дюверже с Р.Далем часто писали по делу.
Впрочем, о чем говорить. Демократия на практике – это часто плохо, но её отсутствие ужасно! И – это наш переживаемый опыт, в чем не переубедят никакие европейские эрудиты.
Что до призыва не просто осуждать, но понимать, то, сделать это бывает порой затруднительно, особенно, если приходится «понимать» тех, кто тебя уничтожает. На такое были способны разве что «пламенные революционеры», на том этапе революции, когда она начинала пожирать своих детей. Но мы же – это не они. Зачем нам такая «объективность».