Дети нашей улицы

Если вы не знаете сказки из христианства, ислама и иудаизма, то читать будет сложно, точнее, это будет даже в чем-то бесполезное чтение. Признаюсь, я знаю только христианские сказки, поэтому только часть книги для меня была понятна, другие истории я воспринимала, понимая из первой части как они выстроены, на чем основаны, какие-то знания из иудаизма мелькали, достраивая картину и тем самым я понимала про что говорит автор.

Я уйду сейчас в личные рассуждения, потому что у меня была просто борьба с книгой, а не чтение. Поэтому много личного накопилось. Почему я не люблю читать людей, которым вручили премии (за очень редким исключением, когда ты осознаешь масштаб книги для читателя с той историей и смыслом, что автор вложил в нее), потому что чаще всего книги у людей с премиями, либо без…

История циклична. В том числе и история религиозной жизни человечества. Пророки приходят и уходят, на короткое время меняя привычный уклад жизни. Подобно порывам ветра, периодически волнующим спокойную гладь затхлого пруда, пророки будоражили умы обывателей, но коренным образом ничего не меняли. В долгосрочной перспективе. На краткой дистанции – да, но от силы на одно-два поколения жителей улицы, а потом память о них оставалась только в песнях и преданиях. Да, я сейчас о книге, но, согласитесь, что-то похожее на историю человечества в этом есть. Власть имущие и их репрессивный аппарат видят в пророках угрозу своему положению и благополучию, даже когда те открыто не покушаются на их власть, и ставят целью уничтожить возмутителей спокойствия или хотя бы привлечь их себе на службу, дабы и…

Книга, аннотация к которой скорее насторожила, нежели привлекла внимание, неожиданно оказалась не только интересной событийно, но и умной, и познавательной, и объёмистой, и с послевкусием. Видимо, всё-таки нобелевку по литературе дают не только по политическим мотивам, но ещё и за литературные достоинства. Отрадно.

Не знаю, сколько в этом романе именно веры (в прямом религиозном смысле этого слова-термина). Конечно, если совершить все необходимые подстановки и заменить некоторых героев романа на другие, тора-библейско-коранские имена и персоны (в том числе и самые верхние в религиозном смысле), то тогда да, можно говорить о некотором количестве веры. Но я бы скорее говорил о путях, ведущих жителей улицы к той или иной вере, а точнее к тому или иному следованию за очередным…

Я очень люблю восточные книги, в последнее время активнее, чем ранее, интересуюсь Ближним Востоком, в частности историей иудаизма и ислама, все эти еврейские и арабские вещи - это так прекрасно, и разумеется, увидев аннотацию этой книги я просто не могла не начать её читать. И это было действительно интересно, красиво, местами тяжело, ведь мне почему-то чаще приходили на ум сравнения сюжета с несправедливостью современного мира, а не древнего, как это хотел показать автор (или мир всегда был и есть одинаково несправедлив?). Тем не менее, "Дети нашей улицы" привели меня к признанию в том, что я слишком мало знаю о религии. Как бы ни было стыдно публично это писать, но мне далеко не всегда удавалось расшифровывать аллегории, даже понимать где здесь про христианство, а где здесь про…

Начиналось все хорошо и увлекательно. Идея не новая: аллегорические пересказы библейских сказаний, но интересно было попробовать всё это в арабско-мусульманском соусе и с острыми приправами. Однако чем дальше в лес (или пустыню в данном случае), тем больше дров (тут грязи и крови). Если в начале образы, соответствующие Творцу и Адаму, Авелю и Каину, ещё хоть как-то передавали саму идею греха, борьбы добра и зла, то когда дошли до иудаизма и христианства, характеры и идеи стали такими противоречивыми и запутанными, что это уже раздражало и захотелось даже отложить книгу. Но всё же автор - Нобелевский лауреат, любопытно было, к чему же он приведёт свою аллегорию "нашей" улицы? По логике вещей (истории религий) дальше должно было следовать мусульманство и его борьба со своими…

героя славили всем миром сей подвиг был неповторим потом еще нашелся умник а что я тоже так могу

В 1988 году Нагиб Махфуз получил Нобелевскую премию, причем отметился как единственный арабский писатель, которому это удалось. И хорошо. Вряд ли это могло случиться сейчас. А ведь это здорово – говорить о вере и любви, кричать о правах так громко, чтобы испуганно заколыхалась бесплодная пустыня, грозить людям пальчиком за плохую память и заворачивать все это в лаваш восточную обертку. Сейчас это представляется взрывоопасным коктейлем, который следует ограждать от радикалов всех мастей и видов.

«Дети нашей улицы», один из сравнительно ранних романов Нагиба Махфуза (товарищ написал что-то около 400 произведений, из них 34 романа) – вещь на удивление незатейливая. В ней раз за разом…

Честно говоря, читать книгу на религиозную тематику не хотелось совсем. В своё время хватило. Однако, к середине части про Адхама я втянулась. Я не читала Тору и Коран, но достаточно неплохо ориентируюсь в Библии, особенно, в Ветхом Завете. Но даже в этом случае, у меня получалось проводить параллели между персонажами и событиями этой книги и общедоступными религиозными преданиями. Правда, сначала в голове была немного каша, потому что на какую-то одну ситуацию возникало сразу несколько ассоциаций, и нужно было выбрать более верную и подходящую. "За реализм и богатство оттенков арабского рассказа, который имеет значение для всего человечества" - вот такое было обоснование Нобелевской премии Махфуза Нагиба (На момент своей смерти он был единственным писателем, пишущим на арабском языке,…

Подумать только, я чуть не обрекла книжный клуб на чтение этой нудятины! Очередное подтверждение, что Нобелевская премия по литературе - скорее дань моде, отражающая дух времени, нежели всегда 100% хорошая литература. Так заманчиво звучала аннотация! И такое разочарование меня постигло. Дочитывала по диагонали этот сборник сказок из Библии для детей, где автор лишь скорректировал для аутентичности имена персонажей, да попытался очеловечить все мистические моменты. Кстати, я точно не понимаю, что хотел сказать автор, но книга выглядит скорее разгромной для религиозного учения, нежели хвалебной. Бог в книге становится дальним богатым родственником, который за семью замками живёт припеваючи, пока родня мрёт, как мухи и пытается не одно поколение друг друга перебить прямо под окнами его…

Ницше в 1882 году в книге «Весёлая наука» написал так: «Бог умер, но такова природа людей, что еще тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень. И мы — мы должны победить еще и его тень!». Спустя 77 лет египетский писатель Нагиб Махфуз, позже ставший лауреатом Нобелевской премии по литературе, напишет книгу – поначалу будет казаться, что тот, кто в ней за бога, бессмертен, но повсюду его тень, победить которую у его потомков никак не получается. Что касается слов Ницше, то некоторые теологи считают: Бог, например, мог умереть, создавая мир и растворился в созданном – в «Детях нашей улицы» создатель, от которого пошла история некоторого квартала, тоже растворился, чтобы появляться то тенью, то голосом, но всё-таки найтись в финале.

Нагиб Махфуз…