Сестромам. О тех, кто будет маяться

Неровные у меня впечатления, то я злилась на эту чернуху и беспросветность, то признавала её как неоспоримый факт. Но в конце концов осталось ощущение, что Некрасова крутая и в сочетании проблем, которые ее волнуют, с этим языком, который невозможно за зубами удержать, есть что-то почти гениальное.

Тексты Евгении Некрасовой - это в первую очередь про форму, благодаря которой появляется возможность поднять именно то содержание и именно в том болезненном преломлении, которое нужно автору. Это про игру русского языка, про мифологию и про судьбы. Судьбы в большинстве случаев поломанные: мужья, которые бьют своих жен, и жены, которые долготерпят, пока у них не вырастает несколько рук; бабушки с Альцгеймером; женщины с несчастливыми судьбами; сестромамы и их сестродочери; и многие другие. В текстах Евгении очень много магического реализма и допущений. Что будет, если в паспортном столе 70-летней бабушке по ошибке скинут 50 лет? Как переживет кошка переезд с первого этажа на седьмой и свое заточение? Что если женщина уйдет от мужа к женщине, потому что почувствует себя там более…

С Евгенией Некрасовой я была знакома по её "Калечине-Малечине", отношу себя к лагерю тех, кто роман любит. На малую прозу писательницы долго не решалась - было опасение, что не оценю.

"Сестромам" - сборник рассказов, в котором понравились немногие, хотя, казалось бы, они все об одном - житейской маете, злобной от бессилия, болезненной, серой, одинокой. Герои как на подбор - бандиты-малолетки, воры, жалкие старушонки, бюрократы, изменники, абьюзеры. Их мир - родственники, с которыми не всё гладко, унылый пейзаж за окном, нелюбимая работа.

Рассказы оценила не все потому, что в некоторых слог автора из прекрасного, с объёмными метафорами, скатывается в изобилующий языковыми вывихами и фольклорными мотивами, из-за чего сложно ловить главную мысль.

Мои фавориты сборника: "Лакомка", "Сестромам",…

О! Это любовь с первого слова! Каждое слово не только говорит, оно звучит, отзывается в душе миллионом образов, стыкуется с личным опытом и внутренними картинами мира. Книга - образ, книга-боль, книга-жизнь, книга-звук, книга-праздник языка, такая разная, но каждый раз в самое сердце! Это какая-то непередаваемая химия на уровне даже физических ощущений! Во время слушания очень много моментов просто переслушивала и пробовала "на вкус" слова. Желание засесть с карандашом и подчеркнуть все мысли и образы, которые трогают, так как страшно растерять то драгоценное и особенное, что я чувствую, слушая «Сестромам», не отпускает и сейчас. А самое главное, благодаря «Сестромам», как когда-то это случилось и во время чтения «Калечины», я становлюсь лучше! Женя удивительный автор, мастер слова и…

Еще в рецензии на "Калечину-Малечину" я призналась, что громкие "титулованные" книги это не моё. А "Сестромам" моё мнение укрепил, еще и привил стойкое отвращение к Некрасовой. Для меня здесь всего слишком. Слишком много грязи. Слишком много языковых вывертов, которые в малых адекватных количествах действительно напоминают шаманский напев. Но в той концентрации, в которой автор вывалила их в свои рассказы, строчки похожи на грязную перепутанную бахрому. Вроде есть и начало, и конец, и смысл, но постоянно торчат какие-то нелепые петли. А за всей этой словесной эквилибристикой, по сути, банальные сюжеты, где мне в очередной раз под нос тычут гнилых людишек и их беспросветную жизнь. Кажется, что автор просто пытается пройтись по всем злободневным вопросам, добавив мишуры и тумана, чтобы…

Что такое проза Евгении Некрасовой?

Сказочная грёза, родственная воображению ребёнка, обиженного школьным хулиганом, и неловко ковыляющего домой, смешного, помятого, для всех чужого, и представляет он себя более сильным, смелым и ухватистым, воображая как бы он ответил обидчику, как бы отомстил, размахивает руками, а позже бьет дома подушку.

Череда героинь, не героев - девочек, девушек, женщин, тётушек, старушек. В рассказах Евгении обитает почти только женское, преломляется сквозь мутное стекло житейности, устремляется над бытовушными дрязгами в мечтательную высь. Дочки-матери, жены-бабушки. Феминный ресентимент.

Легкий, певучий язык, исчерченный невозможными языковыми вывихами, поэтическими и неожиданными - как если бы Платонов откушал русского мухомора. Евгения умеет писать и писать…

С Евгенией Некрасовой я была знакома по ее "Калечине-Малечине". И роман мне понравился за свой необычный стиль, за смешение самой простой, бытовой реальности и фольклорных ноток, за интересные находки-эпитеты.
Поэтому "Сестромам" я купила сразу, думая, что тут меня ждет что-то такое же чудесное. Но нет. Не ждало совсем.
Сборник рассказов, часть которых показалась интересной сюжетом, часть - нет.
Но, самое главное, писательница, на мой вкус, как-то дюже перемудрила в этот раз со стилем. Ибо сюжеты эти было не особо видно за нагромождением слов.
И, с одной стороны, некоторые выглядят даже интересно. Но, с другой, когда эта баррикада странных словесных оборотов уже выросла до потолка и прямо начала валиться и окон, стало уже не так здОрово.
Нет, читалось все довольно легко, но при этом часто…

Это третья книга (сборник рассказов) Евгении прочитанная мной и для меня она совершенно непонятной и сложной оказалась. Пишу, а у самой легкая смеховая истерия. Потому что, на протяжении всего чтения книги, слова текста из никак не хотели складываться в какой-то смысл, что очень удивительно, потому что "Калечина-Малечина" и "Домовая любовь" просто покорили и влюбили меня в них.

В этом сборнике я по полной программе прочувствовала весь такой сложный, самобытный и одновременно очень поэтичный стиль написания Некрасовой. Было очень сложно разобраться в размышлениях автора. Очень часто я теряла нить повествования, с толку меня постоянно сбивали сложносочинённые выражения. И если в "Домовой любви" это было в лайтовой форме ("банкомать"), то здесь всё стало гораздо сложнее: «подруги-мельницы»,…

"Сестромам" - это первая, и, видимо, последняя книга Некрасовой, которую я прочитала: совершенно не мой автор. Два-три первых рассказа еще можно было читать, несмотря на банальность и чернуху, но дальше я просто устала продираться через словесную эквилибристику, которая совершенно ничем в душе (моей) не отзывалась.