Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса

Абсолютно безнадежное дело писать рецензию на литературоведческую работу специалиста такого класса, как Бахтин. Мне, как просто интересующемуся человеку, отнюдь не все было понятно, как говорится, слова понятны, а смысл ускользал, поскольку надо быть очень подкованным в той области, которую исследует Бахтин. И не все готова я принять гипотезы, которыми оперировал автор. Иногда даже, зная, что я читаю серьезную работу, научную, срабатывали стереотипы и некоторым образом коробило описание плюс достаточное частое цитирование всех "низких" подробностей. Потом вроде привыкаешь, но контраст при чтении непосредственно Рабле и работы Бахтина - да, есть такой момент.

Но, с другой стороны, просто познакомиться с бахтинской расшифровкой многих моментов оказалось интересно для расширения собственного…

Бахтин в современной культурологии – фигура культовая. А его «Рабле» - самая цитируемая книга, как только речь заходит о «карнавализации». Говорят, всякий уважающий себя гуманитарий должен это прочитать. Прочитал. Не ради «самоуважения», а ради интереса – что там такого гениального?

Первое и главное впечатление все время хотелось выразить словами: «экая же мерзость, этот ваш Рабле! А с ним и ….». Но лучше и «политкорректнее» это выразил, как вскоре обнаружилось, Алексей Федорович Лосев, назвавший реализм Рабле «эстетическим апофеозом всякой гадости и пакости», а его смех – «вполне сатанинским». Очень точно. Можно не продолжать. И все-таки добавлю несколько своих неполиткорректных штрихов.

1. Общий фон книги Рабле в представлении Бахтина – какой-то культ «низа»: испражнения, обливание…

Забавно наблюдать, как Бахтин старательно приспосабливает свои идеи под советский идеологический "мейнстрим" - и даже называет свою концепцию вечного рождающе-умирающего "народного тела" реалистической по своей сути, хотя в ней намного больше символистской "мистики пола", пантеистических тенденций в духе романтизма, умирающих и воскресающих богов Вяч. Иванова - только, конечно, взятых, пользуясь выражением того же Бахтина, "в смеховом аспекте".

Вообще, у Бахтина много таких вот неожиданных вывертов - он, например, считает (или называет) астрологию и симпатическую магию "прогрессивными" явлениями, типичными именно для Ренессанса и сделавшими возможными переворот в науке (потому-де, что человек, воспринимая себя как микрокосм в макрокосме, таким образом "осваивает" окружающий мир и…

Как мне нравится читать те книги, которые легко и просто объясняют то, что я лишь интуитивно почувствовала, но так и не дошла своим умом в силу разных обстоятельств. Эта книга - из таких.

Прочитала Рабле. Даже что-то поняла и почерпнула, но уже тогда все было отчасти благодаря моему знанию об этой книге Бахтина. Я уже знала, что с Гаргантюа все не так-то просто. И вот пришла очередь Бахтина. Просто и подробно он мне все расписал про Рабле, про его место во французской литературе, основные образы и их источники в народном сознании, основные функции площадной брани, образов тела и т.д. Я склонна серьезно воспринимать эту работу, но не с филологической точки зрения (я вообще ни разу не филолог, даже близко), а с исторической. Книга Бахтина стала так популярна, потому что отвечает новым…

"...Я увидел, - признался Гоголь в "Авторской исповеди", - что нужно со смехом быть очень осторожным - тем более что он заразителен, и стоит только тому, кто поостроумней посмеяться над одной стороной дела, как уже вослед за ним тот, кто потупее и поглупее, будет смеяться на всеми сторонами дела"./

Что я узнал, прочитав книгу Бахтина?

Существовала отдельная тысячелетняя смеховая народная карнавальная культура, которая почти исчезла(?) с окончанием средневековья.

Что Рабле - главный выразитель этой смеховой народной культуры - не понимался правильно вплоть до Бахтина, несмотря на многочисленные оценки, довольно единодушные, дававшиеся виднейшими представителями культуры, прежде всего французской.

Что христианство было официальным мрачным пугающим внешним тысячелетним учением, навязанным…

Михаил Михайлович Бахтин был "открыт" заново Вадимом Валериановичем Кожиновым, он помог Бахтину вернуться в литературу, он чрезвычайно много сделал для великого русского литератора и ученого. Ещё: вклад Бахтина в мировую литературу был оценен и крупными мыслителями 20 века - Умберто Эко и Жаном Бодрийяром.

Представляется, что в этой книге два выдающихся интеллектуальных прорыва. Во-первых, литературоведческий. Дело в том, что любой текст, в данном случае, литературный, это, несомненно, код, код определенного послания. Контекст (под ним я понимаю историческую конкретику) послания знаком современнику автора, для кого он, автор и его текст, существуют и существуют органически. Но контекст и код, при всей собственной значимости, не исчерпывают произведение. Они - предпосылка к пониманию…

Философ, мыслитель и теоретик литературы Михаил Михайлович Бахтин постарался на славу. Этим томом нерадивого студента-филолога можно убить как морально, так и физически - в произвольном порядке. Воистину, эта книга вызывает амбивалентные чувства, прежде всего потому, что амбивалентность произведения Рабле в целом и отдельных его образов исследователь упоминает 182 раза, на каждой третьей странице печатного текста! Бахтин убийственно серьёзен, даже когда пишет о смеховой культуре. Обсуждая пикантную лексику, самые непристойные ругательства он прикрывает звёздочками. Поэтому его работа в целом напоминает научный трактат трезвенника-язвенника о пользе пьянства и разгульного образа жизни... Интеллигентные уши автора торчат, знаете ли, а брутальные простонародные гуляния он при этом подает…

В народно-праздничной карнавальной атмосфере, в которой строились образы Рабле, бранные выражения были искрами, разлетающимися в разные стороны от того великого пожара, который обновлял мир. Недаром на празднике огня «moccoli» – и звучало у каждой потушенной свечки «Смерть тебе!» с радостной интонацией. Нужно сказать, что форма веселой брани, веселых проклятий, веселого срамословия космических сил, имевшая первоначально культовый характер, в последующие эпохи играла существенную роль в системе образов, отражавших борьбу с космическим и всяким страхом перед высшим. Ведь древнейшая обрядовая брань и осмеяние были именно бранью и осмеянием высшей силы – солнца, земли, царя, полководца. Это осмеяние сохранялось еще в площадной праздничной брани эпохи Рабле.

Получить удовольствие, и даже…

Прочитала введение. Это введение рвёт шаблоны одним своим размером, а про содержание я вообще молчу. Шучу конечно, как раз о нём и пойдёт речь.

Гаргантюа и Пантагрюэля я читала на первом курсе, заинтересовала лекция по зарубежной литературе. Не дочитала, мучилась. Препод заранее предупредила, если не идёт - лучше отложить до срока. Срок ещё не подошёл, но я верю что придёт. А пока воспользуемся Бахтиным в качестве вазелина.

По существу:

Ключевое понятие - средневековая смеховая культура. Непонимание её сущности как раз и мешает должному восприятию произведения. Попробую в общих чертах раскрыть содержание понятия.

Средневековая смеховая культура замешана на карнавальной традиции, а это значит: праздник, маски, народное единство, полное устранение социальной…