Рецензии — стр. 3

Круговая порука мажет, как копоть.
Я беру чью-то руку, а чувствую локоть.
Я ищу глаза, а чувствую взгляд,
Где выше голов находится зад.
гр. Наутилус Помпилиус - Скованные одной цепью.

Отрицательные рецензии начинаю одинаково: да простят меня любители сего автора и сего опуса, не читайте дальше, мне совершенно не понравилось и именно об этом я буду писать. Не буду вступать в полемику, простите Книга,начав читать которую, я совершенно не подозревала подвоха. К тому же если хорошенько поднапрячь память свою - не читала китайских авторов по-моему от слова совсем. И видимо следует добавить - к счастью. Ибо данная .. вещь, получившая даже премию в сфере литературы, вызвала чудовищное отторжение. Русская классика очень своеобразна, но она развивает определенные "вкусовые рецепторы" для восприятия того что читаешь. И не смотря на то, что мои рецепторы попорчены розовыми единорогами и прочей фэнтезятиной - такое, как "Братья" читать не порекомендую никому. В прошлом году было две гадостные вещи из этой серии - рассказ Климовой и латиноамериканская мерзость про причиндалы одного дона. Могу обобщить наверное с этой и сказать, что автор конечно хотел показать сложность существования в более-менее современном Китае (при товарище Мао, его именем такое там творилось) , но выбрал для этого максимально отрицательные воплощения, максимально неудобоваримые поступки, и столь же циничные, сколь это вообще возможно. Слово жопа в разнообразных вариациях встречается на страницах книги по-моем чаще, чем какое-либо другое. Причем данным словом характеризуется не "целый комплекс мероприятий", как образно могут сказать у нас, а именно часть человеческого тела. Смакование физиологических подробностей через каждую страницу, темы общения братьев на протяжении всего повествования, сценки, которые описывает автор -все говорит только о том, что перед нами люди, затерявшиеся в дебрях первобытно-общинного строя, далекие от прекрасной китайской цивилизации и культуры, попирающие в целом понятия цивилизованности. Конечно, возможно в данной панораме и была цель автора, но читать - унизительно. Где гордость за свой народ? Где человечность и человеческие мысли - одно звериное, диковатое, неумное, чудаковатое до грубости. Критика - это хорошо, но представлять все в столь грязном виде - в этом ли роль литературы? Так опошлить детство конечно не каждому дано, ни радости особой, ни стремления к чему-то эфемерному,ни мечтаний - все опошлено, переведено в плоскость биологии. Не получилось естественно проникнутся и последующими событиями, и концовка вызвала только вздох радости - все, отмучилась я. Что Бритый Ли, что Сун Ган - не уверена, что герои китайского времени, надеюсь не нужно считать их эталонными представителями этого народа. Чувств к героям не появилось никаких, разве что брезгливость и не понимание как могло все проходить именно в таком ракурсе и по такому пути, как описал автор. Родители героев тоже оставили только отрицательные ощущения, выведенные автором образы не убедили ни в заботе, ни в особой любви, ни в принципе в воспитании и социализации, будто не детей растили, а зверенышей безмозглых. Интересно было только что декрет у матери Ли был всего три месяца. В нашей стране в 1941м декрет был всего месяц, позже стали добавлять.. Я не смогла увидеть в романе то, что восхитило дававших премию, ни знания человеческой натуры (разве что только на уровне австралопитеков), ни социального среза - все затмевается визуализированными "пугалками" и льющимися рекой помоями. Перекос в экономическом и политическом пути переживала почти каждая страна, и в них находились авторы, пытавшиеся это изобразить. И скажу, что прочитанные "Братья" для меня - попытка провальная, одноклеточная, однобокая. Социальная сатира может быть гораздо тоньше, ярче, мощнее и целенаправленнее, чем это простецкое описание сборища хм.. индивидуумов. Особо отмечу язык повествования, используемые обороты и выражения - высота жаргонной речи, ага. В итоге перед нами парад уродов, кунсткамера моральных девиаций - что угодно, но не вершина литературы.
Заметила, что моя рецензия состоит из "не...не...не..", что поделать про части тела читайте у автора, я же получается могу только отрицать.

Слышите, как содрогается земля, как исполняются трепетом литосферные плиты под бойкими шагами людей? И я не слышу, потому как грохот этот звучит так давно, что стал неотъемлемой частью земного существования. Я не спал сотни лет, конечности мои одеревенели, кровь остыла, сердце одряхло, глаза замутнели и покрылись хрустящей коростой, кожу сковала гранитная пыль. В один из дней в нос мне ударил лающий выхлоп чего-то тошнотворного, осклизлого, перегнившего, да такого едкого, что ноздри пошли трещинами. Что есть зловоние перед лицом вечности? Не более чем ничто, не менее чем всё. Зверь смердящ, пердящ и криклив, человек смердящ, пердящ, криклив и задумчив, толпа смердяща, пердяща, криклива, задумчива и осуждающа. Зловоние отталкивает, отвращает, но при этом вызывает желание найти источник – то ли чтобы его ликвидировать, то ли из примитивного любопытства посмотреть, что же это может так вонять. Я повиновался запаху и взял след, отправился на вонь и глухой набат стучащих по земле ног.

Застывшее маской лицо начало сыпаться высохшей глиной, когда в носоглотку просочились миазмы из места упокоения отца Бритого Ли, высохшие суставы затрещали и стали складываться в кулаки, когда хунвейбины громили мебель, а цзаофани плевали в дорожную пыль у потных бараков; короста смылась с глазных яблок густым вишнёвым настоем, расползающимся вокруг разбитого тела Сун Фаньпина, а меловые залежи настойчиво выбивались из ушных каналов непрекращающимися криками, стонами, воплями, визгами, хрюканьем, шмыганьем, хлюпаньем, сюпаньем маленьких мельтешащих человечков, таких правдивых в своей неправдоподобности. Полусгнившее брюхо моё питалось абсурдностью цирковой клоунады, растягивалось бурдюком, пока хромые играли в шахматы, а Сун Ган пришивал себе груди. Юй Хуа взял мой застывший сухим солидолом мозг, размял в пальцах, приговаривая дерьмовые побасенки, после чего играючи принялся месить трухлявые извилины, с увлечённостью разогнавшегося трактора раскапывая траншеи, в которые хлынула говорливая опара толпы, наперебой хрипящая о новинках, привезённых в село прохвостом Бритым Ли.

Мне казалось, что во внутреннем ухе плотно сидит уховёртка, дудящая мне в евстахиеву трубу и заставляющая с ровной мостовой логичного повествования спотыкаться о спящего на картонке авантюриста и падать лицом в говно. Только позднее, когда холодную лимфу в жилах разбавила свежая кровь идеализма Сун Гана, я понял, что не в уховёртке дело, а в заклинивших коленях и заложенной известью шее, которые не давали мне подняться и выпрямиться, чтобы посмотреть на разворачивающееся представление сверху. Уверенный стук молота Кузнеца заглушил треск моих колен, вкрадчивая беспомощность Ли Лань выпрямлялась вместо со мной, обращаясь внушительной силой сломленной женщины – человека с пластичной душой сложнее сломать, чем человека с железным стержнем.

И вскоре стало видно моим новым глазам, слышно моим опустевшим ушам, что за всем этим исступлённым грохотом маленьких жизни вьётся мой давний знакомый – процесс Перехода из одного времени, состояния, убеждения в другое. Тревожный, интригующий, непременно пугающий, но и страшно любопытный процесс, подстёгиваемый ещё одним близким другом – ветром перемен. Под мембраной сатирической едкой издёвки издыхает блестящая рыба уходящего времени, изо жабр которой уже ползут юркие прозрачные змейки западной цивилизации, готовые запрудить все воды вокруг вплоть до мельчайшей речушки, пейте их, любите их, от них всё равно никуда не деться, западная культура уже явилась и ей здесь нравится, а благодаря щедрым харчкам сатиры это становится только нагляднее. Юй Хуа играет текстом как ребёнок с песком: отпечатывает ладонью форму пердящего стозёвного монстра, после чего заливает песок ледяной водой до стеклянной глади поверх уродливого ландшафта – смотри, как в отражении облака играет лукавый смех солнца, вспомни вместе с братьями их босоногое детство. Успей, пока нахрапистая рука не шлёпнула поверх собачье дерьмо, размешивая его с чистой детской слезой, туберкулёзным кашлем и краплаком из искусственной вагинальной плевы.

Слушайте, что кричит толпа, смотрите, что прячет в себе Сун Ган, унюхайте злобу Линь Хун, только не оглохните от воплей Бритого Ли. Они разбудили меня окончательно, и это было прекрасно.
Ибо пельмени с трубочкой – суть торжество бытия.

Многие боятся азиатской литературы, я же наоборот в последнее время её полюбила, потому что там нет избитых тем и сюжетных поворотов. Даже если какая-то тема и повторяется, то каждый автор подаёт её со своей, непохожей на других позиции и это меня радует. Автор этого романа – мужчина, а у мужчин, особенно у азиатских, не всегда, получается, удачно передать женский характер, однако, Тан Тван Энгу это удалось. Вышло всё хорошо, уже потому, что он сам связан с юриспруденцией, как и главная героиня и тоже из проливных китайцев.

Аннотация к этому роману не совсем правдива. Если вы хотите прочитать романы именно про ужасы японской оккупации, то прочитайте «Белая хризантема», «Красота – это горе» или «Узкая дорога на дальний север». Здесь, скорее, роман о последствиях Второй Мировой войны для простых граждан. Строительство сада для сестры это не основная тема этого романа. Скорее, для Юн Линь важнее было принять тот факт, что не все японцы виноваты в том, что происходило и хоть официальные власти не признают свои ошибки, такие люди, как Аритомо, прекрасно понимают человеческую несправедливость.

Огромная роль, в данном произведении отведена и вопросу стран с разномастным населением. Когда идёт речь о независимости и лозунгах типа «это место только для такого-то населения», сразу хочется задать вопрос: а когда это население здесь жило? Это как вопли американцев «мы коренное население». Да? Коренное население это индейцы, которых вы давным давно уничтожили, так что нечего кричать, что всё это изначально ваше. Жители Малайзии (Малайи) это выходцы из Африки, Японии, Китая, Европы, так за чьи права собственно боремся? За всё время существования этой территории местное население давным давно ассимилировалось, поэтому какой смысл выдвигать лозунги. Хорошо, японцы были захватчиками, они вели себя ужасно, но вы, грабя и убивая, чем отличаетесь от них? Так что в плане очаговых конфликтов данный роман тоже очень интересен. Тема-то конечно очень полемичная, и сказать можно много, но тут сложно не задеть какую – либо сторону вопроса. Но, во всяком случае, я понимаю, почему китайская сторона часто упоминает о вине японцев. Возможно, это и не правильно, винить нынешнее поколение в делах предков, но если виновной стороне абсолютно не стыдно, то, что ещё остаётся?

Единственное, что мне здесь не понравилось, то что автор переходил резко из одного временного промежутка в другой и не всегда было понятно, когда именно идёт повествование. Потому что здесь идёт речь и от героини, когда она уже стала пожилой женщиной, потом о ней же в 1951 году и тут же переход к тем временам, когда она с сестрой попала в японский концентрационный лагерь. Так же я не поняла момент с отцом Юн Линь, почему он не смог помочь ей и её сестре спастись сразу же, ведь он был не последним человеком. Ну и были разного рода косяки, однако это не имело уже такого принципиального для меня значения. Роман весьма интересен и любопытен.

Я читала без отрыва. Жаль, что всё хорошее быстро заканчивается. Это было замечательное чтение для чувств и ума! Я очень ценю в книгах их способность тормозить читательское стремление как можно быстрее продвигаться вглубь повествования и заставлять остановиться-оглянуться, зацепившись мыслью или переживаниями за какую-нибудь фразу, цитату, упоминание имени, места или времени. В этом мне чудится какая-то созвучность, синхронистичность, потаённая адресность текста; появляется иллюзия, что автор написал его, имея в виду тебя в качестве своего собеседника. С первых же страниц здесь было столько таких «стопперов», что, откладывая на время книгу, чтобы как-то успокоить и приглушить шквал приходящих ассоциаций, я начинала просто шагать по квартире, как Кант по тропе философов, размышляя, вспоминая, вороша свои записи «о том же», перелистывая книги в собственной «акаши», чтобы почувствовать, как где-то глубоко внутри рождаются и прорываются к свету смыслы.

Такие книги, как эта, делают что-то такое невообразимое с твоим «Я», после чего усиливается желание жить. Меняют его? Развивают? Расширяют его границы? Во всяком случае, они не проходят мимо, а оставляют в сознании своё долго звучащее камертонное «ля», под которое ты настраиваешься. Да, вот так, наверное, и нужно писать книги, чтобы они становились событием, благоприятным случаем жизни – тем, что греки когда-то назвали словом «Καιρός». Такие книги, как эта, безусловно, – «кайрос». После них хочется немедленно начать что-то делать со своей судьбой, пока не затих резонанс. И как хорошо, что она вместилась, вписалась в мою жизнь, это лишний раз подтверждает, что правильные книги всегда найдут тебя, или ты найдёшь то, что должен прочитать именно ты.

«Просвещённые» - необыкновенно чудесный, хотя и грустный, постмодернистский перевёртыш, составленный из воспоминаний, дневниковых записей, бородатых анекдотов, отрывков мокьюментарических литературных произведений Криспина Сальвадора, полный аллюзий и ассоциаций на то, что ты тоже знаешь, помнишь и любишь. В нём много, может быть, даже слишком много человеческого: людей, любви, юмора, житейских наблюдений, сказок и естественной жизни тела и духа. Эта книга как-то по-особому... фрактальна. И хотя речь идёт о далёких Филиппинах, многие вещи узнаваемы, понятны и близки. Мне понравилось как в некоторых эпизодах в духе Алена Роб-Грийе автор экспериментирует с возможными вариантами текущих событий, каждое из которых из определенной точки могло пойти так, а могло и по-другому, но то, что не произошло, ещё чётче обозначает смысловые контуры того, что свершилось. Жизнь ведь такая вероятностно-возможностная штука…!

Мне очень понравилась эта книга, но рекомендовать её кому бы то ни было я вряд ли решусь. Такие книги, наверное, сами выбирают своих читателей. Вот пусть и выберет.

Невероятной красоты книга. Книга-сад, где все живет своей жизнью, где все продумано до мелочей, где все источает запахи. Она ведет нас в неизведанный край – Малайю. Однажды колесо истории чуть не раздавило ее под собой, так же как и главную героиню романа – Юн Линь.

Возможно ли жить с воспоминаниями о заключении в трудовом лагере во время Второй мировой войны? Как можно придать забвению все страдания и издевательства, через которые пришлось пройти? Как после всего этого жить среди людей? Как вообще можно после всего этого не возненавидеть все человечество целиком? Не только японцев, которые были ее истязателями в лагере, а вообще всех людей, которые допустили такое. Юн Линь, сейчас уже пожилая малайка, большую часть жизни потратила на то, чтобы забыть, а теперь желает все вспомнить и записать, пока болезнь, гнездившаяся в ее мозгу, позволяет это сделать.

Река воспоминаний хлынула и своим течением подняла камушки со дна. В их перестуке можно услышать скорбную песню жизни, потери, смерть близких людей в расцвете их молодости. Целый сад камней из воспоминаний в японском стиле. Создать такой сад воспоминаний совсем непросто и японец Аритомо взялся обучить Юн Линь. Любой садовник это бьющееся сердце своего сада. Как только сад покидает его садовник, он умирает. На первый взгляд кажется, что это не так. Даже наоборот. Сад буйно разрастается, не подрезанные стебли «теряет форму», он нарушает отведенные для него границы. Это иллюзия. Сад умирает, он вырождается, мутирует, гибнет. Точно также с воспоминаниями. Мы их теряем, стираются очертания знакомых и родных лиц, сквозь пальцы просачиваются целые события из жизни, выветривается хронология событий. Остаются лишь чувства, которые неподвластны тлену. Любовь, страдания… Все самое острое, что имеем мы в жизни. Это розы с шипами в нашем саду памяти, в Саду Вечерних Туманов.

Вот знаете, с Юй Хуа в этот раз я даже не знаю что делать, потому что произведения автора в прошлом произвели на меня впечатление своей социальностью и прямотой, а здесь всё это именно не в приятном ключе и контексте. Есть такая фишка в китайской литературе и кинематографе, что либо грамотно, социально и на разрыв, а бывает вульгарно пошло, но да тоже социальненько. Так вот, здесь второй вариант – совершенно не смешно, грубо и бессмысленно. Идею уловила, потому что тематика знакома, но знаете, есть разница между донести проблему до общества, а это поверьте умеют делать и хайпануть как говорится на теме, поныть как всё плохо и ужасно, при этом ничего не делая чтобы это изменить, а это ой как любят в других странах. А мне лично, данный роман, вообще не понравился.

Начинается всё с излюбленной в Азии туалетной темы, которая мало того что мало интересна, но и вызывает в наши дни уголовную статью. Видимо автору, как мужчине, прикольно и весело говорить про подсматривание за женщинами в туалете и их попы, но вот с позиции женщины это отвратительно и гадко. Зачем это описывать? Это смешно? Мне лично – нет.

В остальном же, речь в романе идёт о переходе со старого уклада жизни на новые рельсы экономики с попыткой людей приспособиться. Тут я тоже не понимаю автора в плане того что ему не нравится то? То что люди стали более эгоистичными? Так старая схема уже не работает и надо что-то менять. Хочешь жить и кормить семью, меняй профессию, а как менять если у тебя специфические навыки? А кто не приспособился тут уже зарабатывает деньги как может, то бандитизмом, то проституцией, хотя её как бы официально нет. Это не иронично вообще ни сколько, потому что в данном вопросе у автора однобокая позиция, этакого интеллектуала, кто ни разу не общался с подобным контингентом, поэтому у него некие киношные образы в голове. Если копать глубже, то смешным это не становится ни капли.

Мне кажется, эта книга больше полезна тем, что после неё читатель полезет копаться в истории Китая и культурных процессах. А не размышлять над тем, в чём автор покопался и со своего вполне упитанного положения домыслил.

Книга с таким названием просто обязана собирать только высшие оценки и полные слез рецензии. Но нет.. Моих слез здесь не будет.

С тех пор как ты узнала об исчезновении мамы, ты не в состоянии ни на чем сосредоточиться, мысли утекают, как песок сквозь пальцы, и совершенно неожиданно в памяти всплывают давно забытые воспоминания. И каждое — носит привкус горечи.

В этих строках вся суть сюжета. Книга наполнена болью от потери, страданием, раскаянием. Мать семейства теряется на станции и только тогда ее семья понимает насколько они ее любили. Эта книга исповедь некоторых членов семьи, чужих людей (немного взгляда со стороны), все чувства на изнанку. Порой было даже неудобно читать такое. Манера "где ты была, когда..." меня напрягала. Автор как будто вместе с героями пытается снять шкуру и с читателей. Это давление в пределах нормы, но мне не понравилось. Если подвести итог, мне было не интересно.
Книга может понравится, если вы любите книги о болезнях, трагедиях, смерти, страданиях, где герои выворачивают свою душу свернувшись в углу несчастным котенком, а я это не люблю.
Если у вас есть друг, который плохо относится к своим родителям и вы хотели бы его перевоспитать, то смело дарите ему эту книгу.

Велик соблазн начать рассказ о "Братьях" со сравнения с классическими китайскими романами. Героев, положим, здесь на порядок меньше, чем в тех же "Речных заводях", но каков размах, какова проблематика! В полтысячи страниц вместились 40 лет китайской истории, за которые "маленький посёлок, где не было и пятидесяти тысяч населения" прошёл путь от Культурной революции к частному бизнесу, от суньятсеновки к костюмам Армани, от тачек садовых к тачкам тонированным. Кузнецы и портные, мелкие чиновнички и заезжие торговцы, хунвэйбины и бизнесмены - кого только здесь не встретишь, многообразие потрясающее. Но дело, конечно, не только в этом, хотя давайте признаемся - что бы там критики не говорили, а читателю нужен увлекательный сюжет. С "Братьями" в этом смысле не заскучаешь. Но роман предлагает намного больше, чем просто интересную историю жизни двух братьев.

У Юй Хуа есть очень важное для писателя (да и вообще для любого человека) качество - чувство меры. Он умеет иронизировать, шутить, ёрничать, но не доходит до клоунады. Он рассказывает об ужасах Культурной революции, но просто и даже отстранёно, не спекулируя на теме, не давя на эмоции, не выжимая слезу из читателя. Он пишет о "низком" - о выгребных ямах, о мёртвом теле, по которому ползают мухи - но пишет так, что это не вызывает отторжения, желания отложить книгу и, как часто пишут в таком контексте, "вымыть руки". Конечно, у каждого читателя своя грань, отделяющая пристойное от неприемлемого. Но уже начало романа способно отсеять потенциальных недотрог - если вас не коробит сцена, где подросток "украдкой подглядывает за женскими задницами в общественной уборной", то вас не удивишь "торговлей" описанием зада самой красивой девушки посёлка, тюрьмой образца 1970-х, сценами насилия, а иной раз и крепким словцом. Тем более, что всё упомянутое более чем оправданно и органично вписано в сюжетную нить романа. Мой любимый эпизод - это всекитайский конкурс красоты среди девственниц, за время которого почти все конкурсантки переспали с организаторами и членами жюри "каждый раз как в первый", используя "импланты марки «Пречистая дева»".

Определить магистральную тему романа не так-то просто. Всё как в жизни - сумятица, многоликость, динамика. И над всем этим несколько классических формул: "от судьбы не уйдёшь" (закольцовка отдельных историй), "как корабль назовёте, так он и поплывёт" (жизнь Бритого Ли). Вот уж точно, как не раскрашивай и не расставляй декорации, а в конечно счёте, количество сюжетов в мировой литературе ограничено. Как не кивай на культурные и ментальные различия, а в своём фатализме славяне и китайцы сходятся.

Я не люблю азиатскую литературу и азиатских авторов. Не люблю, но упорно пробую и читаю, каждый раз понимая, что это совершенно не моё. Может, пора прекратить? Но противный червячок сомненья закрадывается. И я начинаю думать: "А вдруг пропущу что-то стоящее?" На эту книгу сплошь отличные отзывы, за редким исключением. И я подумала, что вот оно. То, что должно понравиться! Ан нет. Не понравилось. И как ни банально причина та же: не моё!

Действие происходит в Малайе. Послевоенные годы, начало 50-х. Главная героиня - единственная, кто выжил в тайной японском лагере. Там же она потеряла свою любимую сестру. И сестра любила очень сады. Юн Линь решает, что она должна исполнить мечту сестры - создание японского сада. Конечно, героиня не обладает нужными навыками. Поэтому она идёт к японцу, который в прошлом был садовником императора. Тот отказывается создавать этот сад, но берётся учить Юн Линь садоводческому мастерству. Конечно, не обходится здесь без тайн со всех сторон.

Роман очень медленный и практически без динамики. Повествование ровное, унылое. Вся книга прочитана ненавистью главной героини. Цитата, данная выше, как никогда идеально отображает всю суть. Причём в большинстве своём ненависть не обоснована. Не все же японцы одинаковы, как, впрочем, и любой другой народ.

Мы, русские, привыкли видеть, что во Второй Мировой Войне пострадали русские. Но мы забываем о том, что война была мировой. И коснулась она даже далёких азиатских стран. И та же Япония, которая в данной книге показывается явно не с хорошей стороны, в той войне понесла много потерь. Эта книга лишь маленькое напоминание о мировых потерях.

Книга в определённой мере познавательная. Из неё мы можем узнать многое об искусстве садоводства, о татуировках. Книга изобилует сносками. Из сносок мы узнаем некоторые исторические факты. И это по-своему здорово.

Не буду спорить, что книга достойная и полна смысла. Это все так. Но для меня книга оказалась дико унылой и грустной. Я в большинстве своём такие книги избегаю. Советовать читать не буду, но и отговаривать тоже не хочу!!! Читать или не читать? Решать только вам!

Очень проникновенное и пронзительное произведение. Его тема и сама по себе мало кого может оставить равнодушным, так автору кроме того удалось подбирать такие слова, что трогали глубоко в сердце.
Это исповедь о том, как мало мы в круговороте обыденной жизни осознаём то, что действительно нам дорого - и сами с собой не задумываемся и, уж тем более, не говорим об этом любимым близким людям. Воспринимаем как должное материнскую любовь, их неусыпную заботу и тяжёлый труд, а от их тревог и вовсе пренебрежительно отмахиваемся. И за кажущейся значимой суетой собственных дел и проблем, порой даже не отдаём себе отчёт, что по-настоящему даже не знали и не думали о том, чем наполнена их жизнь.
Не могу сказать, что плакала, но порой во время чтения в горле стоял горький комок.

К сожалению, две последние главы сбили весь мой настрой от первых двух. Во-первых, они перевели произведение в другой жанр, а во-вторых речь в них шла только об одном члене семьи. В общем, это было непонятно и неуместно, и лично мне очень подпортило впечатление от прекрасной первой части.

Это неприятное ощущение в последствии удалось немного сгладить эпилогу. Да, концовка была правильной и прекрасной. Хотя уже и не смогла вернуть прежнего настоя и выровнять общее впечатление о романе.
Но в общем и целом книга хороша. Однозначно порекомендовала бы к прочтению.

Юн Линь еще до войны, в семнадцатилетнем возрасте услышала от сестры о человеке, бывшем когда-то садовником японского императора. Он жил на горе, расположенной в центральном нагорье Малайзии. Что заставило его покинуть Японию не знал никто. Немудрено, что об Аримото ходили легенды - он, помимо садоводства, владел искусством татуировки и гравюры по дереву, а также был хорошим стрелком из лука и мастером восточных единоборств.
Еще в самом начале повествования читателю становится ясно, что Аритомо оставил все, чем владел, Юн Линь. Что-то такое произошло между этими двумя людьми, коль скоро они стали так близки друг другу.
После войны Юн Линь поехала в горы, чтобы увидеть этого японца в надежде что тот исполнит несбывшуюся мечту сестры Юн Линь, погибшую во время оккупации. Юн Хонг мечтала когда-то разбить сад и именно это собиралась сделать в честь ее памяти сестра. Аритомо отказался поехать в Куала-Лумпур, где у Юн Линь имелся участок земли, на котором она и собиралась создать сад, но предложил поработать его помощницей в саду Югири ("Вечерний туман") до осенних дождей. Юн Линь согласилась.
Только одному богу известно, что испытывала в душе Юн Линь находясь рядом с Аритомо. Она, побывавшая в японском концлагере для интернированных, теперь, кажется, ненавидела всех японцев. Её презрение к Аритомо в самом начале их знакомства бросается в глаза и по содержанию их бесед и по выражениям, которые героиня себе позволяла в адрес "джапов".
Спустя много лет, выйдя в отставку, Юн Линь по совету своего давнего друга Фредерика соберется написать дневник - воспоминания о тех послевоенных годах и о своей работе у Аритомо. Приезд профессора из Японии, собирающего материал для своей книги и интересующегося ксилографиями, созданными Аритомо, побуждает героиню восстановить в памяти события тех давних лет. Вообще-то Юн Линь не собиралась ни с кем делиться наследием Аритомо, но профессор расположил к себе Юн Линь тем, что являлся противником переписывания японской истории. Оказывается, современные японцы уже даже не в курсе как зверствовали их предки во время японо-китайских войн.
Книга меня увлекла с самого начала - я и не заметила как прочитала половину несмотря на то, что в ней содержится много исторических и культурных фактов, многие из которых, правда, были мне известны ранее. Не могу не отметить как мастерски автор упоминает о том или ином восточном искусстве, будь то ксилография, хоримоно или искусство расстановки камней, что хочется узнать об этом направлении подробнее, как и о таких вещах как съедобные птичьи гнезда или золото Ямашиты.

Это первая в моей жизни книга корейского автора, и она сразу же вывернула мне всю душу. Последний раз я плакала над книгой несколько месяцев назад и это был Мисима. А вот сейчас "Пожалуйста, позаботься о маме". Ох уж эти азиаты, они меня доведут.
Хотя на самом деле из азиатского в книге только форма и манера повествования - полупрозрачное, практически лишенное сюжета эфемерное полотно, в котором пастельными мазками смешиваются прошлое, настоящее и будущее, реальное и мистическое, бледные тени воспоминаний и прожитых чувств. А сама ситуация абсолютно интернациональна - поменяй названия городов и имена, замени кимчхи и жареных скатов на какой-нибудь борщ и картофельные драники, и все то же самое легко могло бы произойти в России. И в любой другой точке мира.

Пожилая женщина по имени Пак Соньо исчезает. Просто случайно выпускает руку мужа на вокзале в Сеуле, куда они приехали из деревни повидать своих детей. Ее сносит толпа людей и, что намного хуже, плотный туман Альцгеймера. В нем она и бредет бесконечно, от одного миража к другому прямиком в бардо, не помня, кто она такая, но пытаясь отыскать то первый дом своего сына, который уже лет 30 как снесли, то другой призрак прошлого...
Тем временем четверо ее детей и непутевый муж пытаются отыскать ее. Свою маму и жену. И тоже медленно плавают в тумане горечи, раскаяния, сожаления и воспоминаний где-то на границе между нежностью и тоской.

Я на самом деле не люблю (да и мало кто наверно любит) книги, которые эксплуатируют заведомо удачные темы - больных детей, одиноких старушек, материнского самопожертвования и прочие слезовыжималки. Но вот Кун-Суук Шин я поверила. Возможно, дело в другом менталитете или в подаче. Или мне так идеально зашло под настроение и жизненный опыт. Но мне показалось, что "Пожалуйста, позаботься о маме" - книга не столько о том, что надо заботиться о маме (неожиданно, правда?) и других любимых людях, пока еще можешь. Хотя конечно, и об этом тоже. Но меня роман заставил задуматься в первую очередь о том, что мало кто видит в своей матери человека вне роли матери. Думает, что она тоже была ребенком и молодой женщиной. Дочкой. Чей-то подругой, возлюбленной. О чем-то мечтала и чего-то боялась. Кто может уверенно сказать, что он знает самого близкого своего человека?

В книге очень много боли. Но сильнее всего меня добили не болезни, не лишения, не откровенная несправедливость, а казалось бы, мелкий эпизод, но именно на нем у меня защипало глаза:

Мама всегда очень беспокоилась и просила тебя не летать на самолетах, но, когда ты возвращалась из очередной поездки, она подробно расспрашивала обо всем:
- Какую одежду носят китайцы? Как индейцы носят своих детей? Какое самое вкусное блюдо ты попробовала в Японии?
Мама засыпала тебя бесчисленными вопросами, а ты всегда отвечала лаконично:
- Летом китайцы снимают рубашки и разгуливают в таком виде. В Перу я видела индианку, которая несла своего ребенка в мешке, привязав его к поясу. У японцев еда слишком сладкая.
Когда мама не унималась и задавала еще больше вопросов, ты раздражалась и выпаливала:
- Я расскажу потом, мама!
Но потом ты просто не могла найти время и продолжить разговор, потому что всегда была занята.

Интересно, думала ли ты когда-нибудь, что мама тоже хотела путешествовать и повидать мир? Знала ли, как она гордилась тобой? Понимала ли, как ей больно от твоего вечного "некогда"? Могла представить, что все закончится так?
Но и мама тоже представлена не совсем уж ангелом небесным. Например, она очень жалела, что сын выбрал не ту профессию, какую она хотела. Или осуждала свою умненькую дочь с хорошим образованием, что она предпочла родить троих детей и осесть дома, хотя сама дочь с детства обожала возиться с малышами и нашла себя именно в этом. Но конечно, родители ведь всегда считают, что они знают лучше...А все всё понимают и принимают друг друга уже слишком поздно.

Безумно печальная книга, о которой я буду думать еще долго.

Сразу вспомнилась социальная реклама в духе "Помаши рукой маме!" или "Позвони родителям!", где главные герои забывают о самых близких людях и перестают ими интересоваться. Эта книга написана примерно об этом же, но не с большими эмоциями и с мыслями этого близкого человека. От лица мамы, ее детей и мужа рассказана история всей семейной жизни, их воспоминания. Трагедия всей истории заключается в том, что вспоминают о маме только, когда она теряется в толпе перед закрывающимися дверями поезда, а поезд уезжает. Сама она вряд ли сможет найти дорогу в чужом городе, так как она больна и плохо соображает в последние годы. Тут-то все начинают ее искать и параллельно вспоминать случаи из их жизни, когда были явные намеки на плохое здоровье мамы. С этого они начинают рассказывать, насколько они пренебрегали близким человеком, принимали ее заботу за должное. Они редко интересовались ее делами по-настоящему, редко спрашивали, что ее беспокоит. А мама несла все дела семейные и быт на себе, никогда не жалуясь, всегда молча снося боль и тяготы.
Несмотря на то, что мои отношения с родителями сложились совершенно по-другому, я сочувствовала маме этого семейства, мне было жаль оставленных ею близких, которые пытались найти ее и понимали, что так и не поблагодарили ее за заботу и любовь, отданную им без остатка, не получив по сути взамен ничего.

И как ему это удаётся? - не раз удивлялась я, читая Памука. Он создаёт повествование от лица шести разных людей, рассказывающих свои истории параллельно, и каждая трактовка выглядит убедительно. Только ты встанешь на сторону одного из персонажей, только начнёшь смотреть на мир его глазами, происходит перевёртыш, и вот тебе уже кажется, что он был неправ, а его оппонент более убедителен. Существует ли лучшая иллюстрация того, что у каждого в этом мире своя правда? Памук с большой симпатией относится к своим героям, оттого и выглядят они все сочными и убедительными, а не бесплотными тенями, как бывает во многих современных романах. Все персонажи связаны родственными связями - иногда явными, иногда тайными, по сути, книга - это увлекательный рассказ об истории одной семьи, сага из турецкой жизни. Как всегда бывает в хорошей саге действие разворачивается неспешно, настоящее перемежается воспоминаниями и размышлениями, но ощущение скуки ни на секунду не возникает. Наоборот, с каждой страницей всё увлекательнее, так и хочется узнать, что же у них там произошло на самом деле, кто из героев что недоговаривает? В общем, Памук - настоящий большой писатель, который и интригу умеет держать, и характеры создавать, и проблемы ставить, и, видимо, писать хорошим языком - во всяком случае перевод порадовал.

Даже самая бледная краска переживет память людей

После совершенно прекрасного Тан Тван Энг - Дар дождя , эта книга несколько лет пылилась в моем више, и благодаря флешмобу наконец настало ее время. И Тан Тван Энг не подкачал.

"Сад вечерних туманов" - это немного грустный, но очень красивый роман о Малайе середины ХХ века, когда еще свежи воспоминания о войне с Японией. Главная героиня Юн Линь провела несколько лет в тайном японском концлагере, потеряла там сестру, но в память о ней хочет осуществить ее мечту и создать настоящий японский сад. Так в ее жизни появляется бывший садовник императора Японии Аритомо, который осел в Малайе. И история расцветает как сакура в апреле...

Роман получился очень красивым, атмосферным и для меня лично - еще и познавательным, потому что об Азии того периода я знаю довольно мало. Тан Тван Энг поднимает множество философских вопросов о людях и душах, поэтично описывает красоту традиционных японских садов и интересно рассказывает о малоизвестных европейскому читателю гравюрах укие-э и искусстве харимоно. Автор прекрасно описывает человеческие чувства - любовь и уважение, безнадежность и смирение, тоску и боль. Роман очень колоритный и читается на одном дыхании. И мне снова жаль, что на счету у автора всего два романа... С большим удовольствием прочитала бы у него еще что-то.

Главная героиня этой истории - Цукико Омати - в свои тридцать семь лет находит радость только в том, чтобы по вечерам ужинать в небольшом баре. Попивая саке, она думает о том, что ей не хочется встречаться с матерью, которая очень хочет знать, когда Цукико, наконец, выйдет замуж и родит ей внуков. В один из таких вечеров кто-то рядом с ней заказал то же самое, что и она. Незнакомец назвал её по имени, но Цукико не смогла вспомнить имя мужчины старше её лет на тридцать, хотя и припомнила, что когда-то в школе он был её учителем, поэтому она выбрала безопасное обращение «сенсей».

С этого самого вечера начинается их незатейливое ни к чему не обязывающее общение. Они не договариваясь встречаются в этом же баре, заказывают ту же самую еду, вспоминают школьные годы, говорят о литературе и грибах, и сенсей без конца подкалывает свою ученицу, потому что она совсем не помнит, чему он её учил. Через какое-то время такое общение становится им необходимым, разница в возрасте стирается, и два таких разных человека вдруг становятся друг другу дороги.

Despite the age difference of more than thirty years, I felt much more at ease with him than with friends my own age.

Во время чтения испытываешь невероятное тепло в душе. Два взрослых человека каждый со своей пустотой в душе нашли дорогу друг к другу. Между ними нет глупостей: Цукико не старается выглядеть лучше, чем она есть, она не краснеет в общении с мужчиной намного старше себя, а сенсей не утаивает подробностей своей жизни с супругой, которая когда-то сбежала от него. Просто два человека такие какие есть, два одиночества, две судьбы...

Когда читаешь про их взаимоотношения, понимаешь, что иногда чувство близости к человеку, который даже к тебе не прикасается, намного сильнее, чем к тому, кто тебя целует.

Это незатейливая трогательная история, грустная и забавная одновременно. Встречи случаются, чувства случаются...

P. S. Не только с русскими переводами названий книг бывают приключения. Эта новелла на японском называется «Сенсей но кабан» («Портфель учителя»). Это, кстати, и название последней главы. Однако при переводе на английский язык оригинальное название потерялось и книга стала называться ‘Strange weather in Tokyo’ («Странная погода в Токио», если дословно), что после прочтения тоже приобретает особый смысл.

Кстати, за эту работу Хироми Каваками получила премию имени Дзюнъичиро Танидзаки в 2001 году.

Сильная книга и из-за неровного рваного текста она производит ещё большее впечатление. Автор с первых строк как бы втягивает читателя во все происходящее и рассказывает историю не от первого-третьего лица, а от лица самого читателя: „Ты идешь“, „ты вспоминаешь“, „ты делаешь“. Да и в самом названии книги - призыв и мольба.

История начинается с пропажи женщины из глубинки, матери, которая не успела следом за мужем сесть в вагон сеульского метро и потерялась на улицах города. А может специально не села и просто ушла, как уходит животное, чувствующее свой приближающийся конец и которое даже в такой час не хочет быть обузой своей семье. Дети и муж пытаются ее отыскать, но как-то вяло и безуспешно. К свидетелям, видевшим их мать в неожиданной части города они приезжают только через шесть дней, да и действуют как-то не слаженно, каждый сам по себе, как в принципе, давно и живут. Повествование ведётся по очереди от лица каждого из детей, они вспоминают маму, свои отношения с ней, мучаются угрызениями совести, ищут себе оправдания. Каждый из них так или иначе отдалился от неё, никто не ценил ее усилий, любви и тепла, которые воспринимались как само собой разумеющиеся и которые она отдавала без остатка, взамен требуя только, чтобы ее дети были успешными и счастливыми.

Но главная болевая точка, это, конечно же, отношения с родителями. Даже самый чуткий к своей семье читатель помучается угрызениями совести, например потому, что давно не навещал маму, хоть и обещал, или забыл позвонить, или резко отреагировал на какую-нибудь глупую картинку-анимашку-поздравляшку с праздником, присланную на днях. Этот список можно продолжать. Да и мысли героев очень знакомы и понятны. Им сложно представить маму молодой - о чем она мечтала? От чего трепетало ее сердце? Что она коллекционировала, кем хотела стать, к чему стремилась? Была ли она счастлива? А если нет, почему? Но в то же время у меня не создалось впечатления, что мать героев хоть на миг пожалела о рождении детей. Для неё они стали путеводной звездой, сопровождающей ее жизнь и дающей ей цель и смысл. Конечно, страшно, когда человек настолько теряется в ком-то, что живет только ради других, но не стоит забывать, что родилась и выросла она совсем в других условиях и жизненных обстоятельствах, в бедности и полностью необразованная - самореализоваться женщина могла только в своих детях, а то, что дети отдалились...это другая история и мне сложно в этой ситуации занять чью-то сторону. Каждый должен сделать этот выбор для себя и жить последствиями этого выбора.

Ну и отдельный плюс книги - пусть и вскользь, но очень интересно и гармонично описанные культурные особенности корейцев, их быт, традиции. Я заметила, что азиатская литература и азиатский кинематограф сейчас хорошо спасают меня от приевшихся европейских и американских историй. Азиатам удаётся рассказать и показать новые сюжеты, которые цепляют даже читателя с приличным читательским багажом.

Очень экзотичная книга. Мне всегда любопытно читать литературу не очень известных и нечасто переводимых стран. Поэтому мне интересно было ознакомиться с книгой Тан Тван Энга, которая к тому же получила букеровскую премию в 2012 году.
Действие происходит в Малайзии. Сюжет попеременно прыгает из настоящего в прошлое. Сначала это сбивает с толку, но позже подобный стиль повествования обретает смысл для сюжета. Юнь Линь – китаянка, очень уважаемая судья, и совершенно неожиданно для всех она досрочно оставляет свою должность и уезжает. Сначала такой поступок не понятен. Но позже становится известно, что Юн Линь начинает терять память, и решает уехать в места, где прошла ее молодость для того, чтобы записать все, что с ней произошло. Совсем юной девушкой Юн Линь попала в японский лагерь для военнопленных. В этом лагере когда-то погибла ее сестра, которую выбрали проституткой из-за очень красивой внешности. Но и сама Юн Линь потеряла там два пальца, и много лет страдала из-за пережитой травмы. Героиня даже полагает, что именно пережитое могло стать причиной постепенной потери памяти. Повествование вначале кажется таким же путанным, как мысли женщины, мозг которой постепенно отказывает ей, и читателю дается возможность ощутить это на себе. Но постепенно цельная картина складывается воедино.
В этой книге практически нет описаний самой войны и концлагеря. В конце книги они все же даны, но очень мало и скупо. И я была очень благодарна автору за то, что он не углублялся в эту тему. Тут гораздо больше говорится о последствиях пережитого в последующей жизни бывших жертв, дающих о себе знать долгие годы, возможно, до самой смерти. Юн Линь на вопрос о том, как ей единственной из всех жертв удалось спастись, говорит, что она не спаслась, часть ее умерла в том лагере и осталась там навсегда. Она по-разному пытается уйти от тяжелых воспоминаний: принимает участие в судах над военными преступниками, с головой уходит в работу, мечтает построить японский сад в память о своей сестре. Для этого она даже обращается к японскому садовнику, много лет живущему в Малайзии, не смотря на свою ненависть к японцам. Тут автор затрагивает вторую интересную тему: можно ли применять коллективную ответственность ко всему народу за военные преступления страны. Ведь многие японцы тоже пострадали от действий своего правительства. К примеру, до слез пробирает история японских летчиков-смертников, рассказанная в книге. И третья тема, о которой ведет речь автор: можно ли в принципе выжить в военное время, сохранив человеческое лицо и не замарав руки хоть отчасти. Автор предоставляет читателю самостоятельно ответить на эти вопросы. Но думать на все эти темы было очень интересно.

Это моё первое знакомство с творчеством автора. И наверное я правильно сделала, что выбрала небольшую книгу для первого свидания.

Мне нравится, как пишет Памук: просто, но сохраняя изюминку. Действие романа происходит в 1980 году, но с флешбеками в начало 20-го века. Насколько я помню историю, 80е годы были для Турции полны волнений и была даже попытка свержения власти, так что многое из происходящего закручено на политике. Турция всегда была на перепутье Азии и Европы. И эта двуликость постоянно выходит боком её жителям.

Рассказ ведётся от нескольких лиц, совершенно разных классово, материально, интеллектуально. И поражает одна общая черта — сколь они одиноки, даже (а может, особенно) находясь в окружении семьи. Я могла бы списать это на разрыв поколений, если бы речь шла о бабушке и взрослых внуках, но и сами внуки (два брата и сестра) совершенно не находят точек соприкосновения. Под одной крышей собрались чужие друг другу люди.

Финал книги поражает своей нелепой внезапностью, но когда начинаешь вдумываться в него, понимаешь, что всё как в жизни. Порой случайности приводят к непредсказуемым последствиям.

Роман не советую читать тем, кто любит в книге динамику сюжета, остроту впечатлений. Здесь обычная жизнь одиноких людей, заблудившихся в перепетиях судьбы. История об истинном одиночестве. Ведь одинок не тот, кто живёт один, а тот, кому скучно наедине с самим собой даже в самой гуще толпы...

PS: есть в этой книге что-то от чеховского "Вишнёвого сада", а какие-то нотки перекликаются с "Домом духов" Исабель Альенде