Рецензии — стр. 2

Китаец Чень Чжэнь, с парой других студентов, отправляется работать в степь Внутренней Монголии подальше от революционных волнений. Место не простое, другие традиции и культура, это проявляется в образе жизни, в менталитете, в отношении к природе. Уже на первых страницах четко видна разница между народами, монгол Билиг открыто говорит о трусости китайского народа и гордится храбростью потомков Чингисхана:

«Вы, китайцы, трусоваты, как овечки, щиплющие траву, а мы, монголы, - волки, которые едят мясо»

Даже монгольских женщин считают сильнее и храбрее китайцев.
Название романа одна из главных деталей указывающая на различия между народами. У монгола волк почитаем, это посланник бога (Тэнгри), контролирующий баланс в природе (охотится на травоядный, которые вытаптывают и поедают траву). Об этом балансе автор будет повторять много раз в речах старого монгола Билига в течении всего романа.

*Один из критиков обвинил автора во лжи, утверждая что волк никогда не был тотемным животным монгол.

У китайцев же волк воплощение жестокости, бесчеловечности, это враг, которого необходимо истребить. Да и все животные, наносящие ущерб скотоводству, сельскому хозяйству враги и должны быть истреблены.
Молодые китайцы, погружаясь в быт кочевых монгол откроют важные вещи, о которых возможно узнать лишь, столкнувшись с ними лицом к лицу. Некоторые традиции шокируют и кажутся дикарскими, другие учат. Учатся студенты не только у монгол, но и у животных. Особое значение для коренных монгол имеют птицы. Это священные создания, ведь они приближены к богу и убивать их преступление. Но главный учитель здесь волк.

«…волки более сильные, крепкие и жесткие по характеру, каждый из них является железным воином и бьется всегда до конца, умрет, но не склонит головы…»

Один из главных героев желал слишком рьяно изучить волков, неосознанно привел себя к совершению преступления против природы и оскорбил традиции старого Билига.

«Если бы в степи все, подобно тебе, так же относились …, дух монгол давно бы канул в бездну»

Главный хищник в степи человек, но страшнее всего тот, что забыл или ушел от традиций. Такой человек не жалеет никого, ни животных, ни соотечественников. Он как волк вгрызается в цель и пока не насытится кровью покоя не найдет и это страшно.

«Все это – старые пережитки, все надо ломать!»

Он также мстителен, когда теряет собственность и долго помнит зло против него.
Современный мир наступает на традиции, современный человек не понимает монгол и их жертв ради степи. Кругом хищники нападающие на скот, грызуны поедающие посевы, заедающие до крови насекомые, болезни, кто в здравом уме может жить вреди всего этого? Они стремятся изменить степь, уничтожить все бедствия, заселить территорию, тем самым разворачивая войну против природы и традиций.

«Тебе бить можно, а почему мне нельзя? Дикие животные не у вас в доме выращены, кто убил, тот и забирает».

Автор поднимает не только тему различия народов, уничтожения традиций старых народностей, уничтожения природы, приводящих к этому последствий, он затрагивает и тему войны между Китаем и Японией, немного касается и политики СССР, Хрущева, рассуждая о плюсах и минусах. Хвалит советское производство (например, бинокли), советский театр, меня это подкупило.

Это лучшее, что я читала. Было больно пробираться сквозь убийства животных, но это стоило того, чтобы окунуться в этот мир. Я долго искала художественную книгу, наглядно показывающую, что не рациональное природопользование губительно. Нам есть чему учится у предков, ведь они не были искушенными, они знали, как обращаться с природой, жить с ней на равных.

- Отец, мы вроде бы делали хорошее дело, а получилось, как будто совершил преступление. Прямо хочется плакать…
- Плачь, плачь, сынок…
Он поднял голову к Тэнгри, его глаза были в слезах, он заплакал, словно старый белый волк.

"Портфель учителя" Хироми Каваками, из тех книг, которые остаются у нас не до конца понятыми. Так мне показалось. С одной стороны японская писательница принадлежит к постмодернистам, а с другой - в этом её романе сразу и не заметишь таких ярких черт постмодерна как ирония, чёрный юмор, абсурд. И хотя постоянно ловишь себя на мысли, что отношения, за которыми наблюдаешь, назвать нормальными сложно, всё равно историю воспринимаешь спокойно, как нечто вполне обыденное. И что тут такого? Просто фрагменты жизни. Просто эпизоды, правда, толком в стройную картину привычного развития романтических отношений не складывающиеся. И выходит, что читаешь какую-то скукотищу. Но всё же...

Но прежде, чем перейти к этому "но всё же...", к своим впечатлениям, стоит написать несколько слов о сюжете. В этом романе рассказывается о пяти особенных годах жизни японки по имени Цукико, привыкшей вести уединенный образ жизни, но бегущей от одиночества на улицу в толпу людей, чтобы убедиться в том, что она не одна на этом свете. Или в бар к Сатору, чтобы выпить пива или чего покрепче. Именно там за стойкой она заметила своего бывшего учителя японского, с которым почему-то начала общаться. Общаться просто как периодически случайно оказывающиеся в одном месте знакомые. Без каких-либо отношений. Даже дружеских. Как бы просто так, от случая к случаю. От скуки. Пока Цукико не начала замечать, что ей не хватает учителя, что она зовёт его, оказавшись одна на улице, будто потерявшееся дитя, которому жизненно необходима рука взрослого, что возьмёт и поведёт за собой. Куда угодно. Хоть на барахолку, хоть по грибы, хоть на остров. Цукико решает, что это любовь.

Банально? Не совсем. Потому что "но всё же..." Да, малозаметные черты постмодернистских произведений проглядываются всё же. Пусть и не ярко и не явно, как в европейской и американской литературе. Но разве не абсурд то, что героиня влюбилась в старика с консервативными привычками, а не в уверенного в себе, красивого бывшего одноклассника? С её точки зрения - нет. Точнее, не с точки зрения, она не отдает себе отчет в том, что не так, а лишь отмечает, что с Кодзимой ей неуютно, он слишком взрослый и относится к ней как к взрослой. Даже несмотря на то, что находит в Цукико всё ту же девчонку, которую знал в школе. Однако его замечания, что она совсем не изменилась, звучат несерьёзно. Кодзима не понимает, насколько он каждой такой фразой попадает в цель.

Чем больше наблюдаешь за Цукико, тем быстрее понимаешь, что на героиню смотришь всё же сквозь призму иронии, как на человека, который не желает взрослеть, который к сорока годам ощущается и собой, и учителем, и бывшим одноклассником всё той же девочкой из старшей школы, которая в младшей была слишком взрослой, а потом наконец научилась быть ребенком, да так им и осталась. Поэтому не Кодзима, а учитель. Учителю достаточно сменить тон, чтобы Цуцико, как послушная ученица, принимала все предложения. О, нет, только не подумайте плохого! Учитель - старомодный романтик, который тоже искал нечто особенное. Нечто, чем обладала его бывшая жена, которую он не понимал.

"Портфель учителя" для меня стал романом об одиночестве и странных отношениях, выросших в не менее странное, но крепкое чувство. То, что выдернул Цукико из её раковины. Но что дальше будет с нашей "улиткой"? Судя по всему она будет жить воспоминаниями об этих пяти годах её отношений с Мацумото Харуцуной, чьё имя для неё так и осталось чужим, ведь называла она его только так - Учитель. Но в принципе, дальнейшее и неважно. Главное уже рассказано и показано. Во многом даже больше показано, ведь это произведение написано в японских традициях, где скрыто много символов, где нужно вглядываться в окружающие предметы, на которые обращают внимание герои, и вслушиваться в звуки, что являются отголосками слов или подтверждением мыслей. Смотреть вглубь.

В конце книги приводится интересный комментарий, который исследует загадку Хироми Каваками. Его автор выделяет сцену, вызвавшую у него слёзы:

Кажется, это было уже давно. Проведенное с учителем время промчалось быстро, но оставило яркие воспоминания. Два года после нашего воссоединения. Три - с того момента, когда мы начали встречаться, как говорил учитель, в "романическом смысле". Столько времени мы провели вместе.
А ведь на самом деле это было совсем недавно...

Вызвала ли эта сцена слезы у меня, как у уважаемого японского философа Кида Гэна, что оставил к книге свой комментарий? Нет. В отличие от заключительных сцен романа Хиро Арикавы "Хроники странствующего кота", где сдержать соленый поток из глаз было абсолютно невозможно, воспоминание Цуцико о годах жизни с учителем, уместившееся всего в семь книжных строк, так сильно не тронули. Логичная концовка и логичное подведение итогов, чтобы поставить точку в этой истории. И всё же в этих сроках звучит нота сожаления и идёт передача читателю того странного состояния, когда кажется, что всё это было так давно, а на самом деле случилось совсем недавно... Что-то, что теперь кажется какой-то иной жизнью, что вроде это всё было с тобой, а воспринимается как нечто далекое и, возможно, случившееся в иной реальности. Веришь и не веришь. Как нечто волшебное, что вырывает тебя из повседневности, из твоего вечного бега по кругу, привычной рутины и одиночества, наполняя твоё существование другими красками, заставляющее почувствовать жизнь. И когда оно уходит, остаётся пустота. То, что символизирует портфель учителя, такой важный для него предмет, с которым он практически не расставался, для Цукико.

Для меня самая сильная сцена - последняя, где героиня вновь обращается к учителю, разговаривает с ним, зовёт его, и ей кажется, будто голос его звучит с потолка и отвечает, что они непременно встретятся снова. А потом Цукико открывает портфель, а там нет ничего, "только совершенно пустое пространство. Только зыбкая, ненадежная пустота".

Для меня это первое знакомство и автором и одна из первых книг индийских авторов, прочитанных за много лет.
Для меня Индия- далекая загадочная страна, где все бедные, но все счастливы. Частично автор показывает свою страну именно такой. Главный герой Айян Мани - из касты далитов, т.е. отверженных, и поэтому в этой жизни ему мало что светит. Жизнь в однокомнатной квартире, мелкая должность в НИИ, полуглухой сын и жена - любительница сериалов. Любой другой человек отчаялся что-либо изменить в жизни, но не Айян. Он не только делает так, что о его сыне начинают говорить, как о юном гении, но и умело проворачивает большие и малые дела.
Жизнь в индийском НИИ тоже показана глазами Айна (он секретарь руководителя), где есть место и исследованиям, и любви, и ненависти, и даже заговорам!
не могу сказать, что книга вышла слишком уж смешной, но легкая улыбка не сходила с моего лица.
Все герои - и хорошие, и плохие - по-своему очаровательны и притягательны. Но все же, несмотря на начало 21 века, писатель показывает, что кастовое расслоение и нетерпимость никуда не делись.

О книге.
Братья - многогранный, жесткий роман, который прыгает из жанра в жанр с грацией акробата. Это семейная сага на фоне исторических событий Китая и модели мира в целом. Через призму непростой истории двух братьев Юй Хуа показывает смену эпох от "Культурной революции", самой культуры в которой было не больше, чем в нужнике, до современной эпохи капитализма. Жанрово это такая смесь ситкома, слезовыжимательной драмы и жесткой чернухи. И если вначале не отпускает мысль, что это китайская версия "Миллионера из трущоб", то ближе к финалу думается про "Реквием по мечте". Кто-то увидит в книге только сопли, кровь и какашки, причем Хуа, как кажется, специально все утрирует и переводит в гротеск, но за всей непотребщиной на самом деле рассматриваются люди, чьи жизни размолотили чужие политические амбиции и жажда власти в 60е, и жажда денег и славы - в 90е годы. В этой книге нужно смотреть, что хочет рассказать автор, а не каким образом он это делает.

О задницах, клозетах и столбах.
Первые главы книги действительно похожи на туалетные истории. Вспоминается герой Чича Марина в фильме "От заката до рассвета", который вещал на пороге бара "Крученая Титька" про титьки разных сортов, расцветок, размеров и вкусов. Тут тоже самое, только про попы, во главе которых попа первой красавицы Лючжени - Линь Хун. По сути, с поп и начинается знакомство с одним из братьев - Бритым Ли, первую славу которому принесли подглядывания в туалете. Здесь же будет и утонувший в фекалиях родной отец, что будет описано во всех подробностях, первые потрясения матери, которой еще многое предстоит пережить, а так-же период полового созревания маленького Бритого Ли, который сношает столбы и лавки. Эти главы написаны с изрядной долей юмора и сарказма, но мерзости тоже хватает.

О "Культурной революции".
Больший объем первой части книги посвящен событиям "Культурной революции". На примере одного поселка и его жителей, Юй Хуа показывает всю грязь, кровь, ужас и хаос любой революции в целом. Некогда соседи и друзья, видя в тебе классового врага, даже не задумаются какой ты человек. Все твои прежние заслуги будут забыты и стерты. Весь этот ужас проносится перед глазами еще маленьких братьев, которые только благодаря отцу воспринимают события революции как некую игру. Дети, попавшие в эту мясорубку, даже не осознают почему так происходит, как случилось, что одни стали врагами, а другие стали озлобленными в одночасье. Здесь не будет политики, только бессмысленность происходящего и хаос анархии. Эти главы наполнены слезами, соплями и жестью. Кровь, пытки, страх, боль и безысходность - почти полностью заполняют страницы.

О родителях.
Родители братьев практически олицетворяют в себе свет, доброту, благородство и мужество. Сун Фаньпин, не просто человек, а Человечище с большой буквы. Отец, который любой ценой готов оградить детей от ужаса, перед лицом беды не теряя достоинства и чести. Даже под градом ударов, сквозь лес рук и ног, его взгляд устремлен на детей, чтобы убедиться в их безопасности. Муж, который до последней капли крови будет отстаивать достоинство своей жены и даже ценой жизни стремиться выполнить данное ей обещание. Человек бесконечно добрый и любящий, умный и находчивый, сильный как внешне так и внутренне, способный на сострадание даже к незнакомым людям. Ли Лань, настоящая женщина с непростой судьбой, которая, не смотря на все потрясения, смогла остаться человеком и не сойти с ума. Тихая и скромная, после пережитого стыда, она словно феникс восстает из пепла, когда судьба сводит ее с Сун Фаньпином. Верная и любящая жена, преданная до конца дней своему мужу, идущая по жизни с болью в сердце, но с высоко поднятой головой. Чуткая и нежная мать, заботящаяся о своих детях, что бы они не натворили. Эти главы наполнены кратким семейным счастьем, драмой, любовью и ностальгией.

О братьях.
Основные герои книги, братья- совершенно разные, как по внешности, так и по характеру, действительно олицетворяют собой две разные эпохи. Бритый Ли - низкий и пухлый, похожий на жабу, необразованный и грубый, идущий напролом, хитрый и предприимчивый, словно хищник готовый наброситься на жертву. Он олицетворяет грязное лицо капитализма, когда на первый план выходит не наполненность внутреннего мира, а насколько наполнен деньгами твой кошелек. Сун Ган - высокий и статный, с красивыми чертами лица, честный и скромный, готовый на все ради брата, чем временами Бритый Ли пользуется. Сун Ган помогает всем и вся, не щадя ни сил ни здоровья, даже не понимая что порой его просто используют. Он как из пластилина - лепи что хочешь, наивный простак, для которого не нашлось места в новом мире.

О предприимчивости и деньгах.
Еще с самого детства Бритый Ли открыл в себе жилку предпринимателя. Начиная с того, что будучи пойманным за подглядываем в туалете и опозоренным на весь поселок, он смог обернуть неудачу в прибыль в виде 56 мисок лапши саньсянь и заканчивая многомиллионным состоянием, сделанным на мусоре. За что бы ни взялся Бритый Ли, даже из самой безнадежной затеи он способен извлечь свою выгоду. Но, сумев добиться всего, чего только можно пожелать, кучи денег, роскоши, славы и женщин, он не обрел только одного - настоящего счастья, которое не купить за деньги. Сун Ган же будучи добропорядочным и лишенным амбиций так и не смог сколотить состояние, а от предложения брата отказался, посчитав себя недостойным высокой должности. Деньги съели, переварили и выплюнули его на обочину жизни. Но именно Сун Ган познал, что такое, хоть и краткое, но все же истинное счастье, он ушел с чистым сердцем и спокойной душой.

О людях, нелюдях и грязи.
Большинство персонажей книги - моральные уроды. Каждый преследует свои выгоды любой ценой, перешагивая через друзей и родных. Счастливый день свадьбы оборачивается чернухой, даже дети проявляют звериную жестокость, взрослые готовы воткнуть нож в спину. Всекитайский конкурс девственниц превращается в конкурс проституток, готовых на все ради денег. В этой книге все продается и все покупается: статус, преданность, дружба, любовь. Грязь сочится со всех щелей, начиная от реальной грязи в нужниках и заканчивая грязью человеческой морали. Из десятков персонажей книги положительных наберется штук пять максимум, остальное просто человеческий мусор. Радует, что большинство гнусных персонажей получат по заслугам, а положительным воздастся, но мерзкий осадок остается.

Итог и мораль.
Сильная книга, способная вызывать совершенно разные эмоции. Смешная и грустная, мерзкая и трогательная, мрачная и светлая, вмещающая в себя два основополагающих жанра - драму и комедию. Двигаясь вместе с братьями через десятилетия, видишь насколько сильно меняется мир и ценности. Некогда велосипед "Вечность" являлся символом достатка и вызывал восторженные взгляды, теперь же никому не нужен. Ориентиры порядочности и честности сменились жаждой богатства и похотью. Новое время диктует свои правила, а несогласных и неготовых их принять - пережевывает и ломает. Бритый Ли пошел в ногу со временем, а Сун Ган остался в прошлом и просто не смог найти себя в "новом мире", хоть и пытался. Здесь нет места честным и добрым, нет правды и справедливости, прав тот, кто больше заплатит. К сожалению, культовая фраза Бодрова "Сила в правде, у кого правда - тот и сильнее" работает только в моральном аспекте, в остальном она мертва. Таковы современные реалии. Но, несмотря на миллионы и власть, есть утраты которые не восполнить, ни за деньги, ни по приказу. Именно поэтому Бритый Ли, даже обладая богатством и могуществом, так и остается несчастным и одиноким. По сути у Ли нет ни настоящих друзей, ни любви, ни родных, а искренность за деньги не купить. Когда потеряны все моральные ценности - остается пустота.

Последнее время все больше интересуюсь азиатской литературой, и в частности на эту книгу корейской писательницы давно обратила внимание, так как слышала, что она стала самым настоящим бестселлером в стране. Всё равно при этом я не знала, чего ждать, отзывы противоречивые на книгу, но по итогу лично меня она задела до глубины души.

В семье пропала мама. Приехала с супругом в Сеул из родной деревни навестить детей, но стоило мужу лишь на секунду отпустить ее руку в вокзальной толчее, как мама буквально испарилась в воздухе. Взрослые дети мамы с ног сбились, разыскивая её. Не может помочь ни полиция, ни звонки людей, видевших её в той или иной части города - маму не найти. И ведь она уже давно не молода, в Сеуле ориентируется плохо, да и читать не умеет. Надежды тают с каждым днём.

Поиски пропавшей мамы, тем не менее, приводят к тому, что её близкие начинают переосмысливать свои с ней взаимоотношения. И все - и дети, и супруг, - осознают, что не ценили мать, принимали как должное всю её любовь и заботу, внимание и поддержку. Всё то, что она делала для них, не жалея себя, не ожидая ничего взамен, и, за что теперь близким стыдно, действительно ничего взамен и не получая.

Книга поделена на несколько больших глав, рассказанных поочерёдно от двух дочерей, старшего сына, мужа и самой мамы, и повествуют о человеке невероятной духовной и физической силы, самоотверженного и крепко любящего человека, о Маме.

Дети взрослеют, разъезжаются кто куда, заводят свои семьи и забывают про маму, забывают о ее заботе, не звонят и не интересуются, как она, как себя чувствует, тяжело ли ей. Никто не задумывается, а есть ли у мамы свои мечты, свои желания, нравилось ли ей самой быть мамой, или она просто делала то, что должна. Одно не подлежит сомнению - мамина любовь.

Эта книга растрогала меня до слез, какая же она правдивая. Это, пожалуй, самый красивый и искренний материнский портрет, который я встречала в книге. Ну как тут остаться равнодушным? И как тут не задуматься о собственных отношениях с мамой? Этот роман о такой простой истине, что семья - это самое главное, наша главная поддержка, а мама всегда будет мамой, сколько бы нам ни было лет и как бы далеко мы ни жили. Роман, бесспорно, отправляется для меня в список лучших.

Есть что-то удивительно завораживающее в том, как пишет Ёсимото. Неторопливо, плавно текут строки, словно вода в ручье. Глубокий психологизм, тонкие чувства, переживания. Произведение пропитано меланхолией, тревогами, страхами, болью, надеждами, поисками себя. Не переставала во время чтения вспоминать «Золотую тетрадь» , будь она неладна, с мыслью: "Почему Лессинг не могла написать так?"

Что мне на удивление нравится в книгах Бананы - это ее сюжеты. Или их практически полное отсутствие. Этакая повседневность, пропитанная мыслями, чувствами, воспоминаниями, с небольшим налетом мистицизма, а центре - отношения между людьми и отношения человека с самим собой. Если это не идеальная литература для интроверта, то я не знаю, какой таковая быть должна. В книгах Ёсимото жизнь насыщенна событиями внутренними, в не внешними. Герои не мечутся туда-сюда, действуя, как это заведено в традиции литературы западной. Герои созерцают, наблюдают, рефлексируют, предаются светлой грусти, проживают свои травмы и учатся жить с ними в стремительно изменяющемся мире. И это очень по-японски.

Прочитать - и не забывать.

Вот что странно - читалось тяжело и долго, местами казалось, занудно, но это однозначно открытие года.
Красивая спокойная книга о непростой тяжёлой судьбе. Можно сказать и сложная, ведь и своя история нелегко даётся. Но ты её хоть немого знаешь. А тут достаточно подробно осветлён азиатский конфликт времён Второй Мировой войны, где агрессором выступала Япония, пытаясь подчинить под себя более слабые страны. И вот как раз об этой войне я почти ничего не знала. Да в сущности и не знаю до сих пор. Книга приоткрыла просто маленькую страничку, можно сказать эпизод, да и тот автор скрасила хорошим тестом, красивыми описаниями природы. Философски вплела сюда информацию о хорото (вид японских татуировок, целое искусство между прочим), и созданию сада из камней.

Завязка истории проста и даже кажется, что предсказуема. Китаянка Юн Линь, будучи серьёзно больной, решает досрочно бросить работу обвинителя, и переехать в имение, которое ей завещал старый друг.
Всю жизнь пытаясь забыть свою боль, страдание и ненависть к японцам, теперь она вынуждена вспоминать и делать записи о пережитом. Ведь память в любую минуту может её предать.
А у неё осталось очень важное дело - ей надо таки достроить сад из камней. Обещание, которое она когда-то дала умершей сестре. Обещание, которое так и не смогла выполнить.
Обещание, которое жжёт, как клеймо, с тех пор, как ей удалось одной! выжить и бежать из японского концлагеря.
Ирония судьбы в том, что сад, о котором так мечтала сестра, Юн Линь помогает создавать садовод самого императора.

Чувствительный, тонкий роман. Здесь всё на грани. Чувства, эмоции, интриги. Много недосказанности, и вместе с тем ощущение, что хватило всего.
Абсолютно не динамично, но это особенное, азиатское спокойствие настраивает даже на некоторую медитацию.

Этот было одно из самых необычных произведений, мною прочитанных. Конечно, я ожидала другого. По опыту чтения о концлагерях, где больше половины книги состоит из описания жизни там, тут я подобного не встретила. Более того, до рассказа о лагере нужно "пробиться", "прорваться" сквозь личную жизнь главной героини, её воспоминания о жизни после лагеря, об искусстве располагать камни - создании японского сада, о политических событиях и многом другом. И вот она, долгожданная исповедь о жизни там, за колючей проволкой. После почти половины книги всего лишь страниц двадцать - жути и боли, доказывающих, что на всех континентах земли человек бессилен перед злом такого рода,а каратели везде одинаковые, увы. А далее, на мой взгляд, все только начиналось. Самое интересное повествование ждёт читателя впереди,когда есть интрига, она захватывает и не отпускает, пока её дойдешь до последней страницы. Очень атмосферное произведение, посвященное тем восточным людям, которые медленно живут, любят искусство и создают его на земле и на коже для его сохранения и наслаждения им.

Книга очень неспешна. Как-то неосознанно приноровилась к ее темпу и читала не так быстро. Хотя и было интересно, но не хотелось скакать по сюжету и заканчивать быстрее. Как будто сама была в японском саду и созерцала его.
Книга многослойная, тягучая. Она затягивает, но затягивает своей красотой, которая может быть спокойной, яростно или грустной.
Непростой, кровавый и жестокий период истории застала главная героиня. Многое она перенесла, много в себе накопила злости. Можно её понять. Меня лишь поразила её история трансформации. Какая она была в молодости и то, к чему она пришла в старости, то какие выводы сделала.
История разворачивается в двух временных потоках. Настоящее, где главная героиня уходит в отставку со своей работы и возвращается в место, где она провела свои молодые годы. И прошлое, которое она вспоминает. Она анализирует те события, находит новые нити и грани.
Перед тем, как начать читать книгу, было немного страшно: не всякий азиатский автор может зайти, может автор или книга будут не мои. Но этот роман мне очень понравился и задел за живое. Персонажи тут все настоящие. Фальши не чувствуется вообще. Наоборот, читая такой роман, я дышала свежим, горным воздухом японского сада в Малайе.

Все это было слишком сумбурно. Сначала Китай, что абсолютно нетипично для меня как читателя, потом какая-то грязь про нужники и утонувших в них, пошлость со скамейками... и не успеваешь привыкнуть к нестандартному и спорному юмору как на тебе ужасы пыток и твердолобости государственной машины коммунизма. Реализм во всей своей красе. Это было слишком много подробностей о смерти и страданиях. Реализм - это все-таки не мое, я мечтатель без подробностей. Принцессы не какают и точка.
Сюжет похож на сагу, историю семьи на фоне и примере истории страны. Приемчик уже слегка попахивает нафталином, но фишка в том, что автор настолько все завуалировал и зашифровал в символы, что просто так не разберешься о чем речь вообще. Вот я, например, поняла, что нужник символизировал западную цивилизацию только после прочтения рецензии одного из основателей модного тренда "березка" (если Вы понимаете о чем я). До этого я думала, ну утонул мужик в нужнике и все, невнимательный просто был) Вообще все очень сложно у автора, столько простых сюжетов о сложных вещах, столько скрытых смыслов и символизма, что "развлекалова" от чтения книги почти нет. Все читается как поучительная лекция, хотя стиль написания, этот новомодный модерн настраивают в начале совсем на другой контент. Складывается впечатление, что автор действительно писал свою книгу прям из китайской деревни, хотя обычно все китайцы и японцы пишут свои романы про китаи и японии сидя где-то под пальмой во Флориде и попивая коктейли - так уж все завуалировано, чтоб не догадались партработники.
Герои сего творения особых эмоций не вызывают. Уж слишком собирательные образы + стиль написания не позволяют проникнуться чувствами к ним, сопереживать или ненавидеть. Просто местами противно и все)
Китай и его литература для нашего менталитета загадка природы. У них там своя атмосфера, как говорится. И спустя почти 600 страниц не могу ничего сказать. Прочла и все. Нет никаких особых мыслей или чувств. Похоже на сказку с каким-то скучным поучительным смыслом, не более. Чтобы проникнуться, понять стеб автора нужно знать историю народа, его менталитет, образ мышления, наверное. Поэтому спасибо, было классно, но уж лучше англичане, с ними проще)

Книга оставила после себя очень противоречивые впечатления и главным образом не из-за восточной экзотики, которую любят упоминать в таких случаях.
Ничего особо экзотичного здесь нет, хотя, признаюсь, было интересно читать о корейской еде и традиционном быте, также кое-где проскакивали крупицы информации об истории страны.
Почему-то меня больше всего смущало именно то общечеловеческое, которое должно быть понятно каждому вне зависимости от нации: семейные ценности, долг, забота, всё такое. Очень уж в агрессивном ключе это всё подавалось.

О чем книга, в принципе, можно понять из аннотации. Большая семья, поколениями жившая в сельской местности близ Сеула. В настоящее время отец и мать, уже пожилые, остались в деревне, а дети переехали в город, у некоторых уже появились свои дети. При парадоксальных обстоятельствах мать пропадает, и вся остальная семья ее ищет, но книга не о том, как они ее ищут, а о том, что на самом-то деле они потеряли ее уже давно. Здесь и обычные раскаяния в недостаточном внимании, и открытия о тайной жизни матери, после которых все понимают, что, оказывается, совсем мало о ней знали, предпочитая свои заботы чужим.
Разные эпизоды преподносят историю с разных точек зрения - дочери, сына, мужа и т.д. И некоторые из них написаны от второго лица, и это пугает. Мне вообще нравятся такие неожиданные приемы, однако, в этом случае весьма некомфортно было читать такую проекцию, все бесконечные сетования и упреки рикошетят на самого читателя, заставляя его искать параллели в своей жизни плюсом к описываемым. Не знаю, может, это и помогает лучше прочувствовать эмоции персонажей, расчувствоваться, покаяться и побежать заботиться о маме, но если у читателя детство было не таким радужным, то конфликт систем гарантирован.
Члены семьи только после исчезновения матери поняли, насколько она всех сплачивала и насколько счастливы они с ней были, несмотря на то, что жить приходилось в голодные годы. Теперь они терзаются виной за неблагодарность к материнской любви и за то, что, возможно, уже не смогут никак проявить свою поздно осознанную благодарность. Но если на миг абстрагироваться и посмотреть на эту любовь и заботу здравым взглядом, то можно увидеть прямо-таки маниакальное самопожертвование, когда отбирают у себя лучшие куски и отдают другому, всячески ущемляют себя, заставляя объект своей заботы чувствовать себя уже настолько неудобно и обязанно, что жить не хочется. Может, для автора это нормальное проявление материнской любви, но по мне такое демонстративное, попахивающее истерикой и психозом поведение, ничего, кроме патологического чувства вины, у детей вызвать не может. Единственное отличие от реальной жизни - героиня книги смогла их вовремя отпустить, впрочем, и за это впоследствии бесконечно попрекая, но всё же...

А еще вызвал разрыв шаблона эпизод от имени Пак Соньо. Кто-нибудь понял, что это было?

Небо наверху, земля внизу, а мы, братья, посередке.

Год назад, читая "Павла Чжана и прочих речных тварей" Веры Богдановой,  говорила себе: "Ну, это несерьезно, это авторская фантазия, к тому же антиутопия - жанр диктует сгущение красок. Такого не может быть, потому что не может быть никогда". Но вот вчера банк прислал уведомление, что валютные счета теперь в юанях и я подумала: "Как она все угадала!" Это сейчас к тому, что  Китай становится ближе.

Чтение книг китайских авторов теперь не свидетельство странности литературных вкусов, но одна из возможностей лучше узнать ближайшего стратегического партнера. Итак, Юй Хуа, один из ведущих и наиболее интересных современных китайских авторов. Из семьи медиков: папа врач, мама медсестра, сам пришел в литературу, прежде пять лет проработав стоматологом (не случайно зубодер Ван один из колоритнейших образов книги).

Автор рассказов, эссе, пяти романов, по самому известному из которых "Жить" (запрещенному в Китае) режиссер Чжан Имоу снял фильм, удостоенный множества наград. Детство и юность писателя пришлись на время Культурной революции, впечатления от которой отразились в его творчестве, не стал исключением и роман "Братья", действие которого разворачивается на протяжении сорока лет в восточнокитайском провинциальном городке Лючжень.

Двухчастный роман повествует историю двух людей, различных настолько, насколько вообще можно быть разными, и в генетическом смысле родственниками не бывших, однако судьбы их оказались спаянными и сплетенными так тесно, что кому и быть братьями, как не Сун Гану и Бритому Ли.

Буквально первый  абзац романа о том, что нашему миллиардеру Бритому Ли взбрело в голову потратить бешеные деньги, слетать космотуристом на российском "Союзе", и все-то у  него есть, а брата Сун Гана, вместо котороо горстка пепла из крематория, теперь уже нет - эта фраза лишает читателя иллюзий относительно того. что все и для всех в этой истории закончится хорошо.

А первая часть, занимающая примерно треть от общего объема семисотстраничной книги, объяснит, что и начало не было особенно обнадеживающим. Впрочем,  нарушающий  прямую хронологию повествования зачин, окажется уморительно-смешным: парнишку который пытается в дощатом сортире с общей стенкой, отделяющей "Ж" от "М", подглядеть за голыми задницами, застает сосед, ругаясь, выволакивает за ухо. И этот публичный  позор становится первым пробным камнем предпринимательских способностей Бритого Ли. Великого комбинатора, умеющего любое препятствие превратить в трамплин.

Потому что очень скоро этот мелкий паршивец оказывается единственным, видевшим голый зад первой красавицы Линь Хун, поговорить о соблазнительных изгибах фигуры которой жаждут все местные мужики. И, не будь дурак - конвертирует свое умение цветисто рассказать об этой части вожделенного тела в... лапшу. Буквально: ты покупаешь  мне дорогой саньсян с мясом в местной лапшевне, я рассказываю тебе, какова жопа Линь Хун.

"Фи, экий моветон!" - скажут обладатели тонкой нервной организации. Что ж, если у вас такая, то вам не сюда, потому что дальше будет только круче (и тошнотворнее). Этот эпизод станет переходом к смерти биологического отца Бритого Ли, утонувшего в дерьме при попытке подглядывать за бабами (да, яблочко от яблоньки), и первого появления в жизни матери, тогда еще не родившегося, мальчишки, ее рыцаря без страха и упрека Суна Фаньпина. Лучшего мужчины на свете, который вытащил ее плюгавика из зловонной жижи и принес тело его беременной жене.

С этого все начнется. И боже, что это будет за история! О том, как встретились два одиночества: вдовый силач из семьи бывших землевладельцев и забитая, замученная тяготами жизни вдова, у него сын, у нее тоже, годом моложе. О том, как начинают они непростую работу устройства новой счастливой семьи на руинах двух старых и все у них, вопреки сомнениям маловеров, получается. До тех пор, пока железная пята государства не наступает на хрупкий росток нежности, любви и доверия.

И вот здесь поразительная особенность Хуа-рассказчика, который перемежает гомерически смешными и трогательными, сцены чудовищных зверств, творимых над "классовыми врагами" соседями и вчерашними друзьями.  Не позволяя рухнуть в черную беспросветность, оставляя своему читателю надежду там, где надежды как-бы уже и не может быть. Выводя этих несчастных оголодавших беспризорных мальчишек к хмурому и серому, но все же рассвету.

Если первая часть китайское "Хождение по мукам", то вторая пикареска в духе "Золотого теленка". Мальчишки подрастают,  они снова вместе. Благородный муж в конфуцианском смысле Сун Ган и прирожденный комбинатор Бритый Ли, по закону жанра, влюбляются в одну девушку.

Тут роман ненадолго становится историей влюбленных. которым непреодолимые препятствия не позволяют быть вместе. Впрочем, скоро возвращаясь в русло авантюрного романа, щедро сдобренного национальным  колоритом и реалиями лихих девяностых. Китайские неожиданно оказались очень похожими на наши.

С ужасом глядя, как рецензия разрастается до объема лонгридов, основная особенность которых в том, что ни у кого не хватает терпения дочитать, думаю, что пора заканчивать. Добавлю только, что книга эта совершенный шедевр. С ней вы будете много смеяться, плакать, замирать от ужаса, таять от умиления. А герои войдут в ваше сердце, да там и останутся.

И знаю, за какую книгу стану держать кулаки на Ясной поляне-2022. Достойных много,  но "Братья" такие одни. Перевод Юлии Дрейзис восхитителен.

Много лет назад закончилась война. Тогда Юн Линь была почти девочкой и чудом выжила в японском концентрационном лагере. После войны все свои силы она посвятила тому, чтоб возмездие настигло военных преступников. И вот теперь уважаемый обвинитель выходит на пенсию и отправляется в места, где прошла её молодость. Записки, которые держит в руках читатель не просто размышления о прожитой жизни. Юн Линь серьёзно больна, она теряет память и задача её – успеть доделать то, на что не было времени. Или возможностей. Или готовности.
Например, встретиться с японским профессором, который не только, как и она, занимается восстановлением исторической справедливости, но и интересуется работами учителя Юн Линь – бывшего императорского садовника Аримото.
Действие происходит в Малазии, где тесно переплелись интересы местного населения, колонизаторов-англичан, захватчиков японцев и китайцев, издавна поселившихся здесь. Поскольку мы имеем дело с воспоминаниями, но свободно перемещаемся во времени – от сороковых до почти наших дней.
Множество интересных людей разных национальностей окажутся вовлеченными в действие. Судьбы их будут переплетаться самым причудливым образом, заставляя лишний раз задуматься о случайностях и закономерностях жизни. Множество конфликтов – исторических, любовных, семейных, нравственных – какие-то из них разрешатся, какие-то неразрешимы. Ну, и, понятное дело, у каждого из героев есть своя тайна, свои скелеты в шкафу. Даже главная героиня не такая героиня, как кажется вначале…

P.S. У книги есть только один недостаток, зато большой – она отвратительно переведена.

Вот многие скажут, что мои вкусы достаточно специфические, потому что я люблю странные темы и сюжеты в литературе и мне абсолютно нормально к примеру читать про работу супермаркета, какую-то просто болтовню героев об обычном и это меня успокаивает. Исключение, если это пытается в псевдофилософию уйти или в какие-то непристойные вещи. Здесь это просто такой спокойный роман, просто про жизнь, про утраты и приобретения.

Вот кто-то из читателей говорил о том, что героиня странненькая, что она там погружена в свою реальность, что у неё нет никакой личной жизни, поэтому она так вцепилась в этого учителя. На самом деле это не так, если вы посмотрите на японцев, посмотрите их сериалы, то у них абсолютная норма вот так общаться с бывшими коллегами, учителями, ходить с ними в бары, кафе, рестораны, вместе проводить время и вообще не ждать от этого какого-то развития событий. Так же как абсолютно нормально то, что в своём возрасте у героини нет личной жизни. Это опять же норма, потому что многие предпочитают в Японии сначала построить карьеру, а потом уже личной жизнью заниматься и не замечают как пролетает 30 лет. Поэтому мне вполне комфортно было читать про мысли героини о том с кем её свела судьба в прошлом, о том, как учитель «потерял» свою жену.

Сюжет романа размеренный, спокойный, почти медиативный, про чувства героини к учителю, достаточно быстро всё становится понятно, но это не станет чем-то непристойным, вульгарным и пошлым, чем мне собственно и понравилось. Герои общаются, едят, проводят время, испытывают некую привязанность друг к другу, поэтому и финал тут достаточно ожидаемый и не мог быть другим.

Поэтому, не знаю как многим, а мне эта история была симпатична и по сердцу.

Ну и ветреный же, я вам доложу , писатель этот Амитав Гош. Без зазрения совести он бросил на произвол судьбы героев "Макового моря", расстался с ними без сожаления. И тут же бросился самозабвенно очаровывать читателя совершенно другими историями и героями, да так рьяно и искусно, что я уже через десяток страниц была страстно увлечена ими.

Один из центральных героев книги - купец из Калькутты Бахрам, в достаточно тревожное время решивший поставить на карту все что имел и реализовать главный коммерческий проект в своей жизни - доставку крупного груза опия. Торговля опием находится под запретом, однако ни одну из сторон это не волнует, по крайней мере никто в накладе не остается - до поры до времени.
Если в первой главную скрипку играли приключения и любовь и местом действия была Индия, то во второй основные события происходят в китайском Кантоне, который являлся прибежищем иностранных купцов в закрытой стране и основным пунктом сбыта опия... Автору в полном мере удалось создать объемный образ торгового восточного города на реке, с со всем присущим ему антуражем, его пестротой, навязчивым шумом, разноголосицей и очарованием. Видно, насколько его самого захватило это давно ушедшее в небытие видение, ставшее для его героев лучшим местом на земле (особенно сильно это чувство звучит в финале) . А еще он умело вплетает в бытие своих выдуманных героев огромное количество исторических деталей и прецедентов, отличительные черты повседневного образа жизни людей абсолютно разных культур и вероисповеданий; объясняет нюансы ведения деликатного бизнеса и рассказывает о деловом и дружеском общении. Это - попытка запечатлеть момент кризиса в отношениях между Британской империей и Китаем и то, как колеса истории на таких поинтах перемалывают судьбы, не взирая на личные достоинства, обстоятельства и степень причастности.

Второй самый значимый герой книги - внебрачный сын художника Джорджа Чиннери (и сам по себе ничего художник) по прозвищу Дрозд. Причем последний общается с читателем в основном посредством писем в адрес мисс Полетт, знакомой нам по "Маковому морю". Для меня (как ценителя эпистолярного жанра) его замечательные письма, полные изящных речевых оборотов и цветастых метафор, чрезвычайно украсили не слишком богатую на сюжетные повороты книгу. Если Бахрам в основном просвещает нас по торговым делам , то Дрозд знакомит с миром колониальной живописи (в том числе описывает реально существующие картины и истории их создания) и погружает в довольно диковинный с современной точки зрения мир "охотников" за ботаническими находками и сенсациями. Именно его очередное письмо на стало финальным аккордом книги, поведало нам об печальной участи Кантона и крушении этого самобытного уголка.

Что вы знаете в Второй мировой войне на территории Азии? Я честно признаюсь, что ничего кроме Перл-Харбора, и Хиросимы и Нагасаки не знала. Ну ещё что по жестокости японцы не уступали фашистам.  Вот эта книга значительно закрыла пробел в моих познаниях по этому вопросу.

Действие происходит в Малайе, которая была завоевана японцами, а после их ухода долгие 12 лет боролась с партизанскими коммунистами. Из-за того, что мои познания в этом были нулевыми, читалось сложно, но познавательно, благо в книге предостаточно пояснительных сносок.

История развивается не линейно, а как матрёшка - воспоминание в воспоминаниях. Пожилая гг Юн Линь уходит на пенсию по причине болезни. Пока ещё в состоянии, она записывает свои воспоминания о том, как приехала впервые на Камеронское нагорье и познакомилась с Аритомо. А в этих воспоминаниях спускается на ещё один уровень глубже - о своём заключении в лагере для интернированых.

Юн Линь единственная выжившая из всего лагеря. Всё остальные заключённые, а также надзиратели и офицеры уничтожены. Чудо? Или очень хорошо присопособилась? Сначала ей сопереживала, а потом нашла туча с мыслями "а за какие такие заслуги ей так посчастливилось избежать общей участи?"
И Аритомо по ходу истории вырисовывается тоже таким же не однозначным персонажем. Сперва спокойный, невозмутимый спаситель, а потом оказывается что мог быть тут неспроста, а выполняя шпионскую деятельность, а то чего хуже. А может и нет, и все это слухи. Нет однозначного ответа и оценки на действия Юн Линь в лагере, ни на истинное предназначение деятельности Аритомо в Малайе. Все знать не дано... Как в настоящей, а не книжной жизни.

Помимо военных событий (которых, кстати не так уж и много), здесь интереснейшее описание японских садов, татуировок, и совсем немного про чай.

Повествование ровное, геройских поступков или захватывающее экшена тут нет, зато есть исторические неизвестные мне моменты. Но когда через них продерешься, история обвалакивает и настраивает на созерцательное чтение. Так и представляла себя гуляющей по японскому садику, где все гармонично сливается в одно целое.

Финал открытый, но в целом ясный. И оставляет некое печальное послевкусие, касающиеся не только истории Юн Линь и Аритомо, но жизни в целом. Это созерцательное чтение настраивает на легкие философские размышления.

Я выбираю рабство добровольно.
Люби меня. Владей. И делай больно
Дмитрий Скирюк "Блюз черной собаки"

Ей семнадцать, ее зовут Мари, у нее длинные густые волосы, которые мать каждое утро стягивает в тугой шиньон, умащивая маслом камелий для гладкости. Хорошенькая. Портье семейного отеля, сидит за стойкой администратора, выдает ключи решает текущие проблемы.

Утром кормит постояльцев простым завтраком: кофе, йогурт со льда, тосты. Иногда выполняет работу горничной, иногда сантехника, в остальное время прислуга "за все". Нет, не белоручка и не брезгуша. Лет с десяти ухаживала за лежачим дедушкой, умиравшим от рака и в обязанности Мари входило, в том числе, промывать мочеприемник.

Почему не учится в семнадцать лет? Школу пришлось оставить, надо было помогать матери с отелем после смерти отца. Его убили в пьяной драке. Да, закладывал. Но он был единственным, кто любил ее и баловал.

Водил по субботам в парк развлечений. Одно лакомство и один аттракцион - так было у них заведено. Мать ворчала: "Что-нибудь одно, там все дорого". Но Мари знала, что может рассчитывать на целых две радости. И это было счастье. Теперь нет.

Йоко Огава, собравшая у себя на родине, в Японии, все мыслимые литературные награды, написала эту книгу в девяносто шестом. За пятнадцать лет до того, как мир помешался на "Пятидесяти оттенках серого". Почему сопоставляю? Потому что "Отель "Ирис" БДСМ-роман.

Достаточно скандальный, чтобы вызвать в читательских отзывах шквал негодующего: "Я бы ни за что!" Так-то да, никто из нас ни за что не позволил бы другому обращаться с собой, как с вещью. Хуже - как с расходным материалом. И это хорошо. Самоуважение должно быть..

Да и какая дурочке Мари радость с этого ее садюги? Старик, живет отшельником на острове в доме, похожем на бункер. Уродски одевается в самую жару в костюм с галстуком. Подарков не дарит, наоборот, одни убытки от него: то комбинацию раскромсает, то платье изорвет - ужас!

Пе-ре-вод-чик, пфф. В социальных отношениях жалок: не умеет отстоять своих интересов, мелочно агрессивен - не тот мужчина, с которым приятно показаться на людях. Но как полны невыносимой нежности его письма. Как ровны и тверды иероглифы. Как глубок и звучен голос. Как красивы руки. Их движения: изящные, экономные, отточенные.

Как легко тебе, привыкшей подчиняться, отдаваться в его власть, разбивая остротой физической боли непреходящую муку одиночества, ненужности, отверженности. Нелюбви. Растворяясь после в волнах нежности и страсти. Утешаясь иллюзорной верой в то, что будешь нужна ему всегда. Кажется, понимать роман буквально изрядная ошибка.

Он метафора семейного насилия, зависимости и созависимости, ограничений, изолированности, неумения сказать (буквальной безъязыкости). Эти темы сквозные для Йоко Огавы, в "Полиции памяти", букеровском фаворите нынешнего года, также занимают значительное место. И если ментальный садизм, переведенный на язык физического тела, способен так ужасать и отталкивать - что ж, значит писательница достигла цели.

В старом доме в городке в часе езды от Стамбула царит тишина, изредка прерываемая криками: "Реджеп! - Да, Госпожа!" да нечастыми визитами внуков, а все остальное время в нем безмолвно, и лишь калейдоскопы мыслей крутятся безостановочно. Название еще раз играет другими оттенками в кульминационной сцене романа, когда юноша избивает девушку средь бела дня на людной улице, а никто не вмешивается - мир тишины, где каждый сам в себе и к другим не лезет.

Девяностолетняя Фатьма вспоминает свою жизнь и думает о трех поколениях мужчин семьи, мечтателях и алкоголиках. Каждый из них был одержим идеей, что-то делал для ее воплощения, но не доводил задуманное до конца, потому что спивался и умирал. Каждый из них тянул из нее деньги и имел виды на ее имущество, и всю свою жизнь она потихоньку продавала драгоценности, чтобы им помочь, а теперь внук, мечтающий уехать в Америку и там зажить, уговаривает ее снести фамильный дом, а на его месте дать построить многоквартирный, свободные квартиры сдавать и ухх развернуться. Но Фатьма, наученная горьким опытом мужа и сына, слушает эти прожекты, да ест.

Внуки идут проторенной дорожкой: старший, историк Фарук, ковыряется в архивах 15 века и беспробудно пьет, средняя, студентка Нильгюн, прониклась в конце семидесятых коммунистическими идеями, хотя на тот момент было ясно, что коммунизм уже в процессе разложения на плесень и липовый мед, младший, Метин, учится в школе и одержим идеями богатства и американской мечтой, но уже тоже плотно заглядывает в бутылку.

Карлик Реджеп, прислуживающий Фатьме, на самом деле внебрачный сын ее мужа, и она вымещает на нем накопившуюся боль и обиду, а он как будто не помнит, как она в детстве избила его мать, его самого и его брата, который после этого навсегда остался хромым. На месте Реджепа я бы уже давно отравила старую ведьму, да он, святой человек, покорно терпит ее выкрутасы, ее внуков, терпит всю жизнь и не жалуется.

Сын его хромоножки-брата Хасан, несмотря на уговоры отца и дяди учиться и вылезти из нищеты, зажить лучше предыдущего поколения, думает совсем о другом: о своей влюбленности в Нильгюн, о социальном неравенстве и как его преодолеть поскорее, чем долгим путем учебы и работы, и друзья подсказывают ему простой выход - всего-то надо примкнуть к националистам да бить коммунистов и отбирать у них деньги.

Вообще извечный конфликт поколений в романе Памука, как и у Тургенева, отражает и ситуацию в стране, за бурный двадцатый век претерпевшей много изменений - распад империи, переход к светской республике Ататюрка, несколько военных переворотов (действие романа происходит где-то в конце семидесятых, очередной переворот случился в 1980, а роман Памук писал с 1980 по 1983), но традиции в народе живы и не сдаются без боя, что видно на примере семьи Фатьмы, которая сама, несмотря на воинствующий атеизм мужа, сына и внуков, не перестала верить в Аллаха. Страна на перепутье между Западом и Востоком, и эти противоречия для многих становятся янтарем, в котором они увязают, словно мухи. У Памука вообще все книги об этом, за то и уважаю и буду продолжать дальше осваивать его творчество.

Это что такое только что было? Меня затолкнули, аки Лжедмитрия, в пушку и выстрелили в сторону Китая. Во время полета смогла заценить много толстых и не очень ягодиц, упругих и отвислых грудей, набрякших и опавших… карманов, звериный оскал и самый искренний смех, глубокую любовь и непереносимые потери, буйство созревания и спокойствие оседлости, поиски себя и отказ от классовой борьбы, феерию юмора и прижимающую за гениталии трагедию. Ничего не ожидала от доселе неизвестного мне Юй Хуа, но с огромным удовольствием заценила все причинные места текста, придя в не меньший экстаз, чем мужики Лючжени от попки Линь Хун.

Люблю сатиру. Такую, чтобы складывала пополам в приступах гомерического хохота, а потом бросала в противоположную крайность – рыдать и потеть, подтереть сопли и снова рыдать. Это напомнило любимые и зачитываемые вслух рассказы из сборников «юмор серьезных писателей», где авторы не стремаются прибегать к фарсу, физиологичности, подмечать человеческую упоротость в разных плоскостях и не щадить даже собственную мамку. Стоит только писателю хотя бы на минутку вспомнить о моралях этих ваших, о том, что там сейчас в обществе считается комильфо, так сразу же послышится фальшь, моментально лопнет струна читательского интереса. Захлопнет он книгу и стыдливо спрячет ее под матрас, а может и подопрет ею шатающийся шкаф. Если не что похуже.

Юй Хуа прочитала на одном дыхании, переводя только дух, чтобы утереть слезы да подзаправиться парой мисок простой лапши, под конец позволив себе и саньсянь. В «Братьях» что только не нашло отражение, но сразу же в глаза бросается физиологичность описаний, сконцентрированная на телесном. В лучших традициях. Даже не на ощущениях тела (их мы только себе представляем, когда читаем про падение Лю Шаньфэн, например), а на чисто физиологических выражениях. Герои спят, едят, рыгают, занимаются сексом, едят, спят, иногда не едят, умирают, едят и снова совокупляются. Мотивация их до смешного проста, нет всё усложняющих рефлексий.

Не заморачиваясь бытописанием и не ударяясь в скрупулезное восстановление исторических реалий, Юй Хуа парой штрихов умудряется передать царящий в стране дух, обстановку и уровень развития. Беспредел революции, пожалуй, описан ярче и больнее всего, как и потеря самости в результате глобализации. Автор не поносит толпу, которая зверствует, убивает, стирает все человеческое с лиц, не потрясает кулаками в праведном гневе. В момент описания творящегося безумия с обысками, насилием малолетних, вбиванием гвоздя в голову любого читателя и так проберет дрожь, потому что в произведении, начавшемся с подглядывания в туалете за бабами, после хиханек и хаханек, вырабатывания электроэнергии от телеграфных столбов наступает такой жескач, что хочется продать много почек и вложиться в билет в один конец с этой планеты. Я устала загибать пальцы, чтобы отметить все упомянутые отсылки к событиям китайской истории, сконцентрировавшись на китайскости произведения. Мироощущение у китайцев вообще интересное, с их фатализмом и шрамами прошлого. После тысяч лет истории, когда изменения происходили в час по чайной ложке, 20 век для Китая оказался наполнен чередой мелькающих с безумной скоростью событий - страна из черепахи внезапно превратилась в Ахиллеса. Что прекрасно Юй Хуа и показал.

Структура романа постоянно меняется, не дает расслабиться - автор переключает скорости и сдвигает фокус внимания, под конец вообще все закольцовывая. Это отдает современным романом, но все равно читаешь и ощущаешь традицию эпох. Упоминающиеся в тексте аллюзии на классические китайские произведения нашли отражение даже в наборе действующий лиц, в постоянном интересе к ним писателя и читателя. Про безумную схожесть Бритого Ли с Сунь-Укуном даже говорить нечего.

Интересен эпизод со ста женщинами, которых переимел Бритый Ли. Это напомнило еще "Повесть о Гэндзи", где тот не пропустил ни одного женского рукава. Там тоже было порядка ста женских персонажей. И можно сказать, что Бритый Ли, этот китайский Гэндзи, тоже скрывается в облаках, овеянный вечной славой. Сексуальная энергия била из Бритого Ли только в моменты просперити и вещание о его подвигах заняло не так много. Автор не концентрировался и на любовном треугольнике «Бритый Ли – Линь Хун – Сунь Гун», хотя отвел этому достаточно места. Он включил еще порядка двадцати героев, о которых держит в курсе на протяжении всей книги, отходя и снова возвращаясь. Они трансформируются, превращаясь из вчерашних врагов в соратников протагониста. Кажется, что многие действующие лица находятся вне времени - они были, есть и будут всегда. Переобувшись на ходу, из поборников культурной революции превращаются в ее жертву, из бедных ремесленников - в матерых капиталистов.

Как интересно было читать, так сложно теперь все структурировать и хотя бы себе самой объяснять, что именно мне здесь понравилось, когда это - все. Пойду стучаться в двери к людям и предлагать поговорить им о писателе нашем любимом, Юй Хуа. Если узнаете, что где-то арестовали человека с "Братьями" в руке, внесите залог, пожалуйста.

И ведь не хватит двух слов для описания книги. Хорошая книга - мало сказано. Очень хорошая книга - уже три слова и сказано больше. Бестселлер из Китая. Вокруг писателя ходит много легенд - о нём ничего неизвестно, он не планирует писать книги дальше, просто человек поделился жизненным опытом. Итак, перед нами Внутренняя Монголия, Китай, бескрайняя степь, а самое главное - Китай времён Культурной революции, которая чем-то сходна с красным террором кхмеров, когда они уничтожили всю интеллигенцию Камбоджи, сослав её на сельскохозяйственные работы. Китай не настолько дикая страна, благо за плечами 5000-летняя история, богатое культурное наследие, определённая модель поведения.

В центре книги молодой пекинский парень Чень Чжень. С детства он увлекался дикой природой, Сибирью, Россией. Волей судьбы был сослан из комфортабельного города в степь Элунь. Здесь на первый взгляд немыслимые условия для существования. Да ещё и волки нападают каждую ночь, неся с собой гибель для домашнего скота. Чень Чжень весьма упорный, он добивается дружбы со всеми уважаемым Билигом, монгольским скотоводом. Теперь ему предстоит познать всю хитрость существования в степи, понять как жили кочевые скотоводческие племена, как они повлияли на Китай, чем они схожи, какие различия. Такое нехитрое описание.

О Китае известно много, о кочевниках мало. Их культура не стоит она месте, она вместе с ними в пути. Поэтому нет архитектурных памятников, следы их жизнедеятельности подъедают беркуты и волки, остальное развевает ветер. От их существования ничего не остаётся. Лишь Гумилёв пробовал делать робкие утверждения, однако его слова большинством историков не воспринимаются всерьёз, так как они ничем не подкреплены. Это неудивительно. Говоря о кочевниках, можно только предполагать. Вот и Билиг в одной из бесед с Чень Чженем предлагает тому написать книгу о монголах. Хотя бы одну. С этого момента, надо полагать, Цзян Жун и задумал написать эту книгу. И писал он её более 30 лет.

На наглядном примере Чень Чжень убеждается в уникальности волков. Он понимает и пытается донести до читателя, что многое из современных достижений цивилизации сделано благодаря наблюдениям за волками. А теперь человечество развилось настолько, что и волки больше не нужны. Их заслуги ушли в прошлое, как и сами волки. Жизнь идёт вперёд, оглядываться назад нет нужды.
Красиво сказал один из героев книги: "Волки понимают природные явления, разбираются в рельефе местности, умеют выбрать время, хорошо знают и себя, и противника, понимают стратегию и тактику, отлично ведут ночной бой, партизанскую, манёвренную войну, совершают стремительные броски, внезапные вылазки, блицкриги, умеют, использовать преимущества концентрации войск".

Ещё один факт влияния монголов на Китай. В переводе с монгольского "Чина" означает волк.

И весьма хороший контекст в книге закладывается о деятельности человека в негативном влиянии на экологию. Когда-то богатая пастбищами степь Элунь ныне превращается в пустыню. И Пекин стал задыхаться от пылевых бурь. За какие-то 30 лет ситуацию меняется на глазах. 5000-летняя история протекала постепенно, однако вторая половина XX века внесла такой разрушительный вклад, что все эти 5000 лет обратились в прах.

Эти рецензии тоже могут вас заинтересовать:
- "Повести и рассказы" (сборник) Лу Синя

Реки в Азии выглядят длинней, чем в других частях света,
богаче аллювием, то есть -- мутней; в горстях,
когда из них зачерпнешь, остается ил,
и пьющий из них сокрушается после о том, что пил.
Бродский

С продолжением удачно начавшихся книг всегда есть это: ждешь новой встречи с героями, о которых страстно хочешь знать, заранее настраиваешься на обаяние языка и стиля, чуть опасаешься разочарования. Которого чаще всего не удается избежать, потому что та, первая, история закончилась ведь, нынешняя будет о другом. Даже если действовать в ней станут те же персонажи, они прошли через серьезные испытания и уже не будут прежними.

Героям книжных циклов мы готовы простить многое, так работает эффект сериала, когда персонажи становятся немножко родственниками.  Но  мыльнооперного налета третьесортности, в случае сквозных героев и действия, избежать труднее. И лишь тогда, когда автору удается найти баланс между знакомым и абсолютно новым появляется по-настоящему ценная книжная серия. Амитав Гош из тех немногих, кто умеет.

"Дымная река", вторая книга "Ибисной трилогии", и она о том же: предыстория Опиумных войн, восстановление хронологии предшествующих и сопутствующих событий, новая встреча с некоторыми героями, знакомыми по "Маковому морю". И одновременно совсем о другом: действие переносится из Индии в китайский Кантон, а в фокусе внимания оказывается сообщество купцов, построивших благосостояние на торговле опием.

Напомню, в сути "Ибисная трилогия" — первый в художественной литературе честный подробный рассказ о том, как Британская империя подсадила мир на наркотическую зависимость. Если индийская часть рассказывает о том, как колониальные власти в принудительном порядке вытесняли с полей все сельскохозяйственные культуры, кроме опийных маков, как функционировало поставленное на поток фабричное производство наркотика, то китайская поведает о дальнейшем пути зелья, о транспортировке и о том, как Империя Цин стала землей наркоманов.

Примерно как бывшие страны Союза сразу после его распада. Помните это кошмарное время, когда в подъездах каждое утро валялись шприцы, а на детских площадках, едва не в каждом дворе, сидели обдолбанные торчки? Примерно то же происходило в середине 1830-х в Китае,  способ употребления зелья был иным, но глубинный смысл развала страны тот же самый:  Британская Империя искала крупный и относительно близкий к источнику сырья рынок сбыта, обильный населением Китай отвечал требованиям, а торговля чаем, шелком, фарфором ставила его в транзитную цепочку. Что до запрета употребления наркотиков — проблема решалась откатам коррумпированному чиновничеству. Все как у нас.

Середина 1830-х стала критическим временем, когда наркомания охватила все слои общества, ведя к вырождению нации. В этих условиях император вынужден был пойти на жесткие меры, как в отношении торгующих и употребляющих, так, главным образом — в отношении импортеров, преимущественно английских купцов. Финал известен:  в ответ на конфискацию и уничтожение крупной партии наркотиков, Англия объявила войну, а преимущество английской военной машины обеспечило капитуляцию Китая на кабальных для него условиях, с беспрепятственным распространением наркомании.

Все это будет чуть позже, здесь и сейчас мы в точке неустойчивого равновесия, когда маятник вот-вот качнется, но пока завис. Уже ничего не изменить, ставки сделаны, и событий, которые приведут к крушению, не отменить но есть еще время насладиться последними иллюзиями. В фокусе внимания богатый опиумный торговец-парс из Бомбея Бахрам-бей, отец А-Фаня, помните пристрастника из первой книги, скованного кандалами с раджой Нилом, вместе с которым они бегут с "Ибиса"?

К нему, рискующему всем нажитым, влезшему в долги, чтобы закупить огромную партию опия в надежде совершить гешефт всей жизни и выкупить судно - к нему устроится секретарем Нил. Вы помните. что бывший раджа прекрасно образован, говорит и пишет на нескольких языках.  Его глазами мы увидим происходящее. Его и еще одного человека, внебрачного сына знаменитого художника, по стечению обстоятельств бывшего другом детства Полетт.

Да-да, милой малышки Полетт, одержимой ботаникой, не пожелавшей замуж за престарелого судью,влюбленной в Закарию Рейда и разлученной с ним. На Маврикии на нее натыкается другой увлеченный растениевод, путешествующий на корабле-саде, вся палуба которого уставлена экзотическими растениями, импорт которых в Европу золотое дно, потому что стоят все эти саженцы там бешеных денег. Но прежде нужно довезти, это вам не сырец по трюмным ящикам тарить — живые растения капризны.

Хорек (таково прозвище корабела-биолога) остро нуждается в грамотном помощнике, Полетт занимает вакантное место, а поскольку женщинам вход в Кантон заказан, в то время, как одной из главных целей нынешней экспедиции является редкая камелия - то розыск саженцев берет на себя за скромную мзду молодой художник Дрозд. Его письма к Полетт о происходящем в Городе Чужаков (так назывался Кантон на пиджин)  вторая точка романной оптики.

Поразительно масштабное многоплановое повествование, в котором историческая достоверность и захватывающая интрига соединяются с крепкой жизненной философией, а читатель, вместе с любимым героем, вынужден делать непростой морально-этический выбор.

Прекрасная книга и отличное продолжение истории. Думаю, что у меня не хватит терпения ждать, когда  Александр Сафронов сделает для Фантома перевод третьей части "Flood of Fire ", прочту в оригинале.

Красивая и певучая книга, в которой говорится о страшных вещах. Мы, европейцы, знакомы в основном со своим театром военных действий Второй мировой, ужасами Холокоста, немецкими концлагерями, блокадой Ленинграда и т.д., а на тихоокеанском побережье континента происходило ровно то же самое, только с азиатской спецификой. Я читала «Узкую дорогу на дальний север» Ричарда Флэнагана о строительстве железной дороги на территории Бирмы и Малайи и все сопутствующее тяжелому изнурительному труду в условиях тропической жары и антисанитарии и «Белую хризантему» Мэри Линн Брахт о специальных лагерях "женщин для утешения" солдат императорской армии. И вот теперь эта книга, в которой есть и то, и другое, и много чего еще.

Согласно азиатской культурной традиции, Тан Тван Энг фоном для всех происходящих ужасов дает красоты природы и вплетает в роман искусство, которое тоже не вечно, но все же при его помощи мы как-то примиряемся с бренностью и бессмысленностью бытия. Время-разрушитель не жалеет ничего, ни душевного здоровья самой рассказчицы, довольно быстро проваливающейся во мрачные глубины афазии, ни прекраснейшего японского сада, который за без малого сорок лет запущенности разросся до того, что смотритель поручил нанятой садовнице сделать из него "естественный сад", т.е. убрать всю экзотику и оставить только эндемичные для местности растения. Чуть менее мимолетными и скоротечными кажутся хоримоно - искусные татуировки, которые люди носят на себе всю жизнь, а потом даже поручают после смерти содрать с них лоскут кожи, дабы произведение мастера осталось на память потомкам.

Повествование идет в двух временных пластах - в начале пятидесятых, когда еще молодая Тео Юн Линь приезжает на Камеронское нагорье с целью создать японский сад в памяти о погибшей в концлагере сестре, и тридцать шесть лет спустя, когда Юн Линь, выйдя на пенсию, возвращается в Югири, чтобы успеть закончить начатое, пока разум еще при ней. Всю книгу ждешь каких-то ужасов, но по факту они занимают в книге страниц двадцать, а все остальное время мы под разными углами смотрим на разное, из чего писатель складывает цельную картину. Жизнь в Малайе, сперва при британском владычестве, потом при японской оккупации, снова при британцах и уже в условиях независимости, отношение разных народов к разным режимам (родители главной героини, например - пролИвные китайцы, которые до последнего смотрели британцам в рот, но в конце концов до отца главной героини дошло, что "бананом" (снаружи желтым, внутри белым) больше быть не стоит), интересный взгляд на то, почему в Малайзии не вышло установить коммунистический режим. Краткий экскурс в англо-бурские войны в Южной Африке глазами пожилого Магнуса Преториуса, который после поражения осел в Азии, женился на китаянке, стал выращивать чай, но плантацию свою назвал Маджуба (как напоминание британцам об унизительном поражении в битве при Маджуба-Хилл в первой англо-бурской) и вывесил над ней флаг Трансвааля. Накамура Аритомо, его короткий взлет и опала, и тонкие и нежные отношения с Юн Линь, в которых они медленно-медленно двигались навстречу друг другу и заново учились доверять. Японский историк Йошикава Тацуджи, который сейчас занимается тем, что не дает японским властям вымарать из школьных учебников правду о преступлениях японский армии на оккупированных территориях, а в войну чуть не стал летчиком-камикадзе - его рассказ в шестнадцатой главе очень пронзительный. Покрывающие все тело татуировки хоримоно, в процессе которых настолько привыкаешь к боли, что начинаешь испытывать от нее удовольствие - так вот откуда Жаклин Кэри черпала свое вдохновение для образа Федры! То, как в войну не все ведут себя как герои - герои в большинстве случаев не выживают, а те, кто остается жив, в какой-то момент пошли на сделку с совестью, и потом всю жизнь мучаются, потому что выжили, в то время как близкие погибли.

В роман вплетены красивые притчи (например, вот эта мне очень понравилась), а также образы и сравнения. Богиня памяти Мнемозина и ее безымянная сестра-близнец, богиня забвения. Воспоминания, подменяющие настоящее - этакая форма заимствованного пейзажа, шаккёя. Умение прощать и отпускать прошлое. Загадки и даже подобие детективной линии с поиском сокровищ императора. Контрасты: спокойствие дзена в саду и партизанские отряды коммунистов, красота искусства и ужас насилия, восхищение природой и та самая бренность. Думаю, эту книгу можно перечитывать не раз и постоянно открывать для себя что-то новое.

«Братья» начинаются как типичная семейная сага, изрядно приправленная типичным для Хуа гротеском и иронией – именно это, собственно, и хотел изначально написать Юй Хуа, но, посетив впервые США и вернувшись на родину, немного изменил замысел: роман всё рос и рос, вмещая в себя все острые повестки дня вчерашнего и сегодняшнего, полнился отсылками и метафорами на эпоху, превратившись в итоге в довольно жестокую социальную сатиру. Сам Юй родился в эпоху культурной революции, пережил резню на Тяньаньмэнь в 1989 году, своими глазами видел, как забивали человека палкой (эта сцена будет в романе) и множество других убийств и насилия. Один из самых известных писателей страны, Юй Хуа в итоге задумал самый масштабный свой роман и писал его, кажется, и вправду слишком долго, но результат того стоил - вышедшие «Братья» поразили весь Китай.

«Братья» - остросоциальный роман. В одном из интервью он сказал: мы жили между двух крайностей, мы все больные. Эти слова, по сути, очень знаковые для его творчества в целом и для конкретно «Братьев» - тут всё так и есть, сплошные крайности и все явно не в себе. После публикации «Братьев» в Китае писатель отправился в бесконечное путешествие по журналистам, в итоге сказав, что устал говорить о романе, мол, сказал уже всё, что мог, хочется теперь послушать других людей. Критика в самом Китае была к нему жестока – и за эту самую остросоциальность, и за критику эпохи, и за сортирный юмор и трагическую, в общем-то, развязку. И это, впрочем, не помешало ему в 2005 и 2006 годах, когда, собственно, «Братья» и вышли, - да ещё и в двух томах! – продать более чем миллион копий книги.

Любая дикость воспринимается легче посредством юмора, гротеска, иронии. Юй Хуа – постмодернист своего века, выворачивающий наизнанку историю родной страны и вываливающий эти малоприятные внутренности – нате вот, такова вот моя родина. Преувеличивать, доводить до абсурда, параллельно ужасая до смерти эскалацией насилия и драмы – пока вокруг ржут и рыгают, другие захлёбываются кровью и терпят побои и унижения, пока любовь всей жизни изменяет с другим, утопая в сплошной физиологии, кто-то ляжет под поезд, и в этой сцене никакой физиологии не будет – одна лирика. В отношениях двух противоположностей всё так и есть – есть два брата, олицетворяющиее разные стороны баррикад трясущегося в Паркинсоне революций и реформ Китая. Один - возвышенный и чуткий, другой – как тот гопник с района, даром что миллиардер. Первый любит одну и ту же женщину, держит данное слово, любит родителей и не смеет нарушать закон. Другой, в общем-то, любит своего брата – как же не любить, он же брат! – но любовь эта порой довольно расчетлива. Высокие чувства ему неведомы, а единственную женщину, которую он возжелал, и не любил никогда, сплошная подмена понятий. Бритый Ли и сам как поезд – рушит чужие жизни, не особенно стараясь: те, кто не успевают к нему приспособиться, ломаются, потому что их душевные конструкции слишком хрупкие. Нужно успевать крутиться – строить бизнес, хотя бы и липовый, менять баб, как перчатки, следить за модой, лететь в космос, наконец, потому что денег уже слишком много, как до Луны и даже обратно. Городок Лючжань постепенно грозит превратиться в Личжань.
В «Братьях» очень важен и сам язык – весь этот «туалетный» юмор здесь соседствует с размышлениями героев; сортир против души, жопа против любовного признания. Вульгарность – результат той самой культурной революции, к которой так стремился Мао. Нате – роман, собственно, и начинается с того, как герой в общественном туалете через дырку в полу пытается разглядывать женские задницы. На этом строится завязка сюжета, так происходит знакомство с основными ключевыми героями: Бритый Ли становится популярен в посёлке именно потому, что среди других женских задниц он увидел самую популярную в Лючжени, принадлежащую красавице Линь Хун. На историях о том, что он именно увидел и как это было, Бритый Ли, собственно, и станет в самом деле «предпринимателем» - не позже, когда начнёт толкать секонд-хенд, а именно в четырнадцать лет, предлагая местным мужикам выгодный бартер – он им историю про жопу, а те ему тарелку вкусной лапши. Бритый Ли идёт со временем в ногу – только кажется, что он его опережает, но по сути – именно так и выглядит Китай тех лет, предприимчивый, перестраивающийся, ничего святого – и вроде всё традиционно, но либо крестик сними, либо трусы надень.

Главные герои при этом, в общем-то, олицетворяют не просто две разные стороны баррикад. Можно предположить, что их сравнения в итоге могут привести к идее о народе и власти вообще. Человек ранимый, переживающий все катастрофы века, скромный и честный, любящий и возвышенный Сун Ган искренне любит своего брата. Тот – слишком масштабная личность, чтобы просто приравнивать его к чиновникам, да и это не совсем верно, однако очевидно, что помимо бесконечных отсылок к реальным историям из серии «из грязи в князи» (взять хоть поработившего китайский интернет Робина Ли, даром что тот не лысый), Юй Хуа больше прочих ссылался на самого главного политика века. Даже масштабное шоу с девственницами в главной роли, впрочем, не может не напомнить о том, что великий кормчий Мао Цзедун был тот ещё бабник – как известно, ему мечталось обрести бессмертие через постель, потому череда любовниц к нему не иссякала даже несмотря на то, что у него диагностировали трихомоноз. Который Мао лечить не собирался, а одарял направо и налево всех своих женщин. Трихомоноз в запущенном состоянии, разумеется, привёл и к бесплодию – и в книге Бритый Ли приводит себя к бесплодию сам, сходив к врачу и сделав «перевязку». Параллелей между ними слишком много, в том числе и вечная неопрятность Ли - Мао тоже редко мылся и даже зубы не чистил, отвечая на это: вы когда-нибудь видели, чтобы тигры чистили зубы? Сам Бритый Ли объясняет окружающим – он хочет быть ближе к народу, но это его желание продлится недолго и всё же сменится на атрибуты власти и богатства.

Братья – две противоположности друг другу, и всё-таки, как понятно, они вместе. Важно и то, что эти братья не родные – конфликт строится в том числе и вокруг этого. Отец одного из братьев во время революционной мясорубки и бесчинства хунвэйбинов умрёт в кровавых муках. Разумеется, в какой-то момент Бритый Ли не может не вспомнить, что отец ему этот – не родной, а есть какой-то другой, более подходящий под условия времени. Куда толпа, туда и Бритый Ли, в тот момент, пока Сун Ган размазывает сопли и пытается отыскать, в какую каталажку запихали ещё живого тогда отца. Меняется время – схлынула одна волна, катит другая, после того, какую разруху оставил после себя так называемый «большой скачок» Мао, нужно думать о том, как повышать ВВП. Это я ваш сраный ВВП, замечает Бритый Ли – начинает он, разумеется, с того, что строит мусорную бизнес-империю – понятно, что Юй Хуа отмечает лишний раз, что деньги в случае с некоторыми героями, не пахнут ни в туалетах, ни в мусорных кучах. Очевидны и литературные отсылки – извечный «сон в красном тереме», только в профиль, где и свержение богатых в условно бедные, и даже битва за одну женщину - и та на месте, только век другой. Примечательно, что западная критика сравнивает «Сон в красном тереме» именно с Анной Карениной, в то время, как и один из героев «Братьев» от несчастной любви тоже бросится под поезд. Критик Джесс Роу в the New Yorker, рассуждая о сложности перевода такого романа на английский, приходит в итоге к выводу – несмотря на великолепный замысел и мастерское исполнение, пропасть между Западом и Востоком всё ещё слишком велика, чтобы «Братьев» мог кто-то целиком и полностью понять и принять. Неутешительный вывод, включающий в себя не только тоску от того, что литературу востока всё ещё не читают почти нисколько, но и всё же надежду на то, что ситуацию эту можно и нужно менять.

Стоит понимать, что весь разгул раблезианского карнавала, смешение высокого и низкого, взаимопроникновение сатиры и реализма, гротеска и модерна, калейдоскоп ярких сцен, - это не цель, а всего лишь средства для относительно безболезненного ввода читателя в повествование.
Не будь этого карнавала, книга бы не рассыпалась, но воспринимать её было бы ой как сложно.
Сложно, наверное, в первую очередь, для европейского читателя, который, чаще всего, умеет акцентироваться лишь на одном: на внутреннем или на внешнем. Да, это, возможно, звучит парадоксально, учитывая богатую европейскую литературную традицию, которая, вроде бы, доказывает обратное. Да вот хренушки, так оно и есть.
Достаточно лишь вспомнить, сколько европейцы придумали слоёв толкования Библии. Буквальный, аллегорический, типологический, тропологический, анагогический, жопукверхузадерищенский. Да от такого изврата и разорвать может, с натуги-то. И яркий апологет европейской культуры - Умберто Эко - тоже советовал не пороть горячку, а прочитывать книгу несколько раз, с каждым разом переходя на новый уровень, пока не упрёшься в стену своей ограниченности.
У азиатов с этим делом всё намного проще и одновременно намного сложнее. Почитайте любой классический китайский роман и попытайтесь отделить смыслы, снять слои. Возможно, у вас получится. Возможно даже, что вы будете правы в своих умозаключениях, но иногда синие занавески - это не что-то одно, а всё сразу, и это надо улавливать, а не осмыслять. Азиаты умеют улавливать. Но им в этом деле проще даже с точки зрения семантики. И одновременно сложнее, ведь если мы имеем дело с кирпичиками, то они со шлакоблоками.
Ну да чёрт с ней, с этой семантикой, кому она вообще нужна? Вёл я, в общем-то, к другому. К тому, что средства выразительности, включая так коробившие всех жопы, дерьмо и вагинальные плевы - помогают. Помогают не утонуть в бездне отчаяния, помогают читателю держаться на плаву, хватаясь за перевязанные канальца Бритого Ли, держать голову над уровнем заполненной выгребной ямы.
И деловито разбираться, что же это такое принёс нас Юй Хуа на блюде: то ли роман взросления, то ли плутовской роман; то ли он сталкивал Запад с Востоком, то ли он отдавал дань традициям классической китайской литературы; то ли он структурно представил свою книгу в виде маленькой копии Китая - как в пространственной, так и во временной плоскости, - то ли передавал пример Гомеру и всем, кто был опосля него. Чёрт его знает. Но уж что точно можно сказать наверняка, что Юй Хуа явно пожалел своих западных читателей, позволив им с умным видом раздирать его книгу на кусочки.
Да и я вшивый европеец, отщипну тоже парочку кусков.
Чёрт с ней, с историей Китая. С его разрушением и возрождением из пепла, с его, казалось бы, полной капитуляцией перед западом, которая позже выльется в почти безоговорочную Китая победу. Все эти геополитические вещи не для моего среднего ума.
А вот что я могу оценить хоть с небольшой толикой понимания, так это персонажей.
И я сейчас говорю не о Сунь Гане, Бритом Ли или Линь Хун - нет, они всего лишь индикаторы, стереотипические лакмусовые бумажки глобального полотнища. Я говорю о главном персонаже книги - о толпе.
О! Я влюбился в толпу из этой книги! Она просто великолепна!
Эта толпа, — то распадающаяся, то собирающаяся воедино, то сталкивающаяся сама с собой, то поглощающая героев, то выплёвывающая их обратно, то несущая героев в своём потоке, помогая не утонуть, то мешающая двигаться, сбивающая с ног, и при этом ласкающая, бьющая и даже убивающая, ползающая на коленях и бесконечно ржущая, пердящая, голосящая, плюющаяся, хлопающая, перешёптывающаяся и кричащая, — эта толпа была незримым персонажем даже в тех эпизодах, которые происходили с героями наедине, ведь тогда она просто коварно пряталась внутри героев, плескалась там и заставляла быть её частью.
Честно говоря, до этого мне не попадалось такой толпы ни в одном прочитанном мной произведении. Такой любовно выписанной и всепоглощающей. Настолько значимой, что если без любого из литературных приёмов книга бы не развалилась, то без толпы от неё не осталось бы ничего. Можно убрать из книги Сунь Гана и даже Бритого Ли. Книга метаморфирует, превратится в нечто другое, но останется книгой. А без толпы нет. И даже если бы Ли улетел в космос, он взял бы всю эту толпу с собой.
Ну и напоследок: аккумулировать весь свой жизненный путь, все свои чаяния и стремления, все свои грёзы и мечты, собрать все причины своего несчастья и злобы, радости и доброты, раздоров и примирений, жизни и смерти в одной точке - это ужасно страшно. Особенно, когда эта точка - пятая.
Надеюсь, жопа Линь Хун того стоила.