Рецензии

Преамбула. Братья представляю собой достаточно сложный и спутанный клубок, разобраться в котором совсем не так просто, несмотря на, казалось бы, всю простоту и даже примитивность повествования. Достигается запутанность данного клубка за счет хитрого переплетения трех типов нитей, и именно за эти нити данный роман необходимо распутать. Данные нити и легли в основу структуры рецензии, и, более того, 99% романа в данную структуру укладывается. Обозначим данные нити так: Классика-Модерн; Реализм-Сатира; Китай-Запад.

Классика-Модерн
Наверное, самый легко считываемый для неподготовленного читателя пласт, это классика-модерн. Он почти не требует знания китайской классической литературы, но а с модернистскими приемами читающие люди уже давно хорошо знакомы и угадывают их без особых проблем.

Структура повествования
Начинающийся в духе совершенно классического повествования, со строгой структурой (детство, юность, первая любовь, первые поражения, первые победы) в первой части — роман потихоньку начинает приобретать модерновые нотки. Данное изменение стилистики обусловлено в т.ч. и сюжетными изменениями — даже разделение романа на две части, на первый взгляд, кажется вполне классическим (юность — взрослая жизнь), но при более внимательно рассмотрении здесь просматривается литературный прием: вторая часть — это не переход героев во взрослую жизнь, а наметившееся разделение братьев, по юности пока еще не сильно бросающееся в глаза. Перетекание классики в модернистские приемы на этом не заканчивается.

Конфликт города и деревни
Вяло обозначенный в самом начале конфликт города и деревни постепенно утрачивает свой классический заряд — деревня сама превращается в небольшой город, со всеми вытекающими последствиями. Переход в противоположность чего-то, изменения героев, причем изменения героев не в классическом стиле, а абсолютно в духе романов Сорокина — опять модернизм. Найти здесь модерновые приемы совсем не так сложно, они лежат прямо на поверхности — но в сочетании с другими нитями, сшивающими повествование, они начинают играть значительно более интересную роль.

Закольцовка
Еще один классический прием, который автор применил — закольцовка повествования. Онанизм главного героя о каждую лавку превратился в секс главного героя со всеми женщинами. Мнимая импотенция тоже нашла свое отражение в конце романа — следуя традициям литературы, где каждое ружье должно выстрелить, а вброшенное понятие сыграть — автор скрупулезно закольцовывает свой роман.

Реализм-Сатира
Данный пласт вызывает уже значительно больше проблем со считыванием. Отечественный читатель вообще не очень привык к резким переходам от реализма к жесткой сатире, и если сатира в рамках отдельного произведения воспринимается вполне нормально, то перемешиваясь с чем-то, особенно с серьезными темами типа смерти и голода, — всегда вызывает больше недоумения, а то и раздражения. Тем более странным показался для отечественного читателя самый обсуждаемый элемент — натурализм.

Натурализм
Любой, кто бывал в Азии, подтвердит, что у азиатов совершенно другое отношение к телесности. И если в городах это еще не сильно бросается в глаза — то в деревнях это чересчур заметно. Справлять естественную нужду для мужчины на берегу реки, где его может увидеть куча людей — норма. Да что там естественная нужда — достаточно посмотреть юмористические японские передачи чтоб понять, что отношения с телесностью у азиатов совершенно иные, чем у европейцев.
Автор прекрасно стилизовался под китайскую народную культуру (под народной культурой понимать не ту культуру, которую правительства презентуют под данной торговой маркой (в случае России это кокошники с самоварами), а саму что ни на есть сельскую телесную культуру, с шутками вроде высыпать ведро дрожжей в сельский туалет или овеянные веками традиции задирания юбок (или того хуже) на сельские праздники), и, надо сказать, выбил этим очень много читателей.
Кал, онанизм, вуайеризм — лишь неполный список, который, судя по всему, произвел впечатление на многих. Как по мне — весь этот деланный ужас читателей от подробностей либо наигран, либо от незнания: сама традиция литературы включает излишний натурализм уже с очень-очень давних времен, будь то Гаргантюа и Пантагрюэль или Симплициссимус . Многочисленные перечисления, чем герой подтерся — это не какое-то извращение автора, а самая что ни на есть дань культурной традиции, о которой мы еще поговорим.
Ко второму акту (и здесь тоже нельзя об этом говорить в отрыве от третьего пласта повествования Китай-Запад) сам стиль меняется — телесных шуток становится гораздо меньше, а те что есть становятся более забористыми — даром что их начинают лучше камуфлировать. Тема трансексуализма, фестиваля девственниц и даже зоофилии (мужик с овчаркой в бане — тонкий намек на толстое обстоятельство) может восприняться значительно тяжелее (хотя тоже нового для литературы здесь нет, вспомнить Золотого осла ), чем бесконечный прилюдный онанизм героя — вещь, много раз описанная в т.ч. и классической литературе.

История и сатира
Сатира на историческую тему воспринимается отечественным читателем очень тяжело — даже сейчас, когда прошло уже почти 80 лет, над Великой отечественной войной шутить в России не принято вообще никак. Поэтому резкие переходы от онанизма главного героя к трагедиям семьи и обратно действительно может покоробить отечественного читателя. Списать это надо на то, что для восточного сознания смерть совсем не то же самое, что для европейского — поэтому то, что воспринимается как беспримесная трагедия в Европе, и, разумеется, в следствии этого не могущая выступать поводом для шуток, в Китае воспринимается в духе шанса на иное, лучше перерождение для хорошего человека. Это ощущение отрешенности, некоей надмирности, в сочетание с творящимся в реальности, дает действительно достаточно любопытный микс: с одной стороны, представляющий исторической полотно вроде как серьезно, тем самым невротизируя читателя, ну а с другой стороны — как-бы показывая читателю, что то, к чему он пытается отнестись серьезно — не повод для серьезного отношения даже для самих героев.
Американские горки между трагедией реальности и нарочитым фарсом представляю собой достаточно крепкий орешек, но после его раскусывания — авторская методика перестает сильно невротизировать, а читатель начинает спокойно качаться на волнах эмоций.

Китай-Запад
Самый сложный и, по совместительству, стержневой пласт для романа — первые два пласта скорее служат эдакой приправой для генеральной фабулы (поэтому разговор о них вынесен в самое начало), как бы затеняя её, но при этом позволяя ей выступить более рельефно. Не за счет яркости, а за счет выпуклости.

Переход Китая
Бритый Ли, конечно, олицетворяет собой Запад, пришедший в Китай. Сун Ган — традиционный Китай. Вся книга — история того, как со временем мир Сун Гана исчезает, а мир Бритого Ли — растет, и Китай начинает ему подчиняться. Утонувший в нужнике отец Бритого Ли (классическое отношение китайца к западной культуре), и сам Ли, которого поймали за схожим делом, над которым смеются и которого презирают, не побеждается традиционными китайскими ценностями — честью, уважением (Сун Ган такую же проверку провалит). Более того, Бритый Ли (даже то, что его знают по прозвищу, как-бы говорит о его космополитичности) даже свое презрение превращает в свою выгоду, начиная торговать секретом Линь Хун — хотя этот секрет и привел его к презрению.
Эта история могла бы выглядеть как история развращения Бритым Ли своей родной провинции — но автор не дает таких простых оценок. Нет, это меняется само время, и Бритый Ли оказывается более удачливым игроком чем его брат, казалось бы, отвечающий всем конфуцианским ценностям. Через историю того, как Бритый Ли становится все больше, а Сун Ган все меньше — автор нитью проводит историю своего родного Китая, который как Сун Ган сломался под западными ценностями, и стал царством Бритого Ли. Важно помнить, что Бритый Ли не является олицетворением зла — скорее олицетворением несколько иного качества. Его отношения с братом хоть местами и потребительские, но доброжелательные — и вовсе не Бритый Ли приводит брата к такому концу. Нет, сама атмосфера, в которой Бритый Ли становится «князем мира сего» невыносима для Сун Гана.

Китайско-Европейские аллюзии
Содержание романа в плоскости «Китай-Запад» тоже чрезвычайно любопытно — вроде бы, на словах, книга просто переполнена отсылками к классическим китайским романам: Речные заводи , Сон в красном тереме , Путешествие на запад , Троецарствие — герои этих романов вспоминаются регулярно, наряду с китайскими поэтами и философами. Не забывает автор даже про Искусство войны Сунь-Цзы . Однако на деле, если копнуть чуть глубже, становится понятно, что это очередная литературная игра. Традиция, действия, неявные отсылки в романе абсолютно европейские, лишь слегка покрашенные китайской традицией. Так, оставаясь на словах верным традициям, Китай, в понимании автора, уже давно от них отошел — не от буквы, а от сути. Европейский бэкграунд романа виден невооруженным глазом — но куда приятнее отметить духовное родство автора с русской литературой.
Тема русского в романе всплывает несколько раз — от идеи полета на МКС, визита русского художника для написания портрета Бритого Ли, к вполне себе непрозрачным аллюзиям на Анну Каренину (в теме с поездом. Кстати, очень сильный эпизод — поезд и рассуждения в классическом китайском духе о красоте природы). Собственно, оно и понятно — выросший в условиях коммунистического Китая автор явно был знаком с русской литературой, причем как с классической, так и с образцами соцреализма, а-ля Как закалялась сталь Островского. Все это, хоть и в искаженном виде, но в последствии обнаружится в работах автора.

Китайская женщина
Книга, как ни странно, чрезвычайно бедна на образы китайских женщин. Либо автор не сильно понимал, зачем это надо делать, либо это просто не в традиции китайской литературы (хотя как не в традиции? Во всех классических китайских романа женщины играли очень весомую роль), либо он нарочно ограничил женские типажи тремя нарочито яркими.
Мать главного героя — Ли Лань — дань традиционной китайской матери в представлении автора. Обретшая второе счастье и потерявшее его в результате культурной революции (опять исторические аллюзии) мать будущего Китая есть сочетание всех идеальных качеств, которые традиционный Китай привык видеть в женщине и матери. Уход её знаменует резкий поворот в судьбе главных героев, и предвещает приход новой эпохи.
Тетка Су — некий промежуточный вариант, переход между традиционной китайской женщиной и новой китайской женщиной (неслучайно, она присутствует и в первой, и во второй части). Проявляя доброту китайской женщины в первой части, она позволяет своей дочери жить с человеком, который её бросил во второй части, как-бы показывая, что она, идейно, уже перешла в мир Бритого Ли (промежуточные попытки перехода — это эпизоды с её желанием вложиться в дело). Динамический персонаж, призванный проиллюстрировать саму динамику.
Линь Хун — первая красавица Лючжени, давшая окончательный переход китайской женщины от Ли Лань, через Тетку Су, но которая зашла намного дальше. Новый мир изменил и её — и то, что в начале повествования было ей невозможным и отвратительным, в середине стало нормой, а в конце просто превратилось в обыденность. Так мир Бритого Ли изменил самое твердое в китайской культуре — китайскую женщину.

Деньги и дефлорации
Данный момент романа тоже необходимо рассматривать как совокупность разных шкал — в частности шкалы реализма-сатиры и шкалы Китай-Запад. Проистекающий из традиции наивной литературы XVI-XVII веков (мы уже установили, что автор совсем не чужд ей), автор в этом же ключе расписывает жизнь в новом мире. Идеи автора относительно жизни в новом Китае явно похожи на мысли советского человека относительно жизни при капитализме, где булки растут на деревья, кофе вываливается из загадочных кофемашин, работать не надо, а за те же зарплаты в магазина можно купить значительно больше. Ну а в бизнесе достаточно один раз вложиться, и больше никогда ничего не делать, считая прибыли.
Здесь идеи западного развития явно преломляются в призме сатиры. Богатство главного героя мотивированы на уровне людей, которые никогда ничего не зарабатывали: «Купить дешевле, продать дороже, стать миллиардером». И здесь эта заведомая нереалистичность играет сразу на два фронта — с одной стороны, автор вроде как смеется над этим, но при этом описывает это как натуральную реальность, причем описывает настолько четко, что я начинаю подозревать, что автор и сам считает, что богатство создается именно так, и достаточно приехать, потрясти фотокарточкой инвалидов — и тебе насыпят заказов на сотни тысяч. По крайней мере сам автор, чуткий к традициям западной литературы, в данном случае будто проигнорировал и Великого Гэтсби Фицджеральда, и трилогию Драйзера.
Фальшивость окружающего мира и окружающего богатства заставляет главного героя искать настоящего — и ищет он его через самые первобытные и примитивные инстинкты — секс и дефлорацию. Вся эта история с фестивалем девственниц будто призвана показать, что в мире где все — фальшивка, девственность тоже не может быть настоящей, просто фальшивка будет или чуть подороже, и сделана в клинике, или чуть подешевле. И даже финальный катарсис оказывается фальшивым — только главный герой уже соглашается на эту фальшивку. И когда главный герой соглашается принять фальшивку за настоящее — наступает реальный катарсис, смерть Сун Гана. Еще одна злая шутка нового мира над старым.

НИИ Экономразвития
Трагедию умирания старого Китая автор не может не описать в своей любимой кислотной стилистике — превращение артели инвалидов в НИИ Экономразвития, назначение идиотов ведущими научными сотрудникам по экономике, которые бурно радуются и аплодируют всем изменениям — вероятно, одна из самых колких шуток автора. Экономисты-идиоты аплодируют, как новый мир приходит и пожирает старый. Вместе с ними глухие, слепые и хромые. Эта шутка в книге у экономиста вызывает особую улыбку.

О романе в целом
Любое действие, описание или умолчание в романе надо рассматривать как точку в трехмерном пространстве, где первое измерение: Классика-Модерн; второе измерение — Реализм-Сатира; третье — Китай-Запад. Ну и четвертое, понятное дело, это время, когда точки событий смещаются все ближе к Модерну, все ближе к Сатире, и все ближе к Западу. Однако есть еще вопрос характеристики этих точек — и если с системой координат мы разобрались, то с объектами в этой системе еще нет.

Система координат романа «Братья».
И если с самой расстановкой, по крайней мере в плане идеи, все отлично, то вот реализация местами начинает подволакивать ноги:
1. Полифоничность даже рядом не стоит с классическими китайскими романами. Можно было бы сказать, что автор ориентируется на европейскую литературу — но нет, европейская литература тоже не работает так плоско. Один сюжет, нарочито простой, ограниченность героев — все это похоже не на современную прозу, и даже не на стилизацию — а просто на какую-то кустарщину;
2. Если автор хотел сатирически обыграть трагедию смены эпох, изменения общественного уклада — то с этой задачей он не справился. Кислотная сатира автора не дает почувствовать трагедию как надо, а трагедия не дает отдаться сатире целиком. Пытаясь сесть на два стула, автор, к сожалению, похоже не попал ни на один. В результате роман стал оригинальнее, но вот чем пришлось заплатить за такую оригинальность?
3. Горки повествования от счастья к трагедии начинают не то чтоб утомлять, а, скорее, укачивать. Это не захватывающий дух момент падения — а монотонное качание, от которой начинает мутить. И обязательно следующий за периодом счастья момент трагедии уже не производит никакого впечатления — скорее вызывает зевоту;
4. Традиционный китайский характер в лучших персонажах представлен ну слишком уж карикатурно-лубочно, что для людей, знакомых с историей Китая (достаточно агрессивной историей) выглядит очень странно. В это благорастворение воздухов особенно тяжело поверить. И как кузнец открыл сеть супермаркетов, и как Писака Лю стал CEO, и многое-многое другое уже больше похоже не на сатиру, а, скорее, на какие-то побасенки из жизни западных щедрых миллиардеров;
5. Не до конца понятно, фишка ли это романа, или какая-то сатира, — но подчеркнутая незлобливость героев в сочетании с достаточно мерзким характером тоже вызывает недоумение. Вот эти люди были хунвейбинами, разгромили твой дом. Вот они убили твоего отца. Вот они издевались над тобой. И вот ты делаешь их своими помощниками, миллионерами и пр. Хотелось бы списать все это на такую подчеркнутую сатиру — но просто она настолько глобальна, что заставляет сомневаться, а сатира ли это?
В то же самое время роман, если абстрагироваться от стилистики автора или попытаться понять его авторский замысел, читается достаточно хорошо. В конце концов тема, затронутая в романе — вечная: падение старого перед неминуемым приходом нового. И идея главного героя с полетом в космос лежит абсолютно целиком в данной канве. Пришел новый Китай, и этот новый Китай даже не уничтожил старый — он его по-своему любит, но все-таки заставил его покончить с собой самостоятельно. Ставший чужим в своей стране Сун Ган ушел. А теперь Бритый Ли, распылив его прах в космос, ясно обозначит, что чужим Сун Ган стал не только для своей страны, но даже для своей планеты. И даже на ней места Сун Гану теперь нет.

Тео Юн Линь находится уже на закате жизни. Жизни, полной воспоминаниями. Ей выпало немало испытаний и вот пришло последнее - афазия. Поэтому она торопится записать свои воспоминания, пока болезнь не овладела ею полностью.
Много лет назад, в период Второй Мировой войны, Юн Линь вместе со старшей сестрой оказалась в японском концлагере. Мы так много знаем из книг (как художественных, так и документальных) о нацистских концлагерях, но так мало информации о японских. Тем более, что некоторые факты они до сих пор не признают, как имеющие место быть. Чем отличались? Да мало чем, на самом деле. Те же избиения, тяжелый физический труд, полуголодное содержание, медицинские опыты, массовые убийства.
В один из таких лагерей и попали сестры Тео. Старшей повезло меньше - она стала "женщиной для утешения". Таких содержали в отдельным бараке и ежедневно каждую из них насиловали 20-30 японских солдат и офицеров. Юн Линь была младшей, в барак "утешения" она не попала. И в итоге оказалась единственной из пленников этого лагеря, кто остался в живых. Как же так случилось, что выжила только она? Вот именно эти воспоминания и выдает она маленькими, скупыми порциями читателю.
Избежав страшной участи Юн Линь дает три обещания: создать японский сад, о котором так мечтала сестра; найти место ее гибели; достойно похоронить останки.
Чтоб выполнить первое обещание Юн Линь решает встретиться с японцем Аритомо, бывшим императорским садовником. Ее тайны, его тайны... Ее ненависть, его холодное равнодушие... Что же общего у этих двух, столь разных людей? Может, Золотая Лилия? Или все таки любовь к прекрасному?
И герои, и сам сюжет притягивают к себе. Я обычно обхожу стороной и восточно-азиатских авторов, и сюжеты о Восточной Азии. Как - то вот не складывалась у меня ранее дружба с ними. Но, наверно, зря я была так категорична, потому что это уже не первая книга об азиатской жизни и культуре и я вполне довольна результатами. Книга самобытная, колоритная, очень насыщена деталями и событиями, читала практически не отрываясь.
Малайзия. Я действительно ничего не знаю об этой стране. Ни о культуре, ни о традициях, ни о войнах, которые чередой прошли сквозь население этого государства. И мне было интересно читать об этом народе, который очень разноплановый - там и малайцы, и китайцы, и евразийцы. Интересно было узнавать об искусстве и истории татуировок.

И, конечно, никак нельзя промолчать про Югири ("Сад вечерних туманов") - сад, который много лет создавал Аритомо, а потом его ученицей и помощницей стала Юн Линь. Изысканная лаконичная красота посреди джунглей. Такой же неспешный в своем величии, как и сюжет этой книги. Тайны Аритомо и Юн Линь автор так и не раскроет окончательно, он растворит их в небытие вместе с самими героями, оставив читателю самому дать ответ на некоторые не отвеченные вопросы. О чем же эта книга? О ненависти? О памяти? О любви и всепрощении? Попробуйте сами ответить на эти вопросы, прочитав роман.

Как же так? Пропал человек, притом родная мать, а всё, что в этой ситуации могут предпринять близкие люди, — это заявить в полицию, начать обыскивать окрестности, останавливая всех прохожих, задавая один и тот же вопрос, или, как это сделал твой младший брат, владелец интернет-магазина одежды, разместить объявление в Сети с фотографией, краткой информацией об обстоятельствах исчезновения и просьбой сообщить, если кто-нибудь увидит похожего человека.

В начале сюжета прошла уже неделя после пропажи.
Вся семья нервничает от бессилия и неопределенности.
Братья и сестры периодически обвиняют друг друга, ещё больше раня и нагнетая обстановку.
И, конечно, вспоминают прошлое и свои отношения с мамой.
Всё, что казалось было забыто, пока мать была рядом, вдруг начинает всплывать в памяти.
Каждое такое воспоминание ведёт к тоске.

С тех пор, как ты услышала о её исчезновении, ты ни на чём другом не могла сосредоточиться больше минуты.

Когда что-то случается, в особенности плохое, всегда задним числом начинаешь жалеть: надо было не так, а эдак.

Предельно тригерная для меня книга, читать было сложно.
Да и отзыв писать непросто.
Возможно позже дополню его, ведь книга всколыхнула огромнейшее количество эмоций и воспоминаний.
Очень понятны и близки мысли и чувства членов семьи после утраты одного из них.
Воспоминания, переосмысление прошлого, сожаление о том, что сделано и о том, что не успели.

Очень много о мамах.
О том какими мы их видим в детстве и юности.
О чём мы думаем, когда её больше нет рядом.
О том что самые счастливые моменты можно осознать тоько оглянувшись назад на прожитую жизнь.

Сколько воспоминаний может храниться в памяти человека? Особенно воспоминаний о матери…

И в обратную сторону.
Как мамы воспринимают своих и детей и что хотят сказать им когда смотрят на них с небес.

И о птице... это, неожиданно, совсем сильный тригер получился...

Вторая часть трилогии.

Сама по себе книга интересна.
Но как продоожение "Макового моря" вызвала некоторое разочарование.
Ждала новой встречи со знакомыми по первой части героями.
И это было бы логично на мой взгляд.
Но нет, автор решил иначе.
Старые персонажи присутствуют в сюжете минимально.
Некоторые лишь вскользь упоминаются.
Их место заняли новые.
Часть из них связаны родственными или дружескими связями с героями первой части.

В этой части много экономики и тонкостей торговли опием с Китаем в середине 19 века.
Иногда даже казалось, что главные действующие лица этой части не люди, а коробки с опием.
В основном всё вокруг них крутилось.
Были ещё ответвления в жизнь художников и сборщиков редких растений.

Много исторических фактов, надеюсь достоверных.
Была даже встреча героев романа с Наполеоном.
Часто встречались описания бытовых моментов, улиц, жителей, местных особенностей, отличий в мировоззрении разных народов.

Некоторые моменты удивили. Например танцы: мужчины танцевали друг с другом.
Причем все, включая тех у кого есть жёны и дети.
Просто так принято было.

Не знала, что наравне с тогрговлей опием, прибыльным бизнесом была торговля птичьими гнёздами и растениями.
А рыбу использовали как удобрение.
Да и других подобных моментов много.
В целом нтересно.
Но очень хотелось побольше именно о старых персонажах.
Ведь первая часть закончилась, оставив их всех в непростых ситуациях.

Я всегда считал, что революция 1917 года навечно разрушила общество и имперский уклад. Пусть наивно, но кажется, будто люди были добрее и настроены на веру в общество в целом. Бывает ли так, и что приобретает и теряет государство в эпоху перемен, пытается выяснить автор для себя, соотнося личный опыт с историей культурной китайской революции в водевильно-гротескно-натуралистическом романе.
Наклеиваем эпикантусы и учимся смотреть узкими глазами на события полувековой давности. Безусловно, уважение вызывает скорость, с которой страна оправлялась от потрясений. Представьте на минуточку, что подобная вещь выходит в 70-х годах в СССР. Вот и я не могу. Потрёпанная революцией китайская национальная психика кажется мне почти стальной. Ведь большая часть богатейших людей Китая - как раз и есть это выросшее без образования "потерянное поколение". Это не выглядит алогично: после того, как ослабили гайки и предоставили некий уровень личной свободы, закалённые лишениями люди смогли подняться после смерти Мао. Кто творит историю? Герои или рабы? Даже сам великий кормчий не мог изменить мир без армии рабов, готовых выполнить его приказ. Ничто не иллюстрирует этот факт лучше, чем хаос, который начал и замкнул культурную революцию.

Начальную агонию того периода читатель видит глазами двух маленьких мальчиков, проживающих в небольшом городке под Шанхаем, в разгар "культурных" беспорядков и идеологического рвения. Сын крестьянки Бритый Ли изначально показан как парнишка, которому суждено вырваться из тисков нищеты и неблагополучного места. Он напоминает солнечный луч, но не своим внутренним светом, а отсутствием терзаний и моральных препонов - он просто не может не светить, вот и всё. Пришёл из самого горнила революции, чтобы заработать миллионы долларов в бизнесе, неважно, коррумпированном или нет. Университетов не кончал, классику не знает, зато цитирует председателя Мао, обычно к месту. Я почти уверен, что "Красная книжица", которой пронизано произведение, звучит в 85% случаях его устами. Его сводный брат Сун Ган, помещичий сын, олицетворяет моральный стержень ​​китайского общества, ушедший в историю. У него за плечами лишь добродетель против эгоизма Ли; его смирение, противостоящее раскованности Ли; его честность против мастерства преувеличений Ли. Этот список, кажется, можно продолжать бесконечно. Для романа характерна дихотомия во всём: от кардинально различающихся по характеру сводных братьев до конфликта деревни и городов и традиционно-конфуцианских ценностей в противовес западно-европейскому богу денег. Мы читаем не рассказ о двух людях, которые пытаются выжить и победить. Это история Китая, и опыт Бритого Ли и Сун Гана можно рассматривать как современную и старую идеологии, которые прямо сейчас сражаются, чтобы собрать побольше приверженцев в современном Китае. Как и в любой истории о восхождении на небосклон новой звезды и о падении старой, мы читаем, как Ли становится всё богаче и влиятельнее. Следующая стадия - коррупция. Он спонсирует национальный конкурс красоты для девственниц (которые ими не являются, конечно же), где процветают всем знакомые атрибуты капиталистического успеха: многомиллионное спонсорство, наглое взяточничество, маркетинговые стратегии, использующие сексуальную тематику, а также сексуальные услуги в обмен на призовые места. Юй Хуа открыто издевается над идолами современного общества, частенько доводя до абсурда. Гротескно и одновременно пугающе убедительно выглядит эпизод, когда Сун Ган путешествует вместе с Остапом Бендером китайского разлива по сельской местности, пытаясь продать искусственные гимены, чтобы восстановить иллюзорную девственность женщин нации. Только капитализм может помочь, выводя китайцев из феодального прошлого в сексуальное будущее. Сун Ган борется за выживание в непонятном ему обществе, где
его архаичная мораль и добродушная учтивость теряют актуальность и забываются. Его судьба предрешена, и он превращается в феминизированную марионетку с имплантами, а потом и в прах, развеянный братом-миллионером, на орбите Земли. Рассматривать ли этот конец с фаталистической точки зрения, как будто бы старое вытеснено за пределы мира нового, но парит над ним? Вряд ли, хотя...
Если говорить совсем откровенно, то книга немного страдает от женоненавистничества, не знаю, кстати, это тренд современной китайской литературы или всё же автора. Женщины в романе довольствуются лишь горсткой неприятных жизненных перипетий: чтобы подглядывать за их задами; быть ощупанными по или против воли; быть брошенными, чтобы однажды было к кому вернуться; умереть. Если они получают прибыль, сопоставимую с заработком любого из мужчин-предпринимателей города, как Линь Хун за счёт борделя, то это всего лишь эксплуатация других женских тел, не более.

Именно благодаря женским образам я понял, что Юй Хуа не преуспел в создании полноцветных трехмерных персонажей. Скорее, его целью всегда было рассказать историю Китая, поэтому каждый из героев - лишь лакмусовая бумажка, окрашенная нужным цветом. Они заслуживают внимания как идеологические, а не реалистические. Любая часть этой истории аллегорична, в чем легко убедиться, если читал классические китайские романы, ссылками на которые пестрит текст. Любовный треугольник подозрительно напоминает ситуацию в "Сне в красном тереме", Бритый Ли - вылитый Сунь Укун, а Сун Ган в некоторых эпизодах цитирует Лю Бэя. Всё это прекрасно и удивительно, но подводит к проблеме культурного кода. Если б у нас главного героя романа звали Ванёк, то китайский читатель в переводе, полагаю, не понял намёка. Так что все мы немного ВанькИ, видящие лишь понятные и доступные пласты социальной сартиры. Трудно найти иные толкования в романе, где всего через край, с избытком: слишком похотливы, слишком очевидны, слишком несгибаемы... Герои должны напоминать читателю людей, которых мы знаем или видели, нас самих. Парадоксально, но если по отдельности персонажи распадаются на молекулы, то вместе - вполне достоверная толпа в базарный день. Притиснет к стене, сшибёт с ног, порвёт рубаху, поделится вкусными ароматами подмышек, да ещё и кошель куда-то денет.
Юй Хуа показывает нам Китай разрушенным, испорченным, коррумпированным, непристойным, но юморным, чёрт возьми. И я не знаю, верить ли ему в этом или нет.

OH, East is East, and West is West, and never the twain shall meet,
Till Earth and Sky stand presently at God’s great Judgment Seat.

Почти год назад слушала первую часть трилогии, и вот с тех пор никак руки (уши?) не доходили до продолжения. Поскольку героев неимоверное количество, да ещё имена у многих очень сложные для европейского слуха, думала, что буду путаться, что всех перезабыла. Но нет: и это заслуга Алексея Багдасарова, который одним голосом рисует разных людей, разных настолько, что их не перепутаешь.
В первой части злосчастная шхуна "Ибис", везущая людей на Маврикий, попала в жуткий штром, практически дав Дитти увидеть глаз урагана. В начале этой части Дитти уже старейшина целого семейного клана, рассказчица историй и автор целой стены рисунков в её святилище, куда эта семья периодически собирается.

Дити была непреклонна: в предсказания по звездам, планетам и линиям руки вы верите? Согласны, что они могут поведать судьбу тем, кто умеет читать их знаки? А чем хуже ветер? И потом, звезды и планеты движутся по определенным орбитам, а вот путей ветра не ведает никто. Он властитель перемен и преображений, и она, Дити, всегда полагавшая, что судьбой ее управляют звезды и планеты, в тот самый день поняла: именно ветер предначертал ей новую жизнь на Маврикии, именно ветер устроил шторм, давший свободу ее мужу…

Мы увидим, как сложилась жизнь некоторых участников этого плаванья и людей, связанных с ними. Каждая жизненная история - с экзотическими подробностями, сменой пейзажа, служащего фоном - могла бы быть отдельной серией в захватывающем приключенческом сериале. Но, помимо этого, книга очень познавательная.
Я, например, никогда не задумывалась, как это: такое-то растение было завезено в Европу из... Гош разворачивает целую панораму: ботанические корабли, вложенные в дело состояния, помешанные на своём деле хозяева ботанических садов. Здесь блистает в главной роли золотистая камелия, на тот момент никем из европейцев не виданная.

И в её доставке оказывает содействие Полетт, которую судьба свела с учёным по прозвищу Хорёк. Хорёк, несмотря на неприятную внешность, оказывается прекрасным человеком и буквально спасает девушку от бедности и неопределённости: одна, без отца, потерявшись от друзей в жестоком мире Индокитая...

Её друг детства, сын (ну ладно, бастард) художника Джорджа Чиннери, рассказывает очень много о китайской живописи. Меня поразило, что уже в те времена в Китае были студии художников, рисовавших по трафаретам, делавших красивейшие миниатюры буквально за минуты. Не меньше поразило и то, что художник Чиннери - реальная историческая личность, а его картина, копию которой наняли нарисовать его сынка, "Молодая евразийская леди" - реально существующее произведение.

Те же китайские художники очень часто участвовали в сделках по покупке растений. Многие виды росли в труднодоступных местах, и вот предполагаемому покупателю везли в качестве образца картинки, где очень точно нарисовано всё до последнего лепестка и тычинки.

Но не всё в книге рассказывает о цветочках и странных танцах на приёмах в Городе чужаков, районе Кантона, выделенном для проживания иностранцев, но с запретом на присутствие женщин - что жён, что служанок, что жриц любви. Ещё у нас тут корабли, перевозящие опий, выгружающие опий, охраняющие опий... Запрет китайского императора на торговлю опием вызывает у английских купцов реакцию "ещё мы не слушали, что вещает какая-то жёлтая обезьяна", но в этот раз переломить волю китайцев оказывается не так просто. Правда, ненадолго...

Одержав победу в войне, англичане быстро положили конец китайским попыткам запретить зелье.

Не всех участников плаванья на "Ибисе" удалось здесь увидеть... Но есть третья часть))).

Однако после ухода малышей выяснилось, что ее вмешательство преследовало иную цель. Дити протянула Нилу уголек:
– Давай, твой черед.
– На что?
– Добавь свой рисунок. Ты же был с нами на «Ибисе», а это – наш поминальный храм. Все, кто его посетил, оставили рисунки – Зикри-малум, Полетт, Джоду. Теперь твоя очередь.

Отдельная благодарность переводчику Александру Сафронову, сумевшему передать многоязычие и разнообразие акцентов этого кипящего котла под названием Индокитай.

Книга читалась довольно долго, но не потому, что скучная, потому что язык книги это космос. Великолепно. И это прям с места в карьер :D Да, язык и описания это сильная сторона. Красота природы, простых мелочей, создание атмосферы - это мощный фундамент данного произведения. Но впечатления, однако, очень смешанные.

Во-первых, это легкость, которую автор каким-то образом разместил на фоне войны, послевоенного времени и вообще сложной и тяжелой обстановки, которая окружает сюжет всю книгу. Это мастерство, потому что в первую очередь книги подобного жанра порой пестрят слишком уж "красочными" подробностями, на мой взгляд, излишними для читателя, ведь можно вот так и никто не пострадает :D

Мне кажется автор щадил читателя в одном, но в другой - беспощадно уничтожал. Медленно, безжалостно, расчетливо, постепенно. Это была тяжелая затяжная болезненная смерть, которая случилась ровно на последней странице. Красиво, но все-таки...

И вот тут-то появляется, во-вторых. Какое-то время читаешь книгу из эмоционального спектра "а что там? Где уже экшн? Действие?", но когда тебя начинают "дергать" за ниточки души, постепенно превращая бессвязные события в мелодию эмоций, ты уже не столь уверенно продираешься сквозь дебри и хитросплетения прошлого и настоящего.

Это тяжело. Не на уровне Ремарка, но и на детскую сказку произведение явно не тянет. Невольно проводишь параллели со своей жизнью, понимаешь, что у каждого есть свое "колесо", в которое мы намеренно себя загоняем и бежим неизвестно куда, только чтобы не задумываться о чем-то ином.

Все в этом мире случается по причине. Вопрос только в том, готовы ли мы принять тот факт, что все наше существование лишь легкий оттенок заката на фоне умирающей и каждый миг возрождающейся жизни...

Не могу посоветовать книгу каждому, но для некоего самоанализа с проведением параллелей книга подходит. Правда, оставляет рану в душе. И тем она и тяжела, что глубже и не заживает дольше.

Ух - что это была за книга! Будто целую жизнь с героями книги прожила. При том, что с автором я знакома - и просто обожаю его книгу Юй Хуа - Жить . В ней целая жизнь одного человека - будто упакована в резную шкатулку. Здесь - жизнь уже целого поселка под названием Лючжень - которая раскрывается, как веер (или разрастается, как опара).
Первое, что стоит сказать об этой книге - это стиль повествования. Крайне необычный и изобретательный - и хорошо переданный даже в переводе. Легче всего представить - что рассказ ведет деревенский сплетник в стиле "Щас я тебе расскажу" Буквально персонажем этой сцены я себя чувствовала. Рассказчик - за словом в карман не лезет, и может сдобрить свою речь (помимо очень к месту выглядящих в тексте "ихний" и "щас") и бодрым матерком. Об этом надо упомянуть отдельно - что подача у книги такая - искренне-агрессивная, и - ничто человеческое ей не чуждо. Но...
Братья - это Сун Ган и Бритый Ли. Братья они сводные - сошлись мама Ли и папа Сун. При том при таких обстоятельствах - практически трагикомичных. Да - я так обозвала рецензию - "трагикомедия", потому что иногда описываемые события были настолько смешными - что я хохотала в ночи гиеной. А иногда были события настолько трагические - что перехватывало дыхание.
Забыла - что началась книга немного не с этого. А с того - как Бритый Ли подглядывает в нужнике - за женскими попами... Ну класс, здрасьте - что 500 страниц мне предстоит читать?! Но это была такой - панчлайн - а дальше история полилась линейно. Как сошлись папаня и маманя, как мальчики - они был еще маленькими - стали братьями... И так красиво, так сочно, так ярко автор описывает своих персонажей - папаня Сун у него такой мужик, огромный и сильный, но добрый и оптимистичный. И - абсолютно низменные и житейские эпизоды вроде того, как Ли научился... мастурбировать (и подобного будет немало) с просто невероятной красоты описанием и каким-то художественным любованием. Маманя Ли в лунном свете - это была просто картина какая-то...
Я уже было подумала - что автор задумал книгу о культурной/"красной" революции в Китае, фоном пустив жизнь отдельных людей. Я читала у него Юй Хуа - Десять слов про Китай - и знала, что эта тема автора волнует. Но - все оказалось совсем наоборот: как повлияла революция на жизнь людей. Знаете, какие ко мне пришли образы? Волны, шторм, который бьет, хлещет, накрывает - а плыть надо. И получилось такое развитие - интеллигент/пролетарий. Совершенно непредсказуемо развивается жизнь героев - и я редко могла предугадать, как отзовется то или иное событие. Казалось бы, Бритый Ли, который подглядывал в начале - и жизнь его так накрыла, и мордой - и смотри... Или Сун Ган - бойкий пацан, который пристрастился к чтению, пробовал что-то писать - и...
Здесь будет все - вообще-то тут целая жизнь - и не одного человека. Любовь во всех видах и формах, падания, успехи... Помимо упомянутых братьев требует внимания персонаж Чжоу - ох уж это такой мелко-поместный китайский Остап Бендер. Лучшая сцена в романе - как Бритый Ли отбивался от целого батальона баб, которые - кто-то был его любовницами, а кто-то даже и не был - но все пихали ему детей разного возраста и требовали - признать кровинушек (ну и денег дать). Как Бритый Ли вышел из положения - это было просто шоу!!! Худшая сцена - конкурс девственниц. Ну понятно - мужики с жиру бесятся - но шутка затянулась уж слишком - словно Петросян подкирнул и пошел вразнос...
Удивительная на самом деле книга. Читается совершенно как большой классический роман - может, немного тяготеющий к латино-американским страстям. Охватывает целую жизнь от китайской революции до времен - как остроумно говорила одна команда КВН - "давным-давно - но уже при Путине".
*Путин и Ельцин там тоже упоминаются - неожиданно - и в стиле "русский с китайцем - братья навек")))
Не знаю даже - можно ли рекомендовать. Впечатляющая книга, я втянулась - но: ее прям слишком много, можно было и поменьше. Ну и подача - лихая, конечно - но может и оттолкнуть. За "Жить" - могу поручиться больше.

Чтение началось легко, я читала, читала, пытаясь вникнуть в происходящее, что было довольно легко, потому что происходило очень мало. И неожиданно для себя заметила, что половину книги я прочитала, но никакого развития сюжета так и не произошло. Азиатская литература созерцательная? Ну.… Созерцательности тут тоже не то, чтоб очень много.
Часть книги уделяется взаимоотношениям с родителями – воспоминаниям о маме, общению с отцом. Вероятно, что сейчас я нахожусь не на том жизненном этапе, чтоб мне нравилось читать о чем-то подобном, чтоб меня задевали за душу размышления о потере родственника.
И Накадзима… Накадзима, Накадзима, Накадзима… Главная героиня на нем просто свихнулась, это мне напоминало мою соседку, которая все уши мне прожужжала про своего полудохлого парня, который вызывал у меня только недоумение, а никак интерес к его жизни, но я была вынуждена слушать про него бесконечные речи.
Тихоро много размышляет по поводу того, что большая компания соглашается выделить деньги на сохранение школы при условии, что Тихоро добавит в свой рисунок логотип их компании. И, если честно, мне все возмущения Тихоро кажутся просто пустой болтовней, она не вкладывала в свой рисунок никакого смысла, никаких творческих идей, абсолютно ничего, полностью готовая к тому, что ее рисунок уничтожат. А после почувствовала себя обиженным автором, который подобным не занимается, не любит жесткие рамки, не желает прогибаться под этот мир, тоскливо и безрадостно Тихоро от такого предложения. «Просто нарисуй этот логотип и спаси школу, чертова ты страдалица!» - хотелось крикнуть мне прямо в книгу. В целом все немного пронизано тем, что общество душит творческих людей. Даже повар в ресторане описан как человек, который получил отличное образование и практику в Европе, но вынужден готовить так, как нравится местным, провинциальным клиентам. Ее выбивает из колеи изменение условий…. Оба героя какие-то инфантильные и неприспособленные к жизни. С другой стороны, так хорошо, что они нашли друг друга.
Какая-то вышла нереалистичная, либо недосказанная история Накадзимы. Мне в ней не хватило чего-то, да я бы даже сказала, что очень многого мне в этой истории не хватило, очень все скомкано. Он был маленьким, конечно, но хм… знал способы противостоять гипнозу?... Ну да ладно. Но, как будто бы, при таком травмирующем опыте первое, что должно прийти в голову – обратиться к психотерапевту, но нет.
Скорее всего, что к творчеству данного автора я не вернусь, не мое это. Вроде бы небольшая книжка, читалась легко, но какой-то осадок оставила неприятный после себя.

Будет ли у нас ещё хотя бы день, который мы могли бы провести с мамой?

Однажды мать потерялась. Вся семья искала ее и много нашлось сожалений, невысказанных добрых слов, но их время было уже упущено. Всему свое время. Если не уделять близкому человеку время и внимание, то настанет момент, когда уже ничего нельзя будет изменить. Вся семья оказалась в тисках своей вины. И вроде бы есть надежда, ведь ни живой ни мертвой маму еще не нашли. Но с каждым днем тает здравый смысл увидеть мать, провести с ней хотя бы час чтобы спросить что она любит, что ей нравится, чтобы послушать что она скажет. И чтобы попросить прощения.

Построение книги, как здесь, мне еще не встречалось. Каждая глава от имени одного из членов семьи – отца, старшего брата и двух сестер. Есть еще средней брат, но его почему-то не стали описывать. Повествование ведется по отношению к тебе. Пропавшая мать повествует «ты лежишь, ты думаешь, ты идешь раздавать листовки о розыске…».

В таком контексте невольно воспринимаешь всю историю как гораздо более личную, чем просто книга. В памяти всплывают бабушки и дедушки, которые, как и героиня жили и трудились в селе, а не в столице. Люди, которым пришлось пройти тяготы и невзгоды чтобы ты получил образование, пришел именно сюда, где ты сейчас. И отдельно хочется сказать спасибо тем, кто уже не услышит. Хотя мне на первый взгляд не о чем сожалеть.

Я всю жизнь или ничего не говорил твоей матери, или упускал момент, чтобы сказать, или считал, что она сама поймёт. Теперь я мог бы сказать ей всё, но рассказывать уже некому.

Главный герой романа, делая хороти (это больше, чем просто наколка в европейском понимании, для японца это целый вид почитаемого искусства) героине, говорит:

– Я забыл, насколько это затягивает… не только того, кому делают наколку, но и художника.
– Вот уж не сказала бы, что это затягивает!
– Еще несколько сеансов – и ты почувствуешь себя совсем по-иному.

Так и я, читая это произведение, давно пылившееся в хотелках, поначалу не испытывала абсолютно никакого удовольствия от чтения, мне всё хотелось подогнать развитие событий, ускорить происходящее, созерцательность тяготила и раздражала, хотелось поскорее узнать, что мучает героиню и как имперский садовник оказался в Малайзии.

Но постепенно, шаг за шагом происходящее стало проникать в душу, неспешность радовала глаз, умиротворение заставляло перевести дух и не спешить, потому как именно здесь и сейчас и происходит жизнь, вместе с героиней Юн Линь приходилось учиться задерживать дыхание и останавливать нескончаемый бег мыслей в мозгу, заставляя стрелу лететь точно в цель и отпускать ненависть в душе.

Вторая мировая война и участие в ней большинства стран для многих ассоциируется с европейским театром действий и это понятно. Но в Азии в то время тоже шла война, где агрессором выступала Япония, стремившаяся завоевать и подчинить себе народы континента.

Китаянка Юн Линь вместе с сестрой оказались в японском концлагере. В итоге выжить удалось только Юн Линь, давшей себе и сестре еще в момент пребывания там три обещания:
сбежать и выжить;
создать японский сад в память о сестре, которая увлекалась Японией и её искусствами, в том числе и созданием удивительных по красоте и смыслу садов;
найти место, где в годы войны находился лагерь и почтить память оставшихся там навсегда.

То, что пребывание в японском лагере наложило отпечаток на дальнейшую жизнь, не подлежит ни сомнению, ни обсуждению. Как и то, что ненависть к японцам, разрушившим её жизнь и семью, не могла просто так утихнуть. По иронии судьбы, помочь создать ей сад, а заодно, возможно, и избавиться от сжигающей её саму ненависти помогает тот самый японский садовник, когда-то служивший императору.

Это собственно только завязка истории, где у каждого из героев свои тайны, где на поверку оказывается всё не так просто, как кажется на первый взгляд. История любви и ненависти, прощения и смирения, терпимости и терпения, содержащей в себе много интересных фактов культурного, исторического и политического плана региона. Полная красоты окружающего мира, так непривычного нам, умиротворения и покоя, идущего рядом с войной и разрушением. Зыбкость существующего и туманность будущего, удивительные сады, загадки, которые порой так и остаются ими, словно напоминая, что все не дано знать никому.

Несмотря на страшные события, описываемые в романе, грусть и меланхолию текста при полном отсутствии динамики, от книги и автора остается самое благоприятное впечатление и желание непременно прочесть у него что-то еще, погрузившись в непривычный мир азиатской литературы.

Неторопливая, лиричная история. Но при этом, не могу назвать ее растянутой или затянутой - на протяжении всей истории некое напряжение, "захват" истории держит и не отпускает.
При этом тема книги - очень живая и актуальная для каждого человека - мама, ее жизнь, ее история, все, что связано и не связано с мужем и детьми, семьей, ее личная история.
В Сеуле, на станции метро теряется пожилая женщина - отпуская руку своего супруга, она просто пропадает в недрах огромного города. Супруг и трое детей начинают поиски и при этом в размышлениях все воспринимается через призму их отношений с мамой и женой.
И как оказывается, жизнь у Пак Сонё была не простой - старшая дочь рассказывает свою историю, сын вспоминает памятные для себя моменты, младшая дочь воспринимает историю через свои отношения с мамой и свое отношение к ней.
Трепетное отношение детей перемешано с моментами безразличия, когда своя взрослая жизнь отделяет детей от родителей. Воспоминания счастливые перемешиваются с обидными и трагичными моментами - вся жизнь женщины встает перед глазами у читателя.
Отдельная глава книги посвящена супругу - тут и боль, и отчаяние, и безразличие - семейная жизнь супругов вобрала в себя все моменты. Именно в этой главе мне было жаль главную героиню - пройти пришлось через многое, выстоять, вырастить детей, иногда совсем без помощи супруга.
Еще одна глава - отношения Пак Сонё со старшей сестрой мужа - тоже особая история, где властность и безразличие соседствовали с помощью и заботой.
Вроде бы - обычная семья, обычная семейная жизнь, но сколько всяких сюрпризов скрыто за фасадом семьи - большая семья, дети, внуки, забота, эгоизм, ненависть, раздражение - все смешано и перемешано, поэтому история получилась такой правдивой - по сути, история без начала и конца о жизни обычной семьи.

⠀⠀⠀⠀⠀Книга повествует об одной китайской женщине по имени Юн Линь - судье, досрочно вышедшей в отставку. Юн Линь возвращается на территорию нынешней Малайзии (бывшей Малайи), где в молодости мечтала воссоздать невероятной красоты сад в честь своей сестры, умершей в японском концлагере во время войны.
⠀⠀⠀⠀⠀Тогда, много лет назад, с целью воплощения идеи, она обращается за помощью к императорскому садовнику Аритомо. Японец отказывает девушке в своём участии в создании сада, предлагая однако стать ей своей ученицей. Почему же героиня, пересилив гордость и ненависть, соглашается вновь подчиниться врагу? ⠀⠀⠀⠀⠀Оказывается, Аритомо не просто садовник, а творец прекрасной изысканной композиции- Югири - «Сада вечерних туманов», слава о котором простерлась далеко за пределы Малайи.
⠀⠀⠀⠀⠀У читателя есть возможность и самим стать созерцателем этого очарования. По всем законам жанра азиатской литературы, описание природы в книге действительно красочное и колоритное:

в этих горах, где дыхание деревьев обращалось в туманы, где туманы сливались с облаками и вновь выпадали на землю дождем, где глубоко под землей корни впитывали дождь и он вновь, в виде паров, выбирался наружу через листья в сотне футов над землей. Дни здесь приходили из-за одного массива гор и уходили за другой, и я привыкла считать Югири местом, угнездившимся где-то в складке между рассветом и закатом солнца

⠀⠀⠀⠀⠀В описании японского сада посреди жарких тропических пейзажей Малайи захотелось задержаться подольше; я неторопливо смаковала каждую строчку, встречающуюся про изображение живописной флоры.
⠀⠀⠀⠀⠀А вот с самим сюжетом как-то у меня не срослось. Мне не импонировал никто из персонажей, за исключением, Аритомо, создателя прекрасного сада. Гений, чувствующий природу, ощущающий всем своим естеством гармонию с ней, держится поодаль от людей, храня свои тайны. Вот и понравился он мне своей загадочностью.
⠀⠀⠀⠀⠀Постоянно путаясь в национальностях, минувших войнах и захватах, я теряла время от времени нить повествования. Усугубляло для меня трудность в чтении и то, что главы поочередно описывают события настоящего времени и воспоминания из молодости главной героини, из-за чего я тоже не сразу понимала какой период времени имеет место быть.
⠀⠀⠀⠀⠀В общем, «Сад» дался мне очень тяжело, что довольно досадно, видя сколько почитателей он себе снискал. Попробую позже осилить его ещё раз)

А если зуд - без дела не страдайте,-
У вас еще достаточно делов:
Давите мух, рождаемость снижайте,
Уничтожайте ваших воробьев!

В. Высоцкий, «Письмо рабочих тамбовского завода китайским руководителям», 1964

Первый же абзац романа заставил чувствовать какую-то удивительную похожесть, то самое чувство узнавания, которое так легко ощутить и трудно описать. Я почти сразу сообразил, что абзац этот просто требует сравнить его с началом «Ста лет одиночества». Уж не потянуло ли Юй Хуа в магический реализм? Доступные источники утверждают, что было дело, баловался автор оным, хоть и поостыл. Но вот ведь, потянуло на старое, захотелось рассказать миру о своем Макондо, о маааленьком поселке (по китайским меркам, всего пятьдесят тысяч человек).

Лючжени нет на карте КНР. Вернее, нет в том месте, где ее помещает Юй, между Шанхаем и Ханчжоу (откуда, внезапно, родом сам автор). Так, конечно, проще – бери да рассказывай любое, раз оно не привязано к конкретному месту. Однако же стоит отдать автору должное – несмотря на то, что он сам зубодер, центральным персонажем местного зубного врача он делать не стал.

Роман довольно грубо сшит из двух частей, которые так и хотят развалиться, что твои перешитые в костюмы сутьянсеновки, о которых с явной ностальгией пишет автор. Оно и не удивительно, так как по открытым источникам автор хотел написать роман в два раза меньше, однако же не смог себя остановить и разошёлся.

Если честно – самое внешне в романе интересное, это то, что написан он не эмигрантом, а настоящим китайцем из Китая. Это сразу делает всю критику, весь полемический запал более весомыми, ибо от эмигранта это не воспринималось бы и вполовину так же серьезно. А Юй шпарит, рубит правду-матку, показывая, насколько китайское общество готово рефлексировать над своим прошлым. Любопытно и то, что на Западе роман приняли на ура, тогда как в Китае сильно критиковали за разнузданность, обсценную лексику и некоторый натурализм кое-где и иногда. Т.е., чего уж там, автор заметно соответствует стереотипам нашим, с другой стороны великой стены. Это малость вызывает подозрения – знаем мы таких, пишущих то, что хотят услышать. Но и внутри, кажется, спрос был, кино снимали, дискутировали и перетирали. Возможно, что-то живое во внешней стороне дела есть.

Первая часть – это ветры Культурной революции, уносящие людей. Все кроваво, мрачно и как-то странно непохоже на наше насилие в 30-е и несколько позднее. Механизм какой-то другой, хотя триггер вроде бы один – существующие и мнимые классовые различия. Но китайцы сделали все как-то снизу, с нахлестами цзаофаней на хунвейбинов, с редкостной дурью и кашей. И чего-то только люди не учудят. Мой дед в 50-е учился с китайцами в Москве, жил с китайцем в одной комнате. Они с ним даже исполняли в Кремле украинский танец перед большой аудиторией, у меня и фото сохранилось. Дед с ним довольно долго переписывался, в Китай письма отправлял. А после начала Культурной революции ответы приходить перестали.

Но Юй не пишет об этих временах в мрачном тоне. Вообще, чего уж греха таить, весь роман – это гротеск, но такой гротеск, без которого и невозможно говорить о недавнем прошлом. Знаете, в некоторой мере повествование напоминает «Форреста Гампа», такое же уважительное отношение к прошедшему вместе со снижением пиетета из-за фигуры рассказчика. Если честно - не смог сообразить, есть ли отечественный пример подобного подхода, несмотря на схожесть периода 90-х («реформ и открытости») у нас и у них.

Юй пишет о своем детстве, пишет, несмотря на сопли и слезы, порой даже радостно. Пусть вокруг все больше флаги и больше повязок, больше дезорганизации и откровенного паралича власти, дети находят свой внутренний мир. И то, что они будут вспоминать годами, несмотря на все семейные распри Сун Гана и Бритого Ли, и «Белого кролика», и знаменитый рис, и смерть родителей. Юй не был бы Юем, если бы не снижал максимально градус пафоса блевотиной и туалетным юмором, однако же не до конца ему это удалось, мальчишки вышли трогательными, что твои печальные принцы из начала «Троецарствия».

Возможно, именно шутки над чувствительным прошлым и вызвали критику Юй Хуа внутри Китая, ибо не все готовы адекватно такое воспринять (судя по «Форресту Гампу», у американцев с этим проще). Но именно эта самоирония, это умение видеть забавное и во время общей катастрофы привлекло меня в авторе, ибо это мало кто умеет и само по себе дорого стоит.

Заинтересовала и эта смесь низкой и высокой культур, которая развлекает и Юя тоже. Он намеренно ввел в повествование профанных поэта и писателя, заставив их (периодически) ссылаться на китайскую классику в самых неподходящих местах. Автор, как мне кажется, пытается так малость надорвать путы традиции, высмеивая некую косность поиска всего и вся в четырех классических романах. Однако же сам факт, что и Юю приходиться на эти романы ссылаться, пусть и с иронией, говорит о том, что они все еще китайцам важны. Но не забывает Юй и о боевых искусствах, вернее – о простых боевиках о них, заставляет героев тренироваться в подсечках, славит баскетбол в целом и слэм-данк в частности. Эта смесь высокого и низкого как раз правдоподобия гротескной книге добавляет, ибо так обычно люди и воспринимают все.

Вторая часть проще, смешнее и больше. Бухаринский лозунг воплотить у китайцев получилось быстро и без особой раскачки. Тут все – от первых шагов с заказами артели инвалидов до мусорной корпорации, от полуподпольного пошивочного цеха до гигантской корпорации, занимающейся всем. В какой-то момент схемы бизнеса стали отчетливо напоминать гигантскую средиземноморскую сеть из "Уловки-22", с неочевидными вывертами и непонятными логическими цепями обогащения. Видно, что тут Юю проще писать – Культурную революцию он застал ребенком, поэтому сделал ее фоном жизни детей. Эпоху реформ и открытости он прожил целиком, так что она для него вовсе не фон, а жизнь и есть. И тут он дает волю своему размаху – перед нами какой-то гоголевский сюр образующихся и лопающихся состояний, коррупция, мусор и секонд-хенд, бытовые трагедии первоначального накопления и карнавал потребления. Это мы все видели, все знакомо, от челноков и первых иномарок до пафоса первых небоскребов. Очень уж, правда, главный капиталист человечен, многих не забыл и синекуры понасоздавал, у нас вот с этим аспектом как-то не задалось, увы (и вообще от массы он как-то слабо оторвался).

Когда автор начал создавать новых персонажей, я напрягся. Выдохся, что ли? Повеяло каким-то шантарамом, но, к счастью, вдохновение вновь вернулось и роман понесся к своей предсказуемой, логичной и радостно-печальной развязке (обещанной в самом начале).

И вот все позади, образы героев мутировали или они умерли, Китай изменился, Лючжень стала иной. Автор расстался со своими героями в середине 2000-х, когда рост еще был ростом, а мир вроде бы быстро и успешно развивался. То десятилетие и в России было похожим, хотя бы по внешним признакам. Мир уже совсем другой, и то, что было современностью, теперь уже опять история, скрытая за лавиной новых смертей и войн. В сухом остатке же для меня новый автор, умеющий припугнуть читателя отрыжкой и пускаемыми персонажами ветрами, но скрывающий за площадностью и хорошее понимание людей, и умение видеть постоянное в изменяющемся. И китайцы – тоже люди, кто подумать бы мог.

Полгода назад я прочитала "Дар дождя" (дебютная книга автора) и была очарована. Учитывая, что "Сад вечерних туманов" получил Азиатский букер, ожидала, что это произведение будет если не лучше, то не хуже первого. Рецензия получилась неизбежно сопоставительной.

Итак, Тан Тван Энг вновь пишет на ту же тему: Малайзия под игом японской оккупации. Если в "Даре дождя" история фокусируется на событиях до и во время (по большей части), второй роман - это рефлексия восстановления, послевоенные годы. В обоих романах есть фигура наставника-японца, который оказывается двойным агентом, шпионом, предавая тем самым доверие своих учеников . В обоих романах герои вольно-невольно, но пособники захватнического режима: Филипп становится переводчиком и служащим японского правительства (пусть и пытается тайно помогать повстанцам), Юн Линь пытается спасти свою жизнь, находясь в лагере военнопленных, поэтому доносит на других пленников. Оба испытывают к своим наставником сложные чувства, и не важно, платоническая или сексуальная это связь, она во многом определяет их жизни. Фабула обоих романов очень схожа: знакомство с наставником-японцем - развитие отношений - исчезновение наставника - появление другого японца, который открывает глаза на какие-то события из прошлого наставника - выяснение правды - подведение жизненных выводов. События эти в романах могут быть несколько переставлены местами, обособлены какими-то другими происшествиями, но в целом синонимичны.

Почему "Дар дождя" мне понравился больше? Пожалуй потому, что в этом романе я именно почувствовала Малайзию (на тот момент - Британскую Малайю): увидела совершенно незнакомую мне страну во всем ее культурном великолепии. "Сад вечерних туманов" говорит не столько о культуре Малайзии, сколько о японском влиянии и искусстве. Вот эта предельная японоцентричность меня и подвела. Роман неплохой, но откровением не стал. И отношения Юн Линь с Аримото оставили меня равнодушной. Возможно, ожидания были слишком высоки; возможно, роман объективно слабее (мне, простите, он показался скучным и душным); возможно, стоит читать сначала "Сад...", а потом "Дар дождя". Написано так же хорошо, но абсолютное не моя книга, увы.

«Портфель учителя» - очень меланхоличная книга, которая оставляет после себя терпкий осадок. Для меня это стало попыткой получить еще одного любимого автора из разряда Саяка Мурата. Но, к сожалению, это совсем другое… И это не говорит о том, что данная книга плохая, нет, она просто занимает другую нишу в литературе. И, к сожалению, она мне не совсем близка, но я признаю, что написана книга хорошо, даже отлично. Я прочитала её буквально за несколько часов.

«Портфель учителя» будто создан для того, чтобы как плед укрыть нас в холодное время года и как чай/кофе согреть нас, когда больше ничего не греет.

На страницах произведения встретятся два одиночества – мужчина и женщина, учитель и ученица (как в школе, так и в жизни). Они остались одиноки по разным причинам, но мы имеем сам факт этого явления. Они встречаются случайно, за стойкой одного из многочисленных, но не самого популярного из них бара. Слово за слово, бокал за бокалом и вот…появляются темы для разговора, там более одна проблема беспокоит их разум и бередит душу – одиночество.

Темой одиночества здесь пропитана каждая страница. Но, у автора получилось осветить этот вопрос, не скатываясь в унынье. Да, они одни. Но это не значит, что они несчастны. В их жизнях происходят обыденные события, просачиваются случайные встречи. Просто вся суть, что другие люди не задерживаются в их жизни. Почему? Я думаю, когда это происходит каждый должен задать себе этот вопрос и уверяю вас: у каждого будет свой ответ, индивидуальный.

Как же мне нравятся японские авторы своей манерой изложения фактов и раскрытия идей. Они пишут об обыденных вещах жутко интересно и приводят метафоры, которые никогда не пришли бы на ум.

По итогу скажу следующее: это был интересный литературный опыт. Несмотря на то, что книга оказалось «не совсем моё» - она прекрасна. Честно, попробуйте, тем более книга есть уже в доступе в электронном формате. Она не займёт у вас много времени, но возможно, даст чуть-чуть материальчика «на подумать». Моя оценка 4/5

Короче, это оказалось просто дико, просто дико скучно и словно бы под копирку, то есть практически повторяло первую книгу энга. Причем, в той было намного больше неудобностей и острых углов, но при всем она куда как интереснее. Зато за эту историю автор даже получил какие-то там букво-премии. Наверное, оно того стоило. Нда. Плюс, ко всему прочему, явно подкачал перевод в плане всяких нюансов, тонкостей, то есть красоты слога. В общем, от текста за версту веяло деревянностью, и ежели бы не игра, в ходе которой я столь опрометчиво выбрала книгу, черта с два стала бы дочитывать.

Значит, в этот раз главная героиня - не предательница на службе у врага, а заключенная в концлагере. Но по большому счету недалеко ушла от ловкого виляния ради личного выживания (это я ни разу не в осуждение). Впрочем, предавала она посторонних, а не родных людей. Наверное, можно считать это в какой-то мере смягчающим обстоятельством.
Но все равно она бесит. Бесит своими неумными высокомерием и наглостью по отношению к другим, хотя и у самой рыльце в пушку. Вот японцы - звери такие - истребляли китайцев. Ну да, факт. Так все и было. Только с чего девушка взяла, что они начнут пробивать лбами землю у ее ног? Если не хотят, то и не будут, и хоть ты исфыркайся. Нет, испытывать гнев и ненависть (и даже плевать в морды палачей и оккупантов) - это нормально и даже правильно. Однако, любой человек сам решает когда и за что и каяться ли вообще. По желанию другого - так не случается. До признания вины доходят своими умом и совестью. Но до девушки (затем уже и бабушки) оно так и не дошло вплоть до финала.
Ну, а когда она начала срываться на людях, никоим образом не имеющих отношения к оккупации и прочему, то стало ясно, что у тетеньки просто премерзкий характер. И ни испытания, ни потери, ни страдания ничего там в ее натуре не портили. Оно было заложено изначально.

В общем, в довольно объемном тексте была буквально пара интересных моментов, причем прописанных очень наскоро. Это, собственно, пребывание героини в концлагере и история бывшего японского летчика, потерявшего любимого человека во время войны. Все.
Все остальное время героиня чрезвычайно нудно рассказывала, как она таскалась за японским садовником (требуя, чтобы он сделал ей сад в память погибшей сестры), послав оставшихся в живых членов своего семейства в даль туманную (это она правильно сделала, потому что не только японцы были виноваты в ее бедах и смерти сестры, но и тупая гордость родного папаши, плюнувшего в протянутую руку помощи).

К сожалению, красоту и поэзию природы и, конкретно, японских садов я так и не прочувствовала, несмотря на обилие чисто азиатских терминов и прочего экзотического добра. Таки грешу на корявый перевод. И сама героиня реально была очень неприятна из-за своей надменности и занудности. Не помог ни статус бывшей узницы концлагеря, ни прочие невеселые перипетии ее жизни. Увы-увы.

В середине 60-х годов прошлого века несколько молодых китайских студентов отправляются работать в степь Внутренней монголии, являющейся одной из самых отдаленных и самобытных провинций Китая.

Знакомство студентов с местным населением, издревле занимающимся скотоводством и ведущим отличный, от их привычного, образ жизни, достаточно быстро демонстрирует, что здесь им придётся привыкать к новым условиям жизни, иным традициям, культуре, вере и отношению к природе, являющейся неотъемлемой частью всего живого на Земле.

Живя и работая бок о бок с монголами, студенты постепенно постигают их образ жизни и рассуждений, где одним из центральных становится тема взаимодействия с окружающей природой и рационального использования всего, что тебя окружает. Не нанося вред, ты продлеваешь жизнь не только степи, но и себе в том числе.

Неотъемлемой частью национальной культуры монголов является их особое отношение к волку, такому же жителю степи, как и они сами. Почтительно относясь к этому представителю животного мира, они сумели многому у них научиться и стать не друзьями, но союзниками в деле выживания в суровых условиях степи.

Несмотря на интересную и даже необычную тему, читается роман достаточно тяжело, так как тут мало действия, динамики, много рассуждений и наблюдений, жестоких сцен, но абсолютным плюсом текста является возможность познакомиться с чужой национальной культурой и их отношением к окружающему миру и взаимодействию с ним.
Поэтому прочла с большим интересом, но могу рекомендовать только тем, кто действительно увлекается темой самобытных народов.

Продолжив наслаждаться необыкновенной японской прозой, я взялся за еще один роман Ёсимоты и был обескуражен. Книга на 80% состоит из тягомотной тоски и грусти. Но она взорвала мне мозг оставшимися 20%, так что мне просто необходимо обо всем этом написать.

Вначале я достаточно скептически относился к чтению этой книжки. Думал, что тут по-прежнему будет явно преобладать типичный стиль Ёсимоты (и это практически так и есть, кстати). Но кто же знал, что под конец истории японская писательница преподнесет такой поворот, что я читал, улетев из реальности, проехав несколько лишних остановок на метро. Это лучшее произведение автора, на мой взгляд.

Странная и необыкновенная книга. Я последнее время ко многим новым вещам употребляю "странный", иногда в переносном смысле слова, но конкретно в этом случае - в прямом. Главные герои - две потерявшиеся в этом беспокойном мире души, под конец находят точку невозврата и сплетаются крепко-накрепко. Такие разные, но и она, и он - оба чужды этому миру, это объединяет их в каком-то смысле. Они не вписываются в него уже очень давно, но у каждого есть ниточка, тянущаяся из прошлого, которая периодически дергает их назад и не дает развернуться, освободиться.

Весь период чтения этой душераздирающей истории мой мозг задавался десятками вопросов, которые вмиг развеялись на последних 20-30-ти страницах. Несмотря на довольно скромный объем книжки в 250 страниц, герои у Бананы прописаны идеально цельно, их поведение раскрывается в самых разных ситуациях, давая четкое представление о характере поведения в обществе. Особое место здесь занимает бессознательное (спасибо Фрейду за это), в которое погрузился один из героев рассказа. Есть все, что его подавляет, лишает нормальной жизни, высасывает энергию и пугает, однако имеет место и то, что определяет смысл существования этой бренной, "полупризрачной" личности.

Переплетение жизней главных героев в контексте потерь в прошлом, некой аморфности происходящего (еще бы, тут снова показаны японцы, которые работают по фрилансу или вообще не работают, а только едят разные японские вкусности и готовят другие вкусности, чтобы заесть/запить предыдущие) сопровождается муками вследствие сострадательной любви, которую порой так сложно выразить (в особенности, когда тайны выплывают наружу).

Всю книжку героев преследуют мимолетные мысли в стиле "а вдруг у нас ничего не выйдет...", но в итоге каждый почувствовал, что может дать другому то, в чем он нуждается, и под конец каждый получил что хотел, пусть и пришлось пойти на некоторые жертвы. Связь между этими персонажами туманна, как и озеро, которое очень красочно описывалось в книге. Эта связь понятна лишь им двоим, а большего и не надо, ведь люди счастливы рядом друг с другом. Они - два озера, которые чудесным образом соединились в целое. И пусть одно озеро - беспокойное и призрачное, а другое - чистое и прозрачное, они оба - словно результат иной сущности вещей.

У книги неоднозначный конец, но мне искренне хочется верить в то, что девушка поможет парню справиться с его болью, просто не может быть иначе. Она больше никогда не позволит ему уснуть под деревом.

Мне сложно писать отзыв на книгу, над которой было пролито море слёз. И пусть я знала большинство ужасов Второй Мировой, которые пережила азия, для меня стала ужасным открытием "Резня в Нанкине". Я облегченно вздохнула от того, что жизнь Юн Линь и её сестры (которую отобрали для утех) в концлагере не описана более подробно. Потому что помню, как ревела от описаний концлагеря в "Девушках сирени" и как ревела над историей о женщинах для утех, которую узнала в корейском шоу "Infinity Challenge". Кстати, из того же шоу я узнала, что Япония до сих пор отрицает и замалчивает совершенные военные преступления. Эта тема тоже была поднята в книге, из-за этого замалчивания Юн Линь ненавидела японцев. И пусть в ней описано много зверств совершенных джапами, так герои называют японцев, автор показал, что и они пострадали во время войны. Взять хотя бы тех же японских лётчиков-камикадзе, которые умирали, ещё не узнавшими жизнь, мальчишками. Я ревела, когда описывалась напрасная гибель Терудзена. Он решил спасти одного из лётчиков-камикадзе, своего бывшего ученика, полетел заместо него, и в этот момент американцы сбрасывают первую атомную бомбу. Думаю, что все слышали о Хиросиме и Нагасаки...
В завершение напишу, что мне понравилась атмосфера книги, грустная, светлая, меланхоличная. Я с интересом узнавала больше о жизни Юн Линь, о людях, которые её окружали. Но больше всего меня интересовала история загадочного Накамуры Аритомо, его исчезновение. Конец у книги не совсем понятный, хотя героиня и расписывает нам будущее Югири, мне бы хотелось знать, чем всё закончилось для неё.

Говорят, что, если приютить человека, он обязательно предаст тебя, а если собаку – она отплатит добром за добро.

Мама. Такое родное и близкое слово. Мама. В нём всего 4 буквы, 2 слога. Мама. Одно из самых первых и самых важных слов в жизни большинства людей. Мама- один из самых дорогих в жизни людей. Я говорю сейчас о любящих, заботящихся и воспитывающих мамах, а не о тех, кто бросает своё дитё.

А как часто дети думают о своих матерях? Особенно, выросшие дети, создавшие свою семью, погрязшие в рутине будничных дел, пытающиеся сделать карьеру... Можно ли оправдать их нечастые звонки и визиты в родительский дом? Мама всегда поймёт и найдёт оправдание своему ребенку. Сами дети смогут придумать отговорку. ОТГОВОРКУ. Вот это страшное слово. Ведь если есть желание, найдётся и возможность, и время, и всё остальное. Часто люди думают, что матери должны принимать их такими, какие они есть. Что за дурак такое придумал? Мама, она, примет, конечно, но не потому что ДОЛЖНА, а потому что любит.

Я впервые читаю произведение корейской литературы. И самое поразительное, что от Азии в романе только имена, названия населенных мест и блюд. Книга читалась очень легко, буквально, на одном дыхании за один вечер. Но она меня потрясла очень сильно, заставила взглянуть по-новому на многие, кажущиеся привычными вещи. Рома пропитан легкой грустью и любовью к семье. Права пословица: "Что имеем не храним, потерявши плачем". Так и есть на самом деле. В романе, например, только когда мамы не стало, дети и ее муж задумались о том, какою она была. Мама многим жертвовала ради них, а они это не замечали и не ценили. Произведение показывает отношение к этой женщине с разных углов: от лица двух дочерей, сына и мужа. Каждому было, что вспомнить. Каждый жалел о чём-то сделанной, принесшим маме боль, или, наоборот, о том, что они могли, но не успели сделать для неё. Пропажа пожилого человека среди белого дня на оживленном вокзале- страшная вещь. Её родственники надеятся, что смогут её найти и обещают сами себе, что сделают в случае её возвращения.

Эмоцианальный, трогательный роман. Один из тех, которые стоит читать большинству людей. Особенно, я посоветовала бы его тем, кто в ссоре с родителями или часто с ними ругается.

"Как же так получилось?" - вопрос, который чаше других задают в этой книге. Как же так получилось, что потерялась женщина - мама, жена? Увы, подобных историй в реальной жизни можно услышать множество. Старческая деменция, болезнь Альцгеймера делают пожилых людей уязвимыми, они легко могут потеряться, забыв не только адрес, но и имя. Син Гёнсук (Кёнсук) написала книгу не для того, чтобы ответить на вопрос "как же так получилось?". Этот роман напоминает крик, заставляющий обратить внимание на пожилых родителей, на любимых и близких людей. Разговаривайте со стариками, дарите им время и уважение, проявляйте участие и чуткость... пока они с вами. Если отложить заботу на потом, то может оказаться поздно. Тогда только и останется, что терзаться вопросами, вспоминать нанесённые обиды и собственную неправоту. И удивляться, насколько плохо мы знаем своих родителей.

Имя – Пак Сонё. Дата рождения – 24 июля 1938 года. Внешний вид – короткие поседевшие волосы с химической завивкой, широкие скулы. Была одета в голубую рубашку, белую кофту и бежевую плиссированную юбку. Место исчезновения…
Старшая дочь, прищурившись, посмотрела на тебя, а потом, не в силах победить сон, опять закрыла глаза.
– Я ничего не знаю о маме. Кроме того, что мы её потеряли.

Книга разбита на пять частей. У каждой главы свой главный герой. Все они написаны от разных лиц: сама пропавшая Пак Сонё ведёт рассказ от первого лица, главы к мужу и старшей дочери Чихон - от второго, повествование о старшем сыне ведётся от третьего лица. Такое авторское решение несёт огромную смысловую нагрузку. Если обращение к младшей дочери напрямую демонстрирует любовь, заботу, чувство повышенной ответственности, то постоянное "ты" в перечислении не сделанного мужем и старшей дочерью звучит укором. Словно взгляд со стороны обращён на старшего сына, и только повторяемое "прости, Хёнчхоль!" говорит о чувстве вины. В семье Пак Сонё имеется ещё один сын, но ему не выделено отдельной главы, читателю ничего о нём не рассказывают: редкое упоминание о существовании четвёртого ребёнка - вот и вся информация.
Прислушиваясь к воспоминаниям родных и близких пропавшей, каждое из которых - отдельная часть общей картины, можно потихоньку формировать цельное полотно. И это полотно вырисовывалось: самоотверженная женщина, всегда в хлопотах и заботах о других, сносящая трудности без жалоб и нареканий, прилагающая все силы, чтобы дать образование детям, живущая их интересами, благотворительность для неё не пустой звук... Но автор решила, что её героине не нужен идеальный образ. Она такая же женщина, как и множество других вокруг, как моя или твоя мама... И добавила главу от имени самой Пак Сонё.

Книгу слушала в исполнении Ирины Патраковой. Приятный голос, красивое произношение, хорошая техника чтицы сочетались с особой сердечностью. Казалось, что своё исполнение Ирина посвящает собственной маме. Качество книги отличное, чёткая разбивка на главы с нежным музыкальным вступлением присутствует.

Китаец Чень Чжэнь, с парой других студентов, отправляется работать в степь Внутренней Монголии подальше от революционных волнений. Место не простое, другие традиции и культура, это проявляется в образе жизни, в менталитете, в отношении к природе. Уже на первых страницах четко видна разница между народами, монгол Билиг открыто говорит о трусости китайского народа и гордится храбростью потомков Чингисхана:

«Вы, китайцы, трусоваты, как овечки, щиплющие траву, а мы, монголы, - волки, которые едят мясо»

Даже монгольских женщин считают сильнее и храбрее китайцев.
Название романа одна из главных деталей указывающая на различия между народами. У монгола волк почитаем, это посланник бога (Тэнгри), контролирующий баланс в природе (охотится на травоядный, которые вытаптывают и поедают траву). Об этом балансе автор будет повторять много раз в речах старого монгола Билига в течении всего романа.

*Один из критиков обвинил автора во лжи, утверждая что волк никогда не был тотемным животным монгол.

У китайцев же волк воплощение жестокости, бесчеловечности, это враг, которого необходимо истребить. Да и все животные, наносящие ущерб скотоводству, сельскому хозяйству враги и должны быть истреблены.
Молодые китайцы, погружаясь в быт кочевых монгол откроют важные вещи, о которых возможно узнать лишь, столкнувшись с ними лицом к лицу. Некоторые традиции шокируют и кажутся дикарскими, другие учат. Учатся студенты не только у монгол, но и у животных. Особое значение для коренных монгол имеют птицы. Это священные создания, ведь они приближены к богу и убивать их преступление. Но главный учитель здесь волк.

«…волки более сильные, крепкие и жесткие по характеру, каждый из них является железным воином и бьется всегда до конца, умрет, но не склонит головы…»

Один из главных героев желал слишком рьяно изучить волков, неосознанно привел себя к совершению преступления против природы и оскорбил традиции старого Билига.

«Если бы в степи все, подобно тебе, так же относились …, дух монгол давно бы канул в бездну»

Главный хищник в степи человек, но страшнее всего тот, что забыл или ушел от традиций. Такой человек не жалеет никого, ни животных, ни соотечественников. Он как волк вгрызается в цель и пока не насытится кровью покоя не найдет и это страшно.

«Все это – старые пережитки, все надо ломать!»

Он также мстителен, когда теряет собственность и долго помнит зло против него.
Современный мир наступает на традиции, современный человек не понимает монгол и их жертв ради степи. Кругом хищники нападающие на скот, грызуны поедающие посевы, заедающие до крови насекомые, болезни, кто в здравом уме может жить вреди всего этого? Они стремятся изменить степь, уничтожить все бедствия, заселить территорию, тем самым разворачивая войну против природы и традиций.

«Тебе бить можно, а почему мне нельзя? Дикие животные не у вас в доме выращены, кто убил, тот и забирает».

Автор поднимает не только тему различия народов, уничтожения традиций старых народностей, уничтожения природы, приводящих к этому последствий, он затрагивает и тему войны между Китаем и Японией, немного касается и политики СССР, Хрущева, рассуждая о плюсах и минусах. Хвалит советское производство (например, бинокли), советский театр, меня это подкупило.

Это лучшее, что я читала. Было больно пробираться сквозь убийства животных, но это стоило того, чтобы окунуться в этот мир. Я долго искала художественную книгу, наглядно показывающую, что не рациональное природопользование губительно. Нам есть чему учится у предков, ведь они не были искушенными, они знали, как обращаться с природой, жить с ней на равных.

- Отец, мы вроде бы делали хорошее дело, а получилось, как будто совершил преступление. Прямо хочется плакать…
- Плачь, плачь, сынок…
Он поднял голову к Тэнгри, его глаза были в слезах, он заплакал, словно старый белый волк.