Рецензии — стр. 4

Пожилая пара приезжает к детям в Сеул. На столичном вокзале женщина собирается садиться в метро. Когда двери закрываются, в вагоне её не оказывается, а кто-то видел старушку, растерянно бредущую среди толпы. Кто она – их мать, и почему вдруг потерялась? По мере расследования раскрываются многие обстоятельства и семейные тайны – часто совсем нелицеприятные. Почему мать постоянно не попадала на фотографии, не праздновала собственный день рождения, раз за разом покупала детям подарки, хотя и осознавала, что никто из них не приедет? Пока они горой не заполонили всё место в кладовке.

Как часто мы вспоминаем собственных родителей. Тогда только, когда нам плохо и хочется кому-то поплакаться в жилетку? Когда нужны деньги, забота или внимание? Скольким из нас подобное знакомо. Сколько людей с гордо поднятой головой могут сказать: «Нет, это не про меня!» А как часто вы приезжали к своим близким в деревню? Нет, не на уборку картошки (а заодно и прихватить с собой пару мешков на зиму – работу ведь нужно оплачивать), празднование Рождества или Пасхи (душу и совесть ведь нужно очистить), и не для того, потому как это попросту нужно и принято. А по зову сердца – того, что так часто мы не замечаем за работой / детьми / собственным отдыхом. Сразу вспоминается небольшая, но очень мощная и поучительная повесть белорусского автора Виктора Карамазова «Дзяльба кабанчыка» - очень созвучная с этой книгой (её легко найти в интернете или прослушать).

Пока многочисленные дети спорят как написать объявление о пропаже, сколько денег предложить за вознаграждение, чтобы выглядеть прилично – их мать Пак Сонё растворяется где-то на Сеульских просторах. Будто правильно поставленные буквы, верно подобранные цифры, выбранный шрифт гарантируют «возврат». Она – вроде вещи, которую принято иметь, необходимый аксесуар, если хотите. Не иначе. Нужно было подобное потрясение, чтобы родные, наконец, поняли – Пак Сонё они совсем не знали, и на самом деле их мама – самый важный человек для каждого. И никто не догадался до самого простого – просто встретить маму на вокзале, в своё время, когда ей это было нужно.

Каждый из детей спорит, что предпринял для поисков матери, какие усилия приложил, кто за что отвечает… И, как оказывается, всем постоянно что-то мешает – работа, недостаток времени, а может сама лень? Нет – эта книга не фарс, как может показаться сперва. Тем чудовищнее выглядит происходящее. «Прошу, найди маму» – своего рода притча. О том, что у каждого из нас (даже у родителей) есть свои желания, стремления, страхи, близкие также требуют такого же нашего внимания, которое в своё детское время мы сами требовали от них. И совсем не верится, что дети не замечали, что их мать не умеет читать, постоянно теряет сознание от диких головных болей, наконец, страдает от одиночества – щадя своих детей, а может и понимая, что им нет до этого дела – пожилая женщина им просто об этом не говорит. А они так и не приезжают. Просто дико. Вроде как все друг другу незнакомцы в объединении под названием семья.

Нельзя не согласится с мнением одного из читателей: «Если эта книга и не изменит вашу жизнь и убеждения, то ей абсолютно точно удастся встряхнуть вас и заставить посмотреть на отношения с родными под новым углом». Это книга не для отдыха, а для рассуждения – о том, что важно для каждого из нас.

Книга состоит из четырёх глав, в каждой из которых рассказчиками попеременно выступают: дочь, сын, муж и, наконец, сама мать. Все они рассказывают о своих воспоминаниях и переживаниях, связанных с Пак Сонё. Кстати, в одном из интервью, автор призналась, что пока работала над романом – постоянно думала о своей матери, всякий раз звонила ей, когда было трудно писать, просила совета. И, что важно, многое положенное в основу книги стало частичным отражением собственной жизни Син Кёнсук – её героиня Сонё олицетворяет её мать:

«Моя мама всегда говорила мне не жить так, как она. Ей есть что рассказать мне, и она всегда была занята работой, пытаясь прокормить своих детей. И всё же я хочу идти по пути моей матери, как бы тяжело при этом ни было.

Мы считали само собой разумеющимся, что наши матери всегда рядом с нами и преданы нам. Мы думаем, что они рождены, чтобы быть матерями. Но когда-то и они были девушками и женщинами, как мы сейчас. Я хочу показать это через эту книгу. Моя мать – это энергия, стоящая за всеми моими произведениями».

Сад должен запасть вам в душу. Он должен изменить ее, опечалить ее, ободрить ее. Он должен заставить вас принимать недолговечность всего в жизни. Миг, когда последний лист должен вот-вот упасть, оставшийся лепесток вот-вот облететь – этот миг вбирает в себя все прекрасное и горестное, что есть в жизни. Моно-но аварэ, как называют это японцы.
– Какой-то нездоровый взгляд на жизнь.

Эта история понравилась мне всё же меньше, чем Тан Тван Энг - Дар дождя того же Автора. Такого катарсиса, как там (рецензия) я не испытала. И причин тут несколько. Во-первых, это всё же своеобразный повтор первой книги. И дело тут не столько в том, что мы снова погружаемся во времена оккупации Малайзии Японией, сколько в схожести персонажей. Центральной фигурой здесь снова выступает «хороший» японец, ставший для ГГ учителем, наставником и самым близким человеком. Разница лишь в том, что в первой книге ГГ – это молодой и «совсем зеленый» во всех смыслах юноша, а здесь у нас героиня – вполне себе сформировавшаяся и не совсем юная девушка. К тому же у этой девушки за плечами страшный и изматывающий память и душу опыт, опыт выживания в японском концлагере. При всей современной моде на гомосексуализм, видать Автора все же упрекали за «нетрадиционные» отношения его героев в первой книге. Поэтому во второй – отношения традиционные. И вот тут-то, по моему мнению, и скрывается тот подводный камень, на который напоролся Автор, ведя повествование от лица женщины. Не вызывала у меня Юн Линь ощущения живого человека, я, где-то на подсознании, не верила в реальную возможность существования именно такого человека, поступающего и рассуждающего таким образом. Мне постоянно мерещилась некая психологическая нелогичность и недостоверность её отдельных поступков. Не знаю, может быть, всё дело в стокгольмском синдроме, который явно присутствует у главной героини, несмотря на всё её кажущееся неприятие всего японского. Но все-таки, главному герою "Дара дождя" я верила гораздо больше, он был ближе, понятнее и, да, логичнее.
Хотя, если говорить о стокгольмском синдроме, то он скорее всего присущ самому Автору, а, возможно, и всей его стране в целом. Кто для малайцев японцы? Жестокие, безжалостные оккупанты или носители высокой культуры? Пример для подражания или страшилка для непослушных детей? Учителя и наставники или садисты и убийцы. Вряд ли есть однозначный ответ на этот вопрос. Да Автор и не пытался на него ответить. Он его всего лишь задал…

P.S. Почти случайно натолкнулась на трейлер фильма, снятого по книге. Русского перевода пока нет, но фильм заинтересовал. По крайней мере подбор актёров очень удачный.
https://www.kinopoisk.ru/film/1159954/video/type/0/

С тех пор, как Китай начал отгораживаться от внешнего мира сначала Великой Китайской стеной, а затем стенами традиций и политических принципов, он продолжает оставаться страной необъяснимой, безумной и даже представляющей угрозу мировому порядку. Но все это мнимо, все это только кажется и, чем больше знакомишься с людьми, населяющими эту невероятную страну, тем яснее становится - Китай живет теми же тенденциями, что и весь остальной мир. Только тенденции эти по-китайски подражательны. Китай - вор и лицедей, Китай - низкопробный лжец, Китай от вещи до человека - подделка любой степени качества в спектре от рассыпающейся на глазах до впечатляющей копии. Культура, национальные особенности, самобытность - все это не про Китай, а про тех, кто однажды дал повод повторить за собой особенности видения и мастерства, чтобы империя лжи продолжала процветать и поныне. Роман Юй Хуа про те времена, когда отличия с мировой культурой нивелировались - про ближайшую современность.

Сюжетно повествование начинает складываться с жизни подростка Гуантоу Ли, которого за его стрижку прозвали Бритым Ли и иначе уже не звали. Название говорит о том, что был у него брат, и он тоже должен быть центральным героем... Но на деле это совсем не так: во-первых, он и не брат ему, а во-вторых, не такой уж центральный герой. В центр попадает его будущая жена - Линь Хун, за которой Бритый Ли с первых страниц решил подсмотреть в общественном туалете через вырытую для отправлений канаву, выходящую за пределы здания. Этот момент, хоть с него и начинается книга, впоследствии станет одним из поворотных во взрослении и самоопределении Бритого Ли, а вообще дальше все начнется с самого начала его осознанной жизни, пока у него есть мать и свой отец и нет брата. Брат появится, когда мать выйдет второй раз замуж за вдовца с сыном. Историей братьев будет только их детство, а после появления Линь Хун об этом уже можно не вспоминать. Уже в самом названии автор подкинул читателю подделку.

Детство братьев приходится на времена Большого скачка и Культурной революции - одних из самых бедственных событий в истории Китая, уничтоживших экономическую жизнь и подрезав десятки миллионов людей, причем как раз из сословий, составляющих базис экономической и культурной жизни государства: под репрессии попадали бывшие помещики, интеллигенция, а затем их родные и вообще богатые люди. Стремление к выравниванию общества преследовало цель экономически избавиться от разделения труда, обязав членов коммун выполнять и сельскохозяйственные, и промышленные работы поочередно в попытках догнать капиталистически организованные империалистические страны методами сведения экономики к примитивным натуральным хозяйствам, а затем через критику конфуцианства и террор со стороны хунвейбинов и цзаофаней (читай: студентов и молодых неквалифицированных и временных рабочих) уничтожить в, казалось бы, традиционном хозяйстве традиции как таковые. И Мао в этом добился своего. Детство, которое увидели Бритый Ли и его "брат" Сун Ган представляло из себя буйство всех против всех, прикрываемое ложью регулярно избиваемого за родословную отца о том, что все в порядке вещей. И ведь китайцы так и воспринимали жизнь даже еще во времена своей последней, манчжурской династии: побои - естественны, а любой китаец имел право избивает должников и врываться к ним в дома, производя тотальное разрушение, любой день в году, кроме Нового года. Тот, кто по правилам игры, привычно рассчитываемых на официальном уровне в Астрономическом институте, на этот раз считается аутсайдером, обязан молча терпеть лишения и подставлять себя под любые издевательства - так уж звезды сошлись, судьба распорядилась, "на роду написано". Описаний бессмысленных и жестоких издевательств здесь будет достаточно для того, чтобы не показывать книгу людям со слабой психикой. Тем более, что финалом этого станут несколько смертей, не прошедших мимо Бритого Ли. Смерти родных и ставших не менее родными жителей села более настоящие, чем здешняя жизнь - типичная китайская подделка.

Нужно отметить, что столь драматичные и исторически важные события встретятся в романе всего раз. Остальное повествование - сказки о том, как построить бизнес с нуля. После Мао в Китай все-таки приходит капитализм, и каждый второй становится коммерсантом, если у него и до этого было какое-то свое, небольшое дело. Вторая половина - это гордые бедняги, работающие на государственных фабриках, терпящих кризис и попадающие под сокращения. Если сравнивать двух братьев в соответствии с их "гороскопами", то есть некоей истиной, прописанной генетически при рождении, то стоит упомянуть, что Бритый Ли был сыном обыкновенного мужика, а Сун Ган - помещика. Так что со всем коммунистическим пафосом тут будет показано, как сын обычного мужика становится богачом, а сын помещика - падает на дно экономической жизни. Возможно, я ошибаюсь, и психологически история куда глубже, и глубина эта находится как раз на уровне той самой ямы с человеческими испражнениями, которую читателю придется созерцать с первых страниц... Тот момент, в который Бритый Ли подсмотрит в эту яму, перевернет его самосознание. Изначально отцом в семье считался отчим Ли - Сун Фаньпин, второй муж матери, благородный парень из рода помещиков, стремящийся по-матерински оградить детей от соприкосновения с жестокостью мира и превращающий все в игру. Чужих мальчишек он, подчинившись, научит настоящим подсечкам, а своих детей - игрушечным, понарошку падая от приемов-подделок.

После события с ямой, слухи о котором пронзят все село, внезапно всплывают воспоминания, что отец Бритого Ли в свое время всплыть и не смог - из этой самой ямы, после той же самой ситуации с подглядыванием в туалет. Превращается ли воспитание вторым отцом для Ли в подделку в этот момент? Что, если дело в переворачивании веры, как это произошло в Культурную революцию, когда разрушение иерархического порядка общества выпустило на свободу молодежный дух бунтарства, который в старшем поколении вынес всю грязь и пороки, несмываемые временем, зато приобретшие особую, бессмысленную злобу и разврат накопленного опыта. Отцовство оказывается подделкой, но Бритому Ли можно было выбирать: в школе он стирал то одно имя отца, то второе. У его названного брата этого выбора не было, а жизнь - фатальна. Конец его жизни ознаменуется вспышкой скрупулезного творчества, вдохновляемого подлинной любовью. Но в мире грубого люда, правде предпочитают выгоду, а, отдавая предпочтение зарубежному оригиналу, всегда помнят, что отечественное китайское - лживая подделка.

На самом деле никакой глобальной и цельной истории от книги можно не ждать. Как и успешная китайская экономика, она строится из мелочей. Сюжет собирается из небольших новеллок, заключающих в себе вполне законченные эпизоды о знакомых персонажах. После провокационных первых глав и жестоких описаний революционного угара начнется самая настоящая дорама с незатейливой романтикой и элементами экономической жизни села. Кстати, привязка действия тут все-таки к родной Лючжени, а не к героям, и если Бритый Ли уезжает в Шанхай, то о том, что с ним происходило, читатель узнает только по его возвращении домой. Некоторые главы строятся как линейная сказка, в которой Ли, проходя вдоль улицы по очереди заходит в каждую лавку с одним и тем же предложением или заявлением. Читать увлекательно, несмотря на множество пошлостей, низкого юмора и ругательств. Плюсом становится то, что все персонажи - деревенщины, так что их поведение аутентично, и шутки приходятся к месту и бывают весьма удачны.

В результате из романа можно вынести как срез бытовой жизни Китая, так и психологическую драму, а можно остановиться на низовых развлечениях и сюжетах разноуровневых экономических афер, основанных, конечно же, на подделках. По-хорошему, это история китайца, которому судьба наконец-то дала выбор, в то время как остальные продолжали рабски подчиняться веянию времени и силе происхождения. По-плохому, это история любви к женщине, которая расстроила братство двух юношей, когда-то давших друг другу обещание оставаться братьями до самого конца, но после брака превратившимися в классовых врагов. Несмотря на то, что Линь Хун становится тем центром, вокруг которого построилась судьба "братьев", она - тоже большая подделка этого романа.

Покорив землю, на которой родился и жил, Ли в последних строках решает покорить небеса, отправившись в космос туристом. Читатель не знает, что будет дальше, но, за разочарованием в богатстве, женщинах вообще и Линь Хун в частности, Бритого Ли наверняка ждет последняя подделка - пустые небеса.

Любителям и поклонникам автора просьба не читать!!! Потому что будут спойлеры и потому что я буду ругаться. Ну, или выражать недовольство, что будет выглядеть гораздо корректнее.
Орхан Памук - писатель довольно-таки разрекламированный, имя его на слуху, он получил Нобелевскую премию, если мне не изменяет память. И совершенно естественным было мое желание познакомиться с его творчеством. Наверное, я выбрала не ту книгу для первого знакомства (это был роман "Снег"), или я не правильно выбрала время для чтения именно этой книги, или мне просто не повезло... но книга не понравилась совершенно. И очень долго я считала, что врядли когда-нибудь продолжу свое знакомство с творчеством автора. Но наш минский КК выбрал для чтения книгу. И вот такая аннотация все-таки привлекла мое внимание и поспособствовала тому, что я решила дать автору (или себе?) второй шанс...

"Во втором по счету романе, "Дом тишины" (1983), знаменитый писатель, нобелевский лауреат Орхан Памук использует литературный прием, когда об одном и том же событии рассказывают несколько человек. Сюжет книги строится вокруг посещения пятью внуками своей престарелой бабушки, которая живет на популярном морском курорте. В стране царит неспокойная обстановка: в 1980-х годах Турция находилась на грани гражданской войны. Внуки дискутируют о политике, и родственные чувства подвергаются испытанию: хаос, царящий в обществе, где различные экстремистские группировки рвутся к власти, отражается на взаимоотношениях в семье."

После того, как я поставила книге ее 2 звезды, я все-таки просмотрела рецензии. И мне стало даже как-то неудобно выкладывать свои впечатления. Потому что рецензии все, за исключением одной или двух, на 5 баллов
Может быть, со мной что-то не так. Может быть, я не смогла разглядеть и осознать гениального замысла книги. Может быть, это просто категорически не мой автор. Но книгу я действительно мучила, считала странички до конца, продираясь через невнятные бормотания старухи Бабушки и через совершенно неоправданные претензии к жизни двух братьев и их бывшего друга, с которым когда-то играли в детстве. Единственным плюсом у книги считаю приём, когда история рассказывается от лица разных участников. По крайней мере, повествование периодически меняло темп, манеру рассказа, способ изложения. Наверное, если бы обо всем рассказывала Бабушка, я бы бросила книгу на первой ее трети.
Собственно, это и все. Больше никаких эмоций книга не вызывала, только - скорее закончить и забыть. И никогда больше не возвращаться. Хотя, наверное я все-таки слукавила. Была, была просто дикая вспышка эмоций, после которых книгу стало читать вообще невмоготу. Когда я читала о том, как старая карга била палкой и калечила детей, мне хотелось убить и разорвать всех вокруг. Благо, книга была на читалке, а она денег стоит. Да и бумажные я портить не привыкла. Но давно прочитанное не вызывало у меня такого негатива.
Вообще-то, я не склонна обвинять в отрицательных впечатлениях ни книги, ни авторов. Раз хотя бы кому-то нравится, значит, это я не углядела то зерно или жемчужину. А уж если много кому, то и подавно.
Но, тем не менее, с автором я, пожалуй, все-таки распрощаюсь окончательно.

Книга прочитана в рамках Минского Книжного Клуба.

Лучший способ учиться — это наблюдать природу

Не торопясь никуда, не ожидая чего-то определенного, только спокойствие и открытость. "Сад вечерних туманов" оказался для меня чем-то сравнимым с природой. Не было желания торопиться. Каждая строка словно глоток морозного горного воздуха: причиняла боль и наслаждение одновременно. Сюжет завораживал, окутывал подобно туману. Книга оказалась сама тем садом, о котором шла речь в повествовании.

..чувства открываются чему-то более возвышенному, чему-то вне времени. Каждый шаг, что ты делаешь в Югири, предполагает, что твой ум раскрывается, сад приводит твою душу к состоянию созерцательности!..

И я созерцала.
Знакомясь с историей Юн Линь, единственной выжившей в японском концлагере, не возникало болезненного любопытства о том, что же произошло там с ней и ее сестрой. Скорее наоборот, знать правду совершенно не хотелось, и когда я добралась до главы, где девушка рассказывает о том ужасном периоде своей жизни, мне пришлось отложить книгу на день..
Много говорят про зверства немцев во время Второй Мировой войны, известны их лагеря, но почему-то редко где на западе обсуждают поведение японцев, как будто все происходящее на востоке происходило на другой планете. А тем временем там тоже были свои концлагеря. Один из самых известных использовал военнопленных для строительства железной дороги в Бирме. А что делали в других местах? Юн Линь попала как раз в такой, информация о котором была засекречена. Даже спустя десятилетия девушка не смогла узнать его местоположение и назначение. Пришлось довольствоваться лишь догадками и слухами. Японцы вели себя по отношению к пленным не лучше, чем немцы, а подчас намного ужаснее. И все же, Япония оставалась и остается удивительной страной. Знакомство Юн Линь с японскими садами и бывшим императорским садовником Аритомо заставляет девушку пересмотреть некоторые взгляды на жизнь. Ее ненависть ко всем японцем понятна, но ненавидеть всю свою жизнь - это значит медленно и верно отравлять себя. Несмотря на все ужасы, что творили японцы во время войны, это очень мудрый народ. К тому же солдаты, как солдаты любой другой страны, лишь выполняют приказы. В книге рассказывается про летчиков-камикадзе. Все они считали, что умирают за свою страну, но по факту они просто умирали. Работая в Юрини, саду Аритомо, Юн Линь постепенно находит успокоение и любовь. До прощения еще далеко, но начало пути положено. Ее союз с японцем, казавшийся в начале чуть ли не святотатством, приносит в итоге много пользы обоим сторонам.
История Юн Линь - это история искалеченной жизни и история прощения длиною в жизнь. Сложно описать словами, но грусть, что я испытывала во время созерцания этой истории, была совсем непечальная, хотя и радостной назвать ее нельзя. Чувство это было настолько туманно, настолько воздушно, что мне не хватит слов, чтобы объяснить его природу. Но одно сказать могу точно, когда я прогуливалась по страницам "Сада вечерних туманов" мне было хорошо. Не радостно, но хорошо. В тоже время я болезненно ощущала, как подбираюсь к финалу. Так не хотелось, чтобы история заканчивалась, как не хочется, чтобы умирал близкий человек. Это тоже часть Юрини показать, что мир полон красоты, но красоты приходящей. Все рано или поздно завершится, и хорошее, и плохое.

Сад должен запасть вам в душу. Он должен изменить ее, опечалить ее, ободрить ее. Он должен заставить вас принимать недолговечность всего в жизни. Миг, когда последний лист должен вот-вот упасть, оставшийся лепесток вот-вот облететь — этот миг вбирает в себя все прекрасное и горестное, что есть в жизни. Моно-но аварэ, как называют это японцы.

Сад не вечен и мы не вечны. Жизнь - это не только жизнь, но и смерть. Многие люди обходят стороной тему смерти, боятся ее, отрицают, мечтают о вечном существовании. В этом есть что-то болезненное. Смерть - часть жизни. Важно принимать все, что нам дается, полностью, без исключения. Нельзя в полной мере насладиться жизнью, забывая про неминуемую смерть. Японцы знают об этом испокон веков, теперь об этом могут узнать и посетители Юрини, сада вечерних туманов.

Хоть роман Син Кён Сук «Пожалуйста, позаботьтесь о маме» и небольшого объёма, однако он отображает весь корейский менталитет. Для большинства не азиатов это будет достаточно странно, потому что всё же присутствует доля самосохранения, но вот в Азии это выглядит именно так. Чтобы понять такое явление как «избавление родных о заботе о себе» нужно обратиться к истокам всего этого.

Раньше, на протяжении всей истории Кореи и Китая (эти два народа очень близки в этой позиции), ребёнка или пожилого человека, которого не могли прокормить просто оставляли, чтобы у остальной семьи был шанс выжить, либо пожилые люди предпочитали убить себя, ради блага семьи, в какой-то степени, они считали это даже чем-то благородным. Звучит это действительно очень жутко. И именно уход предпочла для себя мать этого семейства. Она видела, что она особо никому не нужна, что за глаза все уже считают её сумасшедшей и неспособной и она просто оставила своих близких и исчезла.

Кто-то может сказать, а зачем нам это читать? Да потому что очень многие абсолютно не ценят свою семью и своих родных. Сейчас я не имею в виду тех родителей кто очень плохо обращается с детьми, от таких родителей, ради безопасности, нужно быть подальше, но в остальных ситуациях, хотя бы пару раз в год нужно уделять им внимание. Я самой себя устыдилась не так давно, когда обидела маму и поругалась с ней (сейчас всё в порядке). Просто на самом деле, ты не замечаешь, как ты относишься к человеку, пока он не оказывается слишком далеко от тебя. Моя мама живёт в другой стране, и когда я смотрю новости и вижу какой-нибудь несчастный случай, который там произошёл, я всегда опасаюсь за неё. Здесь же в книге как раз анти пример для детей, как не нужно поступать с родителями.

Семейка здесь, мягко говоря, меня напрягала. По сути дела мама была бесплатной рабочей силой, отдавала все свои силы и средства на воспитание детей, которые даже не ответили ей благодарностью. Каждый из них просто разлетелся, кто куда и даже не приезжали в гости годами. Телефонные же разговоры заканчивались у них всегда одинаково «ну мама, мне некогда, давай потом». Только это «потом» так и не наступило. Если уж говорить про семью в целом, то особо выделился супруг, который как детей рожать, так это да, а как заботиться о жене и детях, так нет. Как меня поразило «ну я же женился только потому, что она на секунду показалась мне красивой», это твоё оправдание? Но это, особенность культуры – каждый сам за себя и жена должна давать мужу больше, чем он ей. Посмотрите тот же сериал «18- летняя невеста» корейского производства и всё поймёте. В этом доме всем было всё равно, они спохватились о матери лишь тогда, когда она не пришла домой. Потому что одному было лень забрать, второй отвлёкся и всё. Они даже и не искали её особо, ну так расклеили объявления, поспрашивали в родных местах и всё, даже в полицию заявление на розыск не подали и сели ждать. Как воспринимать этих людей, я не знаю.

По сути дела это сплошной текст от разных лиц, которые столкнулись с этой ситуацией. Каждый из них вспоминает свою маму/жену/детей/родных и то какими они были и чем запомнились мгновения с ними.

И хоть это не мои традиции и не мои обычаи, я поняла главную вещь, то что о родителях нужно думать, нужно узнавать как они, не нужно ли им что, а не просто бросить их или использовать как бесплатных нянек, при этом упрекая их и критикуя. Это неправильно и так не должно быть. Потому что, в конце концов, наступит тот момент, когда уже некому будет звонить и некого ждать. Не ждите, пока станет слишком поздно.

Мне сложно читать книги о тяжелых жизненных ситуациях, о настоящем зле, прощении, любви. О жизни которая разделена до и после. Потому что не оставляет ощущение, что всё как-то не взаправду, как-то что-то не дотягивает. Хотя скорей всего это мое сердце не настолько чувствительное, эмпатия не относится к моим сильным сторонам. Если коротко то сюжет книги основан на истории излечения души и сердца юной девушки, попавшей в японский лагерь во время войны. То, через что ей пришлось пройти сломало ей душу и тело, но она выжила. Оказалось этого недостаточно. Неудивительно, что её отношение к Японии и японцам было мягко говоря недоброжелательным. Но жить с ненавистью в сердце просто невозможно, и как не удивительно справится в какой-то мере с этой ненавистью помогли отношения опять же с японцем.
Представить, что так будут разворачиваться события в наших реалиях достаточно сложно. Однако написанному почему-то веришь или очень хочется верить. Любовь всё превозмогает и всё покрывает. Христианские мотивы по сути, однако ни о каком христианстве речи в книге не идет.
В книге идет постоянное противопоставлении красоты и войны, созидания и разрушения. Это задает особый ритм, свою мелодию, звучание.
Также отмечу, что лично для меня, эта книга стала достаточно познавательной. Немалая доля нон-фикшна.
Множество подробностей этой удивительной страны Малайзия. Которая раньше ассоциировалась только с выражением Made in... История образования страны, национальные и демографические особенности, основные этапы политической жизни. Факты о том сколько и что им пришлось вытерпеть от японцев и многое другое. Честно говоря не могу упомнить столь удачного сочетания нон-фикшн книги и по сути любовного романа об искусстве, жизни, прощении.

Даже не ожидала, что так понравится. «Сад вечерних туманов» – это изящная китайская шкатулка. Открываешь ее, а там еще одна, а в ней – еще и еще, и где-то там, в глубине, сокровенное, которое так и остается до конца не выясненным.

Термин «китайская шкатулка» существует и в литературе, так принято называть многослойное произведение, в котором истории вкладываются одна в одну, открывая новые детали и грани. Именно так построен роман Тан Тван Энга, и я осознала это только сейчас, размышляя о том, как написать рецензию.

Слой верхний – стареющая судья в отставке приезжает в принадлежащий ей дом, унаследованный от некоего японца Аритомо. Забавно, что я не сразу поняла, что судья Тео – женщина. В английском языке нет различения глагольных форм мужского и женского рода, а личных местоимений автор до какого-то момента не употреблял. Намеренно? По всей вероятности, да. Тан Тван Энг умеет без суеты и лишнего драматизма поймать читателя на крючок: почему судья никогда не снимает перчаток; почему она уволилась за два года до пенсии; почему женщина, ненавидящая японцев и посвятившая часть своей жизни тому, чтобы не дать им уйти от наказания, получает в наследство дом и сад от японского мужчины?

Следующий слой – героиня начинает писать книгу воспоминаний, но почему-то не сразу про то, что она так и не смогла изжить за тридцать с лишним лет – война, японский концлагерь, боль, унижение, гибель сестры – а про послевоенный период, когда она приезжает на чайную плантацию друга на высокогорье Кaмерон. Приезжает она не просто погостить, у нее миссия – встретиться с живущим по соседству бывшим садовником японского императора Аритомо, по непонятному стечению обстоятельств поселившимся в Малайзии, и заказать у него сад в память погибшей сестры.

Женщина, ненавидящая японцев, хочет японский сад.

Разговор двух сестер в лагере:

“You still admire their gardens after all this?”
“Their gardens are beautiful,” she replied.
---
«После всего этого ты все еще восхищаешься их садами»?
«Их сады прекрасны»…

Чтобы выжить и не сойти с ума, сестры придумывали свой японский сад. Одна из них, Юн Линь – судья Тео, выжила. Семья так и не простила ей, что она жива, а Юн Хонг, более красивая и талантливая сестра, умерла. Они не хотели слушать про лагерь, им было неудобно с Юн Линь. Все, что случилось в лагере, было похоронено внутри. И раскопки этого – еще один слой воспоминаний.

Кроме истории главной героини и ее сестры, в повествование вплетаются истории и судьбы других людей: чайного плантатора Магнуса, переселенца из Южной Африки, который после поражения буров в англо-бурской войне, находит себе новую родину в Малайзии; японского историка Тацуджи, приехавшего к героине просителем – он желает изучить наследие Аритомо; некоего Томинага Нобуро – с ним Юн Линь вела разговоры о японских садах в лагере; беглого садовника Аритомо – эта история наиболее загадочная и неясная.

Открывая одну шкатулку за другой, в конце мы остаемся ни с чем. Одна из западных монахинь тибетского буддизма, Тензин Палмо, однажды сказала, что медитировать – это все равно, что чистить слой за слоем луковицу. Снимаешь последний слой – и все, больше ничего нет. То, что мы искали, не существует. «Сад вечерних туманов» –это такая медитация, завершающаяся звенящей пустотой.

Я начала со сравнения этого произведения с китайской шкатулкой, но его можно также назвать японским садом, как Югири, созданный Аритомо, где один за другим открываются виды, и каждый уникален, но добавляет что-то к предыдущему, или японской татуировкой хоримоно, в которой настоящий мастер оставляет незаконченный фрагмент, как знак несовершенства и незаконченности всего в этом мире. Искусство укиё-э, символ юдоли скорби. Такой незаконченный фрагмент – конец романа, который не дает разгадок и оставляет читателя со знаком вопроса.

«Сад вечерних туманов» был моим первым знакомством с малазийской литературой, и оно оказалось удачным. Японский сад привит на малайзийскую почву и пронизан дзенским духом. Рекомендую: интересный культурный экскурс и красивая грустная история.

Одновременно неведомо далекий и пограничный Китай на поверхностный взгляд кажется недосягаемым и трудным в понимании. Однако, стереотип не выдерживает проверки двумя современными книгами. Подчеркну, что в тонкостях символов китайской культуры и искусства войны, конфуцианстве, даосизме и буддизме я не сильна. Благо, переводчики и редакторы обоих романов старались помочь толковыми примечаниями о традициях. Четыре классических китайских романа, постоянно поминаемые к месту и не к месту Писакой Лю и Стихоплетом Чжао, я не читала. Два же прочитанных романа двадцать первого века кажутся мне культурно универсальными. Возможно, это связано близостью трагедий обеих наших красных стран.
Первым в декабре 2015 года в рамках той же "Долгой прогулки" по грязным улицам китайской деревни меня проводил Мо Янь, теперь же путешествие в прошлое восточной страны продолжил и Юй Хуа. Время двух романов разнится лет на двадцать. До "Культурной революции" большая семья Шангуань Лу из "Большой груди..." Яня успеет узнать прелести японской оккупации и бандитских разборок гражданской войны. 1960-е у Хуа раскаляют воздух воплями победившего пролетариата и стонами побиваемых всем, чем ни попадя, раскулаченных интеллигентов и бывших помещиков. Судя только по двум романам, китайцы - мастера пыток подручными средствами. Зачем средневековые европейские палачи изощряли ум изобретением сложных орудий казни и машин по вытягиванию ценной информации? Можно грубо сработать палкой или просто защекотать до полусмерти. Зачем перенапрягаться?
Да, пролетариат победил, однако особого процветания деревням это не добавило. Прошло 30 лет, жесткая диктатура сменилась подобием дикого капитализма. Мо Янь и Юй Хуа оба высмеивают получившийся гибридный строй, в котором маленькому человеку места нет.
Мне показалось интересным возвеличивание обоими писателями женщин. Вроде бы и привычен стереотип о слабом поле на востоке, но это же малознакомый Дальний восток. Матриарх Шангуань Лу тащит на себе многочисленных детей и оставленных ими внуков. Сестры долгожданного братика Цзиньтуна своевольны, крутят жизнью, как хотят, выбирают себе женихов с разных сторон баррикад, не считаясь с единством семьи.
Линь Хун овладевает мечтами всех мужчин поселка Лючжен. Юй Хуа знакомит нас с небольшим таким поселочком в пятьдесят тысяч населения. Правда, к концу двадцатого века народу в деревне стало значительно меньше, тысяч примерно на двадцать. Так вот, хороводила Линь Хун недалекими умами лючженских мужиков и взаимоотношениями двух братьев со своих семнадцати лет и до глубокой бурной зрелости. В отличие от жены Сун Гана, Ли Лань, мать небольшой семьи, остается в традиции. Лючженцы хвалят сделанные ее руками ритуальные бумажные деньги. После гибели мужа Ли Лань в честь его памяти восемь лет не мыла голову, терпя насмешки от односельчан из-за амбре. Замечу, что хоть она и любила второго мужа, но фамилию оставила Ли.
Интересно у Мо Яня и Юй Хуа изображены власти, точнее, их отсутствие. Особенно вышестоящие уездные или городские начальники - это же просто мечта не внимательных к основе своего учения анархистов. Война, пожар, наводнения, бесчинства вооруженных отрядов и неграмотной красноповязочной милиции - все по боку, если это творится не напрямую под твоим окном. Убейтесь там хоть все, никому и дела нет. Власти только слегка проснулись с развитием коммерции. Цзиньтуну они мешали похоронить мать, отгавкиваясь государственностью заброшенного пустыря. Бритый Ли же ловко заткнул за пояс чиновников, просто купив их. Как же приятно принимать работу, когда начальство палец о палец не ударило, а догадливый предприниматель придумал и осуществил все сам, заодно статистику района знатно повысив! Вот тебе и активное мужское начало за чужой счет. Семьями правят женщины, подтверждая пословицу о голове и шее.
Деревенские толпы безлики. Неназываемые и многие поименованные могут только лупить исподтишка, тявкать издалека да пялиться, когда позволено. По развитию они недалеко от обезьян ушли, автор подчеркивает их слабый контроль над желаниями.
Мужское начало посрамлено и в главных героях. Долгожданный Цзиньтун так от груди и не оторвался. Благородный Сун Ган непрактичен. Без брата или руководителя Чжоу ему не выжить в жестоком мире афер. Бритый Ли сперва прославился на всю округу своими нелепыми склонностями к общению с телеграфными столбами и наследственной тягой к нырянию в нужник. Потом, конечно, он прибрал к рукам всю округу, задумав и осуществив несколько громадных проектов. Однако, одиночество пожрало и сильного сего мира.
Братья, будто на качелях, менялись судьбами, как шарик перекидывая друг другу относительное благополучие. Все же клятва матери крепка. Братья по-настоящему сильны только вместе. На истинных героев они не тянут.
Былинным же богатырем представляется Сун Фаньпин. Честен, благороден, вежлив, силен и высок ростом, что подтвердил успех в баскетболе. Мы видим отца Сун Гана глазами детей. Возможно, многое они и преувеличили. Иначе, без идеала в трудное время братьям было бы не выжить. Но и великодушнейший учитель правильных подсечек канул в желтую Лету, или как там называлась безымянная китайская река.
Отмечу относительно положительную тетку Су. Интересно, какой религии принадлежали жители Лючженя, но Су выражалась вполне фатально, поминая воздаяние за содеянное и зависимость удачи от похода в храм. Очень уж современно такое мнение и для нас.
Снова получилось сумбурно, ну так и Китай затуманен ничуть не хуже Альбиона. Читайте и не бойтесь мистики и какашек. Недавно поминаемых во флудилке зайчиков тут не будет, просто бесформенное содержимое сточной канавы. На сюжет оно даже влияет чисто символически. Часто нужник казался чище грязных ртов толпы. Явно высказанной мистики и нет вовсе.
Двадцатый век и в Китае остается двадцатым, что дважды подтверждено двумя романами. Автор успел поиронизировать и над собой, рассказав о нелегкой доле однофамильца Зубодера. Переводчики постарались передать просторечный грубый деревенский язык, а Юй Хуа умудрился пройти по грани, не перегнув палку. В конце года эту трешовую смесь жанров я бы не осилила, а сейчас - пожалуйста. Может быть, когда-нибудь в будущем доберусь и до более сложных китайских романов.

Весь роман пропитан восточной атмосферой, но не мозговыносящей, как у Оэ Кендзабуро, а прекрасной. Повествование безмятежно, а люди с поистине с дзеновским спокойствием проходят свой страшный путь.

Юн Линь – женщина с непростой судьбой. Она досрочно выходит на пенсию и отправляется туда, где после войны пыталась восстановить хоть что-то из своей жизни, но по чудовищному совпадению сожгла ее вновь – в японский сад, хранящий душу любимого ею человека. И в последний раз перед полным забытьем вспоминает все, что ей довелось пережить.

Ее память переплетается с реальностью, как и во всяком уважающем себя шаккее. И это позволяет нам узнать о ней больше, чем она хочет рассказать. Ее гложет понятная ненависть к японцам, которые совершили насилие над ее родиной, но, по ее мнению, порции злости заслуживает и каждый человек, который допустил такое. Сможет ли она нормально жить, даже когда исполнит свой обет, и что для нее теперь нормально?

Когда они встретились, Аритомо уже ничего не волновало. Все, что у него осталось – это несколько пачек чая с плантации жены, портрет императора и сад, который он хочет сделать своим опус магнум.

Два одиночества разного рода встречаются в принципиальном противостоянии, чтобы выяснить, что между ними гораздо больше общего, чем различий. Кто кого больше изменил? Этот вопрос не оставит меня еще долгое время: их диффузия была настолько явной, что стало грустно и страшно. Добровольное уединение от всего мира – для них единственный комфортный способ существования, и я не тот человек, который будет их осуждать.

А если без лирики, то японцы явно отбитые. Я всегда восхищалась их работоспособностью, оригинальностью, жизненной философией. И совершенно забыла, что отсутствие жалости к себе, входящее в их идеи, предполагает подобное отношение к другим. Автор противопоставляет ужасам, которые творили японцы на войне, их бессмертное искусство: хоримоно, сады, укиё-э. Все это восхищает, но уравновешивается ли одно другим?

Что может быть страшнее, чем оказаться запертым в собственных воспоминаниях? Столь многое человек хотел бы забыть, стереть из своей памяти, и вдруг он оказывается один на один с этим неподъемным грузом. Беспомощное, дряхлое тело девяностолетней старухи, большой и пустой дом, ненавистный ублюдок-слуга, и призраки, которые прячутся в каждом углу комнаты. Она не может уснуть до рассвета, вслушиваясь в тишину дома, и каждый раз непрошеными гостями – воспоминания о ненавистном муже, его богохульных, безумных речах, его наглых, открытых изменах, его мерзкой любовнице-служанке, о двух выродках, которые жили в их доме. Ее сердце отравлено ядом ненависти, оно черным-черно от злости. Но она наказана сполна – каждый день она вспоминает всё вновь и вновь, и переживает ненависть заново.

«Дом тишины» Орхан Памук писал три года 1980-1983гг. – опасное время для страны. В декабре 1980 года генерал Кенан Эврен возглавляет военный переворот в Турции, он будет главой государства долгие 9 лет. Идет обсуждение и принятие Конституции, сняты ограничения для иностранных инвесторов, снижается заработная плата, запрещается политическая деятельность вузов и студентов вообще, 150 известных политиков, бывших лидеров партий, не имеют права деятельности. В те годы Турция была похожа на пороховую бочку, не было стабильности, не было уверенности в завтрашнем дне. Так причем же тут одинокая старуха, снедаемая ненавистью? И почему «Дом тишины» получил престижную премию «Madarali Novel Prize» (Турция) и премию «Европейское открытие» (Франция)? Чем был актуален в то неспокойное время созерцательный Памук у себя на Родине, и чем смог зацепить европейского читателя?

События романа разворачиваются в конце 1970-х гг., незадолго до описанных событий. Популярный курорт на берегу моря, толпы туристов и два дома на берегу. Первый – большой, запущенный, старый, в престижном прибрежном районе, в нем живет старая Фатьма, ее слуга-карлик и каждое лето, приезжают трое внуков. Второй – на самом холме, в бедняцком квартале, без сада, с протекающей в дождь крышей, совсем рядом с кладбищем. Там живет ничем не примечательная семья – хромой продавец лотереи, его несчастная жена, и бедовый сын Хасан, оставшийся на второй год в лицее. Два дома, одна семья, пять героев, которых выбрал Памук, пять неприкаянных, одиноких, недовольных своей жизнью людей. Памук открывает читателю сокровенные мысли каждого, показывает раскол страны через раскол в семье, нестабильность экономики в нестабильности каждого из героев. Разоренная Турция как опустошенная шкатулка Фатьмы. Разрыв с историческими корнями как запутанные записи в тетради Фарука. Неудовлетворённость, взрывоопасность общества, как озлобленность и максимализм Метина и Хасана. Невозможность простить, невозможность смириться как личный ад воспоминаний старой женщины. Предчувствие скорой трагедии, как свершившаяся трагедия в семье…

Дальше...

Памук на самом деле отвечает на все вопросы, которые появились у турков после военного переворота. Он вкладывает в уста подростков националистов, примитивную картину мира новой власти, он демонстрирует безжизненность категоричного поклонения Западу в воспоминаниях речей Селяхаттина, он предсказывает отношение к иным политическим воззрениям, таким как коммунизм… Ответы Памука скрыты в истории одной семьи, в мыслях потерянных, несчастных людей. И как меньшинство в стране, так и меньшинство в книге – только один герой спокойно, смиренно и тихо относится к этой жизни – Реджеп. Но одиночество его, прокаженность и неприкаянность значительно глубже, чем у всех остальных.

Я очень люблю творчество Орхана Памука. Каждая его книга открывает для меня удивительный мир тонких, невесомых, чистых эмоций. Каждый раз я удивляюсь его таланту, его способности на каком-то метафизическом уровне понять одиночество, описать его, и выпустить на волю. Когда я читала «Музей невинности» и «Снег», меня словно «запирали» в героях. Я не просто оказывалась свидетелем событий, не просто переживала чувства героев, я растворялась в волнах любви и боли. «Дом тишины» другой. Он более «динамичен» (если так вообще можно говорить о творчестве писателя), чем эти романы, там больше героев, совсем разных, и в то же время похожих. В романе трагедия любви, становится трагедией буквальной, осязаемой, чудовищной своей реальностью. Здесь больше ненависти и озлобленности. Но все равно, это все тот же Памук, который заставляет прислушаться к собственному сердцу. Который учит созерцать, любить и прощать.
Воспоминания не как проклятие, а как дар свыше.

После прочтения остаётся опустошение.
И какие-то обрывки образов.
Озеро и дом около него. Слабая девушка, которая почти не встаёт со своей кровати. Нарисованные на стене обезьянки, которые похожи на призраков, не смотря на их яркость и буйство красок. Тихие отношения двух главных героев, в которых нет места сексу. Каждый из них несёт свою потерю и ты разделяешь их груз. Всё это естественным образом объединяется и образует сюжет. Органичный и плавный, как ровная гладь озера.
Чай. Особенный чай, дело не в заварке, дело в воде. Приятный и фруктовый чай.
Как хорошо возвращаться домой и знать, что в окне будет мерцать свет и кто-то будет тебя ждать. Как хорошо спать и знать, что ты защищён. Хотя бы странным кухонным прибором.
Такие образы сами рождаются в голове.
Как хорошо читать такие произведения. С долей грусти. Приятной грусти, как горячий чай.

Примерно до середины книги я была уверена, что не поставлю ей больше 2,5 звезд. Настолько было сухо и скучно. Думаю, если бы автор ограничился более короткой вводной частью, после которой сразу бы перешел к описанию того периода, когда Юн Линь начала работать с Аритомо, для меня бы книга только выиграла. Вообще, книга начала вызывать во мне хоть какой-то отклик только с того момента, как Тацуджи начал рассказывать свою историю, да и дальнейшее повествование уже не оставило равнодушной.

Во время войны Юн Линь и ее сестра Юн Хонг попали в тайный японский концлагерь, где они провели несколько лет. Когда стало ясно, что японцы проигрывают, лагерь сровняли с землей, а пленных казнили. Выжила только Юн Линь. И спустя некоторое время она решает создать японский сад в честь своей сестры, которая восхищалась этим видом искусства. Для этого Юн Линь обращается к Аритомо, бывшему садовнику самого японского императора. Однако Аритомо отказывается создавать сад, но при этом предлагает Юн Линь пойти к нему в обучение, после которого она сама сможет это сделать.

Аритомо и Юн Линь особой симпатии у меня не вызвали, впрочем, как и неприязни. Аритомо так и остался для меня закрытой книгой, хотя, возможно, автор сознательно стремился к созданию такого эффекта. В Юн Линь же во всех ситуациях и во все периоды ее жизни я увидела только одно - злость.

В целом, чтение все же оказалось интересным и даже познавательном. О чем-то я узнала впервые - например, о японской татуировке хоримоно, что-то дополнилось подробностями - например, особенности создания японского сада, а что-то сподвигло на поиск дополнительной информации в сети. Например, после истории Тацуджи мне захотелось побольше узнать о японских летчиках-камикадзе, до этого я знала о них только в общих чертах.

Довольно-таки странные ощущения после прочтения книги. Динамики никакой абсолютно нет. А что же есть? Есть переживания героев, которые пытаются познать себя.
Главная героиня художница Тихоро. Именно от ее лица идет повествование. Мы узнаем о ее жизни, о ее детстве, о родителях и их отношениях, о неизлечимой болезни матери, об отце и его окружении. об отношении Тихоро к нему. А к отцовскому окружению у нее отношение мягко говоря не простое.
Узнаем, как познакомиться с человеком, наблюдая из своего окна за его окном. Ведь именно так Тихоро знакомится с Никадзимой. Молодой человек, серьезно занимающийся наукой. Тихоро пытается побольше узнать о нем. Его историю мы узнаем ближе к концу книги. Отнюдь не легкая жизнь была у Никадзимы, было отчего вести замкнутый образ жизни. Можно сказать. что эти двое нашли друг друга. Сошлись два одиночества. И все это тягуче-меланхолично-философски. Без каких-либо скачков, всё ровно. Но странное дело, бросить книгу желания не было. Тягучесть, как ни странно, не отталкивала.

Вторая прочитанная мной книга Памука понравилась мне чуть больше, чем первая - "Снег". Поскольку в ней так же много политики, религии и не слишком уместной философии, но при этом больше самого сюжета, чем было в истории "Снега".

Читала эту книгу по советам в сразу двух играх, плюс еще "Книжная полка", "Борьба с долгостроем" и "Охота на снаркомонов". Что касается героев - почти никто из них мне по-настоящему не понравился. Фарук много пьет, Метин какой-то мямля, Нильгюн - коммунистка-фанатик, но при этом слишком идеалистически настроенная, Хасан - вообще отдельная история... Что же касается Бабушки Фатьмы, то ее рассуждения и большее пребывание в своем прошлом, чем в настоящем беспокоящихся о ней внуков, страшно раздражало меня. Реджепа с его комплексами было искренне жаль.

Эта книга навеяла меня на мысль, что с Памуком, возможно, не все еще потеряно. Буду читать его книги и дальше.

Это моё первое знакомство с Орханом Памуком.
Книга мне понравилась: очень атмосферная, восточная и как-то совпала с моими туманными представлениями о Турции.
Повествование тянется медленно, сонно, лениво, как и эти несколько летних недель в удаленном пригороде Стамбула, и ты чувствуешь себя мухой, попавшей в эту турецкую патоку (рахат-лукум?), как и её герои, и выбраться трудно.
Может, поэтому много негативных рецензий, что благодаря таланту автора, ты кожей, нутром начинаешь ощущать эту жару, леность, неудовлетворённость жизнью и неуверенность в будущем, политическую напряжённость в стране и преклонение перед Западом и.....скуку, скуку и беспросветность одиночества.
Одиночество старости, одиночество и гормональные бури юности, одиночество и разочарования взрослых, топящих свои неудачи в алкоголе и .... карлик, единственный, кто принимает свою судьбу и пытается услужить, скрасить одиночества других.

В аннотации "Дом тишины" сравнивают со "Сто лет одиночества" Маркеса и "Дети Полуночи" Рушди. "Дети Полуночи" у меня всё ещё в вишлисте. А вот ощущения от чтения действительно очень похожи на "Сто лет", хотя всё же менее депрессивны.

Книга написана в начале 80х. Я не очень знакома с историей Турции конца 20 столетия. Но через всю книгу ощущается напряжённая социально-политическая обстановка, отражающаяся на взаимоотношениях в семье, в среде молодёжи этого городка (читай, всей Турции) и заостряющая противостояния веры и атеизма, покорности и бунтарства, Востока и Запада.
Интересна закольцованность писательских амбиций трёх поколений мужчин семьи Дарвыноглу, ушедших в печку, мусорку и алкоголь.
Срез "потерянного поколения", вернее поколений. Величие и развал Османской империи и переход к ....республике?
И в тоже время там же рассуждения автора о написании историй, Истории....

Показ такой пессимистичной картины современной Турции требовал от автора гражданского мужества. Я где-то даже читала, что само турецкое правительство подало на него в суд. Что вообщем то говорит положительно о свободе слова в современной Турции. Всё же не в тюрьму и не в расход.

Очень рада знакомству с автором и надеюсь на интересное продолжение этого знакомства.

Взмах весла, ветер
И брызги холодных волн.
Слезы на щеках (Басё).

Укиё-э, «образы изменчивого мира» – вот что такое эта книга. Я читала её долго и медленно, скорее чувствами, чем умом, погружаясь в короткие промежутки свободного времени в эстетику её «плывущего мира», мира, полного скорби, вины и самосозерцания. Скажем прямо, книга не затягивает и не увлекает, как остросюжетный детектив или полная страстей драма. В неё надо сознательно погружаться, моделируя в себе особое, почти медитативное, состояние.Читать её было равносильно пребыванию в японском саду камней с его поисками пятнадцатого камня и переживаниями моно но аварэ – «печального очарования вещей»: садов, татуировок, гравюр, фонариков, рисунков на песке, лотосов на воде...

Ива на ветру.
Соловей в ветвях запел,
Как ее душа (Басё).

В этой книге мало людей и много вещей, мало событий и много переживаний по их поводу, мало сюжета, но вполне достаточно смыслов. Она – о мужестве жить, о возможности поступать так, как считаешь истинным для себя, о предательстве и вине, прощении и забвении и даже в каком-то смысле - о любви. Она написана грустно, эстетично, изящно, но всё же не очень гармонично, поэтому, наверно, выбранная автором стилистика моногатари полностью не соблюдается. На мой взгляд, книга статуарна, она сама – как застывшая во времени композиция японского сада. И судьба героини, замершая после пережитого, принявшая какое-то иное, не свойственное ей направление, и её попытки восстановить самоё себя с помощью поэтики японского сада и любви к врагу, тоже лишены «живой жизни».

Все волнения, всю печаль
Своего смятенного сердца
Гибкой иве отдай (Басё).

Ещё в студенчестве прочитав книгу Д.С.Лихачева «Поэзия садов», я заинтересовалась семантикой и символикой старинных принципов разбивки садов. И здесь мне хотелось увидеть проекцию японской философии, японского «образа мира» на сад. Похоже, автору этого тоже хотелось, хотя и не вполне удалось: форма осталась, а содержания, глубины, пронзительности впечатлений мне показалось мало. Несмотря на внутреннюю драматичность (болезнь, лагерь, преследования, неуловимая любовь, сомнения и боль от хоримоно), книга всё же подтормаживает эмоции, не даёт им воли. Она полна болезненной тишины, молчаливой и упорной созерцательности и, как ни странно, печальной пустоты.

Цветы засохли,
Но семена летят,
Как чьи-то слезы (Басё).

В отличие от «Амриты», которой поставил только три звезды, «Озеро» удостоилось четырех. Ёсимото, все-таки, мастер короткой прозы. На большом метре ее приемы не вытягивают повествование.
***
«Озеро» мне понравилось, прежде всего, своей внутренней архитектурой.
Первый эпизод – Накадзима в первый раз остается ночевать у главной героини повествования Тахиры.
Шаг назад – сон Тахиры, в котором ей снится умершая мама, и, по ассоциации, детство, учеба, переезд в Токио.
Шаг в сторону – история отношений с Накадзимой. Знакомство с юношей из дома напротив, редкие встречи на улице, воскресные визиты, первая ночь.
Шаг вперед – роспись настенного панно в Школе искусств.
Еще шаг вперед – поездка на озеро в домик у синтоистского храма, где когда-то жил Накадзима, а теперь обитают его необычные друзья – брат с сестрой…

И в этом замысловатом танце раскрывается вся жизнь героев повествования. Два одиночества нашли друг друга посреди огромного города и теперь пытаются принять и понять: кто он, этот другой, со своими комплексами, душевными травмами, тайнами, привычками.
В «Озере» нет сильной любви и «розовых очков», ей сопутствующей. Герои трезво оценивают недостатки и достоинства друг друга. Накадзима ищет в Тахире свою умершую мать, безумно любившую его и сделавшую все, чтобы найти сына после похищения. Тахира, наоборот, не хочет иметь рядом большого ребенка и ищет мужчину, на которого можно опереться. Но воронка отношений уже начала затягивать их, и все труднее и труднее оставаться друг без друга.
***
Ёсимото оставляет финал повести открытым. Есть планы на будущее, есть желание быть вместе, но чем все это закончится – неизвестно.
Главное – это танец. Шаг вперед, шаг вбок, шаг назад и снова вперед…

Сложная книга. Немного напомнила мне Макьюэна. Тем, что вроде бы и сюжета поначалу нет, но завораживает, засасывает в паутину слов, в паутину мерзости других людей. И все же не стала она моей, хотя и бросить ее не дочитав не хотелось.
Старая Бабушка, Госпожа. О чем будет думать она на закате своей жизни, принимая в доме выросших внуков. Что будет делать? Ненавидеть, причинивших боль? Стыдиться грехов своих? Бояться разоблачения?
Реджеп. Карлик-слуга. Самый светлый персонаж.
Внуки. Все потерянные, одинокие, все ищут свой путь. И вроде бы не тронули меня их метания, не мои это люди, но и оторваться от их жизни, такой пустой и никчемной, тоже не получилось.
К сожалению, я словила спойлер из рецензий ЛЛ, поэтому конец не стал неожиданностью, а жаль.
Душная, вязкая, мерзкая, местами даже скучная и противная, но сильная книга.

- Казалось бы, его обрадовала новость о потере мной близкого человека, но меня, привыкшую принимать формальные соболезнования, просто пронзила насквозь подобная искренность.

Быть может об этом хотела написать автор? О том, что люди очень часто не говорят того что думают. Почему такое происходит на это очень много причин. Кто-то не хочет обидеть близкого, кто-то отдаёт дань приличиям, а кто-то боится, что высказав своё личное он будет очень обнажён, беззащитен.

Выслушивать чьи-либо страшные истории - это всё равно что получить чужие деньги. На этом дело никогда не заканчивается. У тебя появляется ответственность перед этим человеком за то, что он раскрыл тебе душу.

Или страх именно такой? И лучше ни с кем не сближаться, чтобы избегать всего этого, чтобы не тяготила ноша чужих переживания и проблем.
Ведь, без мыслей о ком-то, когда только за себя так спокойно жить.

Но как же тяготит одиночество.

Парень и девушка. Два окна. Две судьбы. Две жизни.

А был ли парень? Я придумала свой сюжет для этой книги. Я прочитала его между строк. Ведь, парня никто не видел кроме героини. Ни её отец, ни её подруга... так же как никто кроме девушки не видел озера и двух его друзей, которые так призрачны, и так отрешённы. Мне понравилось видеть так, воспринимать, что книга не так проста и не так линейна как это кажется сначала. Мне понравилась таинственность с которой пишет автор. Я не видела ярких красок в этой книге, мир героини казался серо-белым. Нет, не мрачным, скорее промозглым. Даже когда там поселилась любовь, он таким остался. Её чувство видится вымученным, больным... придуманным

Печальная книга. Неразгаданный автор.

В одной из рецензий прочитала, что книгу не назовёшь японской, а мне как раз показалось наоборот. Наверное, всё зависит от того как каждый из нас воспринимает эту страну, какое имеет представление о характере и поведении людей. Первое, что мне сказало о японскости это тот уклад, который был у героини в семье. Мама владелица заведения и папа, который признал дочь и не оставил при этом женщину, но и не женился в силу желания его семьи. Следующим штрихом явилось то как героиня рассуждает и жила со своим другом: каждый для себя и иногда встречи для удовлетворения сексуальных потребностей. Во всё этом сквозит такой практицизм. И конечно же секстанство, которое в Японии имеет широкое распространение.
Да, можно сказать, что всё может быть везде, но то как об этом писала Банана Ёсимото не оставляет сомнений, что то самообладание, повиновение, практичность и одновременно рационализм, кропотливое упорство с которым герои пытаются что-то поменять - всё это говорит о том, что свои мысли выписывал японский автор и хотел он рассказать о том, что его самого беспокоит, о том, что так он пытается понять что-то важное для себя.
Мне казалось, что писательница, пытаясь понять саму себя, складывала мозаику из разных судеб, но она так и не сложилась в одну картину. Нет, не судьбы не слились, а истории не создали один общий литературный мир, словно это два разных рассказа, которые мы можем при желании соединить...

Малайзия. Я ничего не знаю об этой стране, ее культуре и литературе. "Сад вечерних туманов" - первое произведение об этой загадочной стране. Грусть, тихая и неизбывная, наполняет книгу. Первые годы после окончания Второй мировой войны. Малайцы пытаются жить бок о бок с японцами, но раны все еще кровоточат и обиды не забыты. Каждый новый знакомый оценивается

По возрасту, прикидываю я, вполне мог воевать на войне: этой меркой я, почти подсознательно, меряю всякого встреченного японца.

Основа сюжета- воспоминания судьи Тео о самых ярких событиях в ее жизни: концлагере и общении с японцем Аритомо. Война закончилась несколько лет назад, но жизнь Юн Линь подчинена ей. Она не может не вспоминать об ужасных событиях, произошедших с нею, но сильнее физической боли ее гложет чувство вины, которое испытывают оставшиеся в живых перед мертвыми. Юн Линь единственная спаслась из концлагеря, она дала своей сестре три обещания, а выполнила только одно. Это не дает ей покоя. Долг перед сестрой вынуждает героиню обратиться к ненавистному японцу за помощью. Юн Хонг очень любила японские сады, и в память о сестре Юн Линь мечтает создать сад. Постепенно общение с Аримото- императорским садовником- переходит на совершенно непредсказуемый уровень. Нет, это не банальная история любви, скорее родство душ. Аритомо учит Юн Линь не столько искусству создания сада, сколько искусству научиться жить заново, отпустить свою злобу и воспользоваться даром жизни.
Но это основное, сюжетное, а главное в книге атмосфера, обволакивающая, погружающая в свою грусть, меланхолию, атмосфера созерцания. Югири- сад вечерних туманов - создает эту изысканный, неторопливый мир. Мир упорядоченного сада среди джунглей. Мир, где ненавидя японцев, герои восторгаются их садом, их умением создавать заиствованные пейзажи. Югири- главный герой романа, направляющий и поглощающий историю людей.

Сильная книга. Очень. О том человеке, что подарил нам возможность жить в этом мире. Вырастил и воспитал. О маме. О человеческом эгоизме, особенно по отношению к самому родному человеку. Об упущенных возможностях, которые понимаешь только тогда, когда что-то теряешь. О том, что кажется таким незыблемым, на самом деле вовсе не вечное.
О том, что вот ты, старший сын, не исполнил свою и мамину мечту о твоем собственном будущем. Не стал тем, кем пообещал маме. А она отдала все для этого, не спала ночами и недоедала, лишь бы у тебя было все необходимое. О том, что ты, старшая дочь, мало уделяла времени маме, тебе было некогда даже просто выслушать ее. Ты говорила, что потом. Но это потом так никогда и не настало. О том, что вот ты, ее собственный муж, никогда не заботился о собственной жене, даже изменял ей, хотя она делала для тебя все, чтобы твоя жизнь была уютной и комфортной. Ты старался не замечать ее болезни, пока она не ушла.
О том, что за повседневной спешкой непонятно куда и зачем, суетой и бытовыми делами так легко позабыть то, что важнее всего. Маму.

Не забывайте матерей!
Без ваших слов их души тают,
Сердца уставшие страдают,
И ждут лишь пару новостей.

Не забывайте матерей!
Они болеют болью вашей,
И видят среди ночи даже
Печаль в глазах своих детей.

Не забывайте матерей
Спросить сердечного совета -
Верней их искреннего света
Не сыщешь у вселенной всей.

Не забывайте матерей!
Как можно чаще им звоните...
А чтоб не опоздать - бегите
Дать радость матери своей.

Не забывайте матерей!
За них молитесь каждый вечер.
Пока есть матери на свете -
Вы все еще в числе детей.

Не забывайте матерей!
Пока они еще живые,
И защищают, как святые -
Цветы несите им скорей.

Не забывайте матерей!
Их всепрощение бессмертно,
А ожидание безмерно
У цепенеющих дверей.

Татьяна Воронцова

Да, это главная мысль книги. И... Пожалуйста, позаботьтесь о маме.