Рецензии на книги издательства «Insel Verlag»

Nur noch den schrecklichsten Moment meiner Jugendjahre darf ich Dir erzählen; dann wirst Du überzeugt sein, daß es nicht meiner Augen Blödigkeit ist, wenn mir nun alles farblos erscheint, sondern, daß; ein dunkles Verhängnis wirklich einen trüben Wolkenschleier über mein Leben gehängt hat, den ich vielleicht nur sterbend zerreiße.

Маленькое произведение, но какое же оно пронзительное! Читала первый раз его больше десяти лет назад, название попалось мне ещё тогда, когда я увлекалась психологией в книге Михаила Литвака, там он со своей точки зрения психоаналитика приводил пример травмы, которую главный герой этой книги пронёс через всю жизнь и закончил трагически. Я как раз тогда только начинала изучать немецкий язык и поэтому мне произведение пришлось кстати.

Прочитала некоторые рецензии, многие пишут «не пугайте детей бабайками», но я не согласна, что соль новеллы именно в этом. Во-первых, не родители его пугали; легенду о том, кто такой этот песочный человек Натанаэль услышал от няньки сестры [в оригинале она Wartefrau], во-вторых, матушка Натанаэля всё-таки не раз повторяла, что никакого песочного человека и нет. То есть, детское воображение дорисовало весь этот ужас, который потом ещё усугубился смертью отца. Читая внешнее описание того самого Коппелиуса, в ожидании которого мать становилась грустной, а отец молчал, этого страшного человека, который отбирал у детей сладости и бормотал что-то невнятное – надо ли думать, что детское воображение способно домыслить любой ужас? Мы не знаем, говорил ли Коппелиус что-то про глаза, либо это детская фантазия или какое-то ложное воспоминание Натанаэля, которое он принимает за истину.

В новелле очень много противоречий, и на вопрос, что истина, а что является плодом помутнения рассудка главного героя читатель отвечает сам. Из текста даже не понятно, была ли живой Олимпия, либо действительно, как говорили окружающие – это «автомат» [в оригинале так], который поёт и танцует. Ведь как раз в начале 19 века были модные всякого рода такие куклы.

Гофман с разных ракурсов повествует о происходящем, то в письмах, то в рассказ врывается какое-то «я», но сам рассказчик отстраняется от чётких ответов на все эти вопросы.

Да и вообще, почему именно глаза? Глаза вырывает песочный человек, у Олимпии глаза «стеклянные», а сама она бездушна, Натанаэль видит также кошмар со стоящей у алтаря Кларой, у которой нет глаз… Не страх ли это потерять себя, свою душу? Неужели вы и вправду будете утверждать, что во всём виновата «бабайка» из детства? На мой взгляд, это очень поверхностное объяснение.

Впечатления от чтения оригинала:

Не смотря на то, что я преклоняюсь перед мастерством автора описывать безумие, главное для меня в этом произведении – его язык. Я не германист, поэтому дальше будут досужие суждения любителя-обывателя. Помимо прелестей, которые я не сомневаюсь, переводчик передал на русском, для изучающих немецкий здесь масса интересного материала. Что хорошо, так это что текст не смотря на свою многогранность и витиеватость предложений, всё-таки, лёгок для понимания. На какой-то момент даже показалось, что это современный писатель намеренно состаривает язык [с этой задачей отлично справляется Роберт Шнайдер]. Попадаются странные спряжения глаголов типа frug, но и они легко узнаются. Ну и пришлось мне заглянуть в русский текст, ибо хоть убей, не понимала я, что такое Sköne Öke – тут до меня дошло, что это на итальянский манер звучащая фраза schöne occhi [ит. глаза], так как на русский переведено как «Хороши глаза!».

Я получила огромное удовольствие от чтения, хоть и понимаю всех тех, кто оценил данное произведение на три балла и ниже – современного человека таким сюжетом не удивить! Я же из тех, кому понравилось. К тому же, если говорить о женщинах из этой новеллы – то они имеют отношение к биографии Гофмана. Скоро-скоро доберусь и до неё.

Стефан Цвейг "Смятение чувств".
Цвейг-мастер в умении выражать чувства, эмоции через слово. Это талант. Такой же талант- перевести его текст на русский язык.
Смятение, страсть, горечь, вдохновение, усталость, аффекты- все краски эти переживает каждый. В одном состоянии мы не живём. Главный герой, студент, такая же страстная натура, как профессор, но их страсти проявляются по-иному. Порыв к чему-либо у студента долговременен, проходит нескоро, пока страсть не утихнет,не сменит одна другую. Причем страсть такова, что пока она не пройдёт до предела, героя не покидает. Он отметает учебу, погружается в разгул в Берлине, утопает в объятиях женщин: "Я не брал в руки книг; уверен, что не произнес ни одного разумного слова, не имел ни одной здравой мысли в голове; инстинктивно я избегал всякого культурного общества, чтобы как можно сильнее ощутить своим пробудившимся телом едкость запретного до тех пор плода". Резкий разворот от разгула Роланд совершает благодаря отцу. На его глазах развернулась теперь иная страсть, которую он увидел в профессоре.
За 20 лет преподаватель толком не создал ни одного филологического труда, не написал желанного двухтомного труда о Театре Шекспира "Глобус". Как меняются чувства профессора день ото дня! Роланд поражен. Он видит его выскакивающим на стол перед студентами, импровизирующего: "Никогда мне не приходилось слышать такую вдохновенную, такую поистине захватывающую речь; в первый раз я пережил то, что римляне называли raptus, — вознесение человека над самим собой: не для него, не для других произносили слова эти неутомимые губы: внутренний огонь, пылавший в этом человеке, выбрасывал пламенные языки". Но уже через сутки "Тихой, медлительной походкой в аудиторию вошёл усталый старик. Словно светящийся матовым диск спал с его лица. Сидя в первом ряду, я заметил почти болезненно тусклые черты лица, испещрённого острыми морщинами и широкими складками...". Страсть профессора к любимой теме- Елизаветинская Англия, Шекспир- такова, что мгновенно вдохновляет всех без исключения. "Магнетизм" его речей, "страсть", "разгорячённость" обволакивают каждого. "Сверкающие слова так неудержимо неслись ко мне, будто искали меня веками. Огненными волнами разливались стихи, звуча и увлекая меня вдаль. Я чувствовал в висках удивительную страсть — это было ощущение полета. Я дрожал, я содрогался....".
Страсть профессора иная. Она не держится до предела, до истощения её, а живёт в нем много лет. Оттого он не может дописать свой труд. Вдохновляясь на день, он заряжает других, живёт этим чувством. Затем следует спад, эмоции тухнут, он сам старик. Здесь Цвейг выступает как психолог, исследуя души. Он точно подмечает, что чувства так переменчивы в профессоре и потому, что им нужен временный покой и потому, что его окрыление происходит, если публика сама вдохновляет его: "...нужен был о, как я это чувствовал! — наш энтузиазм, чтобы пробудилось в нем вдохновение, наша откровенность — чтобы открылись его сокровища, наша молодость — чтобы воскресло его юношеское воодушевление". Заряд, отданный им, полученный от кого-то, распыляет обе стороны: "Я почти не покидал своей комнаты, обедал стоя, чтобы не терять времени; я занимался без перерыва, не останавливаясь, почти не ложась спать...",- говорит о себе герой. В персонаже вижу я свою страстную натуру: также другой человек заражает и заряжает меня своим увлечением к чему-то. Ведомые чем-либо натуры таковы. "...слово, каждый жест, чтобы дома со всей страстностью, со всем напряжением чувств ощупать добычу и сохранить ее на дне души. Признав его единственным руководителем, я со жгучей нетерпимостью смотрел на товарищей, как на врагов: моя ревнивая воля неутомимо повторяла клятву во что бы то ни стало превзойти и опередить их", - говорит Роланд.
Эта история в жизни позволила Роланду увидеть, какими разными бывают люди. Жена профессора-его полная противоположность. "Веселая жизнерадостная общительность" её никак не согласовывается с его натурой. "Стройная, цветущая, с задорным мальчишеским лицом, легко и быстро она носилась вверх и вниз по лестнице; всегда у нее было много работы и вместе с тем достаточно досуга; она посещала театр, занималась чуть ли не всеми видами спорта....". Он же отдавался полностью на своих занятиях, был страстен так, что этот его заряд распылял умы, дарил Веру в себя, творчество. "С университетскими товарищами он был корректен — не более, ни у кого в гостях он не бывал; часто он целыми неделями не выходил из дома, не ходил никуда, кроме университета, находившегося в двадцати шагах от его квартиры. Всё он глухо таил в себе, не доверяясь ни людям, ни бумаге". Выкладываясь полностью эмоционально и интеллектуально на лекциях и семинарах, с другими он глух и замкнут. Так же полностью сдержан с женой.
Тайна профессора раскрыта, тогда новелла становится понятна, как положено этому жанру. Страсть профессора такова, что он в среде студентов выкладывается интеллектуально, похоть тела при этом таит, не "бросается" в порыве к любимому Роланду....
Читать Стефана Цвейга кому-то будет поразительно интересно, кому-то-утомительно. Его стиль таков, что он подробнейшим образом описывает состояние души каждого персонажа. Весь комплекс чувств Роланда понимаем через слово Цвейга: "И эти внезапные смены тепла и холода, волнующей близости и злобного отталкивания привели в полное замешательство мое необузданное чувство, которое жаждало — нет, я положительно не в состоянии определить, чего я жаждал, желал, требовал, к чему стремился, каких доказательств его участия ожидало мое восторженное обожание". Автор как анатом проходит по каждой клетке героя, стремясь узнать, что тот испытывает. Для Цвейга первоначальна психика героя, внешнему описанию он не придаёт значения. Роланд рассказывает о своих переживаниях. Тут же он наблюдает за окружающими, даёт оценку их поведения с выводом: "...когда, охваченный отчаянием, я извергал поток судорожных слов, горьких упреков, подавленных рыданий; только губы ее вздрагивали, и, я чувствовал, она напрягает все силы, чтобы не сказать гневное или необдуманное слово. И у нее было, без сомнения, о чем поговорить; и она скрывала тайну, может быть, ту же тайну, что и он...".
Всё в новелле раскрывает душу профессора: Роланд обращает внимание на бюст Ганимеда, копию картины святого Себастиана в его кабинете.
Великолепна постановка новеллы с Мишелем Пикколи. Пусть новелла в укороченной форме, обновленной легла на кинопленку, но все актеры сумели проникнуться словом Цвейга, показав прежде всего жажду мучающих их чувств. Особенно это сделал великий Пикколи.
Наверное, "Смятение чувств"- это прежде всего, новелла о любви.
Спасибо, что читаете. #пишу #слово #литература #мюсли #мысли

То, что у каждого - своё счастье, конечно, может быть ответом, но он... как бы это сказать... поверхностный как цветочки в саду, как листочки на деревьях, как пенка в молоке... и не даёт представления о сути счастья. О сути даёт представление такой ответ, который охватывает универсальную основу этого состояния.

У Вильгельма Шмида эта основа вырисовывается так: счастье - это смысл жизни, который есть тогда, когда ты находишься в состоянии потока. Это - мой вывод из всего прочитанного, хотя с первого взгляда он может быть не очевиден - автор рассуждает, а уж структурируй ты сам. К тому же состояние потока автор не называет словом "поток", хоть и описывает именно это состояние.

Кто бы поспорил с такой трактовкой? Более универсальной трактовки в сочетании с лаконичностью я не знаю, пожалуй. А дальше уж развивай, как знаешь: корень есть, взращивай свой неповторимый цветок от этого корня.

Минуя понятие смысла жизни, сразу переходим к тому, что его даёт - к потоку. Кто читал Михай Чиксентмихайи - Поток (сборник) , сразу усмотрит, что ответ Шмида о том, что такое счастье, совпадает с ответом Чиксентмихайи. Однако, у такого ответа могут быть оговорки и, так выразимся, отдельное оговаривание условий возникновения именно того самого потока, который даёт счастье, на много страниц. И у Чиксентмихайи вы этого не найдёте: он - первооткрыватель, а первооткрывателей как правило надо дополнять и, возможно, корректировать. А лучший ответ о том, где искать счастье дают вовсе не исследоваетли счастья Чиксентмихайи или Мартин Селигман. Лучший ответ даёт... Абрахам Маслоу на примере личности-"самоактуализатора". Ведь именно самоактуализатор, или человек приближающийся к этому понятию, умеет входить в то самое состояние истинного потока (который обязательно... ОБЯЗАТЕЛЬНО имеет духовную составляющую! И здесь нет ничего удивительного: вдохновение ведь тоже духовная составляющая. Познавательный интерес не зря относят к духовному познанию.* И с этой точки зрения самоактуализаторов среди нас может быть гораздо больше, чем думал Маслоу. Или уж, по крайней мере тех, кто потенциально ближе к самоактуализации, чем другие). И что... выходит другого и счастья нет? Другое - не полное. В любом случае не полное - то самое, которое сопровождается неудовлетворённостью. А поэтому утверждать, что у каждого - своё счастье значит совершенно не понимать, в чем оно заключается.

Но всё вышесказанное я, конечно, говорю от себя. У Шмида этого нет. Он, делает акцент на том, что надо заниматься своим призванием - тем, что тебя по-настоящему увлечёт, к чему ты имеешь наибольшие способности и интерес, создаваемое для других и совместно с ними, и даёт истинное состояние потока. А это и есть причина, почему Шмид делает странное утверждение вынесенное на обложку о том, что счастье - не главное. Он как раз и имеет в виду, что человек должен направить свои усилия на поиск своего предназначения, а счастье приложится при этом само собой. Так я перефразировала (и домыслила) сказанное Шмидом и не могу одобрить того, что сам автор не систематизирует свои мысли, его рассуждения при всей правильности остаются рассуждениями, порой, не обретая совершенно определённой последовательности, где одно вытекает из другого. А это и есть главная причина того, что рассуждения не пошли дальше и остались на уровне очередного изобретения велосипеда.

*И уж конечно сюда относится любовь, если дальше развивать вопрос духовной составляющей. Когда ты любишь то, что делаешь и того, с кем ты живёшь и для кого ты что-то делаешь - то это и дает тебе то самое состояние потока и счастья. А являются ли взаимность и отдача обязательным условием для полного счастья - отдельная тема для обсуждений.

Чем короче текст, тем выше требования к нему. Так называемые "секундные" истории, входящие в данный сборник, вполне соответствуют высоким требованиям, поскольку принадлежат перу всемирно известных и признанных писателей: современный и суперпопулярный английский писатель Нил Гейман, канадская писательница Маргарет Этвуд, Франц Кафка, австриец Петер Хандке, классики швейцарской литературы Макс Фриш и Урс Видмер, а также многие и многие другие авторы, имена которых лично мне ни о чем не говорят.

Не последнюю роль тут сыграла составительница сборника Клара Пауль, которая удачно собрала из произведений упомянутых и неупомянутых писателей короткие истории и рассортировала их то на смешные, то на печальные, то - просто реалистичные, а главное - яркие, так, что если не смешно, или печально, то просто метко подмечено.

С первых страниц начинаешь улыбаться всё шире (печальные истории и те, которые заставляют задуматься будут позже). Ну, например. Человек зашел в кабинку мгновенного фото, где, как известно, участие живого фотографа не требуется. Сделал свое фото. Автомат выдал фотографии. На них оказалось чужое лицо. Не просто история, а со скрытым смыслом. Автор - Петер Хандке.

Или: человек вместе со стулом опрокинулся назад и лёжа увидел другого человека, которого он не заметил раньше, и который тоже опрокинулся назад вместе со стулом. Потом упал и третий, а за ним и четвертый. Но это - ничего по сравнению с тем, что случилось потом. Автор - Рор Вольф.

Есть и просто круглая печать от венгерского писателя Иштвана Эркеня, на которой по кругу написано "К черту всё это дерьмо!" Однако на этой книжке печать Иштвана Эркеня я точно ставить бы не стала.

Не зря говорят: краткость - сестра таланта. И коротенькая история, в которой схвачено главное, похожа на жемчужину.

И, наконец, эта симпатичная книжка с красивой птичкой на обложке (что сыграло не последнюю роль в моем выборе) знакомит с целым длинным списком известных писателей, о которых я раньше никогда не слышала.

PS.: Название "Uberraschung!" я посчитала более удачным перевести в данном случае как "Внезапно!", а не "Сюрприз!".

Всадник на белых конях в наших сказках - добрые сущности и положительные герои. А в северных преданиях, оказалось, белый конь, Schimmel, это животное, на котором скачет Хель, владычица Подземного мира мертвецов в германо-скандинавской мифологии. Слово Schimmel, означающее скакуна светлой масти, на немецком имеет ещё одно, жутковатое, значение - "плесень". Редкие лошади бледного окраса считались также собственностью Дикого Охотника, то есть, самого дьявола. Его кавалькаду, будто бы, можно было увидеть на гребнях высочайших волн в штормовой прилив.
Герою классической новеллы Теодора Шторма достаётся именно такой конь. Сразу начинаются разговоры: скакун появился у Хауке Хайена именно тогда, когда исчезли лошадиные кости с одного из островков Халлиг, Jeverssand-а. Островки эти прячутся в Северном море под водой и показываются время от времени, в зависимости от ритма отливов и сезонных перемен. На Jeverssand давно лежал лошадиный остов, а теперь пропал: не иначе, как молодой выскочка, избранный управляющим плотин, заручился помощью дьявола в обличье немёртвого белого коня!
Казалось бы, ну и славно: дамбы и плотины, защищающие от штормовых приливов Северного моря, две сотни лет назад состояли из соломы, камня, земли и глины, пересыпанных слоями, эти ненадёжные конструкции подгрызали мыши, и только вмешательство потусторонних сил способно было остановить разрушение. Народ с дьяволом, впрочем, знаться не намерен. Как и герой новеллы! Тот больше уважает геометрию - чтобы её изучить, Хауке пришлось сперва научиться читать по-голландски. В то время, как соседи судачат и даже саботируют работу юного управляющего, тот придумывает новую, более стабильную конструкцию дамбы, убеждает твердолобых землевладельцев финансировать постройку... Словом, перед нами разворачивается интереснейший поединок науки и суеверий, старого и нового, моря и суши, разума человека - и непредсказуемости стихии.
Противостояние это - не единственная драгоценность новеллы. Быт, традиции, диалект, суеверия, даже спортивные игры населения Фризских островов первой половины 19-го века описаны так, будто бы рассказаны очевидцем. Сам герой, Хауке Хайен, вызывает противоречивые чувства. Парень весьма непрост для такой истории, на первый взгляд похожей на древний хоррор в духе Гофмана. Именно разносторонний, непростой характер Хауке превращает новеллу Шторма из плоской мрачной немецкой "готической" картинки в искреннюю, яркую повесть, в которой при желании можно любоваться мистической составляющей... или совершенно её игнорировать. Наблюдать, скорее, за тем, как из любопытного малыша, который хотел знать всё о том, как течёт вода, и как дамба сопротивляется приливу, получается беспощадный к себе и к окружающим Deichgraf, мастер-управляющий. Только начнёшь относиться к герою с симпатией, а тот возьми и убей соседского кота! С тех пор взгляд Трин-Ян, фризской ведьмы, неотрывно прикован к Хауке. Да, парень от души стремится рассчитать и построить идеальную дамбу, да, это не только защитит посёлки от наводнений, но и освободит большие территории земли, которую можно возделывать и пасти на ней овец... И всё-таки сосед, очевидно, небезупречен: самые разнообразные страсти раздирают его - от желания доказать свою правоту, восторжествовать над невеждами, до презрения к тем, кто его одержимость разделить неспособен. "Eine verschlossene einsame Gewaltnatur" (замкнутая, одинокая, жестокая личность) называют его немецкие литературоведы.
Почти до самого конца поглядывала на героя с недовольством, неохотно желая ему удачи в делах. Примирила меня с ним безграничная любовь Хауке к своей больной дочке Винке. Трин-Ян, угрюмая старушенция, называет их судьбу "наказанием". Может быть, правильнее было бы (в контексте фабулы) слово "урок"?
Итог: интересно, познавательно, захватывающе. Читать лучше по-немецки. В переводе потеряется весь фризский говорок, его двусмысленности и фольклор. А без них останется не более 70% от суммы общей роскоши этой книги. От жуткого имиджа белого коня тоже немногое сохранится. Так что охотно посоветую только тем, кто, как я, способен получать непонятное удовольствие от немецкого.
И ещё охотнее тем, кто, как и я, побывал на Северном море и влюбился в него навсегда.

Я не сразу включилась, потому что автору нравится выстраивать придаточные предложения в длинные очереди. Очереди за смыслом. Наступив немного на своё "не хочу", я включилась и оседлала-таки мысль автора.

От нехудожественной литературы психологического толка естественно ожидать, что будет вскрыта самая суть понятия, о котором автор говорит, а значит существует определённая логика (а не "лечу, куда хочу"), где главное - выявление самой первоосновы описываемого явления.

Автор находит первооснову дружбы с собой в любви к себе. Точка. И начинает рассуждать о том, чем НЕ является любовь к себе: не нарциссизм, не вседозволенность в ущерб окружающим. О том, чем является любовь к себе, а главное, что, в свою очередь, лежит в основе любви к себе (как, впрочем, и к другим) - о полном принятии себя - речь не идёт. Говорить о чём-то не добравшись до первоначальной сути... Мне это не понравилось, но выводы на тот момент я делать не стала. Подумала: может автор компенсирует по ходу.

Не компенсировал.

Полного принятия как первоосновы, без которого невозможно ни дружить с собой, ни любить себя, автор касается только косвенно и ограниченно. Самая ценная мысль об истинной ценности человека, которую автор не связал ни с чем, проскользнула одним предложением, не замеченная самим автором, поскольку автор не основывает принятие на этой мысли. А показывает пример традиционного хождения по кругу, которое ни к чему не ведёт.

При этом автор то и дело обсуждает "околоважные" (а по сути, не имеющие отношения к делу) вопросы. Например, показывать, или не показывать свои чувства.

Чтобы много не разглагольствовать (и уж тем более не "личноместоименствовать"... ой) скажу как можно короче. Полное принятие (а значит и любовь, как следствие) нельзя утвердить, не отделив изначальную человеческую природу, которая не имеет внешности, характера, пола, дурного поведения и привычек и так далее, а лишь хочет счастливо жить в любви и благоденствовать. Изначальная природа человека изначально и всегда (я бы сказала "ныне, присно и вовеки веков") имеет высокую ценность, независимо от того, до чего он довёл себя и свою жизнь. Взрослые люди - это дети со взрослыми проблемами. Их желание сравниваться основано на том, что люди пытаются принять те или иные свои недостатки, не отделяя их от истинной неизменной изначальной человеческой ценности, которая - вне конкурса и конкуренции. Все же конкурсы и конкуренции: кто красивее, кто умнее, кто умеет себя преподать при минимальных способностях - всё это наносное и никак не меняет истинной ценности человека. Истинное и полное принятие, на котором основана истинная любовь, а значит, конечно, и дружеское отношение к себе (и другим), основывается именно на этом не подвергаемом анализу, критике, сравниваниям изначально человеческом, а не всём остальном наносном, ненастоящем, которое является основой и извечной причиной для зависти, ненависти к себе и другим и иже с ними.

Дал ли это понять Шмид, выбрав такую серьёзную и ответственную тему? Нет.

Мысль Шмида плавает по волнам собственного интеллекта туда, куда её занесёт. Сёрфинг приятный. А что читатель не успел поймать нужную "рыбину" на ходу, пытаясь оседлать волну, которую автор время от времени делает покруче с помощью нагромождений придаточных предложений (я тоже люблю иногда нагромождать придаточные). То что ж...

Книжечка выглядит прилично. Твёрдый переплётик. Коэффициента эффективного действия - ноль.

И правда полное смятение. Потому что - СПОЙЛЕРЫ - это не моя любимая тема в литературе явно. Ничего не имею против, но предпочитаю на эту тему ничего не читать. Вот. Но кто же мог подумать?))

Юный студент, взявшийся вдруг за ум и увлекшийся с пылом своим образованием и дружбой со своим талантливым преподавателем, тоже уж никак не мог предположить, что тот полюбит его вовсе не отеческой любовью. Тем более у него есть жена. В пылу отчаянья наш герой даже лег с ней в постель - и думал, что предал своего друга и наставника. А предал он его иначе - тем, что не смог полюбить... именно в этом смысле, в плотском.

Цвейг, как всегда, пишет отлично. У него живой и богатый язык. Его тексты встают образами, заполняют читателя и его вселенную собой и своей темой.

Прекрасная новелла. Но я все же предпочитаю на эту тему не читать ;)

Флэшмоб 2016: 12/66.

…жажда познать все земные наслаждения через пылающее слово.

Читая Цвейга, вполне можно познать неизведанные и самые сокровенные тайны человеческого сердца и все переживания, которые очень старательно прячутся в самых укромных уголках сердца – от посторонних глаз, от близких и друзей, иногда и от самих себя.
Книга меня потрясла: психологической глубиной, точным и красивым языком, самой идеей и, конечно же, той драмой, которая разыгралась в полумраке кабинета ученого, Страсть, которого погубила его (ученого) и оставила горький след в судьбе тех немногих, кто разделил с ним тяжесть его тайны – запретная и осуждаемая всеми, в итоге стала отправной точной для рождения нового талантливого ученого, дала ему жизненный и творческий импульс такой силы, что хватило его на всю жизнь.

Но для прозревшего ни с чем не сравнима радость созерцания этих глубин.

Переношу эту цитату в контекст собственно жизни – это мое знакомство с творчеством Цвейга. Заглянув в эту бездну, едва ли смогу отвести взгляд.